Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

Шонесси Бишоп-Столл, 2018

Кто сталкивался с похмельем, знает: редко человек чувствует себя столь одиноко, скверно и ничтожно. Что может помочь? Витаминные инъекции? Гоголь-моголь? Опохмел? Шоковая терапия? В поисках идеального лекарства Шонесси Бишоп-Столл испробовал всё и даже переусердствовал. Виражи в боевом самолете, прыжок с небоскреба, заплыв моржей, визит к жрице вуду… Его исследование охватило десятки стран и все возможные способы поставить себя на ноги. Книгу, оплаченную здоровьем автора, дополняет культурная и медицинская история похмелья и попыток с ним справиться. Из самого длинного естествоиспытательского запоя, которое только видело человечество, Бишоп-Столл вынырнул не только с остроумной книгой о том, что беспокоит столь многих, но и с собственным рецептом, призванным избавить страждущих от мучений.

Предисловие

Пара слов о паре слов

Любая история начинается с названия — если у нее, конечно, есть название. В нашем случае уже на этапе названия возник спор — по крайней мере, с моим редактором, который настаивает на том, что оно пишется через дефис (Hung-over), и моим отцом, который убежден, что это два слова (Hung Over). Но как по мне, один из них пьет чертовски много, а другой — недостаточно. Да и вообще: это моя книга, поэтому в ней будет слово hungover — а также «адски» и «чертовски».

Hungover^[1] — это наречие, образованное от существительного hangover (похмелье), не путать с хмелем — разницу хорошо объясняет Ричард Линклейтер в фильме «Школа рока» (2003):

ДЬЮИ ФИНН (Джек Блэк): Окей. Давайте начистоту. У меня похмелье. Кто знает, что это значит?

МАЛЬЧИК: Это значит, что вы пьяный?

ДЬЮИ ФИНН: Нет. Это значит, что я был пьян вчера.

Или, как писал Клемент Фрейд^[2], племянник Зигмунда: «Быть пьяным — значит слишком много выпить. Похмелье же наступает, когда одна ваша часть достаточно протрезвела, чтобы осознать, насколько другая часть все еще пьяна».

Но так или иначе вы всё это знали наверняка — хотя могли не знать в точности, что значит этимологически новое слово «похмелье» (hangover)^[3]. В начале XX века его даже не существовало. Про того, кто вчера был пьян, говорили, что он «хандрит», «отходит» или просто ужасно себя чувствует. Это одно из самых молодых слов в английском языке, но за какую-то сотню лет после появления на свет оно стало незаменимым для описания состояния куда более древнего, чем язык.

Люди напивались испокон веков. В бронзовый век, железный век и в эпоху джаза; рушились империи, бушевали войны, целые цивилизации были обращены в рабство — и всё из-за похмелья. Однако, углубляясь в тему, вы скорее всего столкнетесь с тем, что углубляться особенно некуда. Будь то проспиртованный «Беовульф», винноцветная «Илиада» или тысяча пьяных арабских всадников — как пишет Барбара Холланд в книге «Радость пития» («The Joy of Drinking»): «Ни в одной дискуссии о подвигах Геракла не упоминается похмелье: у наших предков даже слова такого не было».

В своем обширном сборнике сочинений о пьянстве с метким названием «Книга бухла» («The Booze Book») Ральф Шёнштейн описывает эссе Кингсли Эмиса «О похмелье» («On Hangovers») двумя короткими фразами: «Литературы о похмелье мало. По сути, это все, что мне удалось найти».

Складывается впечатление, будто похмелья вовсе не существовало, пока не появилось судьбоносное слово для его обозначения. Или же оно было настолько повсеместным, что писать о нем казалось излишним — как упоминать, что персонаж дышит, когда говорит. Впрочем, не только поэты и историки по какой-то причине игнорировали похмелье на протяжении всей истории. Точно так же поступали и профи в белых халатах.

