Космология монстров

Шон Хэмилл, 2019

«Кошмары героев станут вашими кошмарами». Стивен Кинг Монстры преследуют семью Тернеров. Ной, самый младший, рассказывает историю семейства. Как в конце шестидесятых его мать, любительница книг, вопреки здравому смыслу, вышла замуж за Гарри, фаната Лавкрафта. У них родились две дочери, такие разные Сидни и Юнис. Денег нет, Маргарет и Юнис мучают кошмары, а Гарри начинает себя странно вести. Он одержим строительством изощренного аттракциона «дом с привидениями», который называл «Блуждающая тьма». Семья пытается защитить Ноя от фальшивых ужасов, но они не знают, что его навещает монстр, лохматый зверь с яркими глазами. Чудовище, которое мельком видели мать и сестра. Ной решает впустить существо… История семейства приближается к завершению и становится очевидно, что у Ноя есть только один способ все закончить… Роман в жанре литературного хоррора. Изящная смесь семейной драмы и фантастики ужасов. Финалист премии Гудридс. «Лучшая книга осени 2019» по версии Esquire. Переведен на 5 языков. «Изысканно написанная «Космология монстров» одновременно прекрасна и завораживающа. Шон Хэмилл создал лучшую историю ужасов: полную любви и страха, которая заставит вас пересмотреть свое определение того, что такое монстр». Дженнифер Макмахон «Очень страшная сказка о взрослении, которая живет в том же пространстве, что и «Очень странные дела», «Останься со мной» и «Оно» Стивена Кинга… То, как Хэмилл ловко прокладывает себе путь между фантасмагорическими элементами и повседневными драмами, напоминает о Кинге… Законченная, жуткая сага ужасов и многообещающий роман от нового автора с богатым воображением». KIRKUS REVIEWS

Часть вторая

Склеп

1

К лету 1982 года Маргарет и Гарри Тёрнер были женаты уже тринадцать лет. В тридцать с небольшим оба чуть округлились и лицом, и телом — еще не толстые, но уже начавшие расширяться и покупать одежду более великодушных размеров. Они жили в кирпичном доме в хорошем районе города Вандергрифф, штат Техас, и воспитывали двух дочерей: Юнис, которой только-только исполнилось шесть лет, и десятилетнюю Сидни (я присоединюсь к ним меньше чем через год). Гарри работал в дорожном департаменте Форт-Уэрта, Маргарет оставалась домохозяйкой с тех пор, как бросила Тилден и вышла замуж за Гарри весной 1969 года. Не самая увлекательная жизнь, но она их более-менее устраивала — до того самого утра, когда Маргарет очнулась в постели от беспокойного сна и обнаружила, что половина Гарри пуста.

Ее разбудило глухое постукивание. Еще не отошедшая ото сна, с затуманенной головой, Маргарет поднялась на локте и оглядела спальню. Будильник на прикроватной тумбочке показывал четыре часа утра, и дверь в спальню, которую они обычно закрывали на ночь, была распахнута настежь. Она встала, надела тапочки, прошла по коридору мимо спален девочек, где было по-прежнему тихо, и вышла в гостиную, где обнаружила, что раздвижная стеклянная дверь, выходящая на задний двор, была широко распахнута.

Гарри стоял на нескошенной лужайке спиной к Маргарет — босой, голый и неподвижный.

— Гарри? — позвала она.

Он ее будто не слышал. Маргарет пересекла двор и остановилась рядом с ним. Он пристально изучал полузакрытыми глазами деревянный забор, окаймлявший двор.

— Гарри! — позвала она снова.

Гарри хмыкнул.

Он что, спит? Но он никогда раньше не ходил во сне, хотя выражение его лица показалось Маргарет знакомым. Она положила руку ему на плечо.

— Он меня увидел, — произнес вдруг Гарри. — Теперь он знает мой запах.

У Маргарет пробежали мурашки по коже, поскольку слова прозвучали отчетливо, но абсолютно бесстрастно.

— Может, зайдем в дом? — осторожно предложила она.

— Лабиринт… — ответил он невпопад.

Она потянула его за руку, и он не стал сопротивляться. Вместе они вернулись в спальню.

— Нельзя вставать так рано по субботам, — сказала она и мягко толкнула его на постель. — Нужно еще поспать.

— У меня болит голова, — произнес он тем же ровным, безжизненным голосом.

— Поспи еще немного, это поможет.

Он закрыл глаза и смирно прилег на кровать. Маргарет легла рядом, и, хотя через несколько минут его дыхание перешло в тихий храп, ей уже не спалось. Она встала, сварила кофе и принялась готовиться к новому дню.

Вскоре от звуков и запахов, которые Маргарет развела на кухне, проснулись и мои сестры: Сидни, которой достались темные, почти черные волосы моего отца, маленький рот, бледное лицо и карие глаза с тяжелыми веками, и Юнис — с рыжими волосами от матери, зелеными глазами и веснушчатой (почти пятнистой) кожей. Сидни отличалась упрямством, часто дерзила и сердилась, а Юнис, наоборот, всегда была покладиста и послушна. Сестры, которых даже нельзя было принять за сестер, если бы вы не знали их лично, в данную минуту жадно поглощали завтрак и помогали Маргарет еще раз пройтись по списку приглашенных на вечеринку по случаю шестого дня рождения Юнис.

Гарри проснулся около восьми. Он принял душ, оделся, налил себе чашку кофе, выпил ее в несколько быстрых глотков и объявил, что собирается за праздничным тортом. Уходя, он почему-то не поцеловал Маргарет. Она стояла на кухне вместе с девочками и слушала, как трогается и отъезжает от дома машина.

— С папой все нормально? — спросила Юнис.

— Он расстроился из-за твоего дурацкого дня рождения, — тут же сказала Сидни.

— А ну-ка извинись! — велела Маргарет.

— Мне очень жаль, что папа тебя не любит, Юнис.

— Сидни! — сказала Маргарет более строгим голосом.

— Я же просто шучу, — ответила Сидни.

В устах Сидни это прозвучало почти как извинение, которое, кажется, удовлетворило Юнис, поэтому Маргарет не стала возражать.

2

Юнис никогда не пользовалась особой популярностью, но тем не менее на вечеринку собралось довольно много народу. Мистер и миссис Хенсон, проживавшие на той же улице, привели свою дочь Крисси; мистер и миссис Сангалли — маленького, страдающего астмой сына Хьюберта. Пара приятелей Гарри по работе — Рик и Тим — тоже пришли со своими детьми. Кроме того, нескольких своих подруг пригласила Сидни. Старшие девочки поспешили спрятаться в спальне Сидни от того, что они ласково назвали «лялечной вечеринкой». Тем не менее они все же принесли подарки, поздравили Юнис и пожелали ей счастливого дня рождения, прежде чем исчезнуть.

К удивлению Маргарет, к ним зашла и бездетная пара из соседнего дома. Дэниел и Джанет Рэнсом переехали сюда несколько недель назад, и Маргарет пригласила их из чистой вежливости. Дэниел работал учителем по драматическому искусству в средней школе, а Джанет преподавала балет в маленькой студии.

— Как мило, что вы зашли, — сказала им Маргарет, когда у нее выдалась свободная минутка. — Я и не предполагала, что это вас заинтересует.

— Ну, мы же не всегда будем бездетными, — ответила Джанет. — Я подумала, что было бы неплохо узнать, каково это.

Джанет была маленькая, тонкокостная, словно птичка, и стройная, как мальчик, с каштановыми волосами, собранными в густой пучок на затылке. Примерно так Маргарет всегда представляла себе Китти из «Анны Карениной»: красивая, изящная фарфоровая статуэтка. Маргарет никогда не отличалась худобой, а теперь, набрав лишнего веса, она почувствовала себя неуклюжей и некрасивой рядом с Джанет и ее красавчиком мужем.

— Не слушайте ее, — сказал Дэниел. — Она просто присматривается к своим будущим воспитанницам.

Маргарет рассмеялась, но Джанет все же немного смутилась.

— У меня действительно есть несколько буклетов от студии на случай, если Сидни или Юнис вдруг заинтересуются… — произнесла она, бросив на Дэниела испепеляющий взгляд.

Тот потер затылок.

— Сколько у вас книжек про ужасы, — сказал он, указав на полку у ближайшей стены, заполненную творениями Стивена Кинга, Анджелы Картер, Питера Страуба, Шерли Джексон, Уильяма Питера Блэтти, Айры Левина, Джеймса Герберта, Рэмси Кэмпбелла, Томаса Трайона, ну и, конечно, Г.Ф. Лавкрафта.

— Вы бы видели нашу кладовку! — ответила Маргарет.

Они сняли бокс на складе «U-Haul»^[12] в промышленном районе города, который доверху набили коробками со старыми книгами в мягких обложках, журналами и комиксами. Гарри очень не хотелось расставаться со своей любимой коллекцией, поэтому он согласился на такой компромисс, пока у них не появится свободное место в доме.

— А чем занимаешься ты, Маргарет? — спросила Джанет.

— Я мамочка-домохозяйка, — ответила Маргарет. — Но так как девочки уже повзрослели, я подумываю о том, чтобы вернуться в колледж. — О повторном поступлении она говорила с 1969 года, но никогда не пыталась осуществить это на практике.

— Не знаю, смогла бы я сидеть целыми днями с детьми? — сказала Джанет. — Наверное, рано или поздно мне бы захотелось удавиться.

— Поверь, иногда такое желание находит, — согласилась с ней Маргарет.

Вслух эта шутка оказалась не такой смешной, как она предполагала, и когда никто не засмеялся, Маргарет извинилась и пошла обходить дом.

Другие взрослые стояли, облокотившись о кухонную стойку, или сидели за обеденным столом, попивая из пластиковых стаканов и вытаскивая куски пиццы из нескольких коробок «Domino’s»^[13]. Несмотря на изнуряющую августовскую жару, все дети играли во дворе, прыгая на арендованном надувном батуте в виде домика. Гарри тоже расположился снаружи вместе с Риком и Тимом, якобы для того, чтобы следить за безопасностью детей.

Маргарет остановилась у стеклянной двери и внимательно присмотрелась к Гарри. Он глядел куда-то вдаль, не обращая внимания на смеющихся рядом с ним Рика и Тима. В пальцах правой руки покачивалась пивная бутылка. Гарри оставался замкнутым и молчаливым даже после того, как вернулся с тортом. Помнит ли он, как ходил во сне? Хорошо ли он себя чувствует? Этот Гарри был так не похож на того человека, к которому она привыкла!

