Карамелька для двух боссов

Эве Лин, 2023

Два сексуальных босса, два наглых брата. Они видят во мне лишь скромного секретаря, но не знают, что совсем недавно купили меня на аукционе и провели со мной ночь. И не узнают. Надеюсь…

Глава 2

После работы сразу же направляюсь домой. Сегодня пришлось задержаться, так как Виктор Романович решил все же посмотреть все папки и делал он это с особой тщательностью, то и дело просил меня опять принести ту или иную папку. Поэтому ноги гудели, как и голова, хотелось принять душ и лечь спать. Я решила немного побаловать себя и зайти в местную пекарню. Покупаю один циннамон и с наслаждением уже представляю, как съем его с горячим чаем. Мне даже нестыдно, что буду есть так поздно. От хороших мыслей и голова меньше болит.

Я была так погружена в себя, что не заметила, как ко мне подходит тёмная фигура. И тут меня больно и резко берут за руку, точнее за локоть, и впечатывают в мощную грудь.

— Ай! — чувствую, как пакет с выпечкой вместе с сумкой летит на морозный асфальт.

— Ну, здравствуй, Лизонька, давненько мы с тобой не виделись, — слышу голос, который снится мне только в сам страшных кошмарах.

Волосы сразу же встают дыбам, и я чувствую, как мне становится нечем дышать, мной овладевает паника, и чем дальше, тем хуже

— Все бегаешь и бегаешь, а долг твоего отца все повышается и повышается, знаешь ли. Проценты капают. Когда я увижу деньги?

Я чувствую его мерзкое дыхание на своем лице, гнилое, как и он сам. Внутри поднимается тошнота. Я еле держусь, чтобы меня не вырвало.

— Я… я же отдала в том месяце… — говорю я пересохшим горлом. Температура в моем теле сразу опустилась на несколько градусов, и морозный холод теперь проникает во все места.

— Эти жалкие кутарки мне не нужны! Так ты до смерти не расплатишься. Мое терпение на пределе! — он сдавливается мою руку сильнее, отчего вокруг глаз появляются слезы. Больно.

— Я… верну… скоро верну… — кое-как говорю, глотая истерику, которая уже подступает к моему горлу.

— Когда?! — кричит он, беря меня за лицо и больно сдавливая.

— Скоро… я обещаю… — кое-как мне удаётся сказать.

— Почему-то я тебе не верю, хотя в противном случае ты ведь знаешь, что с тобой будет?

Я знаю. И от понимания этого у меня все же начинается истерика.

— Ну, я все же напомню тебе, — продолжает он, — что я возьму тебя как свою персональную шлюху, будешь у меня ею двадцать четыре на семь, развлекая моих друзей и партнеров. Потом когда я наиграюсь, отдам тебя своим шакалам, как объедки с царского стола. Но они не побрезгуют, будут иметь тебя во все щели. И когда им надоест, и если ты еще будешь жива, в чем я сильно сомневаюсь, я продам тебя на Восток. Арабам нравятся белые девочки.

Мужчина еще больнее сжимает мое лицо, смотря, как ручьи слез катятся по моему лицу. Ему нравится меня пугать и видеть реакцию. Этот человек наслаждается своей властью и безнаказанностью. А мне страшно, я хочу жить, но знаю, что он не даст мне этого.

— Пока я терплю из-за твоей мачехи, знаешь ли, она роскошная женщина, — начал рассуждать он. — Но я боюсь, скоро она мне надоест, и я захочу тебя. Я знаю, что за этим мешковатым костюмом скрываются очень даже хорошие прелести.

Он отпускает наконец-то мою руку и больно щипает попу, начиная ее мять. Это еще более унизительно, а я даже не могу ничего сделать.

— Бл***, у меня уже встал, может, мое терпение кончится прямо сейчас…

И тут я понимаю, что если не оттолкну, то он и правда сделает то, что обещал. Его никто не остановит.

— Отпустите!

Не знаю, откуда у меня появляются силы, но я, в конце концов, вырываюсь, отходя от него на безопасное расстояние. Хотя если он захочет, его ничто не остановит.

— Я же сказала, что верну все! — говорю я, захлебываясь слезами.

Мужчина усмехается и явно не верит.

— Ну, хорошо, дам тебе шанс! Но будь благодарна своей тете. Сегодня я зайду к ней.

Он разворачивает и уходит. А я так и стою посреди заснеженной улицы, и меня сотрясает крупная дрожь. Вспоминаю про пакет с выпечкой и мою сумку. На улице уже зимняя каша, поэтому сумка пачкается, как и пакет.

