Водные ритуалы

Эва Гарсиа Саэнс де Уртури, 2017

Национальный бестселлер Испании. Книга издана на 20 языках в 40 странах мира. Продолжение международного хита «Жало Белого города», экранизированного Netflix. Тем, кто дарует новую жизнь, уготована древняя смерть… 2016 год, Страна Басков. Жестоко убита художница Ана Белен Лианьо. Девушку принесли в жертву по древнему кельтскому обряду, именуемому Водными ритуалами: оглушили, подвесили на дереве и утопили в котле бронзового века. Она была беременна… 1992 год. Будущий инспектор полиции Унаи Лопес де Айяла по прозвищу Кракен и трое его лучших друзей работают на археологической практике. Там они встречают загадочную художницу, которая становится первой любовью для всех четверых. И главной тайной для всех них… 2016 год. Кракен должен остановить серийного убийцу, имитирующего кельтские обряды смерти, жертвами которых становятся люди, ожидающие ребенка. Избранница инспектора беременна. И теперь им обоим грозят Водные ритуалы… Подробные описания улиц, кафе и достопримечательностей из книг серии легли в основу реальных тематических экскурсий «Белый город», которые сейчас проводятся под эгидой муниципалитета Витории. «Подобно тому, как Кара Блэк или Донна Леон изображают Париж или Венецию в своих таинственных сериях, де Уртури с любовью изображает уникальный и чарующий город, переплетая баскский фольклор и культуру с очень сложной и богатой историей». – BookPage «Впечатляет по масштабу и глубине». – Kirkus Reviews «Ошеломляюще… Завораживающий местный колорит, красиво проработанный сюжет и превосходные описания характеров делают эту книгу выдающейся. Читатели с нетерпением будут ждать следующей книги в серии». – Publishers Weekly

4. Часовня Сан-Адриан

17 ноября 2016 года, четверг

— Сделай это ради нее и ребенка, — сказала она, и мы оба уставились на вершину. С неба упали первые холодные капли, не предвещавшие ничего хорошего.

«Ради нее и ребенка», — мысленно повторил я, глядя, как техники осматривают труп Аннабель Ли. Но думал я не об Аннабель и ее нерожденном ребенке; я думал о той, с кем только что закончила разговор моя напарница.

— Вернемся на место преступления, — сказала Эстибалис. — Если начнется дождь, это будет катастрофа. Посмотрим, не нужно ли помочь им со сбором улик. Думаю, все материалы придется спрятать в туннеле. Вряд ли мы сможем доставить их в машины, не промокнув.

Я кивнул и последовал за Эсти.

«Честно говоря, после того, что я увидел, трудно будет спокойно отсиживаться в Вильяверде, выкинув расследование из головы. Я бы целыми днями только и делал, что названивал тебе и ныл, чтобы ты рассказала, что и как». Все это я изложил в письменной форме, пока мы шагали к месту преступления.

Дождь больше не моросил робкой чередой ледяных капель — он хлынул нам на головы по всем дождевым законам. Но больше всего меня беспокоил ветер, который все крепчал, срываясь с обнаженного гребня перевала.

— Да, и в конечном итоге, если расследование не пойдет по тому руслу, которое ты предполагал, рванул бы в участок как оглашенный… Мы уже настрадались от тебя, Кракен. — Она рассмеялась почти счастливо, и в глазах у нее блеснула искорка надежды. — Давай, возвращайся домой; мы — твой дом.

«Я выгляжу ужасно, — написал я. — Сегодня утром я нервничал, поскольку предстояло столкнуться с толпой виторианцев и властями, желающими воздать мне дань уважения. Больше всего пугало то, что все увидят шрам от пули». Я оторвался от экрана телефона, машинально прикрывая его прядью волос.

«Лучше тебе не рассказывать о моей встрече с Альбой», — решил я, сжав зубы, чтобы подавить ярость.

«Стремное убийство, Эсти. Вам действительно понадобится психолог-криминалист».

Она улыбнулась, я тоже улыбнулся. Это было молчаливое «да», и мы оба это знали.

