Пуховое одеялко и вкусняшки для уставших нервов. 40 вдохновляющих историй

Шона Никист, 2016

Когда вам плохо, тяжело, грустно, когда обидели или не поняли, когда нет сил терпеть «вот это все», просто откройте эту книгу и погрузитесь в мир покоя и тишины. …Любить себя – это хорошо, можно не зависеть от мнения окружающих, которым ты ничем не обязан, наедине с собой может быть тепло и уютно… В этой книге страдающая душа найдет не только «куриный бульон», но и чашку бодрящего кофе, который поможет взглянуть на жизнь по-новому, увидеть, как прекрасно то, что вокруг вас. Вы скажете, таких книг тысячи, но у Шоны Никист есть свой секрет. Она пишет спокойно и убаюкивающе, но при этом очень вкусно. В этих коротеньких рассказах вы обязательно найдете себя счастливого.

Часть 1

Перевоплощение

Отец твой спит на дне морском,

Он тиною затянут,

И станет плоть его песком,

Кораллом кости станут.

Он не исчезнет, будет он

Лишь в дивной форме воплощен.

Чу! Слышен похоронный звон!

Морские нимфы, дин-дин-дон,

Хранят его последний сон.

— Уильям Шекспир, «Буря»^[4] —

Перевоплощение

Я сижу на террасе дома, и мне там гораздо комфортнее, чем в своей комнате: я становлюсь ближе к природе, наблюдаю за водой и деревьями, слушаю музыку волн и ветра.

Эпиграфом к этому разделу я взяла строки из пьесы Шекспира «Буря»: человек брошен в море, и под водой он превращается во что-то совершенно иное, что-то, «воплощенное в дивной форме».

Этот образ тут же вызывает в нашей памяти прекрасную и очевидную ассоциацию с крещением. Мы возвращаемся обратно в воду, чтобы возродиться для новой жизни. Мы оставляем позади все старые проблемы — грехи, сожаления, неудачи — и выходим из воды новыми и очищенными. Это и есть наше перевоплощение.

Сейчас я расскажу вам о метаморфозе, которая произошла со мной, — о моем путешествии из одного жизненного состояния в другое. Моя история будет также призывом изменить и ваш образ жизни. Независимо от вашего возраста, пола, профессии, политических взглядов, веры и сексуальной ориентации, я приглашаю вас к перевоплощению.

Я пришла к выводу, что в нашей жизни присутствует несколько эпизодов, которые изменяют нас, подобно конверсии, когда старое уже исчезло, а новое еще не пришло.

Лично у меня этот процесс затянулся примерно на четыре года — путь от усталости, режима многозадачности, лихорадочной и безумной жизни к спокойствию, отдыху и ощущению гармонии.

Когда я оглядываюсь на свою прошлую жизнь, я вижу несколько таких метаморфоз, которые произошли со мной ранее. Одна пришлась на старшие курсы колледжа, когда я распрощалась с вечным хаосом и беспорядком и пришла к новому образу жизни — в гармонии с Господом и Его заветами. Вторая метаморфоза случилась, когда мне было двадцать девять и меня уволили с работы, которой я отдавалась всем сердцем. Кроме того, я была беременна. Я сидела и изучала условия договора на свою первую книгу, и все не решалась его подписать. Тот год слегка напоминал гонку по пересеченной местности и был погружением в новую жизнь, связанную с писательством и материнством. Но параллельно с этим я никак не могла забыть свою старую сущность и старую работу, которые уже обе утратили свою актуальность.

Когда-то много лет назад один мудрый приятель рассказал мне, что никто из нас не меняется по-настоящему до тех пор, пока боль не достигает критической отметки. Дальнейшие события в моей жизни показали, что он был абсолютно прав. Причина, заставляющая нас что-то изменить в жизни, — это почти всегда какая-либо крупная неприятность, которую уже никак нельзя исправить, но нельзя и продолжать жить с ней; выражаясь медицинским языком — нечто неоперабельное.

В каждом из трех моих перевоплощений та жизнь, которую я создавала до этого, рушилась в одночасье. Когда мне был двадцать один год, моя жизнь состояла из алкоголя, свиданий и книг, и только одно из этого реально помогало мне.

