Карьеристка, или Без слез, без сожаления, без любви

Юлия Шилова, 2009

Как девушке попасть в сказочный мир с дорогими автомобилями, престижными бутиками, фешенебельными курортами? Для этого ей надо удачно выйти замуж за олигарха, или сделать блестящую карьеру. Нина владеет собственным бизнесом и очень богата. Но у нее совершенно нет времени на личную жизнь. Анна исполняет стриптиз в ночном клубе и пользуется бешеным успехом у мужчин, но о больших деньгах только мечтает. И все же стриптизерша с головой окунется в роскошь, а бизес-леди встретит настоящую любовь. Но одна из них должна умереть…

Анна

Глава 1

Я стояла у окна и улыбалась. Передо мной раскинулась впечатляющая панорама Москвы. Красиво, чёрт побери, даже дух захватывает! Москва из моих окон смотрится замечательно. Разве когда-нибудь я, провинциальная деревенская девчонка, могла представить себе, что буду стоять у окна, в дорогом костюме и любоваться красотой столицы из столь роскошного собственного кабинета?

Где-то далеко осталась моя родная рязанская деревня. Ветхие домики с огородами, крохотный магазинчик и заколоченный, уже давно не работающий, клуб. Я с детства мечтала жить в большом городе — только там есть будущее. Мне нравятся многолюдные, шумные улицы, вечно куда-то спешащие мужчины и женщины, которые толкаются в магазинах, кафе, кинотеатрах. Огни большого города всегда влекут к себе молодых, которые, точно мотыльки, слетаются на яркий свет надежды. Но проходит совсем немного времени, и с глаз спадает пелена сладких грёз, и все провинциалы сталкиваются с реальными трудностями и тяготами существования в мегаполисе. Выживают только сильнейшие, а таких немного. Большинство устает от утомительного бега по кругу, слишком большого напряжения, вечных разочарований. Они сходят с дистанции и возвращаются домой в свой привычный круг житейских проблем и обязанностей. Большой город зажигает верой, но очень быстро и отбирает её назад, окуная в жестокую реальность. Недаром народная мудрость гласит: там, где родился, там и сгодился. Так вот, я делала всё возможное, чтобы никогда не вернуться в свою богом проклятую деревню. НИКОГДА.

Я отчётливо понимала, что это для меня — смерть. Ну не хочу я, как мать, копаться в огороде, стоять раком на грядках чёрт знает сколько времени и терпеть пьяные окрики и побои отца. Рыдать, сетовать на судьбу, а потом вместе с ним заливать своё горе алкоголем. Что меня там ожидает? Замужество за трактористом из соседней деревни, который ещё не успел стать моим женихом, как уже поднял на меня руку и отмутузил в порыве пьяного угара и ревности. ВОЗВРАТА НЕТ. А ведь там у меня осталось три сестрёнки и два маленьких брата. Жаль их. Босоногое, голодное детство… Я, конечно, помогаю им как могу, привожу продукты, шмотки. Сердце кровью обливается, когда их вижу. Но ведь денег им не оставишь, предки отберут и пропьют. Они даже умудрялись новенькую детскую одежду менять на самогон. Сколько раз я говорила матери, чтобы она прекратила рожать как кошка. Зачем плодить нищету? Есть же противозачаточные средства. В её-то возрасте нужно уметь ими пользоваться, но для неё это пустой звук. Она не понимает, в чём проблема: одним меньше, одним больше.

— Нехай бегают, — махала рукой она.

Господи, как же хорошо, что я оттуда вырвалась…

Я часто вспоминаю своё первое ошеломляющее ощущение от знакомства с Москвой. Я сразу поняла — это мой город. Мне было немного страшно — я была совершенно одна, и у меня не было здесь ни жилья, ни знакомых. Я размышляла, как повезло людям, родившимся в столице. Они могут заходить в свои тёплые квартиры, закрывать за собой дверь, смотреть телевизор, звонить друзьям, гулять на Арбате, ездить в метро, посещать выставки, театры, концерты и… просто ежедневно дышать Москвой. И как бы ни говорили о ней, что это совершенно бездушный, деловой город, диктующий свои жестокие правила жизни, меня всегда тянуло к нему с неистовой силой. Я любила гулять по многолюдной Тверской, спускаясь к Манежной площади. Кажется, здесь сутки длиннее обычных — даже автомобильные пробки тут затягиваются до часа ночи. Мне нравилось смотреть на толпы прохожих, на яркие витрины, усыпанные множеством роскошных вещей. После Манежной площади я шла на Красную, особенно красивую ночью. Я спускалась вниз, за храм Василия Блаженного, на Большой Москворецкий мост, и наслаждалась завораживающим видом московских набережных.

Как же тяжело далась мне эта Москва. Ещё свежи воспоминания, как мне неделями приходилось есть одну картошку в мундирах. Голодные обмороки и безысходность…

А однажды меня арестовали за отсутствие регистрации и определили в «обезьянник». Я воочию увидела, как наши стражи порядка вволю глумятся над перепуганными приезжими. Издеваются, не считают за людей и наслаждаются их бесправием. После пережитого кошмара я начала заикаться, но на мою жалобу в вышестоящие инстанции так никто и не отреагировал и уж тем более не разобрался в случившемся. Нет регистрации, нет человека и нет проблемы. Мне посоветовали подавать заявление по месту жительства. Смешно, ведь моё место жительства в глухой деревне.

