Это ужасное поместье

Шон Уильямс, 2020

Получив приглашение из самого загадочного поместья в округе, Альманах и Этта отправляются навстречу лучшей жизни, но становятся жертвами древнего проклятия! Теперь дети рискуют никогда больше не покинуть стен этого странного дома… Чтобы отыскать путь к спасению и выбраться из ловушки, Альманаху и Этте придётся встретиться с призраками, раскрыть главную тайну особняка и побороть сильнейшее колдовство! Удастся ли детям спасти не только себя, но и других обитателей поместья?

Глава 7

Они спорили о названии всю дорогу до парадной двери. А там оба разом вспомнили, что с ними случилось, когда они первый раз переступили порог. Оба замолчали и через порог перешагнули с опаской. Впрочем, странное ощущение не повторилось, что обоих и обрадовало, и озадачило. А может, Этта просто вообразила магическое нападение? А может, оба просто споткнулись, как Альманах в тот момент и подумал? Этта очень сомневалась, что такое возможно… но всё равно ничего сделать они не могли. Надо было исследовать другие странности.

Бок о бок дети шагали по дорожке, вьющейся по саду, поросшему старыми ореховыми деревьями, к далёким воротам. По земле тянулись длинные тени. Казалось, прошло несколько дней с тех пор, как Этта спешила по этой же самой дорожке в другом направлении, к дому, пылая энтузиазмом, но и робостью. А что, если господам она не понравится? Тогда самым главным в мире для неё было одно — продемонстрировать на новом месте, чего она стоит.

И сейчас это тоже самое главное, твёрдо сказала себе девочка. Ведь да же?

— Слушай, а что у тебя там такого важного, в мешке? — спросила она у Альманаха.

Он описал подвеску, подаренную друзьями по сиротскому приюту. А следом, не удержавшись, принялся рассказывать и о прошлой жизни. Мальчик сам поразился, осознав, что частью души уже отчаянно тоскует по старому дому. Возможно, лишь малой частью, той, что любит правила и порядок, но тем не менее. И осознание того, что его миром распоряжается уже не госпожа управительница, лишь только начинало медленно укореняться в нём. Кто покинул приют, тот туда уже не вернётся. Это единственное, что он точно знал о мире за стенами своего прежнего дома.

Некоторое время слышался лишь хруст гравия под ногами. Этта тоже думала о доме, о матери и многочисленных сёстрах. Интересно, заметил ли уже кто-нибудь, что она пропала?

— Мы можем просто уйти, — сказала она вдруг.

— Что?

— Уйти куда-нибудь. Подальше отсюда.

— Но куда? И зачем?

— Ой, да не знаю. — Девочка пожала плечами. Она устала и проголодалась. — Потому что тут никто не дал нам понять, что мы кому-то нужны, что нам тут рады.

— Но мы же тут первый день! Нельзя же вот так взять и уйти. Ну, то есть ты, конечно, можешь…

— Я не говорила, что ухожу. Просто — что мы могли бы.

— Ну, это, наверное, да. И поискать какую-нибудь другую работу.

— Вот именно! По дороге я прошла через три деревни. Наверняка кому-нибудь нужны горничная и младший лакей.

— Но я не могу уйти без одежды и мешка. И вообще, как-то это неправильно. Они предложили нам работу, мистер Паркер и леди Симона, и мы её приняли. Это ведь всё равно что пообещать, правда? Обещания нарушать нельзя.

В этом, пожалуй, Этта могла бы с ним не согласиться. При необходимости она нарушала даже самые торжественные клятвы, данные сёстрам. Но впереди показалась ограда, и причудливый поток мыслей Этты вернулся в прежнее русло.

Поместье окружала высокая и толстая стена из массивного серого камня, с зубчатым, точно у замка, верхом. Ворота были под стать стене — железные, с золочёными завитушками и грозными остриями поверху. Раньше днём они стояли нараспашку, но теперь тяжёлые створки захлопнулись, и дети увидели, что узор на воротах образует герб, на котором красуются подмигивающие львы с изогнутыми хвостами. Выглядело это весьма впечатляюще, впрочем, Этта догадывалась, что так оно и задумывалось.

Надпись, которая могла бы разрешить их спор, находилась на другой стороне ворот.

— Беспечный, видать, характер у сира Бупомойна, что он так запустил своё поместье, — сказала Этта. — Ну, то есть если тут всё лесом поросло — ты только подумай!

— Не говоря уже о том, как посол Осмей превратил дом в развалины, — отозвался Альманах шуткой на шутку, чтобы показать, что оценил. — Если этот дом вообще когда-то существовал.

— Ха! Ну что, скоро узнаем.

— Полагаю, да. Наперегонки?

Чуть запыхавшись, они одновременно подлетели к воротам. Каждый ухватил за створку и потянул.

Железные ворота задребезжали, но не поддались.

— Давай ещё разок, — сказал Альманах. — Наверное, петли тугие. Судя по виду, заржавели малость.

Дети снова потянули, на этот раз так сильно, что у Этты от напряжения надулись вены на лбу.

И всё же ворота стояли насмерть.