Он встал со стула и подошел к стеклянной двери. Маргарет помахала ему рукой и ободряюще улыбнулась. Но он, казалось, посмотрел прямо сквозь нее. Все его движения были скованными и немного дергаными, словно он устал от нелегкой работы.

В этот миг из надувного домика выскочила Юнис, сияя ошеломленной улыбкой, как и положено счастливой имениннице. Ее рыжие волосы развевались на бегу подобно волне летнего пламени. Гарри не видел ее и не слышал, поэтому не был готов к тому, что она запрыгнет ему на спину. Маргарет рефлекторно потянулась к ручке двери, когда Гарри согнулся от неожиданности и выронил из рук пиво. Бутылка упала и разбилась о бетон патио, взорвавшись зелеными осколками вперемешку с пеной.

Юнис расцепила руки и упала, когда Гарри резко выпрямился. Он повернулся к дочери и схватил ее за плечи.

— Ты чего тут устроила?

Его крик был хорошо слышен даже сквозь стеклянную дверь.

Тим, старший коллега Гарри, оттащил испуганную Юнис в сторону. Рик схватил Гарри за руку и заговорил тихим, спокойным голосом человека, которому довелось разнимать немало пьяных драк. Но Гарри не стал его слушать, он дернулся и ударил Рика кулаком в нос. Рик непроизвольно вскинул руки и наступил на битое стекло, хрустнувшее под его кроссовками.

Маргарет вышла, наконец, из ступора. Она рывком распахнула дверь, выбежала во двор и встала между Риком и Гарри. На миг ей показалось, что она совершила самую большую ошибку в жизни, поскольку в глазах Гарри не было ничего, кроме паники и дикой ярости.

Она подняла обе руки и прошептала:

— Эй. Эй… Все в порядке. Все хорошо…

Гарри облизнул губы и качнулся на ногах, тяжело дыша и сжимая кулаки. Струйки пота скатывались между плеч Маргарет и копились у основания позвоночника. Плоть изнывала от духоты.

— Гарри, — сказала она как можно спокойнее. — Все в порядке. Ничего страшного. Ты просто испугался.

Он моргнул, и в этот момент какая-то важная деталь вернулась на место. Он снова стал прежним Гарри. Оглядевшись по сторонам, он посмотрел на надувной домик с его испуганными обитателями; на Рика, который сидел в садовом кресле, зажимая себе рот и нос окровавленными пальцами; на Тима, гладившего по спине плачущую Юнис; на Сидни и ее подруг, собравшихся у раздвижной стеклянной двери, словно посетители зоопарка, разглядывающие дикое животное.

Маргарет схватила Гарри за руку и уже второй раз за этот день повела его мимо девочек по коридору и в спальню.

— Ложись, — велела она.

— Но я не устал, — возразил он.

— Мне все равно. Сегодня тебе лучше не выходить на задний двор, — сказала она и громко хлопнула за собой дверью.

Провожая гостей до выхода, она путано оправдывалась тем, что Гарри плохо себя чувствует, и обещала показать его врачу. Юнис изумленно разинула рот, увидев, что ее праздник окончен, и убежала к себе в комнату с красным, залитым слезами лицом. Сидни уселась на диван и уставилась в телевизор пустым взглядом, пока Маргарет подметала бутылочное стекло, собирала бумажные тарелки и выливала содержимое из пластиковых стаканчиков, чтобы собрать весь мусор и отнести его к гаражу. Воздушные шары и ленты она не убрала, хотя сейчас они выглядели ужасно неуместными — как фальшивый фасад, под которым скрывается что-то уродливое.

Наведя порядок, она села на диван рядом с Сидни и обняла ее за плечи. Сидни не пошевелилась и даже не оторвала взгляда от телевизора.

— Оставь меня в покое, — сказала она.

Маргарет отпустила ее и пошла проверить, как там Юнис. Младшая дочь лежала в постели, отвернувшись к стенке. Маргарет присела рядом на кровать и погладила спину дочери.

— Мой день рождения… — произнесла Юнис хриплым от слез голосом.

— Знаю, милая. Мне очень жаль, но папа плохо себя чувствует, поэтому я… — Она умолкла, не зная, что сказать. — Я не хотела, чтобы папа кого-нибудь заразил, если он болеет. Он сейчас задремал. Почему бы и тебе не поспать немного, а вечером мы продолжим праздник.

— А как же надувной домик?

— Мы оставим его еще на один день.

Если понадобится, она заставит Гарри продлить аренду. Это самое меньшее, что он может сделать, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Она поцеловала Юнис в щеку и пошла во взрослую спальню.

Гарри все еще лежал в постели, уставившись в потолок и потирая правую руку с распухшими костяшками. Маргарет закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

— Я знаю, — сказал он. — Знаю.

— Сумасшествие имеет свойство нарастать, — заметила Маргарет.

— Я не понимаю, что случилось.

— Ты ходил сегодня ночью во сне. Помнишь?

По его испуганному лицу она поняла, что он понятия не имел о том, что делал ночью. Нечто подобное они ждали на протяжении всего периода их отношений. Из-за болезни матери Гарри несколько раз проверялся на шизофрению, но всегда получал справку о нормальном психическом состоянии. С одной стороны, в таком возрасте симптомы проявляться не должны, но с другой — никто от этого не был застрахован. Маргарет не могла избавиться от воспоминаний о странном выражении его лица, которое она увидела сегодня утром — каком-то мертвом и отстраненном. Кого же он ей напомнил?

— Слушай… я не думаю, что это серьезно, — сказал он. — Не… не беспокойся об этом. Не знаю, что это было, но явно что-то другое. Если… если это повторится, обещаю, я обращусь к врачу. — Не дождавшись ее ответа, он добавил: — Маргарет, прошу тебя. Позволь мне сначала попробовать самому…

3

Они собрались всей семьей ближе к вечеру, чтобы закончить празднование дня рождения Юнис. Пока Маргарет разогревала остатки пиццы, Гарри играл с девочками в надувном домике. Они позволили им съесть пиццу и торт одновременно, щедро приправив это дело мороженым. А после ужина разрешили изнывающей от нетерпения Юнис наброситься на кучу подарков, разложенных на кофейном столике, и дочка, широко распахнув глаза, принялась рвать блестящую оберточную бумагу. Потом они сидели в гостиной среди новых игрушек, настольных игр и одежды и вместе смотрели телевизор. Маргарет лежала на диване, а Гарри — на полу, в окружении прижавшихся к нему девочек. Время от времени Маргарет проводила рукой по его волосам, наслаждаясь тем, как они вьются между ее пальцев.

В эту ночь, когда счастливые и успокоенные девочки уснули, Гарри и Маргарет занялись любовью. Стены в доме были тонкими, поэтому им поневоле приходилось двигаться медленно и тихо. Зато это дало время Маргарет для того, чтобы как следует рассмотреть лицо Гарри, а также увидеть, как в нем снова зарождаются доброта и нежность. Его ласковые поцелуи, казалось, склоняли Маргарет к тому, чтобы счесть произошедшее во дворе нелепой случайностью и что отныне у них будет все хорошо. А потом, когда они лежали рядом, потные и скользкие, он произнес знакомые слова:

— Я буду любить тебя до скончания веков и даже после.

Это была придуманная им фраза, которую он произнес в их первую брачную ночь, и она прозвучала настолько пафосно, что Маргарет не выдержала и рассмеялась ему в лицо. С тех пор она стала своеобразным кодом для них двоих, частью внутрисемейного языка — фразой, одновременно ироничной и искренней, сопровождающейся томным закатыванием глаз и глухим стуком сердца.

— И даже после, — повторила она, после чего положила голову ему на грудь.

4

Несколько недель спустя Гарри оплатил медицинскую страховку Рика, лечившего сломанный нос, записал Сидни на уроки балета в студию Джанет Рэнсом и купил для Юнис компьютер «Commodore 64» вместе со стопкой дискет.

Маргарет изобразила восхищение и присоединилась к восторгу девочек, когда Гарри принес домой эти подарки, но как только они остались вдвоем и принялись готовиться ко сну, она сказала:

— Я знаю, ты чувствуешь себя виноватым, и оплата медицинских счетов Рика — это правильный поступок, но не стоит тратить столько денег на всякую ерунду для девочек.

Гарри оторвался от чтения «Мертвой зоны»^[14] и взглянул на жену.

— Именно эту «ерунду» девочки будут вспоминать через двадцать-тридцать лет. Из таких вещей и складывается детство.

— Но компьютер стоит почти шестьсот долларов, — сказала она, втирая в кожу рук увлажняющий крем. — Не считая игр к нему, которые ты накупил.

Гарри уронил книгу на грудь.

— И что ты от меня хочешь? Мне забрать у нее компьютер?

— Просто прошу — больше не делай таких крупных покупок. Нам еще Рождество как-то надо пережить.

Она посмотрела на него и увидела, как в нем постепенно угасает ярость. Когда он успел так вспылить? И из-за чего он разозлился?

— Ты права. Стоило сначала посоветоваться с тобой.

Но на следующий день Гарри опоздал с работы на целый час, и когда Маргарет встретила его в гараже, то обнаружила, что весь багажник их универсала забит досками и мешками из хозяйственного магазина.

— Ну и какого черта? — поинтересовалась она.

— Я буду строить «Дом с привидениями» для Хэллоуина, — ответил он.

Хэллоуин был любимым праздником Гарри, и он всегда праздновал его с девочками, но, насколько знала Маргарет, он никогда не посещал другие «Дома с привидениями» после их памятного совместного приключения в «Доме страха» в 1968 году.

— Но мы же договорились, — напомнила она.

— Ух ты, как круто! — раздался голос Сидни.

Она протиснулась мимо Маргарет в гараж, открыла заднюю дверь машины и принялась разгружать содержимое багажника.

— Сидни, прекрати, — сказала Маргарет. — Папа сейчас увезет все это обратно в магазин.

Сидни, уже тащившая полиэтиленовый пакет, остановилась на полпути между машиной и дверью в дом и вопросительно посмотрела на Гарри.

