Ловушка для обольстителя

Шери Уайтфезер, 2017

Макс и Лиззи познакомились в школе и очень быстро поняли, что у них много общего. С тех пор прошло уже больше десяти лет, но они по-прежнему лучшие друзья. За это время Макс из забитого школьного «ботаника» превратился в миллиардера, но это не помогло ему избавиться от воспоминаний о сложном детстве. Макс уверен, что Лиззи поддержит его абсолютно во всем – даже в опасной авантюре, которая заставит их обоих лгать своим друзьям и близким. Ведь они всего лишь хотят подарить крупицу счастья себе и одному маленькому сироте по имени Токони.

Глава 1

Лиззи Макквин грациозно вынырнула из воды у бортика выложенного черной плиткой бассейна в доме Макса Маркеса. На ее коже, в местах, не прикрытых бикини, поблескивала вода.

Словно в замедленной съемке она поднялась по лесенке и потянулась к полотенцу. Макс не упускал ни одного шага, который делали ее длинные ноги. Лиззи принялась вытираться, и он сделал глоток тоника, притворяясь, что вовсе не смотрит на изящный изгиб ее груди, или украшенный золотым пирсингом живот, или…

— Макс. Взгляд.

От неожиданности Макс дернулся, и жидкость потекла по его подбородку. Лиззи покачала головой и бросила ему полотенце. Он чертыхнулся себе под нос и вытер лицо.

Они с Лиззи уже давно решили, что о сексе между ними не может быть и речи. Они слишком много значили друг для друга, чтобы позволить физической близости разрушить их дружбу.

Даже теперь, в тридцать лет, они проявляли стойкость.

Лиззи откинула назад огненно-рыжие волосы, надела на голову огромную широкополую шляпу и растянулась на шезлонге рядом с ним. Макс жил в особняке постройки тридцатых годов в пригороде Лос-Анджелеса, а Лиззи обитала в суперсовременном городском доме, но в итоге проводила у него больше времени, чем у себя. Максу нравилось такое положение дел. Его жилище было намного больше, круче и гораздо уединеннее.

Макс протянул ей флакон солнцезащитного лосьона со словами:

— Советую воспользоваться.

Лиззи вздохнула.

— Да-да, я и моя чувствительная кожа.

Максу очень нравилась белоснежная кожа Лиззи. Пока она наносила лосьон на свое тело, Макс вспоминал, как они встретились. Это произошло в последнем классе школы. Им пришлось вместе работать над проектом по химии.

Позже Макс узнал, что она приехала из города Саванна в штате Джорджия и ее семья принадлежала к старой аристократии. И стоило ей оказаться рядом с ним, как все его юношеские чувства пришли в смятение. Лиззи не только была красавицей, она имела все, чего хотелось добиться ему самому: деньги, престиж, популярность.

Конечно, жизнь Лиззи оказалась вовсе не такой сказочной, как Макс себе представлял. Когда они познакомились ближе, она поведала ему свои самые сокровенные и страшные секреты, как и он ей — свои.

— О чем ты думаешь? — спросила Лиззи.

— О том, каким я был ботаником в школе.

Лиззи задорно ему улыбнулась.

— Зато теперь ты привлекательный миллиардер.

— Верно. Как известно, на свете нет никого привлекательнее программистов и интернет-предпринимателей.

Лиззи медленно окинула взглядом его мускулистое тело.

— Ты выглядишь совсем не плохо.

— Лиззи? — Макс насмешливо вскинул брови.

Лиззи небрежно пожала плечами:

— Если ты не хотел, чтобы на тебя обращали внимание, не надо было становиться качком.

Макс желал избавиться от имиджа ботаника, но ходить в спортзал стал не только по эстетическим соображениям. Больше всего ему нравился бокс.

Кроме того, Макс, как и Лиззи, занимался бегом. Они часто бегали вдвоем — так быстро, как будто за ними гнался вихрь. Вихрь — или призраки прошлого. Что, в общем-то, было одно и то же.

— Красавица и умник, — произнес Макс. — Какое клише.

— Почему? Потому что ты предложил подтянуть меня по учебе? Без твоей помощи я бы никогда не исправила свои оценки и не смогла поступить в университет, где училась мама.

