Достижения Лютера Транта

Эдвин Балмер, 2022

Книга "Достижения Лютера Транта" известного писателя-фантаста Эдвина Балмера состоит из нескольких рассказов о приключениях научного детектива Лютера Транта, совмещающего в своих расследованиях загадочных преступлений знания психологии и современные научные достижения.Книга написана в модном, для двадцатого века, стиле "Научный детектив", созданном на слиянии научной фантастики и классического детектива.Часто герои таки произведений применяют в расследовании технические методы, являющиеся на момент написания фантастическими. Например, Лютер Трант использует в одном из рассказов прибор очень похожий на детектор лжи, который в свою очередь будет создан в реальности лишь через несколько лет.Приятного чтения!

БЫСТРЫЙ ПАТРУЛЬ

Капитан полиции Кроули, рыжеволосый, бдительный и храбрый, явился в полицейский участок Норт-Сайда на час позже обычного и в очень плохом настроении. Он вызывающе посмотрел на ряд патрульных, репортеров и назойливых людей, без единого слова оттолкнул локтем своего дежурного сержанта и ворвался в свой личный кабинет. Обычная стопка утренних газет, обрушивающихся на него язвительными колонками на первой полосе, покрывала его стол. Он просмотрел их, крякнув, затем смахнул их на пол и позволил себе тяжело опуститься на стул.

— Он должен быть виноватым! — огромный кулак отчаянно ударил по столешнице. — Это должен быть он! — решительно повторил хриплый голос.

Он договорил последнее слово, когда дверь распахнулась, только для того, чтобы произнести его более решительно, когда капитан узнал дежурного сержанта.

— Канлан? — рискнул предположить дежурный сержант. — Ребята сказали мне, что он снова у вас в участке на Харрисон-стрит.

— Да, он у нас.

— Вы еще ничего из него не вытянули?

— Нет, ничего… пока!

— Но вы думаете, что это он?

— Кто сказал что-нибудь о размышлении? — Кроули взглянул и увидел, что дверь закрыта. — Я сказал, что это должен быть он! И это должно быть, так или иначе, верно!

За месяц до этого Рэндольф Бронсон, городской прокурор, из-за чьего безнаказанного убийства Кроули попал под огонь критики, осмелился попытаться поймать и отправить в тюрьму шестнадцать человек, которые составляли самую печально известную и опасную игорную шайку в городе. Стало ясно, что некоторые из шестнадцати не остановятся ни перед чем, чтобы убрать прокурора с дороги. Поэтому начальник полиции поручил Кроули особо следить за безопасностью Бронсона в участке Норт-Сайд, где работал молодой прокурор. Но Кроули потерпел неудачу, потому что в течение двенадцати дней после предупреждения, однажды рано утром, Бронсон был найден мертвым в квартале от своего пансиона убитым. Кроули не смог найти ключ ни к одному из шестнадцати. Он смело и с уверенностью арестовал их всех сразу, но после жесточайшей"третьей степени"был вынужден их отпустить. Теперь, в отчаянии, он снова арестовал Канлана.

— Конечно, — сказал дежурный сержант, — Канлан или кто-то еще скорее всего причастен к этому, независимо от того, сам он это сделал или нет. Но если вы еще не получили информацию о Канлане, может быть, вы захотите поговорить с парнем, который ждет в приемной.

— Кто он? Что он знает?

— Его зовут Трант, он говорит, что окончил университет. И он говорит, что может вычислить нашего человека.

— Кто он — студент?

— Он говорит, что какой-то перфессор.

— Профессор! — Кроули встал вполоборота.

— Не такого рода, Эд. — дежурный сержант согнул одну руку и похлопал себя по бицепсу. — У него этого предостаточно, и у него тоже есть волосы, — сержант взглянул на рыжую голову Кроули, — такие же рыжие, как и у тебя, кэп.

— Пригласи его сюда.

Кроули быстро взглянул на Транта, когда тот вошел. Он увидел молодого человека с волосами, действительно такими же густыми и рыжими, как у него и с фигурой, для его более среднего роста, такой же мускулистой, как у любого полицейского. Он увидел, что серо-голубые глаза молодого человека не совсем совпадали — правый был заметно более голубым, чем другой, а под ним был маленький розовый шрам, который заметно краснел при малейшем румянце на лице.

— Лютер Трант, капитан Кроули, — представился Трант. — В течение двух лет я проводил эксперименты в психологической лаборатории университета…

— Повелитель психов! Еще один ясновидящий!

— Если человек, убивший Бронсона, является одним из шестнадцати человек, которых вы подозреваете, и вы позволите мне изучить их должным образом, я могу сразу вычислить среди них убийцу.

— Изучить их должным образом! Святые на Небесах, сынок! Я тебя так скажу — эта банда нуждалась в крепкой выпивке, когда мы закончили их допрос и ни одно слово или движение не выдало виновного!

— Такие люди конечно просто так себя не выдадут! — горячо ответил Трант. — Потому что они могут держать язык за зубами и контролировать свои лица, а вы больше ни на что не смотрели! Но пока вы изучали их, если бы я или любой другой опытный психолог приложили гальванометр к их ладоням или…

— Хиромант, храни нас Господь! — воскликнул Кроули. — Послушай — даже не мечтай, что ты нам нужен. Вчера мы поймали нашего человека, Канлана, и к вечеру выбьем из него признание. Сержант! — позвал он, когда дверь открылась, чтобы впустить мужчину. — вы знаете, кого вы пропустили — хироманта!

Но вошел не сержант.

— А-а! Инспектор Уокер!

— Доброе утро, Кроули, — услышал Трант тихий ответ позади себя, когда обернулся. Гигант в форме инспектора полиции почти заполнил дверной проем.

— Пойдемте со мной, молодой человек, — сказал он. — Мисс Эллисон проходила со мной здесь снаружи, и мы слышали кое-что из того, что вы говорили. Мы хотели бы услышать больше.

Трант взглянул на умное лицо инспектора и последовал за ним. За дверью ждала молодая женщина. Когда инспектор указал Транту на тихую комнату в задней части здания, она последовала за ним. Инспектор Уокер запер за ними дверь. Девушка села за стол в центре, и когда она повернулась к Транту, она подняла вуаль над своими каштановыми вьющимися волосами и приколола ее поверх шляпы. Он сразу узнал в ней девушку, с которой Бронсон обручился всего за неделю до того, как его убили. На нее обрушились все ужасы, а также горе от убийства Бронсона, и Трант не удивился, что тень этого события была видна на ее милом лице. Но он прочел там и иной взгляд — опасный взгляд вызова.

— Я шла с инспектором Уокером, чтобы встретиться с капитаном Кроули, — объяснила девушка Транту, — когда я подслушала, как вы говорили ему, что думаете, что этот… Канлан… не мог убить мистера Бронсона. Я надеюсь, что это так.

Трант посмотрел на Уокера.

