Немножко женаты

Эвелина Блэйк, 2023

Не могу поверить, что мой отец действительно сделал это! Он выдает меня замуж за человека, о котором я почти ничего не знаю, и я не вправе отказаться! Сама виновата, зачем согласилась тогда на эту сделку? Но я же не знала, чем все обернется! Теперь моя жизнь совершенно изменится… И этот муж… Даже не знаю, что хуже – жить с нелюбимым человеком или влюбиться без оглядки?

Глава 1

С тем, чтобы заполнить форму заявления на участие в ЕГЭ и записать названия предметов, которые я выбираю в качестве экзаменационных, у меня не возникло проблем, я еще год назад знала, что буду сдавать в конце школьного обучения литературу. Однако папа был удивлен, увидев в графе с предметами по выбору название этого предмета.

— Литература? — спросил он, озадаченно глядя на меня. — Ты куда поступать-то собралась?

Я грустно вздохнула, отводя глаза в сторону. Ну, конечно, то, чего я так боялась, должно было наступить рано или поздно. То-то отец в последний год очень сильно интересовался моими учебными успехами, ранее такого не наблюдалось — давай, доча, учись хорошо, главное, не нахватай двоек! В десятом же классе все немного поменялось — за тройки меня отчитывали, четверки тоже не сильно поощрялись. Н-да, трудно быть дочерью влиятельного бизнесмена, привыкшего контролировать все и всех. Правда, отец зря волновался — я, конечно, лучшей ученицей школы не была, но с успеваемостью у меня всегда был порядок.

Однако теперь просто определения «порядок» было недостаточно, и эту цель я поставила себе сама — знания по русскому языку и литературе должны быть очень высокими, если я хотела поступить туда, куда мечтала.

Папа все еще стоял, буравя меня вопросительным взглядом. Ладно, отмалчиваться бессмысленно, он ведь все равно узнает.

— Я хочу поступить на журфак, — тихим и хрипловатым от волнения горлом произнесла я.

Папа никак не отреагировал, только качнул головой в сторону — видимо, он ничего не услышал.

— Чего-чего? — последовал вопрос.

Я подняла глаза к потолку. Ох, неужели мне придется делать это еще раз?

— На журфак! — я выпалила это громче, чем хотелось бы.

Папа так и застыл с этим полувопросительным выражением лица, будто бы смысл сказанных мною слов все никак не мог постичь его разум. Наконец, он оживился — брови отца поползли вверх, а губы сложились в недоверчивую усмешку. По моей спине прокрался неприятный холодок — ох, нет-нет-нет, пожалуй, я совершенно не хочу знать, что за этим последует. Лучше бы я ничего не говорила, хотя как бы я скрыла это от своей семьи?

— Журфак? — прозвучал недоверчивый голос отца, не предвещавший ничего хорошего.

— Зря я тебе сказала… — пробормотала я, опуская глаза.

Наблюдая мою реакцию, папа, видимо, решил сменить гнев на милость. Он присел на край дивана таким образом, чтобы оказаться как можно ближе к моему стулу, и слегка поджал губы, будто бы заранее извиняясь за то, что хочет сказать.

— Дорогая, ты же понимаешь, что я хочу для тебя всего только самого лучшего… — начал он издалека. Но это не особо помогло. Я обреченно уставилась в потолок.

— Если бы ты хотел как лучше, ты бы так не удивлялся моему решению, — произнесла я, сглатывая предательский комок, возникший в горле. — Разве ты не читал все статьи, которые я публиковала в школьной газете? Разве я не показывала заметки из городской газеты?

— Конечно, я все это видел, — сказал отец, слегка пожимая плечами. — И я совсем не против таких затей, но только на уровне хобби, понимаешь? — он проницательно посмотрел мне в глаза, будто бы пытался силой мысли убедить меня в своих словах. — Подобные занятия имеют место быть в жизни, если только они не мешают развитию и работе…

Если только они не мешают развитию. Но проблема в том, что именно в сфере журналистики я видела свое развитие. Да, я осознаю, что учиться будет трудно, что писать придется много, что известными журналистами становится далеко не каждый, но мне это и не нужно было. Мне хочется заниматься тем, что интересно, только и всего.