Сейчас я не могу идти домой, там ОН с моей мачехой. Поэтому решаюсь зайти в ближайшую кофейню, чтобы хоть немного успокоиться. Я провожу там два часа до момента, когда сам официант вежливо просит меня покинуть помещение. Я уже давно расплатилась и просто сижу около пустого стакана с чаем.

— Да, конечно, все было вкусно, — торопливо благодарю официанта, хотя заказала только чай.

Быстро выхожу из кофейни и иду в сторону дома. Сейчас не хочу туда идти, я люблю свой дом, но не когда там ОН. Открываю дверь своим ключом и захожу внутрь, вижу его потертую обувь вместе с моей, и мне становится еще противнее. Направляюсь в зал и теперь слышу характерные стоны и скрип кровати. Хорошо, что это происходит не в зале, а в ее комнате. В комнате моего отца.

К горлу опять подступает тошнота, и я как можно быстрее прохожу в свою спальню. Моя комната самая маленькая и дальняя, но через нее открывается вид на чудесный зимний сад. Раньше я жила в другой комнате, когда мы с отцом были еще одни, жили вместе и были счастливы. Но моим сёстрам потребовались комнаты побольше, ведь они младше, и им нужно больше пространства для игр и развлечений. Поэтому с их переездом к нам, меня засели в эту маленькую. Раньше здесь была мастерская отца, но вот уже много лет здесь живу я. А его фигурки, которые он тут вырезал и мастерил, так и лежат на верхней полке шкафа, пылясь, и я не достаю их, чтобы не травить душу воспоминаниями.

Переодеваюсь сразу в свою пижаму. Обычно перед сном всегда принимаю душ, но сегодня этого делать не буду. Я не чувствую себя безопасно, когда в доме ОН. И они могу выйти из комнаты в любой момент.

Не читаю книги, как привыкла делать перед сном, — сразу же выключаю свет и укрываюсь одеялом. Но сна ни в одном глазу. Я так и слышу стоны Елены и характерные скрипы кровати.

Ненавижу!

Мне мерзко и противно. Это кровать отца, в которой они с Еленой спали вместе.

Какая ирония, он пользуется женой того, кто ему должен. Вернее теперь дочь расплачивается за его долги.

Его зовут Змей, и, как я знаю, он известная криминальная личность, которую все боятся. Один раз ходила в полицию, чтобы написать заявление и сообщить о домогательстве, но как только следователь узнал о том, на кого я пишу, то сразу же на моих глазах порвал мой лист, нервно дернулся и сказал, чтобы я забыла дорогу к нему, если дело касается этого человека. И если я не хочу жить и готова пойти на риск, чтобы отдать такого человека под суд, то следователь не готов рисковать. Поэтому дорога в полицию мне была закрыта. Если бы папа знал, что будет дальше после его смерти, и что Змей очень страшный человек, то никогда бы не попросил у него денег, но отец не знал, и сейчас долг приходится отдавать мне.

Мой отец хотел открыть бизнес, но для этого ему были нужны деньги. Все было бы хорошо, если бы он пошел в банк, взяв кредит под проценты, но тут на его пути появился Змей, который предложил более выгодные условия. И отец согласился. Но его бизнес не пошёл. Отец тогда очень сильно переживал, и, наверное, это стало для него серьезным ударом. Он скончался, все произошло очень банально: инсульт. Я не знала о его долге до недавнего времени, пока меня не нашел Змей и не намекнул, что надо бы отдать. Я тогда училась в институте, пришлось отдать все заработанные деньги на выплату долга отца. Так как я училась, то могла устроиться на работу только на неполный рабочий день, поэтому и платили мало. И жить пришлось очень скромно, почти ущемляя себя во всем. С получением диплома я сразу же начала искать работу, и удача мне улыбнулась: узнала, что в «Локидастрис» требуется секретарь. Я думала, что сейчас будет легче, и постараюсь отдать долг, хотя сумма очень немаленькая. Но сегодня все снова рухнуло. Как будто меня наконец-то вернули из рая на землю, больно ударяя об асфальт. Говоря, что, вообще-то, твои проблемы еще не закончились, ты все еще должна Змею. Где взять такую огромную сумму за такой короткий срок я не знала. И оттого мне стало очень дурно, опять накатила тошнота, а тело начала сотрясать крупная дрожь. Из глаз полились слезы. Человек всегда спрашивает у Бога, когда что-то случается, почему это произошло с ним. Сейчас я тоже спрашиваю и задаю такой же вопрос. Но в ответ только молчание. Кое-как, все же успокоившись, я провалилась в сон.

На следующее утро я встала с разбитой головой и ломотой во всем теле. Я уже испугалась, что у меня поднялась температура, достав из аптечки градусник, я измерила ее, и, к моему облегчению, температуры не было.