— Отцом мисс Эллисон был судья Эллисон, самый честный человек, который когда-либо сидел на скамье подсудимых в этом городе, — ответил Уокер. — Его дочь знает, что она не должна пытаться помешать нам наказать человека, который убивает, но ни один из нас не хочет верить, что Канлан — человек сделавший это. Итак, что ты там говорил Кроули?

— Я пытался рассказать капитану Кроули о простом тесте, который должен немедленно доказать вину или невиновность Канлана и, если необходимо, затем найти виновного. Я проводил эксперименты по регистрации и измерению эффектов и реакций эмоций. Человек, находящийся под влиянием страха или стресса от вины, всегда должен подавать признаки. Закаленный человек может контролировать все признаки, на которые обычно смотрит полиция, он может контролировать мимику, не допустить, чтобы его лицо заметно покраснело. Но ни один человек, даже закаленный или обученный контролировать себя, не может предотвратить многие незначительные изменения, которые научными средствами поддаются измерению и уверенно выдают его. Ни один человек, как бы он ни был готов, если взять простейший тест, не может контролировать работу потовых желез на ладонях своих рук, которые всегда увлажняются под воздействием эмоций.

— Испуганный человек потеет, это так, — согласился Уокер.

— Итак, психологи изобрели простой способ регистрации эмоций, проявляющихся через железы на ладонях, — продолжил Трант, — с помощью гальванометра. У меня есть один в коробке, которую я оставил дежурному сержанту. Это всего лишь устройство для измерения изменений силы обычного электрического тока. Испытуемый держит в каждой руке по металлическому контакту, подключенному к батарее. Когда он хватается за них, слабый и незаметный ток проходит через его тело или, если его руки очень сухие, возможно, вообще нет течения тока. Затем он подвергается допросу и знакомится с обстоятельствами или предметами, связанными с преступлением. Если он невиновен, объекты не имеют никакого значения для его сознании и не вызывают никаких эмоций. Его лицо ничего не выдает, как и его руки. Но если он виновен, то, хотя ему все еще удается контролировать свое лицо, он не может предотвратить выделение влаги из желез на ладонях. Поймите меня правильно, я не имею в виду количество влаги, заметное глазу, но этого достаточно, чтобы создать электрический контакт через металлы, которые он держит, достаточно, чтобы очень четко зафиксироваться на гальванометре, движущаяся стрелка которого, перемещаясь по шкале, безжалостно выдаст его!

Инспектор скептически покачал головой.

— Я понимаю, что это ново для вас, — сказал Трант. — Но я рассказываю вам отнюдь не о теории. Правильно используя гальванометр, мы можем сегодня утром определить, научно и неопровержимо, убил ли Канлан мистера Бронсона или нет, и позже, если это не он, кто из остальных является убийцей. Можно мне попробовать?

Мисс Эллисон, еще более бледная, чем прежде, встала и положила руку на рукав Транта.

— О, попробуйте, мистер Трант! — воскликнула она. — Попробуйте… сделайте что-нибудь, что может остановить их при демонстрации на этом игроке, Канлана и миссис Хотин, я хочу, чтобы мистер Бронсон… — она замолчала и повернулась к инспектору.

Уокер снова посмотрел на Транта, а психолог нетерпеливо посмотрел на полицейского.

— Я не могу поверить, что это Канлан, — сказал Уокер.

До сих пор на Транта производила впечатление главным образом огромная фигура инспектора, но когда Уокер заговорил об игроке, которого Кроули, чтобы спасти свое лицо, пытался отправить на казнь, Трант увидел в инспекторе что-то похожее на сентиментальность. Ибо он был необычной аномалией полицейского управления, офицером, родившимся и выросшим среди преступников, за которыми он должен следить.

— Я отвезу вас к Канлану, — наконец согласился инспектор. — Поскольку с ним все в порядке, вы не сможете навредить и, возможно, сможете помочь. Все знают, что Канлан выставил бы Бронсона, но не так, я уверен, не таким образом. Я родился в подвале напротив дома Канлана. Если бы на мистера Бронсона напали средь бела дня, с детективами по бокам от него, и все они были бы избиты или убиты, я бы первым подошел к Канлану и сказал:"Джейк, ты арестован". Но Бронсон не был убит таким образом. Человек, который убил его, подождал, пока в доме не воцарится тишина, пока охранники Кроули не уснут, а затем каким-то образом, как — это большая загадка, чем само убийство, вывел его одного на улицу в два часа ночи и убил его в темном дверном проеме.

— Но я проведу вас к Канлану не только для того, чтобы помочь спасти его от Кроули. — Уокер внезапно выпрямился, когда его глаза встретились с глазами девушки. — Это также для того, чтобы помочь мисс Эллисон. Ибо единственный ключ, который Кроули или кто-либо другой имеет к человеку, который убил Бронсона, связан с тем, как таким образом вытащить Бронсона из дома. Кроули обнаружил, что миссис Хотин, на которую Канлан имеет влияние из-за ее карточных долгов перед ним, живет в нескольких домах от места, где было найдено тело Бронсона. Кроули утверждает, что он может доказать, что миссис Хотин была хорошо знакома с Бронсоном и… — инспектор заколебался, взглянув на девушку.

— Версия капитана Кроули, — закончила мисс Эллисон, — основано на обвинении в том, что после того, как Рэндольф, мистер Бронсон, вернулся в свои комнаты после встречи со мной в тот вечер, он снова вышел два часа спустя, чтобы встретиться с этой… этой миссис Хотин. Пока капитан Кроули может осудить кого-то за это преступление, его, похоже, не волнует, как он клевещет и очерняет имя убитого человека — так же мало, как он заботится о тех, кто остался, кто любит его.

— Я понимаю, — сказал Трант. Его взгляд на мгновение задержался на инспекторе, затем снова на девушке. Он с удивлением почувствовал, когда его глаза встретились с ее глазами в тот короткий момент, как внезапно эта проблема, которую он поставил перед собой, чтобы решить, превратилась из научного исследования и нахождении виновного в спасение, хотя и с помощью той же науки, репутации человека, который больше не может защищать себя и честь женщины, преданной памяти этому человека.

— Но прежде чем я смогу осмотреть Канлана или помочь вам каким-либо другим способом, мисс Эллисон, — мягко объяснил он, — я должен быть уверен в имеющихся фактах. Не слишком ли с моей стороны просить вас пройтись по ним вместе со мной? Нет, инспектор Уокер, — он предвосхитил возражение крупного полицейского, когда Уокер начал говорить, — если я должен помочь мисс Эллисон, я не могу пощадить ее сейчас.

— Пожалуйста, не щадите, мистер Трант, — храбро взмолилась девушка.

— Спасибо. Мистер Бронсон, я полагаю, все еще жил на Супериор-стрит в пансионе для холостяков?

— Да, — ответила девушка. — Его управляющая миссис Митчелл, очень респектабельная вдова с маленьким мальчиком. Рэндольф работал с ней в течение шести лет. Однажды она попала в большую беду, и он был добр к ней. Он часто говорил о том, как она по-матерински заботилась о нем.

— По-матерински? — спросил Трант. — Сколько ей лет?