Государства не предпринимали практически никаких усилий, чтобы рассмотреть похмелье как официальный медицинский диагноз, хотя это одно из самых распространенных и сложноустроенных заболеваний, известных человеку. Объясняется это тем, что в такой хвори виноват только сам больной. И хотя это, возможно, правда — «сам виноват» и тому подобное, — надо думать, что даже светилам медицины при всем их моральном превосходстве доводилось напиваться до потери человеческого достоинства, а потому за прошедшие тысячи лет они вполне могли заняться проблемой. Но сегодня на нее обращают внимание не столько врачи, сколько предприниматели: они выжимают экстракт из виноградных косточек, чистят гуаву, мульчируют опунцию, чтобы потом разлить все это по бутылочкам и выставить шеренгами на полках круглосуточных магазинов и у касс, словно крошечных солдатиков, вселяющих надежду в покупателей. Остается только догадываться, чем все это закончится, — как и наши искания.

Итак, перейдем к следующей части названия. На охоту, к сожалению или к счастью, пришлось отправиться именно мне, а вот к чему она приведет — все еще не ясно. Она включает в себя реальные, фундаментальные исследования: беседы с умнейшими людьми, тщательное изыскание научной стороны вопроса, сбор актуальной информации, изучение химии и тому подобного — с целью понять, что все это значит. Но еще больше результаты зависят от «практической части» исследований — и вот тут все не так однозначно.

От равнин Вегаса и Амстердама до гор Шотландии и Колорадо; от моржевания в Канаде до альпийских спа-комплексов; от первого в мире Научно-исследовательского института по изучению похмелья до хостела «Похмельная лечебница» на Октоберфесте; от храма вуду в Новом Орлеане до лондонской конторы врача, утверждающего, что он синтезировал аналог алкоголя; от тех, кто пытается найти заветное снадобье, до тех, кто якобы его уже нашел, — как охота, так и книга не дойдут до настоящего финала, пока я не найду лучшее лекарство от похмелья.

На моем столе, рядом с почти пустой бутылкой (здесь могла бы быть реклама моего спонсора), высится гигантская стопка маленьких книг; большинство из них почему-то квадратной формы и опубликованы в последние десять лет: «Лекарство от похмелья», «Единственное лекарство от похмелья», «Главное лекарство от похмелья», «Излечись от похмелья», «Излечись от своего похмелья», «Как излечиться от похмелья!», «Как избавиться от головной боли и излечиться от похмелья», «Средства от похмелья», «Средства от похмелья (Чудодейственные соки)», «Натуральные средства от похмелья», «Настоящие средства от похмелья», «Лекарства от похмелья с похмелья», «10 способов быстро победить похмелье», «Похмельное руководство: 15 натуральных средств», «40 средств от похмелья», «50 способов вылечиться от похмелья», «Лечение похмелья (52 способа)», «Руководство при похмелье: 101 средство от самой древней болезни», «Лучшие в мире средства от похмелья» и «Маленькая книга средств от похмелья». И все-таки ни одна из этих книг, насколько я вижу, не стала новым словом в литературе о похмелье, не говоря уже о том, чтобы предложить единственное, настоящее Лекарство.

Терапия — возможно. Бальзамы, смягчающие и тонизирующие средства, опохмел, разные советы и, конечно, тысяча молитв — но где же то самое, истинное лекарство? Если бы оно существовало, я бы сейчас допивал уже вторую бутылку — и писал совсем другую книгу.

К чему я это все: когда дело касается похмелья, люди, в том числе и в книгах, имеют тенденцию слишком легкомысленно использовать слово «лекарство». Поэтому я постараюсь держать в голове один трюизм; его часто приписывают — в разнообразных значимых публикациях — величайшему автору книг о похмелье, сэру Кингсли Эмису. При этом никто, насколько можно судить, — ни его официальный биограф, ни даже знаменитый сын-романист — не смог определить точный источник этой крылатой фразы:

«Как и поиски бога, с которыми их многое роднит, поиски безупречного и быстродействующего лекарства от похмелья не закончатся никогда».

Итак, кто бы это ни сказал, он поставил перед нами адский вызов — но и черт с ним: кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Кстати, пора бы и налить…

Примечания

1

Оригинальное название книги — «Hungover: The Morning After and One Man’s Quest for the Cure». — Здесь и далее, если не указано иное, примечания редактора.

2

Клемент Фрейд — британский детский писатель, ресторатор, радиоведущий, политический деятель. — Прим. пер.

3

Разумеется, в русском языке слово «похмелье» не является новым; более молодым аналогом слова hangover можно считать «бодун», который получил знакомое нам сегодня значение в XX веке.