Общение с московскими органами правопорядка дело рискованное, потому многие их служащие сами чинят беззаконие. Как-то у входа в метро ко мне подошёл милиционер, на форме которого не было жетона или, проще говоря, бляхи с персональным номером. Услышав невнятно прозвучавшую фамилию и звание, я насторожилась и стала требовать, чтобы к нам подошёл старший по смене. Я уже знала, что не все сотрудники милиции имеют право требовать предъявления документов. Достав листок бумаги и ручку, я попросила показать удостоверение, чтобы записать его имя и фамилию. Когда тот настороженно поинтересовался, зачем мне это нужно, я прямым текстом заявила, что хочу позвонить в отделение и поинтересоваться его личностью и тем, какими правами он обладает. В результате меня отпустили с миром, но ведь всё могло закончиться довольно плачевно.

Чуть позже я научилась умело маскироваться под коренных жителей, хорошо изучила город и одеваться стала интеллигентно. Москвичи носят в руках либо газеты, либо книги. Не помешают очки. Всё это создаёт самое положительное впечатление.

Мне даже страшно вспоминать, как я пыталась найти приличную работу. Иногда я подходила по всем параметрам, но, как только говорила, что у меня нет московской прописки, мне сразу, под любым предлогом, вежливо отказывали. Я до сих пор не понимаю, какая разница, есть она или нет, ведь от этого профессиональные качества нисколько не хуже, а прописку в конце концов можно и купить. Я считаю это жуткой дискриминацией. А ещё я не могу понять, почему провинциалам платят меньше, чем москвичам.

Одно время у меня был свой способ добывания денег. Я стала донором. Сдавала кровь на клетки и на плазму. За плазму платят больше. А ещё я расклеивала объявления около центров переливания и обращалась к родственникам больных людей. Когда это действовало, мне удавалось получить в два раза больше. Я считала свой метод обогащения благородным, ведь моя кровь помогала кому-то выжить. Чем больше я ударялась в подобные заработки, тем всё хуже и хуже себя чувствовала. Была слаба, падала в обмороки и, не успев толком отлежаться, вновь шла сдавать кровь. В результате я заработала истощение и загремела в больницу.

Говорят, Москва не резиновая, но тем не менее в ней все умещаются. Лакомым кусочком для провинциалов считается Москва, а для москвичей — заграница. Это как круговорот воды в природе.

Я безумно любила Москву ночью, когда очаги всей городской жизни сосредоточены вокруг мест, где люди могут танцевать, смотреть шоу, живо общаться, играть в бильярд, наслаждаться изысканной едой за бокалом вина или рюмкой отменного коньяка. Мне нравились столичные парки, где можно было прямо на улице послушать хорошую музыку, выпить чашку горячего чая и, при желании, покурить кальян.

Именно ночная жизнь и подтолкнула меня идти в стриптиз. Когда я уже совсем отчаялась найти хорошо оплачиваемую работу, которая позволила бы снять себе жильё, мне попала в руки газета с объявлением, что респектабельный клуб в центре Москвы приглашает обаятельных девушек с опытом для участия в шоу-программах на постоянной основе. Подобного опыта у меня не было. Но я всё же набрала заветный номер, и меня уверили, что если я подойду, то мне предоставят бесплатное обучение, создадут индивидуальный стиль, подберут сценический образ. А в дальнейшем мне обеспечат продвижение в шоу-проектах и даже помогут в постановке эксклюзивного шоу. Для работодателей было важно, чтобы у меня была хорошая гибкая фигура и привлекательная внешность. В общем, меня взяли сразу, как только я сделала несколько движений под музыку.

Первое время я ежедневно осваивала такую необыкновенную науку, как стриптиз. Меня учили с нуля, и, по мнению нашего хореографа, я схватывала всё на лету и делала потрясающие успехи. Я занималась стриппластикой, обучалась искусству раздевания, а чуть позже — шестовому стриптизу и приват-танцу. К своему удивлению, я получала от всего этого колоссальное физическое и эмоциональное удовольствие.

Когда я стала выступать наравне с другими девочками, то мне очень понравились приватные танцы, которые приходилось исполнять в непосредственной близости от зрителя, изредка к нему даже прикасаясь. На этом я собирала самые большие чаевые.