— Двадцать семь или двадцать восемь, я думаю.

— Спасибо. Как давно вы знали мистера Бронсона, мисс Эллисон?

— Чуть больше двух лет.

— Хорошо, и очень близко, как долго?

— Почти с самого начала.

— Но вы были помолвлены с ним только за неделю до его смерти?

— Да, мы объявили о нашей помолвке всего за два дня до его смерти.

— Инспектор Уокер, за какое время до убийства мистера Бронсона кто-либо из шайки мог убрать его со своего пути?

— По крайней мере, за две недели.

— Конечно, это подходит к версии Кроули, как и к любой другой, — задумчиво сказал Трант, — то, что через два дня после объявления о его помолвке впервые кто-то смог застать его наедине. Но это стоит отметить, инспектор. Мистер Бронсон заходил к вам в тот вечер, мисс Эллисон? Между вами все было как обычно?

— Полностью, мистер Трант. Конечно, мы оба осознавали постоянную опасность, в которой он находился. Я знал, как и почему его нужно было охранять. Приставленный к нему человек из городской полиции был с ним весь день в центре города и человек капитана Кроули пришел с ним к нам домой. Мистер Бронсон вернулся с ним в свой пансион ровно в половине одиннадцатого.

— Он добрался до пансиона, — продолжил отчет инспектор Уокер, — незадолго до одиннадцати и сразу же направился в свою комнату. В двенадцать тридцать в здание вошел последний пансионер. Человек Кроули немедленно запер входную дверь на цепочку и сделал все быстро. По его словам, он пошел на кухню перекусить и, возможно, заснул, хотя и отрицает это. Однако до тех пор, пока не было найдено тело Бронсона, мы убедились, что никакой тревоги ни внутри, ни снаружи не было.

— Нет никаких сомнений в том, что мистер Бронсон был в доме, когда входную дверь запирали?

— Нет. Последний пансионер, направляясь в свою комнату, увидел Бронсона, сидящего за столом и просматривающего какие-то бумаги. Он все еще был одет, но сказал, что немедленно ляжет спать. Полтора часа спустя, без каких-либо указаний на то, как он ушел, без какой-либо видимой причины, кроме той, которую указал Кроули, патрульный обнаружил тело Бронсона на тротуаре в квартале к востоку от его пансионата. Он был ранен в лоб и убит на месте человеком, который, скорее всего, ждал его в вестибюле маленькой гальванической мастерской.

— Скорее всего, инспектор? — задал вопрос Трант.

— Да, он выбрал этот магазин, потому что это было самое темное место в квартале.

— В какое время это было точно? — спросил Трант. — В газетах пишут, что нападение было совершено в десять минут третьего, что часы в его кармане сломались и остановились при падении ровно в десять минут третьего. Это правла?

— Да, — ответил инспектор. — Часы остановились в 2.10, но, несмотря на это, точное время убийства должно было быть ближе к двум, чем на десять минут позже, потому что часы мистера Бронсона бежали вперед.

— Что? — вскрикнул Трант. — Вы говорите, его часы бежали вперед? Я никогда не слышал об этом!

— Два дня назад было обнаружено, — объяснил инспектор, — что записи показывают о том, что патрульный, который обнаружил тело Бронсона, позвонил из ближайшей патрульной будки в пять минут третьего. Если нападение было совершено незадолго до этого, патруль должен был опережать график по крайней мере на десять минут, так что, в конце концов, у нас есть время лишь приблизительно.

— Я понял. — Трант повернулся к девушке. — Странно, мисс Эллисон, что такой человек, как мистер Бронсон, носил часы, показывающие неправильное время.

— Он этого не делал. На его часах всегда было правильное время.

— Как и в тот вечер?

— Конечно, да. Я помню, что перед уходом он сравнил свое время с нашими часами.

Трант взволнованно вскочил.

— Что? Что? Но все же, — успокоил он себя, — будь то в два или в десять минут третьего, главный вопрос остается тем же. Вы тоже, мисс Эллисон, можете ли вы назвать какую-либо возможную причину, по которой мистер Бронсон мог выйти из дома?

— Я тысячу раз пыталась за эти ужасные две недели придумать какую-нибудь причину, но не смогла. Наш дом находится в другом направлении, чем то, которое он выбрал. Автомобильная трасса в город — это еще один вариант. Он не знал никого в этом направлении, кроме миссис Хотин.

— Вы знали, что он знаком с ней?

— Конечно, мистер Трант! Однажды он осудил ее за магазинную кражу, но, как и все, кого его должность заставляла наказывать, он наблюдал за ней после этого, и, когда она пыталась вести честный образ жизни, он помог ей, как помог сотне подобных ей, мужчинам и женщинам, хотя его враги пытались дискредитировать и опозорить его, обвиняя его в ложных мотивах. О, мистер Трант, вы не знаете, вы не можете понять, какая темнота и ловушки окружают человека в положении, которое занимал мистер Бронсон. Вот почему, хотя мы знали и любили друг друга уже два года, он так долго ждал, прежде чем сделать мне предложение. Я благодарна, что он заговорил об этом вовремя, чтобы дать мне право защищать его сейчас перед всем миром! Они отняли у него жизнь, но они не отнимут у него доброго имени! Нет! Нет! Они этого не сделают! Помогите мне, мистер Трант, если можете, помогите мне!

— Инспектор Уокер! — напряженно сказал Трант. — Я понимаю, что все шестнадцать участников банды предъявили алиби. Был ли Канлан из них одним из лучших или худшим?

Инспектор колебался.

— Один из худших, — неохотно ответил он. — К сожалению, должен сказать, самым худшим.

К его удивлению, глаза Транта торжествующе сверкнули.

— Мисс Эллисон, — сказал он спокойно и решительно, — я не ожидал, что, пока не проверю Канлана, смогу заверить вас, что он невиновен. Но теперь я думаю, что могу с уверенностью обещать это, при условии, что вы уверены, что часы мистера Бронсона показывали правильное время, когда он уходил от вас в ту ночь. И, инспектор Уокер, если вы также уверены, что убийца ждал в вестибюле гальванической мастерской, то очень скоро мы действительно сможем предоставить Кроули лучшего, или, скорее, худшего, человека, чтобы отправить его под суд вместо Канлана.

И снова Трант осознал, что инспектор-гигант оценивает не непонятное заявление, которое он сделал, а самого Транта. И снова Уокер казался удовлетворенным.

— Когда я могу поехать с вами на Харрисон-стрит, чтобы доказать это, инспектор?

— Я провожу мисс Эллисон домой, а через час встречусь с вами на Харрисон-стрит.

— Вы сразу же сообщите мне результат теста, мистер Трант?

— Сразу же, мисс Эллисон.

Трант взял шляпу и выбежал из здания.

Полицейский участок на Харрисон-стрит в Чикаго, является штаб-квартирой первого полицейского подразделения в третьем городе мира. Но ни Лондон, ни Нью-Йорк, два более крупных города, ни Париж, чье население в два с половиной миллиона человек сейчас не достигают уровня Чикаго, не имеют полицейского подразделения, более сложного, разнообразного и озадачивающего космополитическим разнообразием арестованных, чем это первое из Чикаго.