Макс молча кивнул. Лиззи не только поступила — как она и хотела, ее еще и приняли в тот же женский клуб, в котором когда-то состояла ее мать.

— Скоро будет двадцать лет, — заметила Лиззи.

Лиззи было всего десять, когда мать покончила с собой.

— Мне жаль, что ты не можешь забыть об этом. Лиззи отложила флакон со средством от загара на столик, где уже стоял ее нетронутый стакан с холодным чаем.

— Мне хотелось бы навсегда.

— Я знаю. — Макс тоже не мог забыть о своей матери. Особенно о том дне, когда она ушла и оставила его одного в их захудалой квартирке. Ему было восемь. Мама посадила его у телевизора и наказала оставаться там, пока она не вернется. Она сказала, что придет через несколько часов — достаточно для того, чтобы купить наркотики, которые она в то время принимала постоянно. Макс ждал и ждал, но она не вернулась. Он был так напуган, что терпел целых три дня, прежде чем пойти за помощью к соседям. — Мои воспоминания тоже, наверное, никогда не перестанут меня преследовать.

— Да, у нас с тобой есть проблемы.

— Это точно.

Макса забрали в детский дом, а потом отправили к приемным родителям. Полиция выдала ордер на арест его матери, но та уже укатила куда-то со своим последним бойфрендом-неудачником. Поймать ее не успели. По дороге она ушла в полный отрыв и приняла слишком большую дозу, которая оказалась фатальной.

— Что бы ты сказал своей маме, если бы она сейчас была жива? — спросила Лиззи.

— Ничего.

— И не устроил бы ей разнос?

— Нет.

— Даже не спросил бы, почему она причиняла тебе боль?

Макс покачал головой. Адекватного ответа на подобный вопрос все равно не существовало, так зачем спрашивать? Мама пинала его своими стоптанными туфлями и раздавала ему подзатыльники, а потом повадилась прижигать его кожу сигаретными окурками, чтобы увидеть, заплачет он или нет.

Макс никогда не забудет часы, проведенные в темной кладовке, где он тщетно пытался укрыться от взора чудовищ и молился о том, чтобы его накачанная наркотиками мать убрала наконец стул, которым снаружи была подперта дверь.

Он прочистил горло и сказал:

— Самое ужасное преступление моей матери — это ее заверения в том, что она меня любила. Но ты и так об этом знаешь. — Он допил газировку и сжал пустую банку в ладонях, сминая ее до состояния блина, а потом сказал еще одну вещь, которую Лиззи и так знала. — Я больше никогда не хочу слышать подобное от женщины.

— Конечно, говорят, что любовь лечит все раны, но это не для…

— Не для таких, как мы?

Лиззи кивнула, и Макс подумал о том, как легко они оба закручивали и обрывали романы. Макс менял женщин как перчатки, и Лиззи была не лучше — она никогда не привязывалась к тем, с кем делила постель.

— По крайней мере, у меня есть моя благотворительность, — сказала она.

Макс тоже много сотрудничал с некоммерческими организациями — это была неотъемлемая часть его жизни.

— И тебе кажется, что этого достаточно?

— Помогать людям? Конечно, этого достаточно.

— Так почему у меня до сих пор такое ощущение, что мне чего-то не хватает? И почему ты до сих пор переживаешь всякий раз, когда приближается годовщина смерти твоей матери?

Лиззи схватила стакан с чаем, сделала глоток и поставила его обратно со словами:

— Ну, мы всего лишь люди.

— Это верно. Но мне следовало бы стыдиться подобных мыслей. У меня есть все, чего только можно желать. Посмотри вокруг. — Макс нахмурился, разглядывая шикарную обстановку.

— А я думала, отпуск тебе помог.

Почти год Макс путешествовал по миру в поисках внутреннего спокойствия.

— Самый важный опыт я получил за те месяцы, что провел в Нуле. Это маленькое островное государство в южной части Тихого океана. Раньше я там не бывал и не знал, чего ожидать. И в одном приюте я увидел ребенка, пятилетнего малыша по имени Токони.