— Я не буду отвозить это в магазин, милая, — сказал он Сидни. — Все в порядке.

— Девочки, идите к себе в комнаты, — велела Маргарет.

Сестры втянули головы в плечи и поспешно покинули гараж.

Маргарет указала пальцем на доски в багажнике.

— Мы же договорились — больше никаких крупных покупок!

Помедлив мгновение, он протянул ей руку.

— Давай выйдем на улицу.

Она позволила ему провести себя через дом на задний дворик. Выйдя наружу, она почувствовала, как трава колет ее голые лодыжки. Гарри остановился в центре двора и медленно повернулся вокруг себя, увлекая ее за собой.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Что тебе пора подровнять газон, — ответила она.

— Я все жду, когда начнется осень и трава отомрет сама собой, но почему-то этого не происходит.

Комок досады в ее груди немного ослаб.

— Ты же сам хотел переехать в Техас.

— Нет, просто в Техасе я нашел работу, — ответил он. — Но давай вернемся к теме — что еще ты видишь?

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и снова их открыла. Затем оглядела двор — большой и плоский, слегка покатый квадрат травянистой земли, ограниченный с трех сторон высоким деревянным забором. Прямо возле задней двери расположилось небольшое бетонное патио с грилем, столом и несколькими пластиковыми стульями. В траве валялся свернутый шланг для воды, все еще присоединенный к крану, торчавшему из кирпичной стены дома. Вдруг Маргарет осознала, что они стоят в точности там, где она застала Гарри посреди ночи пару недель назад.

Но она не стала говорить ему об этом. Вместо этого она сказала другое:

— Я вижу обычный двор.

— Понимаю, — ответил он. — Я чувствовал то же самое до дня рождения Юнис. Но потом, когда я сидел на крыльце и смотрел на надувной домик, во мне что-то перевернулось, и я увидел, что все это — основа чего-то другого. Чего-то грандиозного. И теперь у меня не получается выбросить эту мысль из головы. — Он дотронулся до виска и поморщился. — Тупая боль, которая никак не проходит.

— Именно поэтому ты начал орать, как ополоумевший, и бить людей?

— Не знаю. — Он опустил руку и нахмурился. — Так это или нет, но я вынужден признать, что мне чего-то не хватает. Это не имеет отношения ни к тебе, ни к девочкам, — поспешно добавил он, снова взяв ее за руку. Жест получился автоматическим и слегка формальным. — Я про другое… ну, вот представь, я встаю каждый день, надеваю рубашку и галстук, потом еду через пробки в офис, где провожу большую часть времени, а к вечеру устаю так сильно, что сил хватает лишь на просмотр телевизора и сон. Иногда я думаю, что даже при самом благоприятном сценарии не увижу ничего другого до самой пенсии. А потом стану слишком старым и сломленным, чтобы заниматься чем-то еще, кроме как тратить последние несколько лет своей жизни на просиживание перед телевизором в ожидании почты, звонка или визита кого-то из моих повзрослевших детей. А потом я умру, и на этом все закончится.

— Многие люди считают, что так и должна выглядеть успешная жизнь, — сказала Маргарет.

— А ты?

Ей захотелось солгать ему, сказать, что «да, это будет отличная жизнь», и предложить заткнуться, но ее гнев уже почти испарился, а в груди появилось какое-то новое ощущение, которое вдруг стало сложно игнорировать.

— Ты же хорошо меня знаешь. У меня был шанс на благополучную «успешную» жизнь, но я выбрала тебя. Я хотела приключений.

— Ты умнее меня, — ответил он. — Я копил деньги на гуманитарный колледж, но получил специальность инженера. Я хотел доказать, что сумею о тебе позаботиться и что мы никогда не будем нуждаться. Наверное, надо было быть смелее. Как ты.

«Дом с привидениями»… «Дома с привидениями» ассоциировались у Маргарет с тем похожим на волка существом, которого она увидела в самом конце «Дома страха» — с оранжевыми глазами и в красном плаще, которое указало на нее, словно пометив перед тем, как Гарри столкнул ее в пластиковую трубу. И той тварью, которая появилась за окном машины Пирса Ломбарда, после чего ей привиделся поток насекомых, вырывающийся из его лба. Она никогда не обсуждала с Гарри ни того ни другого. И никогда не рассказывала о снах с воем, волками и странными младенцами. Кажется, не стоит поднимать эту тему и сейчас.

— Ну, тогда скажи, — сказала она, крепче сжав его руку, — как строительство «Дома с привидениями» может что-то изменить?

— Пока не знаю, — ответил он. — Но я чувствую, что это важно. Как будто если я его построю, то пойму, что надо делать дальше.

Она повернула его лицо к себе.

— Тогда заключим сделку. Ты хочешь быть легкомысленным и строить то, что тебе нравится. Тогда мне нужно кое-что взамен.

— Что именно?

— Я тоже не очень счастлива, — призналась она. Затем глубоко вздохнула и высказала то, что ее мучило с того разговора с Джанет Рэнсом: — Я хочу получить диплом. Но я не смогу этого сделать, если у нас будут проблемы с деньгами. А это значит, у тебя должна быть работа, Гарри, даже если ты ее ненавидишь. В общем, договор такой: ты сможешь построить эту штуку, если тебе так хочется, но взамен продолжишь надевать галстук и бороться с пробками, пока я не закончу учебу и не найду работу. Ты сможешь сделать это для меня?

Что-то промелькнуло на его лице, но в тусклом свете было трудно понять, что именно.

— Думаю, да, — ответил он, и она вдруг поняла, почему его лицо, когда он лунатил, показалось ей таким знакомым.

На нем было точно такое же выражение, какое Маргарет увидела в тот вечер в «Доме страха», когда появилось существо в красном плаще. Глаза Гарри в тот момент были абсолютно пусты.

5

Она позволила Гарри позвать девочек и сообщить им новость в гостиной, пока разогревала для него на кухне мясной рулет.

— Ты собираешься строить целый дом? — спросила Юнис.

— Не «целый дом», тупица, — ответила Сидни. — Что-то похожее на твой батут на дне рождения.

— Сидни, перестань обзывать сестру! — потребовала Маргарет.

— Она выразилась грубо, но поняла верно, — объяснил Гарри Юнис. — Это только название. Я построю эту штуку в гараже, а потом мы все вместе установим ее во дворике.

— Значит, это будет, скорее, дворик с привидениями, — рассудила Юнис.

— Формально, да, — согласился Гарри. — Но если сделаем все правильно, люди и не поймут, что это обычный дворик. Они будут думать, что на самом деле видят монстров и призраков.

— А зачем нам пугать людей? — не поняла Юнис.

— Потому что пугаться — это иногда весело, — ответил Гарри. — И я уверен, что у нас получится. Я сам займусь проектированием и строительством, но вы можете придумать свои комнаты, если хотите, и я их построю.

— То есть я могу придумать что угодно, и ты это построишь? — спросила Сидни.

— В пределах разумного, — ответил Гарри.

— Я умею шить костюмы, — сказала вдруг Маргарет, удивившись самой себе.

Она не собиралась в этом участвовать, но обнаружила, что борется с главной проблемой своей взрослой жизни: она никогда не хотела иметь детей. А вот Гарри — наоборот. Маргарет надеялась, что появление первого ребенка каким-то образом превратит ее в настоящую мать, то есть в женщину, светящуюся гордостью за свой выводок. Но, к сожалению, роды как Сидни, так и Юнис оставили ее равнодушной. Она честно выполняла свой долг — нянчилась, играла, пела, читала и кормила, но никогда не испытывала к своим детям такой же глубокой и страстной любви, какую она ощущала по отношению к Гарри. Мысль о том, что все родители чувствуют то же самое и что на самом деле требуются годы, чтобы полюбить своих детей, могла бы послужить ей утешением, но Гарри плакал от счастья при рождении каждой девочки и искренне радовался, когда видел их после работы. Казалось, он нисколько не возражал против их вторжения в его личное время и пространство, и Маргарет понимала, что дочери не могут не ощущать разницу между его сердцем и ее собственным. Из-за этого она постоянно чувствовала себя немного ущербной и стремилась хотя бы внешне демонстрировать любовь.

— Ты уверена? — спросил Гарри с легким удивлением и благодарностью.

— Конечно, — ответила Маргарет.

В итоге остаток вечера они провели за кухонным столом, рисуя на бумаге разнообразные чертежи.

Мой отец-инженер был одержимым коллекционером и скрупулезным хранителем всяческих записей, поэтому большинство из этих чертежей сохранилось. Я храню их в папке, спрятанной в ящике своего письменного стола вместе с рисунками сестер, иллюстрирующими их собственные идеи: например, комната, заполненная кукольными головами, или комната, в которой вас будет преследовать мумия, или, наконец, моя любимая — комната, выглядящая совершенно обычной, словно вы добрались до конца «Дома с привидениями», но в какой-то момент гаснет свет и бестелесные голоса начинают нашептывать ужасную правду. В записях Юнис она называется «Комната гадких секретов».

В конце вечера Гарри собрал разрозненные бумаги с идеями и разложил их на кухонном столе. Затем потер подбородок и нахмурился.

— Что ж, у нас набралась целая куча разных страшных вещей, — сказал он. — Предлагаю сделать так: выбрать одну большую страшную идею, а из нее пусть исходят все остальные маленькие страхи. Мне кажется, — проговорил он, постукивая ластиком по бумагам, — что лучше всего устроить кладбище. Можно сделать фальшивые надгробия и установить черную шипастую оградку перед домом, а в задней части двора мы построим склеп из множества комнат. Каждая из них станет чьей-то усыпальницей или могилой. Можно сделать египетскую гробницу с мумией или, например, что-то похожее на надземные мавзолеи Луизианы.

— А почему в Луизиане не закапывают людей в землю? — поинтересовалась Сидни.

— Потому что Луизиана — это сплошное болото, — пояснила Юнис. — Когда людей пытаются хоронить, их оттуда вымывает. Они не могут там улежать.

Удивленные Маргарет и Гарри одновременно посмотрели на Юнис. Девочку, казалось, обескуражило внезапное к ней внимание.

— Это правда? — спросила Сидни.

— Да, — ответил Гарри, не сводя глаз с Юнис. — Откуда ты об этом узнала?

Юнис бросила виноватый взгляд на книжный шкаф в гостиной, затем понуро уставилась в стол.