Но из всех дюжин различных материалов, ежедневно поступающих в участок на Харрисон-стрит, в течение двух недель ни один не оспаривал дело против Джейка Канлана, гонщика и игрока, повторно арестованного и задержанного за убийство Бронсона. Трант оценил это, поскольку со своим гальванометром и батарейками в чемоданчике он проложил себе путь в участок среди патрульных, детективов, репортеров и любопытных. Но сразу же он заметил инспектора-гиганта Уокера.

— Ты опоздал. — Уокер провел его в боковую комнату. — Я потратил время, рассказывая Суини, — Уокер представил его одному из двух мужчин внутри, — и капитану Кроули, как вы собираетесь осуществить свой план. Мы ждем вас уже целый час!

— Мне очень жаль, — извинился Трант. — Я просматривал подшивки газет непосредственно перед и после убийства. И я должен согласиться, капитан Кроули, — признал Трант, — что у Канлана была такая же веская причина, чтобы убрать Бронсона с дороги. Но я обнаружил одну удивительно важную вещь. Вы видели это? — Он вытащил из кармана сложенную газету и протянул им. — Я имею в виду этот абзац внизу первой страницы.

Капитан с жадностью прочитал его, затем откинулся назад и рассмеялся.

— Конечно, я это видел, — смеялся он. — Это старая подделка Йохансона, Суини, и он думал, что это ключ к разгадке!

Инспектор взял газету. Заголовок гласил:"Угрожающий Бронсону побег из тюрьмы", а под ним был такой короткий абзац:

Джеймс Йохансон, печально известный убийца со Скотного двора, которого городской прокурор Бронсон приговорил к пожизненному заключению три года назад, сбежал из тюрьмы сегодня рано утром и, как полагают власти, направляется в этот город. Его судебный процесс запомнится драматичным и эффектным обвинением прокурора осужденным человеком после вынесения приговора и его угрозой освободиться и кое-что сделать для Бронсона.

— Вы видите дату публикации? — сказал Трант. — Это вчерашний пятичасовой выпуск накануне убийства Бронсона! Сообщается, что Йохансон сбежал, и сразу же Бронсон был убит.

Кроули снисходительно хихикнул.

— Так вы думали, что до вашей хиромантии вы могли бы обмануть нас этим? — издевался он. — Вы могли бы лучше заставить нас подождать немного дольше, молодой человек, и вы бы узнали, что Йохансон не мог этого сделать, потому что он никогда не убегал. Это был неудачный побег подлого вора Джонсона, который сбежал, и он был на пути обратно в тюрьму Джолиет до наступления ночи. В Новостях перепутали имена, вот и все, сынок.

— Я выяснил и это тоже, прежде чем прийти сюда, капитан Кроули, — тихо сказал Трант, — и то, что Йохансон никогда не сбегал, и то, что все вечерние газеты, кроме"Ньюс", написали имена правильно. Даже"Ньюс"исправили свое сообщение в более позднем издании. И я не говорил, что сам Йохансон имеет к этому какое-то отношение. Но либо вы должны утверждать, что это странное совпадение, что в течение восьми часов после того, как в городе распространился отчет о том, что Йохансон сбежал и собирался убить Бронсона, Бронсон действительно был убит, либо вы должны признать то, что человек, который собирался убить Бронсона, видел эту статью, и, не зная, что это неверно, выбрал ту ночь, чтобы убить прокурора, чтобы возложить вину на Йохансона. — Он взял свой чемодан. — Но давайте проверим Канлана.

— Я не сказал Джейку, что вы собираетесь с ним делать, — сказал Уокер, ведя троих к камерам внизу. По кивку Кроули Суини принес с собой сумку из верхнего офиса.

Трант приучил себя избегать определенных ожиданий и все же, когда он столкнулся с человеком внутри, он почувствовал мимолетное удивление. Ибо сначала он мог видеть в Канлане только дородного, тихого человека, небрежно одетого в одежду, сшитую знатным портным. Но когда его глаза стали видеть яснее, он увидел, что дородность была не дряблой плотью, а огромными мускулами, тонко покрытыми жиром, что пухлые оливковые щеки скрывали квадратную бойцовскую челюсть, и что его спокойствие было расслабленностью успешного, выросшего в городе животного, не связанного никакими законами, кроме его собственных — но животное, достаточно сильное, чтобы предпочесть честный бой. Его тяжелые веки поднялись, чтобы вяло наблюдать, как Трант открыл свой чемоданчик и достал инструменты для теста.

Гальванометр состоял всего лишь из небольшого циферблата со стрелкой, предназначенной для регистрации на шкале электрического тока с точностью до сотых долей миллиампера. Трант прикрепил два провода к крепежным элементам прибора, цепь, включающая одноэлементную батарею. Каждый провод соединен с простым стальным цилиндрическим электродом. Держа по одной в каждой руке и слегка увлажняя ладони для улучшения контакта, легкий ток проходил через тело и поворачивал тонкую стрелку над шкалой, чтобы зарегистрировать изменение тока. Уокер и даже капитан Кроули теперь более ясно видели, так, если это факт, что влага должна выступать из желез на ладони под воздействием эмоций, изменения в величине тока, проходящего через человека, держащего электроды, должны регистрироваться на циферблате, и субъект не может этого видеть, чтобы скрыть его эмоциональную перемену при воздействии с определенными объектами. Канлан, ничего не понимая, но заверенный кивком Уокера, что тест был честным, протянул руки к электродам.

— Ты ошибаешься, друг, — тихо сказал он. — Я не понимаю вашей игры. Но я не боюсь, если это будет по-честному. Конечно, мне не жаль, что он мертв, но… я этого не делал!

Трант быстро взглянул на циферблат. Ток, настолько слабый, что он должен быть совершенно незаметен для Канлана, зарегистрировался на циферблате и, отметив его, стрелка осталась неподвижной.

— Итак! — скомандовал он, затем одернул себя. — Нет, подождите.

Он порылся в кармане. Убрав газету, которая была у него там, все еще сложенная на рассказе о побеге заключенного Йохансона, он огляделся в поисках места, куда бы ее положить, а затем положил ее на колено Канлана. Он достал из кармана маленький пузырек, откупорил его, как будто хотел смазать механизм гальванометра, но пролил его на пол. Удушающий, тошнотворный запах бананового масла пропитал камеру и когда Канлан улыбнулся его неуклюжести, Трант достал из кармана часы и, под пристальным взглядом игрока, все еще наблюдавшего за ним, медленно перевел их на час вперед. Стрелка циферблата гальванометра, на виду у всех, неподвижно стояла на своем месте. Молодой психолог с удовлетворением взглянул на него.

— Ну, в чем задержка с шоу? — Кроули нетерпеливо усмехнулся. — Начинайте.

— Начинаем, капитан Кроули? — Трант победоносно поднялся. — Я уже все закончил.

Они уставились на него, как будто сомневаясь в его здравомыслии.