Лиззи склонила голову набок.

— Почему ты раньше об этом не говорил?

— Не знаю. Может, я хотел уберечь его от других. Я представлял себе, как он найдет семью, которую для него хотела его мать. Она отдала его в приют, когда ему было два года, в надежде, что кто-нибудь его усыновит и подарит ему лучшую жизнь. Но она не мучила его, в отличие от моей матери. Некоторые районы Нулы очень консервативны и придерживаются старых порядков, а другие — опасны.

— Ты говоришь о наркотиках и проституции?

— Да. Мать Токони жила в неблагополучной части города и не могла найти работу.

— А отец ребенка? Куда он подевался?

— Отцом был турист из Америки, который наобещал ей всякого: что увезет ее в Штаты и женится на ней. Но в итоге бросил и ее, и ребенка.

— Ужасно. Как мне ее жаль!

— Она время от времени заглядывала в приют, чтобы узнать, не нашел ли Токони семью, но потом заболела пневмонией и умерла. Мне рассказала обо всем управляющая. Этот приют — частная организация, которая полностью зависит от благотворительности. Я пожертвовал им крупную сумму, чтобы хоть как-то поддержать.

Лиззи задумчиво посмотрела на него:

— Если хочешь, я напишу о них статью. Может, найдутся еще спонсоры.

— Было бы здорово!

Лиззи вела в Интернете довольно популярный блог, за которым следило множество подписчиков.

— Хоть бы кто-нибудь усыновил Токони! Он потрясающе милый ребенок, всегда такой радостный! Он даже завел альбом, где рисует своих будущих маму и папу.

— О боже. Это так трогательно.

— Я бы хотел вернуться на остров и встретиться с малышом снова. Чтобы он знал, что я о нем не забыл.

— Тогда тебе пора опять отправляться в путешествие.

— Да, пожалуй. Слушай, у меня идея. Хочешь поехать со мной в Нулу и познакомиться с ним? И там ты сможешь взять интервью у управляющей приютом для своего блога.

— Конечно. Я могу с тобой поехать. С радостью посмотрю на приют и интервью проведу лично. Только тебе, наверное, лучше встретиться с Токони одному. Ты же знаешь, дети обычно меня не любят.

— Ты просто не можешь расслабиться, когда они рядом. Кстати, мне кажется, что вы с Токони сразу подружитесь.

— Правда? Почему?

— В культуре его страны рыжие люди считаются потомками богини, которая танцует с огнем. Он, наверное, решит, что ты какая-нибудь принцесса. Но ты же была королевой выпускного бала, так что тебе не привыкать.

— Это не считается, — отрезала Лиззи.

Макс помнил, как в тот вечер пошел на футбол и в одиночестве сидел на трибуне, в то время как на голову Лиззи надевали корону. Он не хотел видеть, как танцуют парочки, и не смог бы слиться с толпой. Да и позвать ему было некого. А Лиззи пошла вместе с высоким и загорелым парнем, звездой школьной команды по плаванию.

— Тогда считалось.

— Не для меня и не в том смысле, в котором ты думаешь. То, что мои друзья тебя не приняли, было несправедливо.

— Ну, я все же посмеялся последним.

Лиззи кивнула.

Макс протянул руку и погладил ее волосы.

— Но не думай, что для меня ты какая-нибудь там королева. Единственное рыжеголовое существо, которое имеет влияние в моей культуре, — это дятел.

Лиззи рассмеялась.

— Ну, спасибо тебе большое за эту полезную информацию!

Макс улыбнулся.

— Есть одна древняя индейская сказка. Я рассказал ее Токони, когда увидел, что он собирает пазл с птицами. В оригинальной версии речь идет в том числе о любви, но я тогда опустил эту часть. Подумал, что он слишком мал и не поймет.

Лиззи осторожно отхлебнула из стакана с чаем.

— Теперь мне уже любопытно, что там было про любовь в оригинальной версии. Сплошной сироп?