Когда мне было двадцать девять, моя привязанность к работе уже превратилась в настоящую патологию, и теперь мне кажется, что увольнение стало настоящим Божьим даром, позволившим мне наконец завершить этот этап моей жизни.

Что же касается нынешней метаморфозы, то моя оторванность от собственной души и от людей, которые мне небезразличны, стала для меня настолько болезненной, что теперь мне приходится в очередной раз перестраивать всю свою жизнь.

Я всегда являлась олицетворением того, что мой муж обычно называет «католическим сознанием», в отличие от протестантского. Я не знаю, откуда это во мне, могу лишь предположить, что всему виной мое воспитание: я росла в Чикаго и была со всех сторон окружена католиками из Ирландии, Италии и Польши. В то время мы были настоящими белыми воронами в нашей церкви и поэтому больше любили встречаться в кинотеатре, без довлеющих над нами священников и крестов.

Тем не менее думаю, что в большей степени это особенное католическое сознание сформировалось у меня благодаря моим ранним увлечениям, которым я верна и по сей день. Эти увлечения — чтение, совместные ужины и плавание. То есть, другими словами, — литургия, причастие и крещение.

Я совсем не витаю в облаках. Я твердо стою на земле и считаю себя отъявленным материалистом. Более того, я ценю природу и воспринимаю окружающий мир в основном с помощью своих органов чувств. Все, что происходит вокруг меня, я в первую очередь пропускаю через свои ощущения, а уж потом как следует осмысливаю.

Поэтому неудивительно, что мое перевоплощение началось именно на природе. Все детство я проводила лето в одном небольшом городке на озере Мичиган под названием Саут-Хейвен. У моих дедушки и бабушки там был загородный дом, а также собственная яхта. Они и познакомились на этом причале. С тех самых пор этот городок и ровная гладь озера Мичиган глубоко отпечатались в моей душе.

Последние несколько лет каждый июль мы с мужем и детьми арендовали один и тот же домик на берегу — выкрашенный голубой краской, с широкой террасой и цветущими розовыми гортензиями. Мы любили гулять по пляжу и причалу и обожали мороженое из местной лавки. Каждый день мы плавали на лодке по озеру, иногда даже по два раза в день. Почти все продукты мы покупали на местном рынке, и особенно любили замораживать вишню и чернику, чтобы потом наслаждаться ей круглый год. Этот небольшой городок в Мичигане находится всего в трех часах езды от нашего дома в пригороде Чикаго, но каждый раз мы как будто попадали на другую планету. Я всегда вздыхала с облегчением, когда мы сворачивали с шоссе на знакомую улочку, а вид озера, которое можно было разглядеть за домами, заставлял мое сердце биться чаще.

В этот раз мы, как обычно, приехали на каникулы в июле — уставшие от работы, не выспавшиеся из-за детей, раздраженные из-за очередной книги, которую я все никак не могла закончить.

Оглядываясь назад, я теперь ясно вижу, что тогда действительно дошла до предела: я часто плакала, постоянно злилась на все подряд, беспокоилась по пустякам и совершенно потеряла связь с близкими, с Господом, да и с самой собой.

В тот момент я постепенно начала менять свой образ жизни, а каждые следующие каникулы на озере закрепляли эти изменения и становились новой перезагрузкой.

И вот на дворе опять июль, но я пока не могу сообщить вам, что уже завершила этот путь и полностью осмыслила его. Тем не менее с превеликой радостью и несказанной гордостью я могу признаться, что я совершенно точно изменилась и перестроилась изнутри. Я оставила в прошлом некоторые привычки, которые раньше считала правильными и необходимыми, а теперь нахожу вредными и опасными — например, излишнее усердие, стремление доказывать свою значимость, вечерние задержки на работе, пренебрежение своим здоровьем и духовными потребностями, излишняя вера в собственный энтузиазм вместо настоящей веры в Господа.

