Савойская терция

Чёрный Лев

«Африка, Америка, Филиппины, Италия, Германия или Фландрия… Пику или мушкет на плечо, сумку со скудным припасом за спину, меч на пояс, и пошли, пошли, пошли они туда, где снова наихристианнейшему королю Испании, понадобилась их кровь, их жизни, их отвага. Без ропота, сомнений и страха, шли они день за днём, через битвы и сражения, через горные кручи и перевалы, через пустыни и плодородные речные долины, через непроходимые джунгли, густые леса или топкие болота, под палящим солнцем или под проливным дождём, через города и селения, порой вымершие от оспы или чумы. Они шли… Погибая в стычках, умирая от эпидемий, от укусов змей и насекомых, от голода или плохой воды, они шли… Только вперёд! Вперёд! Там их ждут, там в них нуждаются! Там нужна, их храбрость!»

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

— Орлы! Молодцы! Герои! — приветствовал у небольшого городка Чезене две уцелевшие терции, командующий испанскими войсками в Италии, вице-король Неаполя, герцог Сома и граф Оливето, Рамон Фолк де Кардона-и-Англесола, сбежавший с поля боя ещё в самом начале сражения.

Битва при Равенне,^[5] в большей мере была проиграна по его вине, но Рамону де Кардону, было плевать на это, клал он и на то, что думают про него другие. Он был знатен и богат, поговаривали, что он является незаконнорождённым сыном короля Фердинанда II Арагонского — фактического правителя всей Испании, и всех её владений за её пределами.

Тепло и радушно, почти как равного, поприветствовал де Кардона командира Неаполитанской терции, и, не видя командира терции Диего Кастильского, закричал:

— А где же, храбрейший из храбрых, капитан Герреро Санчес Праскуадо?

Из строя ему ответил дерзкий голос сержанта Гарсии:

— Кончился, когда мы отступали сюда.

— Мир его праху, он был отважным воином! Но где же тогда, мужественный лейтенант Ниньо Алварес?

— Ха, вон лекари над ним колдуют, хотят руку отнять, в которую жахнула пуля.

— Хм. А где же тогда лейтенант Агильяр?

— Остался без головы! Ему её снесло ядро!

— Хм. Так, а кто же тогда командовал терцией? Кто вывел вас из окружения?

Смолк даже норовистый Гарсиа, и возникшая неловкая пауза, необычайно удивила де Кардона. Смущение среди этих храбрецов, геройски вышедших из битвы, спасших знамя терции Бадахос? Невероятно!

— Гм… Дело в том… что в самый тяжёлый момент битвы… нами стал командовать… наш капеллан…

— Капелла-а-а-а-н? — протяжно воскликнул, ещё более удивлённый Рамон де Кардона. — Капеллан? — повторил он, думая, что ослышался.

— Да, наш капеллан падре Альваро! — уже с гневом, уязвлённые тем, что командующий мог их упрекнуть в нерешительности и растерянности в битве, воскликнули десятки глоток старых ветеранов.

— Я хочу засвидетельствовать, — хрипя, шатаясь от боли и потери крови, сказал подошедший лейтенант Ниньо Алварес де Перейра-Карвахаль, — что действовал наш падре Альваро, геройски! Если бы не он, то терция бы… погибла! — и, потеряв последние силы, лейтенант рухнул на руки слуг и лекарей.

— А ну-ка, — уже заинтригованный, воскликнул Рамон де Кардона, — покажите-ка мне этого своего капеллана!

Солдаты расступились, являя пред взор командующего, падре Альваро.

Молодой, с покрытыми пылью, коротко, по-солдатски остриженными волосами, с выбритой на макушке тонзурой. Пытливые, чуть прищуренные глаза. Лицо всё в грязи и пороховой копоти. Старая, изношенная ряса, на ногах простые сандалии. И цепи, две железные цепи, крест на крест пересекавшие ему грудь и спину.

— Твоё имя?! — властно воскликнул де Кардона.

— Падре Альваро, — находясь немного не в себе, отважный в битве, а сейчас смутившийся, пробормотал он.

— Это ты в церкви падре Альваро, а как тебя звали в миру?!

Испанская гордость взяла вверх, Альваро выпрямился и приосанился.

— Альваредо де Санде.

— Откуда ты родом?

— Из Касереса! Второй сын Хуана де Санде, сеньора Вальондо!

— А-а-а, Эстремадур!^[6] Родина храбрецов! Да, бывал я в ваших землях, бывал!

— А сколько тебе лет?

— 23.

— А как ты решился, возглавить терцию?

— Надо же было кому-то, — снова засмущавшись, просто ответил Альваро.

— М-да… Кому-то… Кому-то… Кому-то надо было… М-да, но ты молод, молод даже для священника… М-да… А потери в войске большие… очень большие, и раз уж ты начал, и хорошо начал, клянусь Иисусом!..значит ты… и будешь командовать терцией Диего Кастильского, пока тебя не убьют, или я не найду кого-нибудь другого, лучше тебя!

— Но мой сан… Я же, простой священник…

Но дон Рамон де Кардона, как будто и не слышал его.

— Вы согласны? — обратился он к ветеранам.

— Да… да… да…, — раздались где громкие, а где и неуверенные возгласы солдат. Ведь обычно, они сами выбирали себе командира.

— Но мой сан… — снова попытался изменить свою Судьбу, падре Альваро.

— Забудь! Пустое это! Если ты храбрый солдат, а ты доказал это в битве, то я лично обращусь к Его Святейшеству папе Юлию, и он своей буллой, снимет с тебя священнические узы, вот эти, опутавшие тебя цепи, и вернёт тебя к светской жизни! Не благодари! Просто Испании, нужны такие люди как ты!