Но я не сказал ей всей правды.

Правда заключалась в том, что во время визуального осмотра мне удалось выкинуть из головы реальность, с которой я понятия не имел, как справиться: материнство Альбы и мое возможное отцовство. Мне нужно было по уши погрузиться в это расследование, которое с самого начала казалось сложным и путанным. И потом, ежевичные джемы и жареные каштаны не помешали бы мне сойти в Вильяверде с ума, обдумывая все обстоятельства этой беременности.

— Знаешь что? — сказала мне моя напарница. — Мой брат Энеко рассказывал мне истории об этих краях, когда мы поднимались сюда с нашей компанией. Этих историй сотни. Например, здесь на протяжении тысячелетий проходила Камино-де-Сантьяго, проезжали всадники, экипажи, благородные дамы и купцы. Но одна мне особенно запомнилась: история об отшельнике, который жил недалеко от больницы для паломников, построенной в Средние века чуть ниже; там теперь часовня Санкти-Спириту. Рассказывают, этот человек помогал детям, которые никак не могли заговорить.

Я заметил, что, рассказывая мне эту историю, она машинально прикоснулась к серебряному эгускилору^[4], который носила на кожаном шнурке. Он все еще был при ней — память об Энеко, ее Эгускилоре.

Эсти тоже еще не оправилась после недавних событий.

В этот момент нас прервал Куэста. Судебный секретарь столкнулся с нами в туннеле, пытаясь где-нибудь укрыться от дождя. Двое других техников, эксперт и инспектор Мугуруса, поспешно засовывали тело Аннабель в черный мешок. Куэста достал бумажник в полиэтиленовом пакете и протянул нам.

— Думаю, вы должны это увидеть, — сказал он. По его белому пластиковому комбинезону стекала вода.

— Что именно? — спросила Эстибалис, думая о том, что еще предстояло спасти от дождя.

Но тут пошел град, и несколько ледышек размером с орех яростно обрушились на наши головы.

— Котел! И куртка! — крикнул инспектор Мугуруса. — Помогите нам!

Мы все трое выбежали наружу, не успев продолжить разговор.

— Они справятся с телом? — спросила Эстибалис у судмедэксперта.

— Да, давайте спрячемся в туннеле, хотя не знаю, будем ли мы там в безопасности. Если после града хлынет ливень, мы застрянем, как в мышеловке, нас всех попросту смоет. Несите котел и куртку.

На руках у нас все еще были перчатки, поэтому я поднял куртку с земли, которая еще не промокла полностью, а Куэста и Эстибалис бросились за котлом.

Тут я заметил, что судмедэксперт и Мугуруса не справятся с тяжестью тела, сунул куртку под мышку и побежал к ним, чтобы отнести мешок с Аннабель в укрытие.

Моя напарница и Андони тоже сообразили, что втроем нам не справиться, поэтому оставили котел на земле, и мы впятером спустились по каменному склону, побелевшему от яростно молотящего града.

— Мы не успеем добраться ни до машин, ни до укрытия, — крикнул инспектор Мугуруса, задыхаясь. — Нас подхватит поток и унесет. Надо укрыться в часовне.

— Она заперта! — крикнул судебный секретарь, как будто это и так не было очевидно.

— Что ж, придется взломать замок — не вижу других вариантов, — откликнулась судмедэксперт.

Мы растерянно смотрели друг на друга. У нас было слишком мало времени. Поскольку ничего похожего на таран под рукой не оказалось, Эстибалис, Куэста и я по очереди молотили ногами деревянную дверь. У меня мелькнула мысль, что осквернять таким образом часовню, защищенную образом Сантьяго, — настоящее кощунство; тем не менее я испытал большое облегчение, увидев, что дверь поддается. Наконец она открылась, и трое техников, судмедэксперт, судебный секретарь, инспектор Мугуруса, Эсти и я поднялись по двум входным ступеням, держа на руках тело Аннабель.