— Не помню.

6

Жизнь потекла своим чередом. По утрам Гарри уезжал на работу, а Маргарет готовила документы для поступления в Техасский университет в Вандергриффе. По вечерам Гарри превращал кучу досок в сборные стены, полы и потолки. Сидни составляла ему компанию в гараже, надев детские защитные очки и делая домашнее задание, пока он измерял и пилил.

Сидни начала ходить на уроки балета, и вскоре Джанет Рэнсом сказала, что у нее прирожденный талант. Всякий раз, когда Маргарет заставала Сидни за отработкой пяти балетных позиций перед зеркалом в ее комнате, она замечала выражение какой-то яростной сосредоточенности на ее лице, почти экстатическое возбуждение. Казалось, она стремилась довести упражнение до полного совершенства и немыслимого изящества. С точно таким же рвением за свой новый компьютер взялась Юнис. Вернувшись из школы, она тут же бежала в комнату, садилась перед коричневой громоздкой клавиатурой и не отходила от нее до тех пор, пока ее не отрывали принудительно. Гарри очень удачно выбрал подарки — Маргарет никогда бы не додумалась до этого сама. Было больно осознавать, что хотя он целые дни проводил вдали от дочерей, все же чувствовал их потребности и желания лучше, чем она.

Что касается его собственных нужд, то доски у Гарри закончились раньше, чем он завершил основной каркас для Склепа, и после работы он принялся бродить по окрестностям, заброшенным строительным площадкам и домовладельцам, разбирающим ненужные заборы. Он накопил столько пиломатериалов, что забил ими почти весь гараж. Часть даже пришлось сложить в штабель во дворе рядом с домом, накрыв брезентом. Из пополненных запасов он выстроил еще больше стен и полов, то есть плоских неопасных щитов, которые складировал в гараже в виде тонких строительных блоков. Чтобы освободить пространство для своего проекта, Гарри и Маргарет пришлось оставлять машину на подъездной дорожке.

Какое-то время все шло великолепно, пока однажды ночью Маргарет не проснулась от пронзительного визга.

«Дети… — подумала она, выдираясь из последних розовых клочков улетучивающегося сна. — Дети кричат».

Она догнала Гарри, когда тот уже распахивал дверь в комнату Юнис и включал свет. Юнис сидела в постели, прижавшись всем телом к изголовью, и издавала тот ясный и совершенно ужасный звук тревоги, от которого замирает сердце любого родителя.

— Что случилось? — крикнул Гарри, перекрывая голос дочери. — В чем дело?

Он сел на кровать и взял в ладони ее лицо. Глаза Юнис напомнили Маргарет глаза ее мужа во время того случая на дне рождения. В них было что-то дикое и не совсем человеческое.

Юнис несколько раз открыла и закрыла рот, затем указала через комнату на окно, выходившее на задний двор.

— Там кто-то был.

— Что? — переспросила Маргарет.

— Вот сволочь… — пробормотал Гарри, затем протиснулся мимо Маргарет и выбежал из комнаты.

Не успел он выйти, как зашла ошарашенная после сна Сидни, со спутанными волосами, похожими на птичье гнездо.

— Что происходит? — спросила она.

— Ничего, милая, возвращайся в постель. Гарри, подожди! — крикнула ему вслед Маргарет.

А что, если во дворе действительно кто-то есть? А Гарри пошел туда без обуви и оружия.

— Я не вернусь в постель, пока кто-нибудь не объяснит мне, что происходит! — заявила Сидни.

На мгновение Маргарет захотелось дать пощечину своей агрессивной, непослушной дочери. Именно так поступила бы ее собственная мать. Но беспокойство пересилило мгновенную вспышку ярости, и она побежала вслед за Гарри. Он оставил раздвижную стеклянную дверь открытой и бродил по двору с фонариком в руке, водя туда-сюда лучом по земле.

— Возвращайся в дом к девочкам, — велел он.

— Может, стоит вызвать полицию? — спросила она.

— Да что случилось-то?

Сидни вышла вслед за Маргарет и встала позади нее, скрестив руки.

— Посиди с сестрой, — сказала ей Маргарет.

— Черт возьми, Маргарет, ты не могла бы вернуться в дом? — сказал Гарри.

Его просьба, безусловно, имела смысл. Учитывая обстоятельства, девочки не должны оставаться сейчас одни. Она пошла по патио, возвращаясь к двери, как вдруг тонкая острая боль пронзила свод ее стопы. Маргарет вскрикнула.

Гарри осветил ее фонариком.

— Что такое?

— Кажется, я на что-то наступила, — ответила она. — Ничего страшного.

Она проковыляла в дом, включила свет на кухне и села за стол, положив раненую ногу на левое колено. Стопа была такой грязной, что невозможно было хоть что-то разглядеть. Она провела по ней тыльной стороной ладони и почувствовала еще один укол боли. Значит, заноза.

Она доскакала до комнаты Юнис на одной ноге, как фламинго, и оперлась о дверной проем. Сидни сидела рядом с Юнис на кровати, держала ее за руку и что-то шептала. Увидев Маргарет, она замолчала.

— Сидни, принеси, пожалуйста, пинцет из верхнего ящика в ванной, — попросила Маргарет.

— Что происходит? — в который раз спросила Сидни.

— Скорей, Сидни, — сказала Маргарет. Затем почувствовала укол вины и добавила: — Я наступила на что-то во дворе и теперь не могу вытащить. Поможешь?

Сидни встала и пошла в ванную. Маргарет дохромала до кровати, села и поморщилась. Затем взяла Юнис за руку и попыталась улыбнуться.

— Папа что-нибудь увидел? — спросила Юнис.

— Пока ничего, но он ищет.

— Я правда видела человека, — сказала Юнис. — Ты же мне веришь?

Сидни вернулась с пинцетом, вовремя прервав их разговор. Юнис вместе с Маргарет опустились на пол, и Маргарет положила голову на колени Юнис. Сидни села на кровать, зажав стопу Маргарет своими коленями. Маргарет попросила Юнис держать ее за руки — не оттого, что нуждалась в поддержке, а просто чтобы чем-нибудь отвлечь дочь. Сидни быстро нашла занозу и извлекла ее со второй попытки. Она вышла из тела Маргарет с прощальным укусом.

— Готово! — торжествующе воскликнула Сидни, продемонстрировав матери пинцет.

— Держи крепко, — сказала Маргарет. — Не урони на постель сестры.

— Не уроню, — буркнула Сидни, вновь насупившись.

Маргарет взяла пинцет из рук Сидни и осмотрела предмет, зажатый между рычагами: длинный тонкий осколок зеленого стекла. Должно быть, от бутылки, которую Гарри разбил на той вечеринке несколько недель назад. Правда, с тех пор она много раз подметала патио. Как этот кусочек мог там сохраниться?

Маргарет помазала ранку «Неоспорином» и заклеила пластырем, затем отнесла осколок на кухню. Она хотела выбросить его в мусор, но почему-то передумала. Вместо этого она завернула его в целлофановую пленку для сэндвичей и спрятала в глубине ящика для кухонных полотенец и подставок для кастрюль. Она не понимала, зачем это сделала — просто почувствовала такую необходимость.

Гарри вернулся, когда она закрывала ящик. Он нахмурился, с его губ уже был готов сорваться вопрос.

— Нашел что-нибудь? — спросила Маргарет, чтобы его отвлечь.

Он положил фонарик на обеденный стол.

— Я обошел весь двор три раза, но ничего не увидел. Должно быть, ей приснился кошмар.

Потом они попытались вновь уложить девочек, но Юнис отказывалась верить, что ей это приснилось.

— Я точно знаю, что видела! — настаивала она.

— Иногда трудно отличить сон от яви, — сказала ей Маргарет. — Сны могут казаться очень реальными. Почему бы нам не поспать и не обсудить это завтра утром?

— А можно я посплю с вами? — спросила Юнис.

— Нет, — ответила Маргарет.

— Да, — одновременно с ней ответил Гарри.

— Тогда я тоже, — вмешалась Сидни. — Не оставаться же мне в одиночестве после такого!

Таким образом, вся семья Тёрнеров втиснулась в одну взрослую кровать. Девочки посередине, Маргарет и Гарри — по краям. Девочки заснули почти мгновенно, вскоре после них провалился в сон Гарри. Рядом с ним уютно устроилась Сидни. Однако Юнис все время брыкалась, и каждый раз, когда Маргарет начинала засыпать, по ее тазу, бедру, животу или спине стукало колено Юнис. Около четырех утра, устав от бесконечных нападений, Маргарет встала с кровати, сварила себе кофе и села перед телевизором. Она нашла какой-то старый черно-белый фильм, шедший по кабельному, о профессиональном гипнотизере, использовавшем лунатика для совершения убийств^[15]. К тому времени, когда взошло солнце, Маргарет чувствовала себя еще хуже, чем когда лежала в постели без сна и терпела беспорядочные пинки дочери.

Гарри и дети вышли из спальни чуть позже шести, привлеченные запахами бекона и тостов. Разговоры за столом ограничились обычными просьбами — передай мне это, можно я возьму то и так далее. Маргарет проводила Гарри на работу, затем девочек в школу и, как только дом оказался в полном ее распоряжении, взяла метлу и совок и снова подмела бетонную площадку. А потом еще раз. И еще. После каждого прохода она заглядывала в содержимое совка, но видела в нем только грязь. Она понимала, что должна была испытать облегчение, но вместо этого стала ощущать лишь смутное беспокойство — словно упустила какой-то ключ или знак.

Наконец она прислонила метлу к стене дома и подошла к окну спальни Юнис. Маленькому квадратному оконцу следовало бы располагаться на уровне земли и освещать подвал, но конкретно оно было расположено довольно высоко. Заглянуть в него, не говоря уже о том, чтобы пролезть внутрь, мог только человек довольно рослый. И какой вообще в этом смысл, если в других спальнях стояли низкие полноразмерные окна? Может, потому, что это единственное окно, которое не видно с улицы? В любом случае нужна лестница, чтобы его открыть. Или огромная сила, чтобы подтянуться на одной руке, а второй копошиться с защелкой.

Она вошла в дом и убрала метлу. Затем достала стремянку и поставила на мягкую почву под окном, после чего взобралась на нее, чтобы осмотреть все повнимательнее.

