Цена бесчестья

Чингиз Абдуллаев, 2006

Известный частный детектив Дронго, взявшись за новое дело, не ожидал серьезных проблем. Найти сбежавшую в Европу молодую женщину – что здесь особенного? Но все оказалось гораздо сложней. Вера Логутина, бывший сотрудник аппарата правительства, имела доступ к секретным материалам о преступной «прихватизации» народной собственности алчными чиновниками. И теперь за ней охотятся киллеры, которые уже убрали нескольких ее сотрудников. Дронго с трудом нашел женщину в маленьком испанском городке, но как теперь уберечь Веру от киллеров, которые уже идут по следу?..

Седьмое октября

Они сидели за столом уже четвертый час. Дронго иногда вставал, расхаживая из угла в угол. Вейдеманис делал заметки своим почти каллиграфическим почерком. Они расположились в кухне, здесь было уютно и как-то по-домашнему удобно. Кроме того, оба привычно много пили. Дронго предпочитал исключительно чай, тогда как его напарник — кофе.

— Значит, в квартиру она поднималась после работы, — продолжал Дронго, расхаживая вокруг стола, — оставила машину в гараже и поднималась наверх в кабине лифта. Именно в этот момент ей позвонила подруга. Понятно, что Вера насторожилась. И подошла в таком состоянии к своей двери. Открыла дверь. Или не открыла? Если она обнаружила, что дверь уже открыта? Тогда она бежит вниз и кричит консьержу…

— А почему она побежала вниз, а не поехала в кабине лифта? — поинтересовался Вейдеманис. — Ведь так было бы быстрее? Она жила на одиннадцатом этаже.

— Правильно, — кивнул Дронго, — отсюда мы сделаем два вывода. Во-первых, она не боялась, что возможный убийца сумеет догнать ее на лестнице. Почему? Ведь она женщина? Она приехала после работы, наверное, на ней была обувь, не совсем предназначенная для бега. Но она решила, что так будет удобнее. И быстрее. Она была уверена, что убийца сразу за ней не побежит. Значит, она успела закрыть дверь своим ключом. И сама не вбежала в кабину лифта только потому, что та уже поднималась вверх. Первый убийца должен был вызвать своего напарника. Я вчера побывал в этом доме, там входная дверь запирается на ключ. Если бы входная дверь была открыта, то это могло бы вызвать подозрения у Логутиной. Значит, убийца обязан был войти в квартиру и попросить своего напарника запереть дверь. Она, напуганная звонком подруги, очевидно, что-то почувствовала, успела закрыть дверь, и в этот момент кабина лифта пошла вверх. А она побежала вниз. Поэтому она так спешила и боялась, что убийцы успеют спуститься. И выбежала на улицу, не воспользовавшись своим автомобилем.

— Похоже, что все было так, — согласился Эдгар.

— Тогда убийцы допустили одну небольшую ошибку, — продолжал Дронго, — они сделали все правильно, войдя в дом, минуя телекамеры, установленные в подъезде и в подземном гараже. Но это вызывает самые большие подозрения. Каким образом им удалось миновать камеры?

— Каплунович считает, это мог быть заговор спецслужб, — напомнил Вейдеманис, — в таком случае они могли изъять пленку.

— Не получается, — возразил Дронго, — это самое логичное предположение. Но есть еще один нюанс. Дежуривший в тот день молодой консьерж не увидел никого ни в подъезде, ни в гараже. И он не понимал, о чем его просит Логутина. Значит, убийцы вошли в дом, сумев обмануть телекамеры. Отсюда два неутешительных для нас вывода. Либо им помогали, либо они профессионалы, чтобы суметь проникнуть в дом незаметно. В общем, выводы для нас не особо утешительные.

Вейдеманис молча кивнул, отмечая выводы Дронго.

— Она убегает из дома и сразу исчезает. Значит, понимает, что убийцы действовали достаточно профессионально. И она понимает, с чем связан интерес этих киллеров. Исчезновение журналиста Оглобина и трагическая смерть Репникова. Обрати внимание: она сразу звонит, чтобы узнать их судьбу. Предупреждает коллег на работе, что не приедет утром, и даже сообщает, где находится ее отчет. А потом звонит своему другу в Латвию и сообщает, что хочет к нему приехать. Но затем передумала и взяла билет в Париж, причем с пересадкой в Берлине. Мне кажется, она знает, что ей нельзя появляться рядом с близкими людьми. Таких совпадений просто не бывает. Она не возвращается домой, не хочет появляться на службе, не едет к своему другу, хотя сообщает ему о своем возможном появлении, и, наконец, не звонит сестре, появившись в Париже. По-моему, выстраивается некая цепь закономерностей.