Работа в стриптизе была не из лёгких. С вечера и почти до утра. Постоянные бессонные ночи. Выспаться можно было только днём. Зарплата у меня была чисто символической. Её хватало только на такси. Весь мой заработок составляли чаевые за танцы, консумацию, крэйзи-меню. Некоторые девочки втихаря занимались интимом. Вообще, по правилам нашего клуба, это было запрещено. Администратор постоянно повторял нам, что мы не проститутки, а танцовщицы. Особо перевозбуждённых посетителей охрана могла просто вывести. Нам строго-настрого запрещалось оставлять клиентам свои телефоны, вступать с ними в близкие отношения и тем самым порочить репутацию заведения. Тех, кто пришёл сюда заработать не только танцем, но и своим телом, безжалостно увольняли. По крайней мере, поначалу я думала, что это действительно так. Оказалось, это просто слова и показуха… Несмотря на всевозможные запреты и ограничения, наши девочки умудрялись во время консумации договориться с клиентами о совместном времяпровождении. Если кто-то и узнавал об этом, то, чтобы уладить проблему, достаточно было отдать часть денег администратору. Увольняли совсем по другим причинам: за пьянство, наркотики и нежелание делиться чаевыми. Более того, особенно важные клиенты договаривались с администратором, покупали понравившуюся девочку на пару дней и, насладившись её обществом, возвращали обратно в клуб. Про это никто не говорил вслух, никто не спрашивал девочку, где она была эти дни, никто не поднимал эту тему. Все хорошо понимали, что тут замешано начальство, а обсуждать начальство не принято. Себе дороже.

Работа в стриптизе позволяла мне снимать комнату в коммуналке, покупать косметику, одежду и передвигаться на такси. Здесь не было стабильного заработка. Всё зависело от посещаемости и клиентуры. Главное, чтобы в зале подобралась публика, свободная от ханжества, способная по достоинству оценить демонстрацию обнажённого тела. Были случаи, когда мне приходилось танцевать бесплатно, а иногда фортуна поворачивалась ко мне лицом, и я получала хорошие деньги.

Одно время я работала по точкам, но затем быстро от этого отказалась, поняв, что это не мой вариант. Нам нужно было ездить по клубам, ресторанам, корпоративам, которые располагались в разных концах Москвы и Подмосковья. Хотя приглашающая сторона и обеспечивала машину от ближайшей станции метро, всё равно это было крайне неудобно, особенно холодной зимой. Да и вообще приходилось таскать сумки с концертными нарядами на своих плечах. И пусть ты исполняешь всего три номера и тут же получаешь свои деньги, но затем нужно собраться за считанные секунды и всё с теми же сумками бежать в другое место.

Так что работа в одном клубе, на постоянной основе, пришлась мне по душе. К нам приходит вполне достойная публика, которая испытывает естественное возбуждение при виде обнажённого красивого женского тела. Люди просто радуются жизни, ведь у нас всегда праздник. Многие новенькие девушки, устроившиеся к нам после других клубов, рассказывали, что там клиенты имели возможность пообщаться наедине с понравившейся девушкой. Её можно было привести в специальные апартаменты, где был душ и такое средство для дезинфекции, как мирамистин. Правда, некоторые пришли из заведений, где душа не было и клиенты приходили со своим мирамистином. Они называли такие места стрипборделями.

Не проработала я и пары месяцев, как мною заинтересовался хозяин клуба Сергей. Я сразу заметила, что он смотрит на меня не просто как на свою сотрудницу, а как на что-то большее… Однажды он попросил меня зайти к нему в кабинет. Он долго говорил, что я очень яркая девушка и выделяюсь среди других, что я хорошо танцую и что он может сделать меня звездой нашей шоу-программы. Я стояла потупив глаза и блеяла, как овца, но сама всё хорошо понимала… Негласно Сергей дал мне понять: либо я буду находиться под его покровительством, иногда скрашивая ему досуг, либо мне укажут на дверь и я останусь на улице без средств к существованию.

— Ты откуда родом? — поинтересовался подвыпивший Сергей.

— Из села под Рязанью.

— Деревенская, значит? — как-то неприятно рассмеялся он.

— Деревенская, — подтвердила я, осознав, наконец, в какую щекотливую и неприятную ситуацию попала.

Я и в мыслях не держала, что на меня западёт хозяин клуба и потребует благосклонности.

— И что вас, деревенских, так в Москву тянет? Как мухи на мёд летите со своих щелей… Из-за вас деревни вымирают, потому что вы все табунами в город скачете. Если ты родилась в деревне, то деревенская жизнь должна тебе нравиться и ты должна к ней привыкнуть. И почему вы все не хотите в земле копаться, вас же к ней тянуть должно?!

Я грустно взглянула на него, подумав, что этому холёному господину никогда не понять, что значит родиться в неблагополучной семье, жить вдали от цивилизации, ненавидеть и проклинать свою судьбу. Ему никогда не понять, что значит для меня Москва и одно желание подышать её воздухом, зарядиться её энергией. Здесь я становлюсь намного сильнее, увереннее и решительнее. Я люблю приезжать на Патриаршие пруды и неторопливо бродить по «булгаковским» переулкам, собираясь с мыслями и обдумывая накопившееся за последнее время. Мне нравится гулять по Волхонке около художественного музея имени Пушкина и храма Христа Спасителя. А по-настоящему я заболела Москвой на Воробьёвых горах. Там, стоя около подъёмника, оглушенная мощным рёвом мотоциклов, я дала себе слово — придёт время, и этот город станет моим. Я обожаю подниматься на смотровую площадку, когда на улице уже сумерки, и глядеть на море светящихся огней, чувствуя, как от этой неописуемой красоты на глаза наворачиваются слёзы.