Моя жизнь проходит теперь под знаком спокойствия, безмятежности и духовного общения. Мне потребовалось более трех лет, чтобы понять все это, и, как в любом новом деле, мне часто случалось ошибаться и начинать все сначала. Но в итоге я обрела гармонию и твердую опору, которые теперь определяют мою жизнь. Я тысячу раз пыталась найти опору, но всегда где-то в других местах, и очень удивилась, когда поняла, что эта гармония находится внутри меня и, возможно, находилась там всегда.

Я всегда доверяла в первую очередь внешним факторам, считая, что не стоит слушать свой внутренний голос, что мои собственные желания и предпочтения могут сбить меня с пути, что гораздо мудрее и безопаснее прислушиваться к окружающим — голосам других людей, голосам толпы. Я верила, что жизнь нужно оценивать с помощью внешних критериев, а не тех, которые спрятаны в моей собственной душе.

Точно так же я всегда отдавала большую часть своей энергии окружающим, веря, что лично со мной ничего не случится, что я просто рабочая лошадка, что мне не нужен специальный уход или, прости Господи, какая-то психологическая помощь. Я была твердо убеждена, что такая помощь требуется лишь слабым и нежным существам. Я же была паровозом и трудовой пчелой и тащила все на себе. Я обедала на ходу, спала в одежде и приносила себя на алтарь собственной работы, не замечая криков о помощи со стороны своего организма и позабытой души, принимая их за надоедливое зудение комаров.

Теперь я знаю, что все это помогало мне поверить в то, что Святой Дух присутствует не только в окружающем мире, но и во мне самой. Я понимала это умом, но вся моя жизнь доказывала совершенно обратное. Теперь я также знаю, что лучшее, что я могу подарить этому миру, — это не сила или энтузиазм, а крепкий дух и истинная вера.

Теперь я сожалею, что столько лет огорчала близких, появляясь в их жизни лишь мимоходом и ненадолго. Сколько возможностей для общения я упустила, когда была слишком занятой, слишком усталой, слишком нервной и одуревшей от работы.

Теперь я знаю, что существует и другой путь.

Мне больше не нужно расстраивать саму себя и тех, кого я люблю, чтобы добиться того, что мне необходимо.

Мне больше не нужно жить такой жизнью.

В бешеном ритме

Какая-то часть меня постепенно дошла до своей крайней точки, а затем щелкнула и сломалась. И никаким способом больше нельзя вернуть ее в прежнее состояние. Кажется, я наблюдаю завершение очередного этапа своей жизни.

Возможно, такие вещи имеют свойство повторяться. Кто-то недавно сказал мне, что все мы переживаем глобальное обновление каждые семь лет. Предположим, это действительно так. Может быть, это связано с рождением ребенка — которого мы так долго ждали, который с таким трудом появился на свет и стал самым юным членом нашей дружной семьи. Может быть, я просто перестала справляться со своими обязанностями — написанием книг, соблюдением крайних сроков, частыми перелетами и постоянным общением с коллегами. А возможно, это Господь, предоставив мне продолжительный тайм-аут, позволил начать новую главу моей жизни.

Я поняла, что всегда являлась сторонником теории «дело в количестве, а не в качестве», но этим летом во мне что-то изменилось. Мой внутренний голос заявил, что больше так продолжаться не может.

Пора было прекращать всю эту нервотрепку: холодная пицца на ужин, командировки, сдача книг в срок, ночные посиделки — все эти вещи, пусть я даже и привязывалась к ним, не делали меня по-настоящему счастливой. В моей жизни было очень много всего, и что-то неизбежно требовалось сократить. Меньше стресса. Меньше слез. Меньше шума. Меньше телевидения. Меньше алкоголя. Меньше Интернет-шопинга. Меньше ненужных дел, пусть даже речь идет о поездке, походе в кино, прогулке на лодке или детском празднике. В моих сутках помещалось по 50 и даже по 100 часов, тогда как они были рассчитаны всего на 24.

Как-то на встрече с друзьями мы разговаривали о будущем: как угадать, что ждет нас через несколько лет, и какие жизненные изменения двигают нас вперед. Один приятель заявил, что удовлетворение собственных желаний начинается с ответа на вопрос: если бы в твоем календаре не было никаких дел, а на банковском счету лежали миллионы, что бы ты сделал? И я мысленно представила первое, что пришло мне в голову: я бы просто остановилась и передохнула. Я бы не делала ничего особенного. Я бы просто немного поспала. И от этой мысли я чуть не заревела.