И вскочив в седло горячего жеребца, Рамон де Кардона умчался.

Вот так вот распорядилась Судьба, что простой падре, стал командиром терции Диего Кастильского.

В растерянности он стоял перед строем, а выжидающие, пытливые глаза солдат, буравили, обжигали его.

Надо было с чего-то начинать…

На выручку ему пришёл сержант Гарсиа.

— Р-р-р-азойдись!

И строй терции очень быстро рассыпался, когда получив столь долгожданную команду, измученные битвой и долгим отступлением солдаты, кинулись каждый по своим делам. В основном, к палаткам шлюх и маркитанов.

А слуги и рабы, под суровыми окриками подгонявших их Гарсии, уже разбивали палатку для нового командира.

Когда всё было готово, Гарсиа склонился в шутливом поклоне.

— Прошу, — жестом руки он приглашал Альваро проследовать в его новое жилище.

Палатка командира была значительно больше, чем маленькая палатка капеллана с громоздким алтарём походной церкви. Было здесь и больше роскоши — стены были задрапированы коврами и гобеленами, стояла огромная кровать, с не набитым соломой тюфяком, как у простых солдат, а с мягкой периной. Стояли сундуки с одеждой, неряшливой грудой валялись прочные доспехи и богато украшенное оружие.

— Конечно, некоторую часть этого барахла, мы отошлём родным капитана Праскуадо, мир его праху, а остальное, всё ваше, маэстро-дель-кампо Альваро де Сандо.

Резануло слух Альваро, обращение к нему Гарсии, как действительно к командиру терции. Куда так сразу делась его шутливость и фамильярность, буйный и строптивый нрав? Неужели, кончилась их дружба? Ведь сейчас перед Альваро, стоял не давний друг, а вышколенный и дисциплинированный солдат. Подчинённый, перед начальником.

И от этого, меж ними пробежала ощутимая трещина.

Неловкое молчание нарушили слуги, внесшие большой серебряный поднос с едой.

— Простите господин, за столь скудную пищу, — склонился в низком поклоне один из слуг. — Все обозы с припасами достались французам, а здесь, в окрестностях Чезены и Форли, всё уже давно опустошено и разорено.

Чувствуя непонятно откуда возникшую вину, словно это он сам выбился в командиры, буквально за один день став по положению намного выше Гарсии, Альваро попытался нормализовать их отношения.

— Ладно, пустое. Давай Гарсиа, садись со мной, вместе поедим.

Но сержант продолжал стоять прямо, как столб, немного отводя глаза в сторону от своего командира.

Всё рухнуло! Гарсиа оставался глух к его попыткам — в его кровь старого солдата, давно уже впиталось чинопочитание. Преклонение перед старшими по званию.

— Садись! Это приказ! — неожиданно откуда-то взявшимся командирским голосом, крикнул Альваро, слишком поздно поняв, какую ошибку он совершил.

Гарсиа поспешно сел, но к еде не притронулся.

Плохое начало… Альваро осознавал это, не зная что делать и как поступить.

— Гм… ладно Гарсиа, мы знакомы с тобой давно, ещё с Мелильи, и мне нужен сейчас лейтенант. Как ты на это смотришь, чтобы занять эту должность?

Взгляд сержанта немного потеплел.

— Никак нет! Не могу! — он снова вскочил.

— Сядь! Почему?

— Я был лейтенантом, но был разжалован.

— За что?

— За пьянку! Ну и там была ещё история с женщиной…

— Понятно.

— Но я могу порекомендовать вам Марконтино Фуэнтеса. Он хороший солдат, и достаточно молод.

Тонкий намёк, от никогда не соблюдающего этикет Гарсии, на то, что молодому командиру терции, будет более комфортно рядом с таким же молодым лейтенантом. Это был жест старой дружбы, и Альваро, кивком головы поблагодарил сержанта.

— А до того как стать солдатом, Фуэнтес учился в университете Саламанки, потом в Болонье и Риме. Он отлично знает тактику, и особенно ма-те-ма-ти-ку, — едва по слогам выговорил Гарсиа это трудное слово. — А это маэстро-дель-кампо, согласитесь, немаловажно для построения терции!

— Согласен.

— Ещё есть один подходящий… Фабрицио Ла Рида, но он слишком горяч. Чуть что, сразу хватается за меч, и уже убил на поединках более десятка противников.

— Отлично! Значит, он и меня научит, правильно держать меч!

А потом Альваро вернулся с небес на землю. Ну какой из него маэстро-дель-кампо? Какой из него командир? Он священник! Простой священник! А если папа Юлий не согласиться, и не позволит ему вернуться в мир? О, Господи! Командирство, тяжким бременем, тяжелее, чем носимые им вериги, всей своей мощью рухнуло ему на плечи.^[7]

Примечания

5

Битва при Равенне — 11 апреля 1512 года — одна из битв Итальянских войн (1494–1559 гг.) между Испанией и Францией

6

Эстремадур — автономная обл. в совр. Испании, и в состав её и поныне входит г. Касерес. Сама обл. знаменита тем, что именно отсюда были родом Эрнан Кортес и Франсиско Писарро, одни из главных покорителей Нового Света. И именно в Эстремадуре, славящейся своими отчаянными храбрецами, они набирали солдат для своих походов через горы и джунгли Америки

7

На этом было и заканчивалась удивительная история Альваро де Санде, простого священника, ставшего командиром прославленной терции. Но, неожиданно для всех, а особенно для самого себя, я нашёл её продолжение в одном из давно забытых хранилищ Библиотеки Ватикана