Мне было интересно слушать женщин в толпе, которые обсуждали модный шопинг. Я жадно внимала их разговорам о том, что в Москве все вещи стоят намного дороже, чем в Европе или в Америке, и что какую бы вещь ты здесь ни приобрёл, то по сравнению с Европой всегда останешься в проигрыше. Именно так я в первый раз узнала, что нужно покупать вещи на распродажах по окончании сезона, что там можно выбрать достаточно престижные и стильные вещи по разумной цене. Особенно мне нравилось слушать о загранице, — я никогда в ней не была и, наверное, уже никогда не побываю. Я завидовала тем, кто имеет возможность много ездить, знакомиться с миром и делиться с другими своими впечатлениями.

Когда я представляла, что мне придётся вернуться домой, в свою деревню, я судорожно рыдала и кусала губы до крови. Я понимала весь ужас моего положения, и мне становилось невообразимо жаль себя. Если я уеду обратно, то в моей душе образуется такая пустота, что даже страшно об этом подумать. Москва необходима мне, как морфинисту требуется доза его жизненно необходимого наркотика. Москва — это моя любовь, а как можно жить дальше, если из жизни исчезнет любовь? Я могу жить только в атмосфере любви, потому что без неё жизнь слишком скучна и тосклива. И у меня ничего нет. Ничего, кроме моей любви… Когда я приезжаю в Москву, я наслаждаюсь каждой минутой нашей близости и, несмотря на все трудности, связанные с познанием этого города, ощущаю себя по-настоящему счастливой. Познакомившись с этим городом, я почувствовала, что жизнь здесь не может пройти бесцветно, — здесь всё бурлит, и дразнит, и обещает успех.

Как только я приезжаю на родину, чтобы проведать сестёр и братьев, мне становится жутко плохо — как будто от похмелья после грандиозной пьянки. Я выхожу из своего ветхого дома, и мне хочется кричать. Кричать от серой, безысходной мрачной пустоты. Кричать при виде пьяных родителей, босых голодных сестёр и братьев, проживающих несчастливое детство… Кричать от горы пустых бутылок, тараканов и жуткой грязи… Я начинаю ломать голову, как же мне наполнить хоть каким-либо смыслом эту жизнь, и не нахожу ответ: что бы я ни делала, что бы ни создавала вокруг себя, никакого смысла нет и уже никогда не будет. В моей деревне меня хватало ровно на сутки. Отец ужирался до чёртиков и постоянно клянчил у меня на бутылку. Мать рылась в сумке в надежде найти кошелёк и стащить его содержимое. Я всегда оставляла ей деньги на малышей и брала с неё клятву, что ни копейки не будет потрачено на выпивку. Мама клялась, обещала, что всё пойдёт только на благо семьи и будет истрачено со здравым смыслом. Я уезжала с тяжёлым сердцем и… почти ей верила, а затем узнавала, что деньги были пропиты предками, а моим братьям и сёстрам досталось разве что только на хлеб…

В этот день Сергей взял меня прямо в кабинете. Просто закрыл дверь на ключ и спросил, что я выберу: остаться на улице без гроша или продолжу работать в клубе под его покровительством. Я выбрала второе… Выбрала и не пожалела.

Я не могла бы назвать себя его любовницей. Наверное, любовница — это что-то более близкое и ценное. Мы занимались сексом у него в кабинете не часто. За это он давал мне зелёную улицу: менеджер и хореограф относились ко мне с особой благосклонностью, составляя концертную программу под меня. Конечно, меня не любили другие девушки-танцовщицы. В лицо улыбались, заискивали, а за глаза поливали грязью и ненавидели. Но я научилась не обращать внимания на то, что шепчут у меня за спиной. Меня не интересовало мнение обо мне других людей. Моя жизнь не нуждалась в чьём-то одобрении, и у меня не было времени, чтобы из-за кого-то расстраиваться, с кем-то спорить и кому-то что-то доказывать.

Мои соседи по коммуналке знали, что я стриптизёрша, — ведь я возвращалась только под утро и спала до трёх часов дня. В моей комнате везде висели концертные костюмы, перья, накидки, парики, валялись сапоги на высоченных каблуках. Эти наряды я приобретала на свои деньги и держала их дома из-за того, что мои напарницы, в моё отсутствие, могли смело затушить о костюм бычок и прожечь дырку, порезать, оторвать камни.

Так вот, соседи по коммуналке считали меня грязной девкой, а стриптиз — порнографией и пошлостью. Им было невдомёк, что профессиональный стриптиз — это очень эстетично и сексуально. Главное, чтобы девушка была пластична, относилась к делу с душой и на неё было приятно смотреть. Это радует глаз и чрезвычайно заводит. Тело женщины совершенно и достойно восторженных мужских глаз. Если танец красивый, то он и смотрится одухотворённо.

Меня всегда удивляли и напрягали люди, называющие стриптиз аморальным и недостойным уважения. Мол, девушки, танцующие стриптиз, непременно все лёгкого поведения. Можно подумать, что те, кто его не танцует, тяжёлого. Для меня симпатичны те, кто считает, что стриптиз — это искусство.