— Вы сами видели, что стрелка устойчиво стоит на месте, — продолжил Трант. — Инспектор Уокер, — он повернулся к дружелюбному старшему офицеру, осознав безнадежность объяснений для Кроули, — Я, конечно, понимал, когда просил вас привести меня сюда, что, даже если мой тест окажется для меня убедительным, я едва ли мог надеяться, что полиция примет его. Я сообщу мисс Эллисон, что Канлан не мог иметь никакого отношения к преступлению против мистера Бронсона, но я понимаю, что могу оправдать Канлана в глазах полиции, только предоставив капитану Кроули, — Трант поклонился изумленному офицеру, — настоящего убийцу вместо него.

— Вы говорите, что уже провели тест, Трант? — Ошеломленно возразил Уокер. Но прежде чем Трант успел ответить, Кроули грубо оттолкнул его в сторону и наклонился к сумке, которую принес Суини.

— Конечно, он этого не сделал, Уокер! — ответил он с отвращением. — Он не осмеливается и блефует. Но я покажу ему, и на его собственной машине, если в этом вообще что-то есть!

Капитан наклонился и, вытащив из открытого саквояжа фотографию места, где было совершено убийство, развернул ее перед лицом Канлана. Мгновенно, когда и капитан, и инспектор повернулись к стрелке гальванометра Транта, маленький прибор показал реакцию. По шкале циферблата они ползли все выше и выше, поскольку пот, вызванный картиной с рук игрока, соприкоснулся с электродами в его ладонях, и ток потек по его телу.

— Смотрите! Так что не все это было ложью! — Кроули торжествующе указал на прибор. Он снова наклонился к сумке и поднес фотографию тела убитого адвоката к глазам подозреваемого. Невозмутимый Канлан все еще сохранял твердость мышц лица, и румянец не выдавал его, но снова, когда Кроули, Суини и Уокер взволнованно уставились на стрелку гальванометра, она подпрыгнула и зарегистрировала более сильный ток. Кроули с победоносным ворчанием поднял окровавленное пальто убитого адвоката и потер рукавом щеку Канлана. При этом, а также снова и снова при каждом предъявлении предметов, связанных с преступлением, безжалостный маленький гальванометр показывал все возрастающую реакцию. Трант пожал плечами.

— Джейк, теперь у нас есть преимущество перед тобой! — Кроули грубо взял игрока за подбородок своими крепкими кулаками и откинул его голову назад, пока его бегающие глаза не встретились с его собственными. — Тебе лучше признаться. Ты убил его!

— Я этого не делал! — поперхнулся Канлан.

— Ты лжец! Ты убил его. Я все равно это знал. Если бы ты был ниггером, тебя бы уже давно линчевали!

Впервые с тех пор, как Кроули взял испытание в свои руки, Трант, наблюдая за стрелкой гальванометра, вздрогнул от удивления. Внезапно он взглянул на оливковое лицо Канлана, обрамленное вьющимися черными волосами, и улыбнулся. Стрелка снова подскочила выше, завершив триумф Кроули. Они вышли из камеры и вернулись в маленький офис.

— Итак, я доказал его на вашей собственной машине, — открыто радовался Кроули, — понятно вам, четырехкратный патентованный хиромант!

— Вы доказали, капитан Кроули, — тихо ответил Трант, — то, что я уже знал, что на ваших предыдущих допросах с Канланом, и, вероятно, с остальными также, вы разрушили ценность тех вещей, которые у вас есть для любого надлежащего теста, снова и снова демонстрируя их с угрозами. Вот почему я должен был сделать тест, который я сделал. Я еще раз говорю вам, что Канлан не убийца Бронсона. И я рад, что могу сказать мисс Эллисон то же самое, как я ей обещал, в самый первый момент.

Он снял телефонную трубку и назвал номер Эллисонов. Но внезапно трубку вырвали у него из рук.

— Еще рано, — скомандовал инспектор Уокер. — Вы ничего не скажете мисс Эллисон, пока мы не узнаем больше об этом деле.

— Я пока не прошу вас освобождать Канлана, инспектор, — тихо сказал Трант. Кроули оскорбительно рассмеялся. — Даже так — пока я не докажу вам, что я достойный человек на своем месте.

Он достал из кармана газету.

— Я пока не могу с уверенностью назвать его имя, но, выбирая наиболее вероятных из них из того, что я прочитал, я советую вам повторно арестовать Кейлиса.

Кроули, бросившись в кресло, разразился громким смехом.

— Он выбрал Кейлиса, Суини, ты слышал это? — Кроули ахнул. — Это относится к тому же разряду, что и остальные ваши заявления, молодой человек. Послушайте, мне жаль, что я не могу вам помочь, — продолжал он насмешливо, — но, видите ли, Кейлис был единственным из всех шестнадцати, кто не мог убить Бронсона, потому что он был со мной, разговаривал со мной, в участке с половины второго в то утро, за полчаса до убийства, до половины третьего, через полчаса после!

Трант взволнованно вскочил на ноги.

— Он был здесь? — эмоционально спросил он. — Почему вы не сказали мне об этом раньше? Инспектор Уокер, минуту назад я сказал, что не уверен, кто из остальных пятнадцати убил Бронсона, но теперь я говорю — арестуйте Кейлиса, убийца Кейлис!

Капитан Кроули и Суини снова уставились на него, как будто считая его сумасшедшим.

— Я бы попытался объяснить, инспектор Уокер, — сказал Трант, — но поверьте мне, я не хочу никого обидеть, когда говорю, что, по моему мнению, сейчас это было бы абсолютно бесполезно. Но… — он заколебался, когда инспектор холодно отвернулся. — Инспектор Уокер, сегодня утром вы сказали, что знали Канлана с самого его рождения. Сколько в нем негритянской крови?

— Откуда вы это знаете? — воскликнул Уокер, в изумлении уставившись на Транта. — Его всегда принимали за белого. Он на одну восьмую ниггер. Но об этом знают даже не три человека. Кто вам рассказал?

— Гальванометр, — тихо ответил Трант, — точно так же, как он сказал мне, что он невиновен, а проверка Кроули бесполезна. А теперь, не могли бы вы немедленно снова арестовать Кейлиса и задержать его, пока я не смогу наложить на него гальванометр?

— Я так и сделаю, молодой человек! — пообещал Уокер, все еще глядя на него. — Даже только из-за этой негритянской крови.

Но у Кроули был еще один шанс.

— Скажите, вы, — перебил он, — примерно час назад вы блефовали, что человек, убивший Бронсона, почерпнул эту идею из газеты Ньюс, Суини следил за этими парнями за несколько недель до убийства. Суини знает, какие газеты они читают. — Он повернулся к детективу. — Суини, какую газету постоянно читал Канлан?

— Ньюс.

— А Кейлис — что он никогда не читал?

— Ньюс, — ответил детектив.

— Ну, что ты можешь на это сказать сейчас, сынок? — Кроули качнулся назад.

