Датабиография

Шарли Дельварт, 2020

У Шарли Дельварта всегда был вопрос ко всему. Когда он, просмотрев статистику, обнаружил, что на Земле насчитывается 200000 диких волков на 400 миллионов домашних собак, он задал себе новый вопрос: если две простые цифры дают ясное представление о том, каким становится наш мир, может ли статистика пролить свет и на его собственное существование? Сказать, кем он был и кем он является сегодня, в свои сорок четыре года? Стремясь изобразить свою внутреннюю и социальную жизнь графически, Шарли Дельварт создает новый жанр биографии: биографию, которая представляется в числах, иллюстрируя его личные данные историями и воспоминаниями. Датабиография. Что мы скажем о своей жизни, оценив ее по разным показателям? Главный вопрос этой книги. Шарли Дельварт, кажется, нашел на него ответ. Он изобретает способ расшифровки собственного Я, который можно использовать в качестве зеркала: погружаясь в чужую датабиографию, читатель узнает самого себя. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

1

Ситуация

^{( )} У инуитов есть десятки слов для обозначения снега. В инуитском языке различаются:

Каник — снег, который падает.

Апути — снег, покрывший землю.

Пукак — кристально чистый снег, лежащий на земле.

Аниу — снег, из которого делают воду.

Сику — лед вообще.

Нилак — замерзшая пресная вода, годится для питья.

Кину — ледяная каша на морском побережье.

В английском языке существуют обозначения для каждой большой величины — это последовательно возведенное в разные степени число десять; в отличие от французского — в последнем есть лишь некоторые — 10⁶ (миллион) есть, а вот 10⁷ и 10⁸ нет, зато сразу 10⁹ (миллиард). Для каждого языка и каждого народа важно что-то свое: для одних это снег, для других — числа.

В том языке, который я мог бы придумать сам (ибо странно было бы выдумывать новые слова в уже существующем языке, лучше все начать заново; и это совершенно никак не зависит от причин, побудивших меня вообще выдумывать язык), — что именно мне захотелось бы различать более точно? Какой предмет я выбрал бы для такой нюансировки? Структуру кожи (исходя из тактильных ощущений — гладкая она или шершавая, бархатисто-плотная или сухая, толстая и пористая)? Тоску (с ее способностью меняться несколько раз за день, наступать резко, приходить вкрадчиво и тайком, скачкообразно, дольше или меньше держаться в теле)?

⁽²⁾ Я представляю себе человека, который идет, прижимая к груди яйцо, он хочет защитить его. Утром он вынул его из холодильника с надеждой — оно воплощает в себе нечто такое, во что он вдруг поверил, — и желанием, чтобы яйцо продолжило ход своей жизни там, где он был прерван. Он хочет отпустить его в природу, кладет на влажную лесную почву, смотрит, как яйцо лежит на земле, но ничего не происходит.

Он снова берет его в руки, этот яйцевидный предмет, крепко обнимая пальцами. Он понимает: да, с ним, с этим яйцом, именно так и нужно — и он так и будет согревать его в руках, пока на скорлупе не появится трещина, и передавать ему тепло, неся перед собою в сложенных ладонях сколько понадобится.

Возведение гигантских статуй по всему острову Пасхи привело, по словам Джареда Даймонда^[4], к вырубке всех деревьев, требующихся для того, чтобы перемещать моаи^[5] (их катили на бревнах, связывая длинными веревками из древесной коры). Начиная с XVII века можно наблюдать упадок цивилизации Рапа-Нуи — людей с острова Пасхи: больше не из чего стало вытесывать пироги, чтобы наловить рыбы; не из чего стало развести костер для обогрева; на остров больше не залетала ни одна птица, а из-за недостатка пищи развился каннибализм.

О чем думал человек, срубивший последнее дерево? Знал ли, что после этого не останется больше ни одного вида? А если знал — стоит ли предавать его суду сегодня, вправе ли мы вообще осуждать его (или подвергать bashing^[6])? А если не знал — обладал ли он возможностями проверить, существуют ли еще на острове другие экземпляры (остров ведь не бескрайний)? Оправдывало ли его незнание в те далекие времена? И с каких пор это перестало служить оправданием?

⁽⁴⁾ Я подумывал было переделать в роман эту главу из эссе Джареда Даймонда: подъем и последующий упадок популяции острова Пасхи, опустошившей все свои природные ресурсы, чтобы по-прежнему заниматься тем, что им казалось важнее всего остального (безудержное художественное соревнование двенадцати кланов, населявших остров). Не будь объективные факты столь назидательными, все продолжали бы восхищаться статуями моаи, невзирая на цену, которую за них пришлось заплатить рапануйцам, возможно, взгляд на проблему запасов продовольствия через таких персонажей мог бы послужить ценным примером, позволяющим понять, что, если вдуматься, мы — это они, и наоборот (общества, стремительно идущие к гибели, и совершенно неважно, при каких именно обстоятельствах).

Но вопрос не в этом — ибо инстинкт выживания срабатывает лишь при непосредственной смертельной опасности (если вы читаете книгу, эссе или роман — это значит, что данный вопрос не имеет срочности, выживание вида кажется темой еще далекой и не слишком актуальной).

Примечания

4

Джаред Даймонд (род. в 1937 г.) — американский эволюционный биолог, физиолог, биогеограф, автор научно-популярных работ, тематика которых объединяет антропологию, биологию, лингвистику, генетику и историю.

5

Моаи — знаменитые каменные статуи на острове Пасхи. — Прим. ред.

6

Порка, трепка. Здесь — публичное осуждение (англ.)