— Ну, это довольно типичная история. Там речь об охотнике, который полюбил девушку из своей деревни, а та его даже не замечала. Он думал о ней постоянно. С трудом спал, потому что не мог отвлечься от мыслей о ней. Он ушел в лес, услышал красивую мелодию, которая его усыпила. Во сне он увидел дятла, который сказал ему: «Следуй за мной, и я расскажу тебе, как петь мою песню». А утром охотник заметил уже настоящего дятла и последовал за ним. Дятел принялся стучать по ветке, и охотник услышал знакомую мелодию. Он оторвал эту ветку и, вернувшись в деревню, принялся махать ею, пытаясь воссоздать музыку, но ничего не получилось. Лиззи сняла шляпу. Солнце в небе уже сместилось и скрылось за деревьями, раскрасив ее тело пятнами света сквозь листву. Макс заметил, с каким напряженным вниманием она слушает его глупую историю.

— На следующий день охотник увидел еще один сон, в котором дятел показал ему, как дуть внутрь ветки и зажимать пальцами отверстия, чтобы на свет родилась та песня, которую он слышал в лесу. Это, конечно, был инструмент, который мы теперь знаем как флейту. Но ни охотник, ни другие жители деревни никогда подобного не видели.

— А что случилось с девушкой?

— Когда она услышала прекрасную песню охотника, то посмотрела в его глаза и сразу же влюбилась — так же сильно, как любил ее он сам. Но Токони я этого не рассказывал.

— Где ты услышал эту сказку? Прочитал в одной из своих книг?

— Да. — В детском доме Макс занялся изучением собственной культуры, надеясь отыскать в ней что-нибудь хорошее. — Меня бесило, что мама рассказывала мне только о страшных вещах. Я рад, что мама Токони приняла лучшее решение.

— И я. Родители должны желать только хорошее для своих детей.

Их взгляды встретились. Если бы Лиззи не была его лучшим другом, если бы он мог поцеловать ее без всяких последствий, он бы сделал это прямо сейчас, притянул бы ее к себе как можно ближе и накрыл бы ее губы своими.

— Я рад, что ты поедешь со мной в Нулу, — сказал Макс. — Для меня это много значит.

— Я знаю.

* * *

Мысли роились в голове Лиззи, словно пчелы. Сегодня они с Максом отбывали в путешествие, и он уже скоро должен был за ней заехать, так что ей следовало бы закончить со сборами.

Лиззи сейчас пыталась понять, какие эмоции вызывает у нее привязанность Макса к мальчику Токони. Несмотря на печальное прошлое, Макс всегда хорошо ладил с детьми. А Лиззи ужасно нервничала, когда думала о скорой встрече с этим ребенком.

Когда ее мама умерла, Лиззи справилась с этой потерей.

Отчаявшийся отец совсем позабыл о своих родительских обязанностях, оставив ее на нянь и прочую прислугу. Он с головой ушел в работу и постоянные командировки, и в итоге Лиззи выросла в огромном пустом доме среди незнакомцев. Других более или менее близких родственников у нее не было.

Даже спустя все эти годы они с отцом почти не разговаривали. И неудивительно, что Лиззи решила поступать в Колумбийский университет — она пыталась найти какую-то духовную связь со своей матерью, даже выбрала профессию журналиста, так же как и она.

Воспоминания о маме были до боли странными: разрозненные образы прекрасной хрупкой блондинки, которая любила долго и отрешенно смотреть на себя в зеркало, устраивала пышные вечеринки и рассказывала Лиззи о том, как важно для девушки ее положения быть хорошей хозяйкой дома. Главной маминой амбицией было получить Пулитцеровскую премию. Но она выбрасывала почти все, что писала. Иногда даже сжигала, кидая бумагу в камин и бормоча себе под нос что-то на французском — языке ее предков.

После того как мама покончила с собой, папа продал их дом в Саванне, нашел новую работу в Лос-Анджелесе и сообщил Лиззи, что теперь они будут жить в Калифорнии.

К тому времени Лиззи уже привыкла имитировать изысканные манеры своей матери и вести себя как наследница богатых родителей, что сразу сделало ее популярной. Тем не менее она солгала одноклассникам, что ее мать умерла от аневризмы сосудов головного мозга. Папа рассказал такую же историю своим новым коллегам. Он настаивал на том, что им нужно защищать свою личную жизнь, и Лиззи не испытывала никаких угрызений совести за эту ложь.