Легкое болезненное чувство поднялось из глубин ее живота. В кирпичной кладке справа от окна она увидела три глубокие выбоины, а левая сторона рамы была отогнута наружу по меньшей мере на дюйм.

Маргарет ухватилась за оконную раму, чтобы не упасть, повернула голову, и ее вырвало в траву. Пальцы заскребли по неподатливому кирпичу, тело содрогнулось в конвульсиях, грудная клетка горела.

7

Когда Гарри вернулся с работы, она заставила его подняться наверх и осмотреть окно самому. Он провел пальцами по кирпичам, потрогал раму и опустил стекло.

— Ну, что-нибудь увидел? — спросила она его снизу.

Гарри слез на землю.

— Да, несколько дефектов кирпичной кладки, и рама немного отошла, но это еще ничего не значит. У каждого кирпича есть маленькие недостатки, а эти могли остаться еще со времен строительства. И рама, возможно, просто износилась. Не знаю. Я не следил за домом так тщательно, как следовало бы.

— То есть ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что не вижу оснований для паники.

Он сложил стремянку и понес ее обратно на место.

— Я понимаю, это звучит странно… — говорила она, следуя за ним через патио. — Но после того, что увидела Юнис прошлой ночью, не думаешь ли ты, что…

Гарри прислонил сложенную стремянку к стене и обернулся так быстро, что Маргарет пришлось сделать шаг назад.

— Господи! — сказал он. — Проклятие, тебе это еще не надоело?

Она отступила еще на шаг.

— Решила накидать мне выдуманных проблем? — поинтересовался он. — Заняться больше нечем?

— Ты что, совсем больной? — спросила она. — С каких пор это выдуманная проблема? Юнис что-то увидела, и окно выглядит странно. Ты действительно считаешь, что у меня просто истерика?

Он закрыл глаза и потер виски.

— Ну хорошо, ты права, — сказал он уже без прежней воинственности в голосе. — Но я осмотрел все прошлой ночью и ничего не нашел. Так что, если к нам не залетали по воздуху, то я вообще не представляю, как там мог кто-то оказаться. Пойми, Юнис — ребенок. Мы не можем позволить детским кошмарам влиять на нашу жизнь.

Договорив, он поднял стремянку и понес ее внутрь.

Маргарет не пошла за ним. Вместо этого она осталась на патио, села в пластиковое кресло и глубоко задумалась. В первый раз в жизни он повысил на нее голос и даже не подумал извиниться. Как он мог сказать, что не увидел ничего необычного? Он что, сошел с ума? Или же с ума сходит она?

8

Даже трудясь каждый рабочий день от ужина до сна и целыми днями по выходным, Гарри не успевал со строительством Склепа. С первой недели октября он стал работать до поздней ночи и спать на диване, если вообще спал. Он делал маски из папье-маше, изготавливал резиновых монстров, красил модульные стены и спорил с девочками об идеях их комнат, пока они совместно не остановились на сиротской усыпальнице для Юнис и могиле балерины-вампирши для Сидни.

Потом он принес домой баллончики с искусственной паутиной, маленькие упаковки с игрушечными жуками и пластиковые вампирские зубы. Аксессуары для Хэллоуина копились в гараже и перетекали на кухню, где Маргарет установила на столе швейную машинку. Она никогда раньше не шила всерьез — мать, конечно, учила ее, но у Маргарет сложилось впечатление, что это «низкая» работа для особых случаев (например, подшить порванную рубашку во время отпуска или на случай крайней нищеты). Маргарет удивилась и обрадовалась, когда обнаружила в себе настоящий талант к этому делу. Даже первые ее костюмы получались не хуже, а может, даже лучше, чем в магазине.

— Ничего себе! — сказал Гарри, когда она показала ему искусно сшитый белый костюм с длинными фалдами, который она сделала специально для него. Ткань была новой, но каким-то образом Маргарет сумела создать впечатление, будто костюм лет сто пролежал в могиле. А швы получились настолько кривыми, что прямо резали глаз. — Ты могла бы зарабатывать этим на жизнь.

Но ей не вполне удалось насладиться триумфом. Теперь ее рвало почти каждое утро. Она подсчитала: две недели задержки. Но сейчас приходилось много шить, и она решила отложить обдумывание этого вопроса на потом.

Наконец Гарри приступил к строительству во дворе. Он превратил свои модульные стены в лабиринт из комнат и коридоров. Он трудился каждый вечер после заката, приклеив к каске скотчем два фонарика, чтобы видеть, где долбить и сверлить. Когда работа начала затягиваться до позднего вечера, соседи стали жаловаться. Вместо того чтобы свернуть работы, Гарри привлек их в помощники для создания и подбора персонажей или, как в случае с Джанет Рэнсом, назначил ее «постановщиком движений» для актеров. Он нещадно льстил своим новым товарищам по заговору по поводу их собственных доселе не раскрытых талантов, и достаточно быстро они со строительством смирились (а, возможно, даже им увлеклись).

В дополнение к проекту во дворе Гарри начал строить плоскую платформу на вершине остроконечной крыши дома для установки там маяка.

— Я хочу, чтобы весь район — даже город! — увидел его и пришел к нам на Хэллоуин, — сказал он.

Когда Маргарет засыпала по вечерам, она слышала его приглушенный голос и шаги над головой. В полусне их можно было принять за шаги нетерпеливого гостя, расхаживавшего взад-вперед в ожидании приглашения войти.

9

За две недели до Хэллоуина Гарри взял выходной и повез всю семью в Тайлер, чтобы навестить свою мать Дебору в день ее рождения. Дорога заняла все утро. Это было немалое расстояние, испугавшее Дебору Тёрнер в тот день, когда Гарри и Маргарет впервые предложили ей поселиться в «Уирвуд-хоум».

— Вы же никогда ко мне не приедете, — сказала она. — Это слишком далеко.

В общем-то, ее слова оказались недалеки от истины. Маргарет и Гарри не всегда удавалось приезжать сюда хотя бы раз в два месяца, но «Уирвуд» был самым комфортным местом для длительного психиатрического лечения в Техасе. В нем имелись просторные одноместные апартаменты, роскошная, хорошо ухоженная территория, насыщенное активными занятиями расписание и прекрасный персонал, всегда готовый прийти на помощь в таких делах, как управление расходами, здоровье или фитнес.

Маргарет долго не решалась на то, чтобы поместить Дебору в «Уирвуд». Когда они с Гарри только переехали в Техас, Маргарет предложила ему, чтобы Дебора пожила с ними.

— Разве не так должны поступать любящие дети? — спросила она.

Гарри обхватил кружку обеими руками и надолго уставился на остатки кофе. Через некоторое время он сказал:

— Ты очень добра, но, кажется, не совсем понимаешь, о чем говоришь. Я думаю, ты… — Он замолчал и почесал подбородок. Затем постучал по брошюрке из «Уирвуда», лежавшей на кухонном столе. — Просто поверь, так будет лучше.

Деборе там понравилось. Она охотно заводила новых друзей, украшала свою комнату, всерьез увлеклась вязанием. Она казалась довольной жизнью, когда Гарри, Маргарет и девочки приезжали к ней, жалуясь только на то, что внучки растут слишком быстро между визитами.

— О нет! — говорила она, обхватывая ладонями их лица. — Прекратите так быстро расти. Немедленно!

Это посещение началось как обычно — с ритуальных объятий и восклицаний, за которыми последовало барбекю и торт за столом на лужайке для пикников. После обеда Гарри и девочки увлеклись игрой с одной из обитавших здесь собак — золотистым ретривером по кличке Дейзи. Они бросали друг другу теннисный мячик, и собачка носилась за ним, пытаясь поймать его в воздухе. Маргарет и Дебора остались сидеть за столом, любуясь на них и попивая сладкую газировку. Время от времени Маргарет украдкой бросала на Дебору взгляды, пока пожилая женщина не задала ей вопрос:

— Что у тебя на уме, милая?

— В смысле? — испуганно спросила Маргарет.

— Я стара, но не глупа, — ответила Дебора. — И не слепа. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.

Маргарет с трудом заставила себя произнести следующие слова. Сказанное вслух каким-то образом оживило ее страхи и сделало их реальными.

— Когда вы впервые узнали, — спросила она, — что… не совсем здоровы?

Дебора повернулась к ней лицом.

— С Гарри что-то не так? Или с девочками?

— С девочками вроде все в порядке, — ответила Маргарет, — но Гарри… В последнее время он ведет себя странно.

— У меня это началось еще в средней школе, — сказала Дебора. — Иногда мне казалось, что свет слишком яркий, а иногда — что звук слишком громкий. Это было похоже на похмелье, только без выпивки. Иногда я не спала целую неделю, а потом отсыпалась три-четыре дня подряд. Я не могла заводить друзей и поддерживать отношения. У меня случались дикие перепады настроения. В день свадьбы я вообще ничего не чувствовала, а на похоронах мужа хихикала. Иногда, когда я разговаривала с другими людьми, они говорили мне, что я несу полную околесицу. Но пока был жив Билл, он помогал мне справляться с болезнью и даже скрывать ее. Но после того, как он почил и остались только мы с Гарри, все стало намного сложнее. Мне казалось, что все люди в супермаркете таращатся на меня и говорят только обо мне. Читая ингредиенты на банке супа или глядя на дно кофейной кружки, я видела скрытые сообщения. — Она глотнула из стакана. — У меня даже был альбом для вырезок — всякие этикетки, газетные статьи, куча записок с работы. Я была абсолютно уверена, что кто-то пытается мне что-то сказать, просто я не могу понять, что именно. И вот однажды ночью полиция подобрала меня на обочине шоссе в десяти милях от дома. Я была босой, в ночной рубашке и понятия не имела, как туда попала. Гарри проснулся посреди ночи, увидел, что меня нет, и позвонил в службу спасения. Должно быть, я ушла из дома во сне. Как иначе это можно объяснить? Остальное ты, наверное, знаешь: больницы, лекарства… Какое-то время Гарри пришлось жить у дяди с тетей.

— Гарри никогда мне об этом не рассказывал, — ответила Маргарет.

— Я не удивлена. О том времени тяжело вспоминать нам обоим, — ответила Дебора. — Ни один ребенок не должен оставаться один на один с психически больным родителем. — Она моргнула, глядя на собственные колени, и Маргарет взяла ее за руку.