— Как видите, заперто, — сообщил вдруг сзади какой-то голос с сильно выраженным сельским говором.

Дети вихрем развернулись. Через кусты вдоль дорожки шагал человек со снопом соломы на плече. Лицо его, да и почти всё тело, тонуло в густых тенях, однако лёгкая хромота показалась Этте знакомой.

— А я вас знаю. Я же это вас тут сегодня видела?

— Меня, — прогудел он через плечо. — Я Сайлас, садовник. Работаю тут — ох, уже и не помню сколько! Сдаётся мне, сам уже стал частью этих земель.

— А вы не могли бы открыть нам ворота? — спросила Этта. — Мы хотим просто проверить надпись снаружи.

— Боюсь, нет, барышня. Ворота останутся запертыми до следующего раза, как их надо будет открыть.

— Кто так велел? Лорд Найджел?

— Можно сказать и так.

— А вы не могли бы попросить у него ключ?

— Силы небесные! Ну конечно нет. Вы уже сами убедились — с ним шутки плохи.

Девочка посмотрела на решётку ворот — вверх, до острых копий. Такое не перелезешь — да и способа перебраться через тянувшуюся с обеих сторон стену она не видела. Ореховые деревья были посажены на некотором удалении от неё, а Сайлас аккуратно обрезал случайно торчавшие в сторону ветки.

— Так мы тут застряли! — вознегодовала она.

— Похоже на то. — Сайлас хмыкнул. Он уходил всё дальше, так что его уже было почти не видно — тень среди теней.

— Но зачем вообще закрывать ворота? — спросил Альманах.

— Хороший вопрос, молодой господин! Правило есть правило, полагаю. И где бы мы без них были?

Альманах моргнул. За эту долю секунды Сайлас успел раствориться в тенях.

— Сайлас, постой! — Этту осенила новая мысль. — Ты не можешь показать нам развалины?

— Или лес? — добавил Альманах.

Они несколько раз окликнули Сайласа, но из сгущающихся теней не последовало никакого ответа.

— Знаешь, можно попробовать поискать развалины самим, — проговорила Этта без особой убеждённости в голосе.

— Да уже вот-вот стемнеет. А вдруг мы заблудимся?

— Ты так говоришь только потому, что знаешь: я права. Насчёт названия.

— А я не… Честно.

— Ты не честный? Ну так я и знала.

— Да нет же, я про… ой, ну то есть поняла.

— Давай пройдёмся вдоль стены — проверим, нет ли какого другого выхода. Если идти вдоль стены, не заблудимся. Пусть даже совсем стемнеет.

Она зашагала вдоль ограды наперегонки с закатом. Альманах заторопился вдогонку.

— А тебе не кажется, что это странновато, что мы никого толком не видим? — спросила Этта.

Альманах вспомнил, как Сайлас скрылся за деревьями, доктор Митили прячется за ширмой, а все остальные «заняты» или у них сейчас «припадок».

— Определённо!

— Как по-твоему, что это значит?

— Может, они все страшные на вид и не хотят нас отпугнуть?

— Бр-р-р. — Она обхватила себя за плечи. Холодок, пробежавший по ней, не имел никакого отношения к подступающей ночи. — Почему-то от этого только хуже.

— Забудь, что я что-то говорил. — Он огляделся, чувствуя себя таким же беззащитным, как она. Надо надеяться, они скоро вернутся в дом. Может, особняк и полон тайн, зато там хотя бы тепло, а в конце дневных треволнений им найдутся постели. И, надо надеяться, еда. Альманах уже ощущал голод — тоскливую сосущую пустоту, которую частенько испытывал в приюте во время долгого перерыва между завтраком и ужином.

— А как называлась твоя деревня? — спросил он у Этты.

— Холсворзинг. Ты, скорее всего, о ней никогда и не слышал.

Альманах признался, что и вправду не слышал. Равно как и она никогда не слыхала о его приюте — «Доме сердечного наставления для мальчиков». От этих признаний оба почувствовали себя ещё более одинокими. Чужие в чужом краю, вместе попавшие сюда и пойманные в одну ловушку.

— Обещаю, мы отыщем твой мешок, — сказала Этта, беря его за руку, чтобы чувствовать себя в темноте чуть увереннее.

На этот раз он умудрился не краснеть и не смущаться, точно она пригласила его на танец на деревенском лугу.

— И твой… этот самый… Граммофон, да? Тоже найдём. Ума не приложу зачем, но отыщем непременно.

Этта на миг снова насторожилась. Но потом, решив, что у неё больше нет повода не доверять ему, рассказала про подсказки, которые доктор Митили дала ей по телефону. Правда, доктор не обещала, что Этта отыщет таким образом и библиотеку, но других подсказок у девочки не было.

— А что будет, когда ты найдёшь источник магии? — спросил Альманах.

— Прочту заклинание.

— Зачем?

— Затем, что тогда чары разрушатся. Если на дом наложено какое-то заклятие, то наверняка оно как-то связано с тем, что все себя так странно ведут, правильно?

— И снять его с них будет достойным поступком.

— Ну да, пожалуй, — согласилась она. — Но, что важнее, я не хочу, чтобы мы сами под него попали.