— Аня, то, чем ты занимаешься, — это пошло и грязно, — как-то заявила мне подвыпившая соседка. — Уж лучше мыть полы, чем быть стриптизёршей, — старалась она меня пристыдить.

— Лучше танцевать стриптиз, чем ходить с ведром и шваброй, — совершенно спокойно ответила я.

— Я бы ходила со шваброй. Всё же не перед мужиками голой порхать.

— А почему бы и не порхать, если есть что показать?! — парировала я.

— Зато с моей гордостью всё было бы в порядке, — не унималась соседка.

— Я своё уже со шваброй отходила, когда ещё школьницей сельский клуб мыла, пока он не закрылся. А что касается гордости, то какой с неё прок? — заметила я, всматриваясь в морщинистое и усталое лицо женщины, которая всю жизнь проработала крановщицей, ушла на копеечную пенсию и теперь, наедине с телевизором и драгоценной гордостью, заливала своё одиночество алкоголем. — Гордость в карман не положишь. На хлеб не намажешь.

— Знаю я, чем вы там занимаетесь, — продолжала обличать меня соседка, с презрением и некоторой завистью наблюдая, как я глажу модные шмотки. — Вы же там не только танцуете, но и с мужиками спите. Любой ночной клуб — настоящий бордель.

— Я сплю с владельцем клуба. Этого вполне достаточно, чтобы не растрачивать себя на другие, беспорядочные половые контакты, — всё так же невозмутимо сказала я, чем привела соседку в состояние, близкое к шоку.

— И тебе не стыдно?!

— Нет.

— И напрасно! Твоя профессия аморальна. После работы девушки уезжают с клиентом зарабатывать на хлеб насущный уже другим образом. Не за зарплату же они работают. Это завуалированная и легальная форма проституции. Как же ты будешь смотреть в глаза своему будущему мужу? Никому не понравится, что его жена — бывшая стриптизёрша. Должна же быть хоть какая-то нравственность, достоинство и женская гордость!

— Будет муж, будет и пища для размышлений, — холодно ответила я.

— С такими моральными запретами, как у вас, лучше вообще не жить. Хорошо рассуждать про нравственность, когда на руках московская прописка и крыша над головой. А когда ни крыши и ни прописки, тогда понятия о достоинстве и нравственности смотрятся совсем в другом ракурсе. И я не понимаю, почему люди относятся к девушке со шваброй в руках лучше, чем к красивой, уверенной в себе девчонке, танцующей на сцене ночного клуба.

— Нина Львовна, может, вам таблеток каких принести?

…Я вздрогнула, отвлеклась от мрачных мыслей и посмотрела на стоящую в дверях секретаршу.

Глава 2

— Женя, спасибо, у меня есть таблетки. — Я немного занервничала и поправила очки. — Если что-то потребуется, я обязательно тебе скажу.

— Я отменила на сегодня все встречи, как вы и сказали. Переношу всё на следующую неделю.

— Спасибо. Я ещё немного посижу в офисе и поеду домой. Что-то я совсем плохо себя чувствую.

— Нина Львовна, у вас даже голос охрип. Может, вам сразу поехать домой и отлежаться?

— Нужно закончить кое-какие дела.

— Новая машина ждёт вас внизу. Служба безопасности выделила вам двух профессиональных охранников. Один будет и водителем. Вы его раньше видели, просто особо не пересекались. А другой новенький. Его недавно приняли, но у него очень хорошие рекомендации. Начальник службы безопасности Эдуард Генрихович хотел их лично вам представить, но я его не пустила в кабинет. Сказала, что вы простыли и плохо себя чувствуете.

— Правильно. Пусть познакомит меня с ними перед отъездом.

— Я тоже ему это сказала. Нина Львовна, у нас с вами мысли совпадают, — слегка покраснела девушка. — Мы все за вас переживаем.

— А что за меня переживать?

— Всё-таки такое несчастье произошло. Но самое главное то, что вы остались живы.

Я старалась скрыть свою неловкость. Мне было неудобно оттого, что девушка, почти моего возраста, называет меня по имени-отчеству, смотрит мне в рот и всячески пытается угодить.

Когда она вышла из кабинета и за ней закрылась дверь, я слегка перевела дыхание и потёрла слезящиеся глаза. После того как меня загримировали, Нина дала мне свои дорогие очки и сказала, что она использует их, только когда пишет или читает. Но мне лучше их носить постоянно — так я буду выглядеть солиднее. Сначала я надела цветные линзы под цвет глаз Нины, а затем нацепила очки, и сходство стало просто поразительным.

Всё сразу стало каким-то непривычным…

Дорогой костюм и туфли на мне были тоже Нинины, благо у нас оказался один размер ноги, да и фигуры почти одинаковые. Так что Нина смогла смело идти в стриптиз и достигать там новых высот…

Воспоминания последней ночи вызывали у меня отвращение. В стельку пьяные Сергей и Нина давали мне инструкции, что я должна делать и как мне лучше себя вести. Когда Нина отворачивалась, Сергей пытался ущипнуть меня за ягодицы, намекая, как он сожалеет, что сейчас не может остаться со мной наедине.