— Только спасибо, капитан Кроули, за эту дополнительную помощь. Инспектор Уокер, я готов выдвинуть обвинение против Кейлиса на основании того факта, что он был с Кроули в два часа. Одного этого достаточно, чтобы повесить его, и не как соучастника, а как исполнителя, который сам выстрелил. Но поскольку очевидно, что еще был соучастник, и то, что только что сказал Кроули, делает это более определенным, возможно, мне лучше убедиться в этом соучастнике, а также получить наилучший ответ на эту загадку, которая заключается в том, почему и как Бронсон покинул свой дом и пошел в том направлении в то самое время, прежде чем я сообщу мисс Эллисон новости, которых она ждет.

Он взял свою шляпу и оставил их смотреть ему вслед.

Час спустя Трант выпрыгнул из машины на северной стороне и поспешил по Супериор-стрит. В двух кварталах к востоку от автомобильной дороги он узнал по знакомым фотографиям в газетах украшенный фресками и некогда модный фасад пансиона Митчелла, где жил Бронсон. Он видел это в первый раз, но, едва взглянув на него с любопытством, он направился к месту, в квартале к востоку, где было найдено тело адвоката. Он внимательно отметил про себя характер зданий по обе стороны улицы.

Между двумя старыми особняками была бакалейная лавка, за следующим домом — табачная лавка, затем еще один пансион и мастерская гальваники, перед которой было найдено тело. Маленький магазинчик, сильно пахнущий маслами и кислотами, используемыми в гальванопластике, был одноэтажным. Трант отметил удобный вестибюль на одном уровне с дорожкой и положение уличного фонаря, который будет освещать любого приближающегося, скрывая темной тенью того, кто ждет в вестибюле.

Физическое расположение было таким, каким он видел его десятки раз в газетах, но когда он огляделся, истинный ключ к тайне смерти Бронсона предстал перед ним, увеличенный в сотни раз по своей четкости. Он с самого начала чувствовал, что тот, кто ждал там, в вестибюле, и нанес удар, который убил Бронсона, будет немедленно привлечен к ответственности в рамках научного расследования. Но другой вопрос, как убийца мог так уверенно ждать там, зная, что Бронсон выйдет из своего дома один в это время ночи и пройдет этим путем, был менее простым для решения.

Он бросил взгляд за пределы магазина на дом, где, как сказал ему инспектор Уокер, жила сомнительная миссис Хотин. За этим он увидел вывеску — вывеску доктора О'Коннора. Он развернулся и вернулся к дому, где жил Бронсон.

— Передайте миссис Митчелл, что мистер Трант, который работает с инспектором Уокером, хочет поговорить с ней, — сказал он горничной, и у него была минута, чтобы оценить гостиную, прежде чем вошла хозяйка дома.

Бледный, кареглазый мальчик лет семи, с бледными щеками и золотистыми волосами, скрылся за портьерами, когда вошел Трант. Комната была совсем не типичной для пансионата. Её орнамент и расположение демонстрировали отпечаток решительной, если не культурной, женской индивидуальности. На стенах не было обычных выцветших семейных портретов, и совершенно отсутствовали старинные безделушки, свидетельствующие о былом аристократизме. Поэтому он не удивился, когда вошла хозяйка этого дома, красивая в эффектном стиле, поразившая его спокойной сдержанностью энергии и силы.

— Я всегда готова принять любого, кто приходит на помощь бедному мистеру Бронсону, — сказала она.

Маленький мальчик, который убежал при приближении Транта, подбежал к ней. Но даже когда она сидела, обняв ребенка, Трант тщетно пыталась примерить не нее ту атмосферу материнства, о которой говорила мисс Эллисон.

— Я наслышан об этом, миссис Митчелл, — сказал Трант. — Но поскольку вам столько раз приходилось рассказывать неприятные подробности полиции и репортерам, я не буду просить вас об этом снова.

— Вы имеете в виду, — она быстро подняла глаза, — что вы принесли мне новости вместо того, чтобы прийти и спрашивать о них?

— Нет, мне нужна ваша помощь, но только в одном конкретном случае. Вы, должно быть, знали привычки и потребности мистера Бронсона лучше, чем кто-либо другой. Недавно вы, возможно, подумали о какой-то возможной причине его ухода таким образом и в такое время, кроме той, которая была у полиции.

— О, как бы я хотела, мистер Трант! — воскликнула женщина. — Но я не могу!

— Я видел вывеску доктора, доктора О'Коннора, сразу за местом, где он был убит. Как вы думаете, возможно ли, что он собирался к доктору О'Коннору, или вы никогда об этом не думали?

— Я думала об этом, мистер Трант, — ответила женщина немного с вызовом. — Сначала я пыталась надеяться, что это могло быть причиной его ухода. Но, как я должна была сказать детективам, которые спрашивали меня об этом некоторое время назад, я знаю, что мистер Бронсон так сильно не любил доктора О'Коннора, что не мог пойти к нему, какой бы острой ни была необходимость. Кроме того, доктор Кармичал, который всегда его лечил, живет за этим углом, в другой стороне. Она указала направление автомобильной дороги.

— Я понимаю, — задумчиво признал Трант. — И все же, если мистер Бронсон не любил доктора О'Коннора, он, должно быть, встречался с ним. Это было здесь? — Он наклонился и взял за руку бледного маленького мальчика. — Возможно, доктор О'Коннор приходит навестить вашего сына?

— О, да, мистер Трант! — с готовностью вставил ребенок. — Доктор О'Коннор всегда приходит ко мне на прием. Мне нравится доктор О'Коннор.

— И все же я согласен с вами, миссис Митчелл, — Трант спокойно поднял глаза, чтобы встретиться с неожиданно взволнованным взглядом женщины, — что мистер Бронсон вряд ли собирался лично проконсультироваться с доктором О'Коннором таким образом, да еще и в половине второго.

— В два, мистер Трант, — поправила женщина.

— Точнее, десять минут спустя, если вы имеете в виду время, когда часы были остановлены!

Женщина поднялась внезапно, волнистым движением, как у испуганного тигра. Как будто в тихой гостиной прозвучали нотки страсти и тревоги. Трант тихо поклонился, когда она позвонила горничной, чтобы проводить его. Но когда он остался наедине со служанкой в холле, его глаза внезапно вспыхнули.

— Скажите мне, — быстро спросил он, — в ночь, когда был убит мистер Бронсон, было что-нибудь не так с телефоном?

Девушка заколебалась и как-то странно посмотрела на него.

— Ну, да, сэр, — сказала она. — На следующий день должен был прийти человек, чтобы это исправить.

— Неисправность была внутри… я имею в виду, мужчина работал в доме?

— Да, сэр.

Гоничная открыла дверь. Трант остановился с легким восклицанием и взял только что доставленную газету. Он развернул ее и увидел, что это был пятичасовой выпуск"Ньюс".

— Это газета миссис Митчелл, — спросил он, — та, которую она всегда читает?

— Да, сэр, — снова ответила девушка.

Трант сделал паузу, чтобы подумать.