Наверное, она не сможет рассказать о недавнем поведении Гарри. Что бы ни произошло потом, но Маргарет придется справляться с этим в одиночку.

Вместо этого она спросила:

— С тех пор вам больше не кажется, что вы получаете секретные сообщения?

Дебора улыбнулась натянутой, невеселой улыбкой.

— Нет.

— А что вы собирались с ними делать? Еще тогда, когда получали?

Пожилая женщина на мгновение задумалась.

— Ничего такого, что имело бы смысл. Собственно, поэтому люди и называют это «безумием».

10

Обратно в Вандергрифф они выехали около пяти. Девочки дремали на заднем сиденье, а Маргарет и Гарри слушали радио. Маргарет вспоминала свой разговор с Деборой, вновь и вновь прокручивая в голове ответы пожилой женщины. Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как Гарри нахмурился и стал тереть виски, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Примерно в полутора часах езды до дома он вдруг судорожно вдохнул, свернул на обочину и остановился так резко, что Маргарет дернулась вперед, вжавшись в ремень безопасности.

— В чем… — начала она, как вдруг руки Гарри взлетели с руля. Одна врезалась в окно, другая ударила Маргарет по голове. Она качнулась вправо, скорее, от испуга, чем от боли. Проснувшиеся девочки закричали. Ноги Гарри судорожно подергивались, он беспорядочно жал на педали, взревывая двигателем. Из глубины горла вырывались негромкие булькающие звуки, словно он тонул. Внезапно его выгнуло, и он ударился затылком о подголовник.

Приступ! Разум Маргарет ухватился за это слово, как за спасательный круг. Что же делать? В фильмах люди всегда кладут что-нибудь человеку в рот, например деревянную ложку. Но где она найдет тут ложку? Черт, черт, черт! Девочки уже визжали, и от этого становилось только хуже.

— Тихо! — прикрикнула она на них. — Дайте мне подумать.

Тело Гарри обмякло, и он склонился вперед, прижавшись подбородком к груди и закрыв глаза. Девочки притихли. По щекам Сидни текли слезы, каждый ее вздох сопровождался соплями. Глаза Юнис были сухими, но она сильно побледнела. Гарри сделал несколько глубоких вдохов через открытый рот, затем вытер лицо рукавом. Маргарет вдруг осознала, что сидит, прижав одну руку к своей груди, а другую к плечу Гарри. Она заставила себя его отпустить.

Гарри открыл глаза, еще раз судорожно вздохнул и посмотрел на Маргарет.

— Где мы? — спросил он.

11

Оставшуюся часть пути до дома машину вела Маргарет. Она оставила Юнис и Сидни с Рэнсомами, а сама отвезла Гарри в отделение неотложной помощи в мемориальную больницу Вандергриффа. Они просидели несколько часов в переполненном приемном покое, прежде чем их отвели в смотровую. И только в три часа ночи к ним заглянул врач и пообещал, что осмотрит их сразу, как только освободится.

— Забери девочек и отдохни немного, — сказал Гарри. — Я позвоню, когда до меня дойдет очередь.

Маргарет ни за что не призналась бы в этом, но она была рада уйти. Ей нужно было побыть одной. Она поцеловала мужа в соленый лоб сухими губами и ушла за девочками. Затем привела их домой и, успокоив ласковыми обещаниями, уложила в постели. После чего поставила будильник на пораньше, чтобы позвонить с утра в школу и отпросить их с занятий.

Самой ей не спалось. Она пощелкала телевизором, но не нашла ничего интересного. Тогда вопреки остаткам здравого смысла она взяла с полки Гарри антологию под названием «Великие американские истории ужасов». Раскрыв оглавление, она тут же увидела хорошо знакомое ей название: «Пес» Г.Ф. Лавкрафта. Она понимала, что лучше поставить книгу обратно на полку, но не смогла удержаться от того, чтобы не прочитать рассказ снова — впервые с 1968 года. В этот раз ее особенно поразил следующий фрагмент:

«…в нашем одиноком доме словно поселилось некое злобное существо, природу которого мы не могли угадать, и с каждым днем демонический лай, разносившийся по продуваемым ветрами пустошам, становился все громче и громче. 29 октября мы обнаружили в мягкой земле под окном библиотеки ряд следов, совершенно не поддающихся описанию…»

— Ты должна помочь папе.

Поглощенная чтением, Маргарет вздрогнула и уронила книгу на колени. Прямо перед ней стояла Сидни. Маргарет даже не поняла, когда она успела войти в гостиную.

— Тебе не следует так подкрадываться к людям, — сказала Маргарет. — Я ему помогаю, как и все мы. Он сейчас с врачами, и лучшее, что мы можем сделать, это отдохнуть, чтобы позаботиться о нем, когда он вернется домой.

Сидни бросила на Маргарет деловой безразличный взгляд, подходящий, скорее, раздраженному начальнику, а не ребенку.

— Я не про это.

— Тогда объясни так, чтобы я поняла.

Сидни нахмурилась с непонятным выражением лица.

— Почему ты его больше не любишь?

— Тебе всего десять лет, Сидни. Ты даже не знаешь, что такое любовь.

— Чушь это все! — воскликнула Сидни и пулей вылетела из комнаты.

Маргарет слишком сильно удивилась, чтобы ее догонять. Она задумалась над словами дочери. Гостиная казалась крошечной, тесной со всех сторон. У Маргарет свело живот, она поморщилась и прижала к нему руки, прежде чем взять книгу и закончить читать рассказ Лавкрафта. При первом прочтении она закатывала глаза от истерического мелодраматизма автора, но в этот раз последние фразы рассказа застряли у нее в голове, породив смутное беспокойство:

«Звездный ветер приносит безумие… Эти когти и клыки веками стачивались о человеческие кости… Кровавая смерть на крыльях нетопырей из черных, как ночь, развалин разрушенных временем храмов Велиала… Сейчас, когда лай мертвого бесплотного чудовища становится все громче, а хлопки мерзких перепончатых крыльев слышны все ближе у меня над головой, только револьвер сможет дать мне забвение — единственное надежное убежище от безымянного и неназываемого».

— Где ты? — прошептала она в тишину дома. — Что тебе нужно?

12

В больнице Гарри продержали почти до обеда следующего дня. Когда Маргарет и девочки приехали его забирать, он уже ждал их у приемного пандуса — ужасно усталый, но на вид вполне здоровый. Гарри подошел к машине и со вздохом облегчения рухнул на пассажирское сиденье. Затем прислонился головой к окну и закрыл глаза. Маргарет завела машину.

— Ну и каков результат? — спросила она.

— Никаких результатов, — ответил Гарри. — Мне посоветовали обратиться к специалисту. Пройти дополнительные тесты.

Он достал из кармана визитную карточку, но спрятал прежде, чем она успела ее рассмотреть.

— И это все? Больше ничего не сказали?

Гарри покачал головой.

— Они не хотят ставить преждевременные диагнозы. Говорят, может быть все, что угодно, поэтому лучше подождать, пока не узнаем больше.

Своим ответом он словно дал ей разрешение притворяться, будто все нормально. И если моя мать ухватилась за эту возможность слишком рьяно, то я не могу ее за это винить.

Теперь, с опозданием на несколько недель, она купила домашний тест на беременность и использовала его, когда осталась дома одна. Именно в этот момент в историю вступаю я, но пока еще находясь за сценой — в виде измененного цвета жидкости в пузыречке из тестового набора «Дэйзи 2». Мама села на край ванны и закрыла лицо руками. Ребенок. Ничего хуже быть не может.

Она потерла руками живот в том месте, где, по ее представлению, плавал я, делясь на клетки и обретая массу и форму. «Прости, малыш», — пробормотала она. Жаль, что я не мог ответить ей тогда, успокоительно приложив руку к стенке ее чрева изнутри. Я продолжал жить в счастливом неведении своего идеального маленького мирка, а не там, где она сидела в отчаянии.

И я оказался не единственной тревожной новостью, свалившейся на плечи Маргарет. За пять дней до Хэллоуина ей позвонила Уилма Кэбот из приемной комиссии Техасского университета в Вандергриффе и сообщила, что чек за вступительный взнос отклонен.

На грудь Маргарет опустился холодный камень.

— Я уверена, что здесь какая-то ошибка…

— Возможно, — ответила Уилма, и от вежливой доброты ее голоса Маргарет стало еще холодней. — Но факт остается фактом: ваш вступительный взнос к нам не поступил.

— Значит, мое заявление не рассмотрят?

Как чек мог быть не оплачен? На балансе ее чековой книжки лежала почти тысяча долларов.

А вступительный взнос — всего лишь десять долларов.

— Ну что вы, мэм, — успокоила ее Уилма. — Если вы сумеете представить действительный чек или оплатить наличными до конца ноября, то мы дадим заявлению ход.

Маргарет пообещала лично приехать с деньгами через пару дней, поблагодарила Уилму и повесила трубку. Затем подошла к столу, где они хранили квитанции, и просмотрела все за последние несколько месяцев. Насколько она могла судить, расходы сходились верно.

Гарри вернулся домой поздно, около половины седьмого, на грузовике Рика. Вместе они загнали машину задним ходом на подъездную дорожку, причем Рик вел, а Гарри подавал ему команды, встав коленями на пассажирское сиденье. Когда Маргарет открыла дверь гаража, они вдвоем выгружали из кузова полированный серебристый гроб.

— Что это такое, черт возьми? — спросила она.

— Привет, Маргарет, — ответил Рик.

Он выглядел смущенным, словно его поймали за чем-то дурным.

— Погоди, Рик, — сказала она и вновь посмотрела на Гарри. — Я думала, ты собираешься строить гроб своими руками.

— У нас почти не осталось времени, — ответил Гарри. — Так будет проще.

— Сколько он стоил? — спросила Маргарет.

— Нисколько, — сказал Гарри, но Рик опустил взгляд от неловкости, и тогда ее супруг добавил: — Я взял его в городском общественном театре.

— И они просто позволили тебе его забрать?

— О господи, да! — ответил Гарри. Затем почесал шею. Рик ушел на подъездную дорожку и встал, прислонившись к капоту грузовика. — Ну ладно, немножко заплатить пришлось.

— Сколько?

— Сто долларов.

— Гарри!