Узнав, что у Нины взорвали машину и она чудом осталась жива, моя к ней неприязнь сменилась сочувствием, только вот быть в её шкуре мне моментально расхотелось. Правда, после того как Нина сказала мне, что неделя её отсутствия будет стоить десять тысяч долларов, я чуть было не упала со стула и моментально согласилась. Даже Сергей посмотрел на Нину с недоумением и пробормотал:

— Многовато. Что-то чересчур ты загнула.

Но Нина не обратила на него никакого внимания и взяла меня за руку:

— Если хорошо сыграешь и никто ничего не заметит, то в день моего возвращения получишь оговоренную сумму. Но если почувствуешь, что у тебя не получается, просто сходи с дистанции и возвращайся в свой клуб. Только обязательно позвони мне, чтобы я была в курсе и как-то урегулировала ситуацию.

Помню, как Нина протянула мне свой безумно роскошный телефон и сказала, что я должна дать ей свою скромную мобилку.

— Махнёмся на неделю, — пьяным голосом предложила она.

Я ничего не ответила — у меня захватило дух от сияния камней.

— Поосторожнее с ним. Очень дорогая и эксклюзивная модель, — тут же напомнила Нина.

Помимо мобильника мне досталась дорогущая сумка со всеми документами и кошельком. Показав на кошелёк, она тут же его открыла и достала наличность:

— Думаю, на неделю тут хватит с лихвой. Кредитку не трогай. Никаких больших покупок не делай. Если что непонятно, сразу звони мне. Я теперь на твоём телефоне. Надеюсь, собственный номер знаешь наизусть. То, что у меня сегодня взорвали машину, не должно особо тебя беспокоить. Я приеду и со всем разберусь. Знай, тебе ничто не угрожает. Директор службы безопасности выделит тебе нового охранника. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты съездила на похороны Алексея, моего убитого водителя, и положила ему букет цветов. Насчёт финансовой компенсации его семье я уже распорядилась.

Нина взяла меня за руку и заглянула в глаза:

— Боишься?

— Нет, — не раздумывая, ответила я.

— Понимаешь, я сейчас в таком состоянии, что если не отдохну, то просто сойду с ума. Мне жизненно необходимо улететь.

— Летите со спокойной душой. Не переживайте. Я справлюсь.

— Нинка, я же тебе говорил, что Анька — золото, — подмигнул мне Сергей. — Она очень сообразительная. Ей реально на артистку нужно учиться. Такой талант погибает. Правда, я бы в артистки её не пустил. Она мне в клубе нужна. Программа в основном на ней держится. Заскучают сейчас без тебя гости нашего клуба. Спрашивать будут. Но не беда. Вернёшься, любить будут пуще прежнего.

По квартире Нины я ходила словно во сне, а когда она показывала мне, что где находится, я теряла дар речи. Никогда не видела подобной роскоши и великолепия. С трудом передвигающаяся Нина нашла свой заграничный паспорт и, ещё хорошенько приняв на грудь, скептически осмотрела меня с ног до головы:

— Серёга, ты за эту Аню точно отвечаешь? Ничего она у меня тут не стащит? Знаешь, я как-то не очень доверяю девушкам из стриптиза. А то вернёмся из Венеции, а квартира пустая. Нагреет меня твоя стриптизёрша, всё почистит, и где мы будем её искать?!

Я залилась алой краской, и сочувствие к пьяной девушке моментально сменилось ненавистью. От её слов хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

— Нинка, я тебе за Аньку отвечаю. Она чужого не возьмёт. Зуб даю. Неужели тебя не устраивает моя гарантия? Тебе же не сторож её рекомендует, а сам владелец престижного клуба!

— Ладно, пусть остаётся под твою ответственность.

— Само собой.

Вздрогнув, я посмотрела на зазвонивший мобильник и, увидев на дисплее «Матвей», сразу вспомнила: Нина говорила, что это её близкий друг и будет лучше, если я не стану с ним разговаривать. Но неожиданно моя рука сама потянулась к телефону, и я тихо произнесла:

— Слушаю.

— Нина, ты? А что с твоим голосом? Ты приболела?

— Я простыла.

— Только не бросай трубку. Я знаю: ты специально не отвечала. Ты на меня обиделась. Нина, ты ведёшь себя, как маленькая обидчивая девочка. Позволь мне с тобой увидеться, и я всё тебе объясню. Давай встретимся сегодня вечером в семь, в нашем любимом ресторане. За тобой прислать машину?

— Я приеду на служебной, — произнесла я, подумав, что было бы неплохо поужинать в компании влиятельного мужчины.

По всей вероятности, Нина с другими и не общается. Интересно побыть на её месте и понять, что чувствует женщина, когда за ней ухаживает подобный человек. В своём клубе я ужинала с состоятельными мужчинами, но ни о каких ухаживаниях не было и речи. Они видели во мне сексуальный объект и не более того. Девушка, которая сможет скрасить досуг и сделать приятное.