— Расскажите миссис Митчелл все, о чем я вас спрашивал, — наконец решил он и поспешил вниз по ступенькам обратно в полицейский участок.

В комнате, где, по словам дежурного сержанта, его ожидал инспектор Уокер, Трант обнаружил Кроули и Суини с большим офицером и четвертым человеком, незнакомым ему. Незнакомец был худощавым и темноволосым. У него было худое, тщеславное лицо, но поразительной красоты, с большими ленивыми карими глазами, полными детской невинности. Он подкрутил усы и с любопытством смерил Транта взглядом, когда тот вошел.

— Так это тот самый парень, — насмешливо спросил он Кроули, — который заставил тебя думать, что я послал двойника поговорить с тобой, пока я ходил за Бронсоном?

— Инспектор, вы не прикажете вывести Кейлис из комнаты на несколько минут? — попросил Трант в ответ.

Инспектор сделал знак Суини, который вывел заключенного.

— Где твой соучастник? — спросил Кроули, ухмыляясь.

— Я вам сейчас расскажу, — прервал его Трант. — Я хочу проверить Кейлиса так, чтобы он не знал, что пытаются сделать что-то необычное. Капитан Кроули, можно нам взять стул с медными подлокотниками из вашего кабинета?

— Зачем? — спросил Кроули.

— Я покажу вам, когда он у меня будет.

По кивку Уокера Кроули принес стул. Это было глубокое деревянное кресло с высокой спинкой и высокими подлокотниками, на каждом подлокотнике было по медной ручке, расположенной так, что человек, сидящий в кресле, почти неизбежно положил бы на них ладони. Когда капитан внес кресло, Трант открыл свой чемодан и достал гальванометр, батарейки и провода. Отрезав цилиндрические электроды, которые Канлан держал в руках во время утреннего испытания, Трант провел провода под каждым подлокотником кресла и соединил с соответствующей латунной ручкой. Он соединил их с батареей, которую спрятал под стулом, и с циферблатом гальванометра, который поставил за стулом на стол, спрятав его за шляпой.

Он сел в кресло и сжал ручки кресла в ладонях. Когда его руки были сухими, никакой ощутимый ток не проходил через его тело от ручки к ручке, чтобы зафиксироваться на циферблате.

— Напугай меня! — внезапно приказал он инспектору.

— Что? — нахмурил брови Уокер.

— Напугай меня и следи за стрелкой.

Уокер, не совсем понимая, пошарил в ящике стола, внезапно выпрямился, держа в руке взведенный револьвер, и направил его в голову Транта. В тот же миг стрелка гальванометра прыгнула по шкале, и Кроули с Уокером оба уставились на него.

— Спасибо, инспектор, — сказал Трант, поднимаясь со стула. — Прибор работает очень хорошо, мои ладони не могли не вспотеть, когда вы наставили на меня пистолет, прежде чем я понял, что он не заряжен. Теперь мы проверим Кейлиса, как мы проверили Канлана.

Инспектор подошел к двери, забрал Кейлиса у Суини и подвел его к стулу.

— Садитесь, — сказал он. — Мистер Трант хочет с вами поговорить.

Карие глаза, по-детски внимательные и настороженные, следили за Трантом, и Кейлис нервно схватился за две удобные ручки на подлокотниках своего кресла. Уокер и Кроули, стоя там, где они могли наблюдать как за Трантом, так и за циферблатом гальванометра, увидели, что стрелка стояла там, где она была и у Транта, прежде чем Уокер приставил револьвер к его голове.

Трант спокойно достал из кармана газету, содержащую ложное сообщение о побеге Йохансона, и, оглядевшись, как будто ища, куда ее положить, как он делал во время допроса Канлана, положил ее, с сообщением о Йохансоне сверху, на колени Кейлиса. Уокер подавил восклицание, Кроули испуганно поднял глаза. Игла, которая оставалась неподвижной, до того, как газета была положена на колено Канлана, перескочила через чашу весов.

Кейлис не подал никакого признака беспокойства — его руки все еще нервно сжимали медные ручки, его лицо было спокойным и бесстрастным. Трант достал из кармана маленький пузырек, наполненный банановым маслом, и вылил его содержимое на пол, как он сделал этим утром. И снова Уокер и Кроули изумленными глазами наблюдали за движением стрелки прибора. Трант достал из кармана часы и, как и утром, перед лицом Кейлис перевел их на час вперед.

— Что это за трюки? — презрительно спросил Кейлис.

Но Уокер и Кроули, с раскрасневшимися лицами, склонившиеся над движущейся иглой, не обратили на это внимания. Трант встал между Кейлис и дверью.

— Теперь вы видите, — торжествующе крикнул Трант полицейским, — разницу между демонстрацией ложного сообщения о побеге Йохансона невиновному человеку и демонстрацией его человеку, которого он послал совершить убийство. Вы видите разницу между тем, как воздействует запах бананового масла на человека, которого с ним ничего не связывает, и перед преступником, который ждал в вестибюле магазина электрогальваники и никогда в жизни не сможет снова понюхать банановое масло, не вспоминая об убийстве. Вы также видите разницу, капитан Кроули, между переводом часов вперед перед человеком, которому они не могут напомнить ничего криминального, и переводом их на час вперед перед человеком, который после того, как убил Бронсона, не в два, а чуть позже часа, присел у тела и установил часы по крайней мере на час вперед, затем убежал, чтобы спокойно поговорить с вами, чтобы установить неопровержимое алиби на время, которое он так точно определил для убийства!

Капитан полиции Кроули, побагровевший от первой вспышки гнева, что убийца сделал из него марионетку, угрожающе повернулся к Кейлису. На мгновение, словно застыв от напряжения, вызванного обвинением, Кейлис сидел словно парализованный. Сейчас, внезапно перейдя от состояния абсолютной безопасности к полному отчаянию, он встретился глазами с Кроули, побелев как бумага, затем, когда его сердце снова начало колотиться, его кожа стала пурпурной. Его красивое, тщеславное лицо превратилось в лицо демона, его детские глаза вспыхнули и он прыгнул к Транту. Но когда двое полицейских встали, чтобы остановить его порыв, он повернулся и прыгнул к окну. Но прежде чем он успел рывком открыть его, сильная рука Уокера схватила его и подтянула обратно.

— Я думаю, это, — выдохнул Трант, взяв себя в руки, осматривая теперь слабого и бессильного пленника, — должно убедить даже капитана Кроули. Но это было совершенно не обязательно, Кейлис. С того момента, как миссис Митчелл показала вам в"Ньюс"сообщение о побеге Йохансона, и вы подумали, что можете безопасно убить Бронсона, заставив ее отправить его к вам, до того, как вы сразили его, перевели его часы вперед и помчались к Кроули за своим алиби, мое дело было завершено.

— Она… она… — руки Кейлис сжались в кулаки, — бросила меня… но ты… подловил ее? — закричал он мстительно.

Уокер и Кроули в изумлении повернулись к Транту.

— Миссис Митчелл? — спросили они одновременно.

— Она твоя жена, Кейлис? — спросил Трант с нажимом.