— Что? — сказал он. — Потом я отдам его в школу, в драматический кружок. Дэниел Рэнсом обещал помочь организовать людей на входе. Если он задержится в нашем районе, то через несколько лет займет важную часть в жизни Сидни. Она наверняка захочет играть в пьесах. — Гарри смотрел на ее реакцию, и она, похоже, ему не нравилась. — В чем дело, вообще?

— Мне сегодня позвонили из университета, — ответила она. — Мой вступительный чек отклонен.

— Неужели?

Маргарет не могла понять, искреннее или притворное удивление отобразилось на его лице.

— Мы с тобой договаривались! — напомнила она. — А теперь наши чеки не проходят, и ты тратишь целое состояние на реквизит на один вечер, чтобы наш сосед провел два или три часа в качестве билетера?

— Ты можешь успокоиться? Мне заплатят в пятницу. Позвони в университет и скажи, что принесешь чек в следующий понедельник.

— Не в этом дело, — сказала Маргарет. — Ты не должен разбазаривать деньги за моей спиной. Это неправильно!

Гарри провел обеими руками по волосам.

— Деньги уже потрачены, Маргарет. Прости, что все эти годы я поддерживал тебя и уговаривал вернуться в колледж, а ты сидела на жопе ровно и ни черта не делала! Уж прости, что спустя более чем десять лет ожидания я решил сделать хоть что-то для себя, и мне очень жаль, что это вдруг совпало с твоим внезапным интересом к образованию. Я уже предложил решение проблемы, так скажи мне, чего ты от меня еще хочешь?

Еще полгода назад ее полностью устраивала их жизнь. Ей нравилось беспокоиться о муже, чувствовать незамысловатую, но однозначную любовь к нему и всем сердцем надеяться, что он не заболеет и не сойдет с ума. Она даже не думала решать, что лучше — привносить еще одного ребенка в эту распадающуюся семью или отпустить его обратно в эфир. Она хотела высказать все это ему в лицо, но не смогла подобрать нужных слов.

— Ничего, — ответила она. — Я больше от тебя ничего не хочу.

13

В младенческом возрасте Юнис своей бессонницей доводила мать до безумия. Пока ей не исполнилось два года, мама порой не могла уложить ее целую ночь. Но, как мне кажется, Юнис даже тогда не научилась спать. Она просто приспособилась развлекать себя сама, разглядывая книги и обучаясь чтению при свете фонарика. А иногда, дождавшись, когда все уснут, она прокрадывалась в гостиную и смотрела там телевизор.

Но после того как папа купил для нее «Commodore 64», она позабыла о телевизоре. В течение нескольких недель она играла в игры, подаренные ей папой, но быстро устала от простых повторяющихся заданий — вроде подбора слов к изображениям, решения несложных математических задач или борьбы с драконами и космическими кораблями — и стала учиться печатать в текстовом процессоре. Она писала по ночам, стараясь не щелкать клавишами слишком громко.

Будучи всего лишь шестилеткой (хотя и яркой, продвинутой шестилеткой), она не владела всеми тонкостями грамматики и форматирования, поэтому в ее электронном дневнике за 1982 год нет абзацных отступов и многих знаков препинания, что существенно затрудняет чтение, но именно эти первые детские записи составляют интересную прелюдию к более поздней работе. Это важный взгляд на тьму тех времен, которые я могу охватить лишь посредством фотографий, дневниковых записей, газетных статей и отрывочных, неполных воспоминаний выживших членов нашей семьи. Я говорю об этом сейчас только для того, чтобы привлечь ваше внимание к записке, которую Юнис написала за неделю до Хэллоуина:

Папа чувствует себя нехорошо. Он часто болеет но не хочет чтобы об этом кто-то знал. Мама грустит, но делает вид будто это не так. Мама и папа все время притворяются. Вчера я спросила Сидни, не считает ли она папу странным. Но Сидни ответила что я глупая. Но я не знаю, можно ли доверять Сидни. Однажды я спросила ее, за кого она хочет выйти замуж. И Сидни сказала что будет ждать когда умрет мама, и выйдет замуж за папу. Значит Сидни притворяется, потому что папа притворяется, а Сидни хочет быть хорошей для папы. Сегодня папа упал и затрясся, как в тот день в машине. Мы были на заднем дворе. Мама и Сидни ушли в магазин, и я не знала что делать. Но все кончилось быстро, и папа заставил меня сказать, что я никому не скажу. Так что теперь я тоже притворяюсь. Надеюсь, Хэллоуин скоро закончится и мы все перестанем притворяться.

Эта записка ценна по двум причинам. Во-первых, она доказывает, что мой отец скрывал состояние своего здоровья от матери. Во-вторых, и это, возможно, даже более важно: записка напомнила мне, что Юнис, вероятно, не спала в то время, когда она (по ее утверждению) кого-то увидела у окна. Должно быть, она даже не думала засыпать и стучала на клавиатуре, когда заметила, что за ней кто-то наблюдает.

14

На следующий день после ссоры у гроба Маргарет пошла к гинекологу, чтобы убедиться: да, она действительно беременна. Она попыталась отнестись к этой новости стоически, но тем не менее врач дал ей адрес и телефон «Центра планирования семьи» в Далласе.

— Просто на всякий случай, — сказал он.

Вернувшись домой во второй половине дня, она увидела, что Гарри занимается ремонтом покосившегося изогнутого заборчика.

— Ты сегодня рано, — сказала она.

— Взял небольшой отпуск, — ответил Гарри, не поднимая глаз. — А ты где пропадала?

— В магазине тканей, — солгала она. Затем, чтобы как-то объяснить отсутствие магазинных сумок, добавила: — Не нашла того, что искала.

Он не стал выяснять подробности и вернулся к работе. Маргарет оставила сумочку дома и пошла забирать девочек из школы. Когда они вернулись, Гарри уже закончил возиться с забором и устанавливал на траве надгробные плиты из пенопласта. Если вы когда-нибудь бывали в «Домах с привидениями», то знаете, в чем тут потеха: на фальшивых могилах обычно пишут смешные имена: Фрэнк Н. Штейн, Д-р Акула и тому подобное. Но Гарри либо не знал, либо игнорировал «фальшивокладбищенский» этикет. На всех надгробиях он разместил имена людей, которых знал лично: Дэниела Рэнсома из соседнего дома, Рика и Тима из Дорожного департамента, самого себя, Маргарет, а на двух маленьких крестиках у входной двери он написал «Юнис» и «Сидни». Когда Юнис увидела крест со своим именем, она расплакалась.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

Гарри прекратил работать.

— Это вроде подписи на домашнем задании. Я хотел, чтобы люди знали, кто работал над Склепом.

— Почему ты хочешь, чтобы я умерла? — спросила Юнис, явно пропустив объяснение Гарри мимо ушей.

— А я думаю, это отличная идея, — сказала Сидни. — Спасибо, папа.

Юнис опустила голову и ударила ею Сидни в грудь. Захрипев, Сидни рухнула навзничь, и Юнис напрыгнула на нее сверху. Она придавила коленями руки Сидни и принялась мутузить ее кулаками.

— Заткнись! — кричала Юнис. — Заткнись, заткнись, заткнись!

Сидни, более крупная и сильная, высвободила правую руку и ударила Юнис по голове. Юнис покачнулась, но удержалась на месте и продолжила свой шквал пощечин.

— Гарри! — крикнула Маргарет. — Помоги мне!

Гарри, продолжавший устанавливать надгробия во дворе аккуратными рядами, оторвался наконец от своего занятия, прошел через двор к ним и ударил Юнис по лицу тыльной стороной ладони. Юнис скатилась с Сидни и упала в траву, где затихла, свернувшись калачиком и обхватив голову руками. Сидни встала и пробежала мимо Маргарет в дом.

— На кой черт ты это сделал? — закричала Маргарет на Гарри.

Гарри моргнул. Посмотрел на Юнис, потом на Маргарет. Что-то вроде сожаления мелькнуло на его лице, но потом он пожал плечами.

— Ты просила помочь, — сказал он.

— Никогда не поднимай на нас руку! — прорычала Маргарет. — Или я сама убью тебя. Ты меня понял?

Ей показалось, что в следующее мгновение он ударит и ее. Но он постоял, тяжело дыша и подвигав челюстями, затем развернулся и пошел на другую сторону лужайки строить надгробия.

Маргарет помогла Юнис подняться и отвела в дом, чтобы осмотреть полученные ею травмы. Губа у дочери была разбита, но в остальном вроде обошлось. Маргарет завернула в полотенце кусок льда и прижала его к лицу Юнис.

— Прости, — сказала Юнис. — Я просто испугалась.

— Знаю, милая.

Маргарет никогда раньше не видела, чтобы Юнис с кем-то дралась — даже в детском саду. Сегодняшний день оказался богат на открытия, и ни одно из них не пришлось ей по душе.

— Теперь я постоянно боюсь, — призналась Юнис.

Маргарет посмотрела вдоль коридора на закрытую дверь спальни Сидни. Ей показалось, что она слышит ее плач.

— Папа еще любит нас?

Маргарет с трудом заставила себя взглянуть на Юнис.

— Конечно же, любит.

Юнис опустила лицо и больше не смотрела в глаза матери. Она уставилась на стол, пока на ее лице таял лед. Проведя рукой по мягким рыжим волосам дочери, Маргарет вдруг осознала: ей придется развестись с Гарри. Но чтобы все получилось, придется действовать разумно и поэтапно: сделать аборт, поступить в университет, найти работу. Если она не станет затягивать, то вскоре вырвется из этого душного ужасного дома — подальше от чудовищной тени человека, которого она когда-то любила, и поближе к нормальной жизни.

Маргарет погладила затылок Юнис.

— Я исправлю, — сказала она. — Все исправлю. Просто потерпи еще немножко.

15

На следующий день, пока Гарри трудился во дворе, она позвонила в «Центр планирования семьи». Ближайший свободный день оказался 9 ноября, и стоить вся процедура будет сто пятьдесят долларов. Женщина на том конце провода сказала, что обратно ее кто-то должен будет отвезти. Маргарет ответила, что проблем с этим не будет, и повесила трубку.