До тех пор, пока не встретила Макса.

Зазвонил дверной звонок, и Лиззи встрепенулась.

Она помчалась к двери, и он предстал перед ней собственной персоной: Макс Маркес.

— Ты готова?

— Нет, извини. Еще собираюсь.

— Ну ничего. — Макс зашел в квартиру. — Я напишу пилоту, что мы немного опаздываем.

Макс проследовал за ней в комнату, где на кровати лежал чемодан в окружении одежды, из которой Лиззи пыталась выбирать. Он вытащил из кучи вещей платье с цветочными узором.

— Вот это выглядит неплохо. — Тут его взгляд упал на комплект кружевного белья. — И вот это.

Он явно поддразнивал ее.

— Прекрати.

— Ты правда была влюблена в меня в школе? — спросил Макс.

— Да, правда. — Лиззи и в самом деле испытывала к нему нежные чувства, которые сформировались на основе их взаимных болезненных откровений. Но когда она вернулась из университета и увидела, как он изменился, то была просто поражена. Пока она сидела за учебниками, Макс уже заработал свой первый миллион, продав созданное им приложение для мобильных телефонов, и даже не подумал поступить в колледж. Сегодня он занимался инвестициями в молодые предприятия и делал очень неплохие деньги.

— У нас бы ничего не получилось, — сказал Макс.

— А я такого и не говорила.

— Ты была слишком шикарна для меня. Иногда я думаю, что это до сих пор так.

Лиззи вдруг почувствовала, как по телу разливается волна жара.

— Глупости. Ты предпочитаешь девиц из высшего света и постоянно встречаешься то с одной, то с другой.

— Это ты задала стандарт. Разве мог я не предпочитать девиц из высшего света, пообщавшись с тобой?

— Не надо, Макс. Тебе вообще-то не следовало даже заходить в мою спальню. Я уж молчу о подобных разговорах.

— Я сто раз бывал в твоей спальне. Помнишь, например, прошлый Новый год? Я отнес тебя в постель, когда ты так напилась, что не могла стоять на ногах.

Лиззи посмотрела на него, как на ненормального.

— О чем ты? Я не напилась. Я заболевала, у меня была температура.

— Да, ты на этом и тогда настаивала. Но мне кажется, что во всем виноваты коктейли, которые твой любовник-иностранец без конца в тебя вливал.

— Макс, это ты стоял за баром в тот вечер.

— Да? Ты уверена? А я думал, это был тот гонщик, с которым ты познакомилась в Монте-Карло. Тот самый, от которого были без ума все девушки.

— Мы с ним тогда уже расстались. И это ты подливал побольше алкоголя в мои напитки.

— Наверное, я тебе сочувствовал, он ведь тебя бросил.

— Насколько я помню, примерно в это же время ты остался без своей подруги — этой… наследницы сети супермаркетов.

— Она все равно оказалась занудой.

— А мне она нравилась. Хотя она явно пыталась поскорее найти себе мужа.

— Да, и поэтому я ей не подходил. Я бы не стал жениться, даже если бы судьба мира зависела от этого.

— И я. Но каковы шансы того, что нам вообще придется вступать в брак — ради мира или ради еще чего-то?

— Довольно низкие. И все же я настаиваю: в тот Новый год ты была пьяна, а я, как настоящий джентльмен, уложил тебя в эту самую кровать и подоткнул одеяло. Не благодари.

— Ладно. Я была пьяна. Прекрати истязать мою подушку.

— Ох, прости. Ты будешь собираться или нам тут весь день сидеть и цапаться?

— Ты сам начал. — Лиззи принялась набивать чемодан одеждой. Все было отлично — вот только ей хотелось, чтобы впереди не маячила перспектива встречи с ребенком, которая заставляла ее так сильно нервничать.

— Все еще боишься не понравиться Токони? Повторюсь, мне кажется, он будет в восторге от тебя.

— И подумает, что я принцесса?

— Все будет хорошо, Лиззи. Я обещаю, когда ты его увидишь, ты сразу поймешь, какой он особенный.