Важно не то, чего я добилась в этом году и сколько поездок совершила — ради отдыха или по работе — или сколько часов спал или не спал мой младший ребенок (несмотря на то, что ключевое слово здесь — не спал). Я обязательно расскажу вам об этом. Я просто хочу объяснить, почему я так устала. Я хочу напомнить вам, как я жила все эти годы, чтобы вы оценили мое состояние и почувствовали себя такими же усталыми, разбитыми и несчастными, как и я.

При этом мне вовсе не хочется, чтобы вы считали меня слабой. Не подумайте, что столько сил у меня могла отнять какая-то ерунда — постоянно плачущий ребенок или работа над очередной книгой. Я не отношусь к тому большинству нормальных людей, которые устают после рабочего дня. Я сильная и полная энергии. Я вполне работоспособная и феноменально выносливая.

Почему-то я давно считала своим долгом доказать (хотя никому до этого нет никакого дела), что я могу вынести такую безумную жизнь. А я вынесла очень многое. Я рожала и теряла детей, писала книги, вела мероприятия, участвовала в марафонах и устраивала всевозможные приемы, ужины и вечеринки. Я делала целую кучу разных дел.

И после всего этого я ужасно уставала. Я скучала по своим друзьям, с которыми так редко встречалась. Я ужасно спала. Я срывалась на детях чаще, чем бы мне хотелось, а потом лежала в кровати и чувствовала себя виноватой из-за этого. На то, чтобы попросить мужа помочь мне помыть посуду или посидеть с детьми, у меня уходило больше времени, чем на разговоры о его планах и мечтах.

И в чем тогда был смысл? Я вынесла все это! Я доказала свою значимость! Но только кому? Кому было дело до меня? Кто являлся моим авторитетом? Что я пыталась доказать? Что бы я потеряла, если бы прекратила свой бесконечный марафон и перешла на шаг, менее похожий на изнурительную многокилометровую гонку с препятствиями?

Скорее всего, я просто верила, что в будущем у меня появится больше свободного времени, поэтому, если мне понадобится совершить что-то для души — прочитать книгу, устроить вечеринку, пробежать пару километров или съездить в интересную поездку, — у меня будет время заняться этим когда-нибудь потом.

Но, к сожалению, мне неизвестно это слово — потом. Я всегда гордилась этим. А теперь посмотрите, куда это привело меня. Я была разбитой и несчастной, я измучилась и выбивалась из графика до такой степени, что даже мои любимые увлечения становились похожи на скучные обязанности, а мои тайные желания и фантазии приходили ко мне только в часы одиночества и во сне. Моя самая заветная мечта заключалась в том, чтобы побыть одной? Что ж, похоже, что мои дела были совсем плохи.

Здесь должен был быть какой-то другой выход. И я должна была обнаружить его. Мне требовалось найти силы, чтобы обрести новый вкус к жизни. Мне нужно было перестроить свой график, чтобы в нем было поменьше работы и побольше отдыха — столько, сколько мне было необходимо, чтобы не просто справляться со всеми трудностями без особых потерь, но и чтобы чувствовать себя гармоничной и жизнерадостной, добродушной и мотивированной. Такой, какой я не была уже многие годы.

В эти дни мне остро не хватало пространства, тишины и спокойствия. У иудеев для этого существует шаббат. Мне требовалось расчистить место вокруг себя, приглушить шум и обдумать дальнейшие действия. Мне было нужно не так уж много. Меньше ненужных шмоток. Меньше суеты. Меньше причин лезть вперед и что-то кому-то доказывать. Меньше погони за деньгами. Меньше пререканий с детьми, чтобы они быстрее сели в машину, чтобы мы купили больше шмоток, которые мы потом рано или поздно выбросим. Меньше слепого потребления. Меньше ощущений того, что мой мозг разбит на части, желудок распух, а жизнь не поддается контролю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Перевод М. Донского.