— Да, моя жена, — вызывающе прошипел мужчина, — восемь лет назад в Сент-Луисе, пока этот проклятый Бронсон не разогнал банду и не отправил меня за решетку на три года, и она подумала, что он, должно быть, привязался к ней и хочет жениться на ней, потому что он помогал ей, пока… пока она не узнала!

— Ах, я подумал, что она была твоей женой, когда увидел тебя после мальчика, но, конечно… — Трант осекся, услышав стук в дверь.

— Мисс Эллисон в своем экипаже снаружи, сэр, — офицер, который постучал, отдал честь инспектору Уокеру. — Она пришла повидаться с вами, сэр. Она говорит, что вы не прислали ни слова.

Уокер перевел взгляд с съежившегося Кейлиса на Транта.

— Нам больше не нужен Кейлис, инспектор, — сказал Трант. — Я могу рассказать мисс Эллисон все факты прямо сейчас, если вы хотите, чтобы она их услышала.

Дверь, которая закрылась за Кроули и его сопровождающим, почти сразу же открылась, чтобы впустить инспектора и мисс Эллисон. С ее светлым, милым лицом, озаренным надеждой, которая сменила былой страх и тревогу утра, Трант едва узнал ее.

— Инспектор сказал мне, мистер Трант, — она протянула к нему обе руки, — что у вас есть для меня хорошие новости, о том, что Канлан невиновен, и поэтому Рэндольф не собирался выходить, как… как они сказали, когда его убили.

— Нет, он вышел не из-за этого! — ответил Трант с триумфом. — Вместо этого он отправился из милосердия с поручением мисс Эллисон, чтобы вызвать врача для маленького ребенка, который, как ему сказали, внезапно и опасно заболел. Телефон в доме был сломан, поэтому он выбежал, не думая об опасности. Я рад, что могу рассказать вам об этом прекрасном, смелом поступке, когда я должен также рассказать вам ужасную правду о том, что женщина, которой он помог и защитил, была той, кто в приступе ревности, когда она обнаружила, что он просто был добр к ней, послала его на смерть.

— Миссис Митчелл? — заплакала от ужаса девушка. — О, только не миссис Митчелл!

— Да, миссис Митчелл, для которой он так много сделал и чье прошлое он защищал самым благородным образом, даже от вас. Но поскольку она была женой преступника, которого мы только что поймали, я рад верить, что этот человек сыграл на ее старых страстях, потому что какое-то время он сохранял свою прежнюю власть над ней, и она выполняла его приказы, не думая о последствиях.

— Я сказал вам сегодня утром, инспектор Уокер, что не могу объяснить вам свои выводы из проверки Канлана. Но сейчас я должен дать вам полное объяснение. Вы помните, что я прокомментировал тот факт, что преступление, которое вас озадачило, было совершено в течение столь короткого времени после того, как стало известно о помолвке мистера Бронсона, что я предположил возможную связь. Но это, в лучшем случае, было только косвенным доказательством. Первое, что меня поразило, было то обстоятельство, что мужчина ждал в вестибюле магазина электрогальваники. Я был уверен, что очень острый фруктово-эфирный запах бананового масла, разбавляющего вещества, используемого шлифовщиками при приготовлении лаков, должен быть навсегда тесно связан с преступлением в сознании человека, который ждал в этом вестибюле. Ни для кого другого этот запах не мог ассоциироваться с преступлением. Поэтому я знал, что если бы я мог протестировать всех шестнадцать человек, то выбрать убийцу было бы детской забавой. Но такой тест был бы громоздким. И следующее обстоятельство, которое вы мне сообщили, сделало это ненужным. Я имею в виду факт"быстрого патруля", который, как смогла мне сказать мисс Эллисон, вообще не мог опережать график. Я понял, что часы, следовательно, должны были быть переведены по крайней мере на десять минут вперед, а возможно, и намного больше. Кто между половиной одиннадцатого и двумя часами мог это сделать и по какой причине? Единственной убедительной версией было то, что убийца подстроил это заранее, надеясь, что труп не найдут до утра, и его единственной целью могло быть обеспечить себе алиби на два часа.

— Поэтому я удивил вас, заверив вас, еще до того, как увидел Канлана, что он невиновен, потому что у Канлана не было никакого алиби. Я доказал его невиновность к собственному удовлетворению, продемонстрировав ему, не вызвав вообще никакой эмоциональной реакции, сообщение в"Ньюс", которое, я был совершенно уверен, должно было иметь какое-то отношение к преступлению, распространив запах бананового масла и переведя часы вперед в его присутствии. Предметы, которые при проверке использовал Кроули, были настолько тесно связаны с преступлением в сознании Канлана, что, хотя он и невиновен, они вызвали реакцию, на которую я не обратил внимания, кроме одной реакции, которая, после угрозы Кроули, рассказала мне о негритянской крови Канлана. Что касается остальных, они просто напугали Канлана, как ваш пистолет напугал меня, и как они напугали бы любого невинного человека при тех же обстоятельствах. Мои же собственные тесты могли вызвать реакцию только у виновного человека.

— Я думаю, теперь вы понимаете, — быстро продолжил Трант, — в этом человеке я был практически уверен, когда Кроули рассказал мне об алиби Кейлиса. Вы только что видели, как на него подействовали те же тесты, которые я проводил на Канлане, и убедительные доказательства, которые дал гальванометр. Тот факт, что сам Кейлис никогда не читал"Ньюс", только усилил мою уверенность в том, что в этом деле был еще один человек, человек, который мог либо обмануть, либо вывести мистера Бронсона из дома. Итак, я отправился туда, недалеко нашел табличку"Доктор"и узнал, что этот доктор лечил не Бронсона, а маленького мальчика Митчелла, что в тот вечер в доме был сломан телефон, чтобы оправдать отправку Бронсона к доктору, и что миссис Митчелл читает"Ньюс".

— Его, конечно, послала миссис Митчелл, — почти раздраженно остановил его Уокер. — В шести кварталах отсюда Кроули уже должен был ее схватить.

Мисс Эллисон взяла себя в руки и встала. Она вцепилась в рукав инспектора.

— Инспектор Уокер, вы должны… — и она запнулась.

— Никто из нас не должен говорить, как она должна быть наказана, мисс Эллисон, — сочувственно сказал Трант. — Мы должны доверить все двенадцати мужчинам, которые будут судить этих двоих.

Но ее пытливому взгляду показалось, что Трант чего-то ждет. Внезапно зазвонил телефон. Уокер взял трубку.

— Это Кроули, — закричал он. — Он говорит, что миссис Митчелл сбежала. Ты мог бы задержать ее, — обвинил он Транта, — но ты позволил ей уйти!

Трант стоял, неподвижно глядя в лицо мисс Эллисон. К ним ворвался дежурный сержант.

— Миссис Митчелл снаружи, инспектор! Она сказала, что пришла сдаться!

— Я полагаю, вы именно на это и рассчитывали, — Уокер снова повернулся к Транту. — Но не делайте этого снова, — предупредил он, — ради вашего будущего!