Глава 3

Напротив меня стоял директор службы безопасности, а я, нервно поправляя очки, растерянно смотрела на роскошный «мерседес» последней модели — мою служебную машину. Признаться честно, я никогда не сидела в таких автомобилях.

Глядя на «мерседес», я вдруг с ужасом подумала, что эта сказочная жизнь будет у меня всего одну неделю. Это же так мало…

Мне совершенно не хотелось возвращаться назад и вновь становиться стриптизёршей Аней, без приличных денег и перспектив. Я прекрасно понимала, что у меня нет никаких шансов добиться чего-то в этой жизни самой. Обучение в институте очень дорого стоит. А платить мне нечем, ведь на мне пятеро братьев и сестёр. Мало того что они и так лишены детства, так если ещё и я их брошу, то они просто помрут с голоду. Поступить даже в самый заурядный ВУЗ на бюджетное место для меня практически нереально. Троечный аттестат, да и знаний полный ноль.

Откуда они могут быть в нашей забытой богом школе, где знаний нет даже у учителей, не говоря уже о том, что они могут их дать детям.

Я знала, что есть другой мир, в котором живут политики, звёзды, бизнесмены, высокопоставленные чиновники и просто хорошо обеспеченные люди. Я читала об этом мире в глянцевых журналах и любила смотреть на него по телевизору. А ещё я знала — чтобы заполучить богатого мужчину, хотя бы на время, не обязательно быть голубых кровей. Конечно, деньги идут к деньгам, но среди подруг олигархов есть и много девушек с улицы. У них нет ни богатых родителей, ни престижных институтов и ни высокооплачиваемой работы. Но у них есть хитрый ум, цепкие ручки, железная хватка и острые коготки. И я могу быть одной из них, если стану настойчивее и жёстче. И вот мне выпал шанс войти в общество сильных мира сего, но на неделю и в образе другой девушки.

При воспоминаниях о Нине я почувствовала, как у меня заколотилось сердце и перехватило дыхание. Я ненавидела эту богатую и зажравшуюся суку, которая осталась в моих воспоминаниях безобразно пьяной и чрезвычайно надменной. Успешная дама, а повела себя как проститутка. Нажралась, съехала с тормозов и прямо ночью укатила с первым встречным в авантюрное путешествие. Конечно, хорошо, что её не взорвали в той злосчастной машине, иначе я бы никогда не смогла оказаться на её месте, но как бы я хотела, чтобы она никогда не возвращалась из Венеции… Господи, миленький, помоги! Есть на этом свете справедливость? Сделай так, чтобы я, девушка из нищей семьи, которая ничего не видела, кроме пьяных драк и голодного детства, осталась в этой новой жизни навсегда. Как бы я хотела, чтобы с этой богатой сукой что-то случилось. Пусть бы они с Серёжей допились до белой горячки и оба сошли с ума… Пусть гондольер случайно ударит её по голове веслом, или на неё упадёт какой-нибудь кирпич и вынесет ей мозг, или она попадет под электричество в наводнение в вечно затопленной Венеции. Всё что угодно. Только теперь роль Нины моя…

Я всё смотрела и смотрела на «мерседес», размышляя, что хочу жить, как Нина, не неделю, а больше. Намного больше. Я слишком устала от серой реальности, от туманного будущего, которое не сулило мне ничего хорошего. Зарабатывать случайным сексом и годами ублажать похотливого владельца клуба не по мне. Выйти замуж по расчёту за обеспеченного человека — идеальная несбыточная фантазия. Они чаще всего женятся на девушках своего круга, а вот стать любовницей на содержании вполне осуществимо, если иметь трезвую голову на плечах и холодный расчёт. Кто бы мог подумать, но я всегда мечтала встретить женатого и состоятельного мужчину. И пускай он не ломает себе голову, что не может взять бесприданницу замуж, а имеет со мной отношения без обязательств, щедро инвестируя в меня часть своих сбережений.

С того самого дня, как я приехала в столицу, я грезила о принце, который бы жил, желательно, на Рублёвке. Если и не на Рублёвке, то в любом элитном посёлке. У него будет собственное дело, шикарная, супердорогая иномарка. И пентхаус в центре Москвы. Я никогда в них не была, но видела на фотографиях. Господи, наверное, оттуда так здорово смотреть ночью на звёзды. В этот пентхаус он бы приводил свою любовницу, например меня. Поняв, как сильно я ему необходима, он должен снять для меня жильё, куда бы он смог приехать в любое время суток, насладиться близостью со мной, отдохнуть, излить душу, поделиться проблемами и пожаловаться на жену. Я бы понимающе кивала, сочувствовала и, осторожно осуждая жену за невнимательность и холодность, незаметно перетягивала одеяло на себя, повторяя пресловутое: «Да как можно так относиться к такому замечательному мужчине… Его же нужно просто любить, понимать и заботиться. Нечего грузить его домашними делами, ведь у него столько проблем на работе, он же добытчик и мужчина с большой, заглавной буквы. Как эгоистичны эти жёны. Если бы я была на её месте, я бы сдувала с тебя пылинки и делала всё возможное, чтобы тебе было комфортно и хорошо».