Потом она долго сидела за кухонным столом и пыталась свести баланс. Сто пятьдесят долларов на аборт, плюс десять — вступительный взнос за поступление в Техасский университет в Вандергриффе. Несколько сотен на задаток и первый месяц аренды трехкомнатной квартиры. Ну вот где ей раздобыть такие деньги? Она не могла просить у своих родителей, потому что в этом случае придется рассказать матери о том, что ее брак разваливается, как трухлявый пень. Она не могла попросить у подруг, потому что подруг у нее не было. Черт, она даже не знала, кого можно попросить подвезти ее домой из клиники.

Она пожевала кончик карандаша и посмотрела через кухню в гостиную — на книжный шкаф, полный романов ужасов. Все старые журналы и комиксы Гарри хранились в складской ячейке в центре города. Куча коробок с кучей вещей, которые, возможно, еще чего-то стоят. Гарри даже не заметит пропажи нескольких предметов, а если и заметит, то решит, что они потерялись во время какого-нибудь из переездов. Маргарет надеялась, что сама она к тому времени будет далеко.

Она обзвонила несколько ближайших магазинов, торгующих комиксами, и спросила, не интересуются ли они старыми журналами. В большинстве ответили отказом, но один магазин поделился контактами местного коллекционера по имени Джейми Уайт, и тот договорился встретиться с Маргарет завтра прямо возле склада.

На следующий день Маргарет сняла запасной ключ от складского бокса со связки Гарри, висевшей в гараже, и поехала к складскому комплексу, расположенному рядом с шоссе в противоположном конце города. Приехав, она огляделась в поисках пожилого мужчины, с которым беседовала по телефону, но единственным человеком на парковке оказалась женщина, прислонившаяся к дверце своего автомобиля. Когда Маргарет остановилась и припарковала машину, женщина пошла к ней. Она казалась чуть моложе Маргарет, со светло-каштановыми волосами, собранными в хвост. Она была одета в джинсы и свитерок с Микки-Маусом. Причем Микки выглядел как Джин Келли из фильма «Поющие под дождем», запрыгнувший на фонарный столб.

— Маргарет? — спросила женщина. Она протянула руку, и Маргарет ее пожала. — Салли. Мы договаривались о встрече.

— Я ожидала увидеть Джейми Уайта.

— Джейми мой дядя, — ответила Салли. — Он хотел приехать сам, но задержался с другим клиентом. Иногда я ему помогаю.

Губы Маргарет скривились, она пару раз сжала кулаки. Ситуация и так ее нервировала, а тут еще отступление от плана. От этого она почувствовала себя хуже.

— Уверяю вас, я знаток своего дела, — сказала Салли Уайт. — Но если вам не по себе, то можно перенести встречу на другое время, чтобы встретиться с дядей, и…

— Нет, — перебила ее Маргарет. — Нет, это лучше сделать сегодня.

— Хорошо, — ответила Салли удивительно мягким голосом. — Ведите.

Бокс Гарри находился на четвертом этаже здания с климат-контролем. Салли присвистнула, когда Маргарет, откатив дверь, обнажила ряды девственно-белых коробок от пола до потолка, составленные на всю глубину помещения.

— Можно взглянуть? — спросила она, указав на одну из коробок.

Вдвоем они сняли коробку с верхнего ряда и поставили на пол в коридоре. Салли принялась просматривать содержимое, прикасаясь к нему с большой осторожностью. Время от времени она качала головой или негромко восклицала. Она показала Маргарет обложку журнала «Таинственные рассказы», датированную февралем 1928 года. На ней был изображен мужчина в длинном плаще с пистолетом в руке, а рядом — упавшая в обморок женщина в бальном платье. Надпись гласила: «Стол для вызова духов», Эллиот О’Доннелл.

— Можно ли поверить, что это первая публикация «Зова Ктулху»? — спросила Салли. — Даже иллюстрация совсем другая. — Она скептически фыркнула. — Все равно что выпускать «Action Comics»^[16] без Супермена на обложке. Хотя в то время и не такое случалось.

— Я не очень разбираюсь в комиксах, — призналась Маргарет.

— Глядите, — сказала Салли, указав на список имен в нижней части обложки: Г.Ф. Лавкрафт, Рэй Каммингс, Сибери Квинн, Фрэнк Оуэн, Уилфред Талман, Джон Мартин Лихи. — Возможно, это самая знаковая часть всей истории литературы ужасов, а ее создатель указан лишь в сноске. С ума сойти!

Заглянув внутрь складской ячейки, Салли оглядела всю башню из коробок.

— Они все наполнены тем же самым? — спросила она.

— Журналы и комиксы. Постеры фильмов. И тому подобное.

Салли поморщилась, словно борясь сама с собой.

— В чем дело? — спросила Маргарет. — Что-то не так?

Салли вздохнула.

— Дядя прислал меня с единственным чеком. Он велел предложить вам от пятидесяти до двухсот долларов, если я увижу что-то стоящее, при условии, что вы отдадите ему все.

— Все?

Маргарет бросила взгляд на коробки. Какие чувства она бы ни испытывала к мужу сейчас, но как можно забыть те годы любви и заботы, которые Гарри вкладывал в свою коллекцию. Ему непросто было даже вывезти их из дома и оставить на другом конце города. Этот штабель из коробок составлял его мировоззрение, его личность. Так он справлялся с болезнью матери и смертью отца.

Маргарет ненавидела себя за эти сентиментальные мысли, но не могла ничего с собой поделать.

— Дядя понятия не имел, что я здесь найду, — сказала Салли. — Если бы он пришел сам, то мог бы предложить вам… ну, не знаю… пятьсот или даже тысячу.

Это было целое состояние. Такая огромная сумма мгновенно бы решила все проблемы Маргарет.

— А вы можете позвонить ему и спросить?

— Проблема в том, — ответила Салли, — что если бы вы знали, что делаете, то могли бы выручить пятьсот долларов за содержимое только одной этой коробки. Обычно я занимаюсь тем, что обманываю людей, не понимающих, что они продают. А потом перепродаю во много раз дороже. И, как правило, я делаю это с удовольствием, поскольку речь обычно заходит об одном-двух комиксах или коробочке с журналами, но вот такое… — она махнула рукой в сторону хранилища. — Это слишком много. Рекомендую сначала все каталогизировать и выяснить, сколько оно стоит на самом деле, а потом продать самой, либо позволить кому-то вроде моего дяди или меня сделать вам честное предложение.

В другое время Маргарет поблагодарила бы эту женщину за откровенность, но сейчас ей захотелось взвыть.

— Очень мило, что вы пытаетесь мне помочь, — терпеливо сказала она, — но деньги мне нужны сегодня. Почему бы вам не взять эту коробку, выписать мне чек на двести долларов, и мы будем квиты?

— Я не могу, — ответила Салли.

— Прошу вас, — сказала Маргарет, не в силах скрыть отчаяние в голосе.

Салли внимательно посмотрела на нее, и Маргарет не понравился этот взгляд. Его проницательность заставила ее почувствовать себя уязвимой.

— Значит, случилось что-то серьезное, — произнесла Салли. Это был не вопрос.

Маргарет коротко кивнула. Салли вновь порылась в коробке, вытащила оттуда около десятка журналов и положила их на пол. Затем открыла сумочку и достала оттуда ручку и сложенный чек. Расправив на коленке, она заполнила его и подала Маргарет. На чеке красовалась сумма в двести долларов.

— Я все равно вас обманула, — призналась она. — Но не так сильно.

— Спасибо, — ответила Маргарет.

Салли достала из сумочки еще один клочок бумаги, что-то нацарапала на нем и протянула Маргарет.

— Это мой домашний номер. Я не шучу. Если вы действительно захотите продать все эти вещи, то я помогу вам выручить справедливую цену. Но в таком случае мне понадобится время, чтобы точно выяснить, что у вас есть.

— Спасибо, — повторила Маргарет еще раз.

Салли встала, помогла Маргарет вернуть коробку на место и закрыть дверь. Перед расставанием они пожали друг другу руки.

— Позвоните, — напомнила Салли. — Я возьму десять процентов от окончательной суммы сделки. Между прочим, это довольно дешево.

16

Маргарет обналичила чек в «Western Union» и спрятала деньги на дне старой баночки из-под аспирина, лежавшей в сумке. Затем поехала в приемную комиссию Техасского университета, заплатила вступительный взнос наличными, а остальные деньги отложила до второй недели ноября. О съемной квартире она позаботится после Хэллоуина.

Работа над Склепом кипела неистово. Семья вновь собралась вместе. Никто больше не упоминал о припадках или вспышках гнева Гарри. Маргарет гнала от себя мысли о врачах. Жизнь текла так, будто они заключили между собой молчаливое соглашение: до ноября — никаких криков, драк или споров. Это позволило им ладить и вежливо, даже почти тепло, общаться друг с другом.

Поскольку все силы были брошены на Склеп, в доме воцарился бардак. Он напоминал, скорее, рабочую зону при аттракционе во дворе, чем жилое помещение. Сидни, которая впоследствии получила некоторый опыт игры в школьном театре, впервые познакомилась со странным закулисным ароматом в собственном доме осенью 1982 года: запахи ткани, клея, пота и пыли висели в воздухе, словно призраки старых спектаклей.

И вот утром наступившего Хэллоуина Гарри повесил во дворе большую вывеску, на которой кроваво-красными потеками было написано: «СЕГОДНЯ НОЧЬЮ БЕСПЛАТНЫЙ ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ». Юнис сфотографировала моих родителей под этой надписью, а я забрал эту фотографию себе, перед тем как навсегда покинул наш дом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

12

U-Haul — американская компания, предоставляющая услуги в области аренды грузовиков, прицепов и складов для хранения вещей.

13

Domino’s Pizza — американская компания, управляющая крупнейшей в мире (по обороту) сетью пиццерий.

14

Роман Стивена Кинга, впервые опубликованный в 1979 году.

15

Судя по всему, речь идет о фильме «Кабинет доктора Калигари» (режиссер Роберт Вине), вышедшем в 1920 году, — знаковой для развития кинематографа классической картине, положившей начало так называемому немецкому киноэкспрессионизму. Считается первым «официальным» фильмом ужасов.

16

Action Comics — американская серия комиксов, в первом выпуске которой (Action Comics, № 1, июнь 1938 года) впервые появился супергерой Супермен, впоследствии ставший одним из самых популярных супергероев в мире. Среди коллекционеров Action Comics № 1 считается «Святым Граалем», положившим начало золотому веку комиксов.