Куртку покойной я протянул инспектору, чтобы она, по крайней мере, не испачкалась на полу часовни — небольшого помещения с едва различимым алтарем, изображением святого, защищенным черными железными прутьями, и зарешеченным окном.

Снаружи грохотал град, страдающий аритмией: иногда грохот сливался в сплошной гул, иногда стихал. Снаружи остались чемоданчики техников и Кабарсенский котел. К счастью, фототехнику успели спасти.

Но вскоре Куэста, воспользовавшись кратковременным затишьем, выбрался из часовни.

— Куда это вы? — удивился Мугуруса.

— Сбегаю за котлом. Мы не можем оставить такую ценную вещь там, наверху! — крикнул он.

И прежде чем кто-либо успел возразить, к нему присоединилась Эстибалис.

— Пойду с ним! — сказала она и, как ласка, юркнула мимо меня, готовая присоединиться к самоубийственной экспедиции Андони.

Я хотел было крикнуть, чтобы она осталась в часовне, со мной, с нами, — и не в силах произнести ни звука, побежал за ней. Но инспектор и судмедэксперт преградили мне путь, не выпуская в ревущий белый ад.

— Вдвоем они справятся, Айяла, — решительно остановил меня Мугуруса. — Мы не можем подвергать себя опасности.

— Если помните какие-нибудь молитвы, молитесь. Вон алтарь, — прошептала мне доктор Гевара.

Я беспомощно стоял в дверном проеме, ожидая Эстибалис. К шуму града, бьющегося о скалы туннеля, добавился треск молний.

А вскоре пошла и первая лавина.

И тут я действительно испугался.

Впервые испугался.

Я и раньше бывал во время грозы в горах, но наш туннель больше не был убежищем — мирная дорога, по которой прошло столько паломников, превратилась в смертельную ловушку, на которую белой стеной обрушился град.

И тут произошло невообразимое.

Перед моими испуганными глазами пронесся Кабарсенский котел. Я завыл. Остальные столпились у входа в часовню. Котел ударился о стену туннеля, скрылся в стрельчатой арке северного входа, и мы потеряли его из виду.

Испуганные, мы боялись худшего, и худшее произошло: мы увидели, как мимо пронеслось тело Андони Куэсты; белый комбинезон едва различался в потоке белых ледышек, увлекавшем его вниз по склону, подобно конвейерной ленте.

Это было похоже на страшный сон: прошло всего несколько секунд, и Куэста исчез.

Выбраться из укрытия было невозможно: ветер, дождь и бешеный град убили бы нас в одну секунду.

И все же я рискнул.

Там оставалась Эстибалис.

Я должен был ее перехватить. Не прошло и десяти секунд, как ее тело тоже мелькнуло в белом потоке.

Этого видения — ее рук, туловища и ног во власти разбушевавшейся стихии — было достаточно, чтобы прорвать дамбу, которую мой мозг воздвиг несколько месяцев назад.

— Только не ты! — закричал я, и впервые с августа из меня вылетели слова, которые можно было разобрать.

Только не ты…

Звучание собственного голоса потрясло меня не меньше, чем значение произнесенных слов.

Я бросился вперед, как камикадзе, отлично понимая при этом, что и меня подхватит и потащит адский ледяной поток. Но чья-то твердая рука в последний момент вцепилась мне в плечо.

Человеческая цепь — все крепко держались друг за друга.

На этот раз у нас получилось. У меня в голове мигом пронеслось все то, что произошло двадцать четыре года назад.

Руки, которые так и не помогли, руки тех, кто решил не рисковать жизнью, кто не… И наконец-то я понял, что так и не простил их. Никого из них четверых — и в первую очередь Аннабель Ли.

Я вспомнил неподвижное тело девушки, которую держал на руках на бискайском берегу в те мгновения, которые показались мне вечностью.

Примечания

4

Эгускилор, или колючник бесстебельный (лат. Cardo Silvestre) — цветок, по форме напоминающий подсолнух. В регионе басков засушенные эгускилоры вешают на двери домов как талисман от злых духов. Подробнее см. роман «Жало Белого города».