Я была бы его любовницей, подругой и исповедником. Я бы тешила его самолюбие, с восхищением смотрела на него и говорила бы только то, что он хочет услышать. Я чётко усвоила то, что для богатого мужчины его дело всегда на первом месте, а всё остальное — на втором. Жёны богатых людей допускают ошибку, начиная бороться за первенство с его работой, где он засиживается до ночи и зачастую проводит все выходные. И если всё же жена одерживает верх, то радость от победы у неё кратковременна, ведь в дальнейшем она может потерять намного больше, если её муж разорится. Лично в моём понимании вариант, когда муж не вылезает из офиса, — это то, что доктор прописал. Меня вполне бы устроила подобная жизнь. Уж лучше пусть будет муж на работе, чем муж, круглосуточно лежащий на диване.

Одним словом, наши отношения протекали бы в нужном мне русле: ты — мне, я — тебе. Я бы отдавала ему своё молодое тело, нежность, душу, любовь, верность, заботу. Я бы постоянно пела ему дифирамбы. Я знаю, что богатые принцы обожают, когда их хвалят, когда их слушают, открыв рот, и восторженно смотрят им в глаза. А он бы мне за это дарил материальное обеспечение, статус любимой женщины и красивую жизнь. Ведь если бы он выходил со мной в свет, то он так бы и говорил: «Это моя любимая женщина». Ведь у богатых принцев часто бывает именно так, полный комплект: есть жена, а есть любимая женщина.

Конечно, есть и хорошо обеспеченные холостые мужчины, и мне кажется, многие ошибаются, считая, что их совсем не осталось. Они есть, но я честно признаюсь, что боюсь за них браться. Я боюсь сломать о них зубы. Такие мужчины запросто могут скрутить меня в бараний рог и дать отставку сразу, после первой ночи. Они слишком избалованы женщинами и сами не знают, что им нужно. Многих просто устраивает образ Казановы, они привыкают к новизне, свежести и не могут ни на ком остановиться. Мне нравится встречать мужчин, перед которыми я пасую… Мне больно и обидно смотреть, как они от меня ускользают… Мне хочется закричать им вслед, что я не собираюсь от них бежать, но они всё равно уходят, потому что уже давно не умеют слышать…

Покорить женатого гораздо проще, чем холостого, тем более если он давно и надёжно женат, покрыт сединами и уже давно миновал кризис среднего возраста. И пусть говорят, что подобный тип никогда не уйдёт из семьи и с ним нет никаких перспектив. Пусть! Можно подумать, что с холостыми богатыми принцами есть какие-то перспективы. Надёжно женатый, престарелый король намного больше оценит то, что не сможет оценить холостой, молодой, полный сил принц, привыкший к разгульному образу жизни и свободе без каких-либо ограничений и ответственности. В любом случае, их обоих будет интересовать моё молодое стройное тело, и никого не заинтересует моя душа, только вот результат от этих отношений может быть разный. Конечно. Все олигархи хотят фотомоделей, а моя внешность далека от идеала, но всё же я симпатичная, у меня внутренняя харизма, и я умею себя преподнести. Не обязательно быть красивой, чтобы достигнуть определённых высот, важно самой верить в свою неотразимость и исключительность, и тогда в это поверят другие.

Я понимала, что нужно приложить очень много усилий, чтобы понравиться моему будущему меценату. Даже принц не заметил Золушку в замызганном платье. Он заинтересовался ею, только когда она предстала перед ним роскошной и ухоженной. Она смогла себя преподнести и зашла во дворец такой царственной поступью, что все не выдержали, обернулись и разошлись в разные стороны. Принц полюбил Золушку в красивом платье и хрустальных башмачках. Хотя и небольшой, но всё же гардероб у меня уже был. Благо моя работа позволяла мне покупать дорогую косметику и нормальные шмотки. Осталось только действовать в соответствии с выработанной стратегией и отправляться на поиски мужчины, портрет которого я нарисовала в своих смелых и циничных фантазиях.

Олигархи всегда окружены плотным женским кольцом, и к ним не так просто подступиться. Я замечала, что пользуюсь успехом у мужчин. Если это так, то почему я не могу пользоваться успехом у богатых мужчин? Конечно, нынешняя конкуренция приводит в панический ужас, но самое главное — ничего не бояться, знать, что ты особенная, и верить в собственное провидение. Конкуренты — это необязательно молодые и цепкие девушки типа меня, конкурентами ещё являются жёны, бывшие и нынешние любовницы, друзья, дети, многочисленные родственники. Я прекрасно понимала, что в их жизни нет места для меня.

Я пахала в стриптизе, как проклятая, но принц, который бы увидел меня на сцене и пропал, всё никак не появлялся, и мне приходилось скрашивать интимом досуг Сергея. Он давал мне деньги за секс, но старался делать это деликатно и, застегивая ширинку, ласково говорил:

— Малыш, купи себе что-нибудь.

Наверное, именно таким способом он заботился, чтобы я не подумала, что он держит меня за проститутку.

Конец ознакомительного фрагмента.