Но папа не поймет этого. В его мире — мире денег и суровых мужчин, ведущих бизнес, — понятиями вроде «интересно» никто не руководствуется. «Так лучше», «так выгодней» — вот и все, что я слушала всю свою сознательную жизнь. Папа не раз говорил о том, что я буду продолжать его дело. Видимо, он так и не отступился от этой мысли, хоть я никогда и не интересовалась его бизнесом.

— Послушай, я уже говорила тебе, что развитие бизнеса для меня неинтересно… — мягко начала я, боясь заглянуть в глаза отцу. — Я хочу пойти своей дорогой, и именно так я и вижу свой путь — писать статьи для журналов и газет.

У папы невольно вырвалась усмешка, хотя я видела, что он пытался себя сдержать.

— Что? В наше время все проще, а онлайн-ресурсы в интернете читаются многими, — сказала я.

— И все же это не то будущее, которое хотел бы для тебя я, — сказал папа.

— Я уже все решила, — я закусила губу.

Повисло молчание. Папа сосредоточенно разглядывал светло-серый ковер, расстеленный на полу в моей комнате. Я сидела вполоборота, сжимая рукой спинку стула с такой силой, что костяшки пальцев побелели — я была готова держать оборону до конца.

— Ты точно хорошо подумала? — спросил папа. В его голосе мелькнула неуверенность, как будто бы он готов был сдать свои позиции. Хороший знак! Я слегка расслабила руку, сжимавшую стул.

— Да, я абсолютно уверена в своем решении.

Снова молчание. Сердце стучало как бешеное — что же изменилось в настроении папы? Неужели он передумал насчет моего обучения?

— Учти, я помогать при поступлении не собираюсь, — сказал папа. — Хотя, если бы ты выбрала что-нибудь другое…

Я поспешно подалась вперед.

— Я ни о чем тебя не прошу, — предупреждающе сказала я. — Я просто поставила тебя перед фактом, что хочу поступить на журфак.

Папа вздохнул с таким видом, будто бы я произнесла ругательное слово, и мученически уставился мне в глаза. Я сдаваться не собиралась и выдержала этот взгляд, стараясь даже не моргать.

— Ну что мне с тобой делать, горе луковое… — пробормотал папа.

— Любить. Ценить. Считаться с моим мнением, — выпалила я, не задумываясь.

— Несмотря на то, что тебе почти восемнадцать, ты все еще такой ребенок… — папа устало потер переносицу и прикрыл глаза, будто бы этот разговор доставлял ему физические неудобства. — Ты еще многого в жизни не понимаешь, а мне бы хотелось оградить тебя от ошибок…

Боже, хоть один подросток в своей жизни не слышал от родителей подобной речи? Неужели трудно понять, что от всего не оградишь, а учиться лучше всего на собственном опыте? Хоть какое-нибудь поколение родителей это поймет? Я внутренне зареклась лезть со своими замечаниями в жизнь своих будущих детей. По крайней мере, в тот момент, когда они станут достаточно взрослыми для того, чтобы принять решение насчет своего будущего.

— Все будет хорошо, я в этом уверена, — просто сказала я.

Папа недоверчиво посмотрел на меня, и все же изрек:

— Ладно, твоя взяла!.. Но не спеши радоваться! — он предостерегающе покачал пальцем в воздухе, наблюдая, как на моем лице зарождается довольная улыбка. Я так и замерла с полураскрытым ртом. — Сначала выслушай меня, — папа нервно дернул ворот футболки и выпрямился, будто находился на встрече с одним из своих клиентов. Я непроизвольно выпрямилась вслед за ним. — Я принимаю твои решения, и все же не собираюсь пускать твою жизнь на самотек, так что у тебя будет шанс на поступление на журфак, но только один, — он серьезно заглянул мне в глаза. — Если у тебя ничего не получится, тогда идешь на юридический.

— Хорошо, — сразу же согласилась я, пропуская слова о юридическом мимо ушей — не стоит напоминать папе о том, что выбранные мной экзамены для заготовленного для меня им института просто не подходят.

— Только один шанс, — сказал папа.

— Спасибо, для меня это очень важно, — я лучезарно улыбнулась и обняла папу в порыве чувств.

— Ох, надеюсь, я не пожалею… — папа рассеянно погладил меня по спине.

Мне было уже все равно, что он говорит — я была счастлива от того, что папа одобрил мой путь, пусть и таким странным образом.