Сейчас только заболеть мне не хватало.

До того как выйти из комнаты, я прислушалась. Но, не услышав никаких мужских голосов, отодвинула защелку и потянула дверь на себя. Змея и правда не было, это я поняла по одиноко сидящей на кухне мачехе и пьющей кофе. Решила пока не подходить к ней, чтобы не портить себе настроения. Умывшись и надев одежду, мне все же пришлось зайти внутрь, чтобы хоть элементарно выпить чай, так как после вчерашнего мне сильно хотелось пить.

— И тебе доброго утра, Лиза, — первой подала голос Елена, сказав с недовольным тоном. Ее явно задело мое молчание.

— И вам не хворать, — съязвила я. И Лене это очень не понравилось.

Она с грохотом поставила чашку на стол.

— Не дерзи мне!

Я промолчала, сосредоточившись на чае.

— Знаешь, ко мне тут Змей приходил… — начала она, словно я вчера не слышала, каким образом тот заходил. — Спрашивал про долг… Я, конечно, сказала, что ты отдашь уже скоро, но у меня вопрос. Когда это «скоро»?

Это было сказано так спокойно, как будто речь шла только о моих проблемах. А она тут просто почтальон.

— Я не знаю, где достать такую крупную сумму.

— Так узнай, — она взяла одну из тонких сигарет, чиркнула зажигалкой. Густой дым окутал маленькую кухню.

Я сто раз просила ее не курить дома, но она как будто не слышала. Стало невыносимо, дышать было тяжело, и я поспешила открыть окно. В комнату сразу же ворвался декабрьский морозный воздух, и дышать стало намного легче.

— Закрой! — крикнула она, съёжившись. — Мне холодно.

— Не курите, и не будет холодно, — только и ответила я, даже не пошевелившись. Лучше свежий воздух, чем горький запах табака.

Она только поморщилась, как от головной боли.

— Так, когда будут деньги? — после минутного молчания спросила опять мачеха. — Что мне сказать Змею? Из последних сил его сдерживаю, собой, можно сказать, жертвую.

После ее последних слов мне захотелось опять съязвить. Вчера я хорошо слышала, как она жертвует собой. В спальни моего отца. У этой женщины вообще нет ни грамма совести. Хотя была ли совесть раньше…

— Не знаю, может, подскажете, где бы найти такую крупную сумму? У вас же так много связей, крутитесь как белка в колесе, — все же не смогла удержаться я.

Женщина лишь закатила глаза, а потом опять затянулась, выдыхая, а потом ответила:

— Не знаю, это не мои проблемы.

— Это ваш бывший муж!

— Ключевое слово «бывший», — выгнула одну бровь. — Я вдова, и долги покойного не моя забота.

— А чья же?! — повысила я на нее голос, оборачиваясь.

В ответ мачеха только пожала плечами, спокойно проговорив:

— Твоя. Ты дочь своего отца. Дети расплачиваются за своих родителей.

Да, она права, это только мои проблемы, она мне не поможет. А Змей не будет трогать того, с кем спит.

Ей ничего не грозит в отличие от меня.

Больше я ничего не сказала. Только взяла чашку и уже хотела выйти из кухни, но тут в дверном проеме появились мои сводные сестры.

Все потрепанные, с потекшей косметикой и в мятой одежде, хотя на одежду их разноцветные, яркие тряпки были мало похожи.

— Привет, мама! — поздоровалась Юля, старшая, жуя жвачку и при этом громко чавкая.

Лена с ужасом смотрела на дочерей, и было явно видно, что она на грани того, чтобы их не прибить.

— Вы опять в клубе всю ночь были?! — начала кричать на дочерей. И те сразу же немного скисли. Они не любили, когда их мать ругалась.

— Да, и че такого?! — ответила матери Настя, младшая.

— Ни че, а что! Когда вы уже на работу пойдете, учиться…!?

Те потупили взгляд, пожимая плечами.

— А зачем надо, мы же так, замуж выйдем и все, — отмахнулась Юля, как будто это плевое дело.

— Какой вам замуж, курицы! Кто вас возьмет таких!

Здесь я была с Еленой согласна. Кое-как окончив школу, Юля и Настя прожигали жизнь уже два года, ничего не делая. И часто зависая в клубе, прося деньги у матери, которая сама непонятно, где их брала.

Но мне было все равно, где та берет деньги, главное, чтобы не доставала меня.

— Ну не знаю… Кто-нибудь…

Больше я не стала слушать бред от сестер. Попросила их отойти от прохода, чтобы пойти в свою комнату и попить чай в тишине и спокойствии. И хорошо подумать, где же найти деньги.