— Если она действительно полетела в Париж, — заметил Эдгар, — не забывай, что вместо нее могла полететь другая женщина и…

— И все звонки могла сделать тоже другая женщина, имитируя голос Логутиной, — согласно кивнул Дронго, — такой вариант мы тоже обязаны предусмотреть. А если это действительно она?

— И как мы будем ее искать? — поинтересовался Вейдеманис. — Телефонный аппарат она выбросила, а сама улетела во Францию. Ты не спрашивал у Каплуновича, где она могла остановиться в Париже?

— Обычно она останавливалась в их загородном доме, — ответил Дронго, — и никогда в отелях.

Он продолжал ходить по кухне.

— А справки по ее кредиткам смотрел? Каплунович мог что-то напутать?

— Он проверил с помощью своих друзей из Министерства финансов. Там все верно, — пояснил Дронго, — я лично просмотрел выписки из банковских отчетов. Представляю, чего стоило Каплуновичу добиться этих данных. Российские банки, да и любые другие банки в мире не очень любят, когда кто-то копается в личных счетах их клиентов без ведома самих клиентов. Она получила деньги в Москве, в разных банкоматах, в течение всего дня. Сняла с двух своих кредитных карточек десять тысяч евро наличными. И купила билет. Но карточки остались у нее. Мы договорились с Каплуновичем, что, как только где-то будут задействованы ее кредитные карточки, он сразу сообщит нам об этом. У нее есть кредитная карточка французского банка и две кредитки российских банков. Но прошло уже две недели, а карточки пока нигде не использовали. Во всяком случае, пока.

— «Кредит ди Норд», — вспомнил Вейдеманис, — они еще не ответили?

— Пока нет. Туда, видимо, Каплуновичу труднее дотянуться. Там свои законы. Хотя вполне возможно, что его родственницы уже нет в живых. Такой вариант тоже не исключен.

— Тогда у нас вообще нет шансов, — положил ручку Эдгар, — если не учитывать еще одного важного фактора. Но только в том случае, если она действительно улетела во Францию.

Дронго взглянул на Вейдеманиса.

— Кажется, мы думаем с тобой вместе об одном и том же, — улыбнулся он, — время ее пребывания в Шенгенской зоне?

— Да, — ответил Вейдеманис, — молодая женщина убегает из дома, не взяв с собой ничего. Ей нужно иметь белье, косметику, одежду. Но она бежит, даже не заехав за личными вещами. И скрывается где-то в Европе с одной сумочкой, в которой, возможно, лежит только ее паспорт.

— Ах, как мне нравятся твои рассуждения. — Дронго сел напротив Вейдеманиса. — Просто молодец. На счету у нее гораздо больше денег. Но она уезжает во Францию и исчезает там, имея только десять тысяч евро. Она берет эти деньги и скрывается… Если она не хотела уезжать, то зачем снимала деньги? И ее паспорт. Убийцы не могли знать, что у нее с собой будет паспорт. И не могли так быстро узнать номера ее кредитных карточек, чтобы обналичивать деньги.

— Не все деньги, — напомнил Эдгар, — чужие сняли бы все.

— Правильно. Значит, она сознательно готовилась к отъезду.

— Выходит, что ты прав, — наконец улыбнулся Эдгар, — фактор времени. Ей нужно выиграть время. Она понимает, что не должна появляться рядом с близкими людьми, чтобы не подставлять их под возможный удар. Но бесконечно такая ситуация продолжаться не может. Вера чего-то ждет. Она уверена, что ситуация должна измениться. Неизвестный день «Х». Который наступит в течение одного месяца. Ей нужно выиграть время…

— Тогда мы должны понять, почему она так в этом уверена, — сказал Дронго. — Кажется, я вынужден буду попросить ключи от квартиры Логутиной, чтобы самому все осмотреть. Если мы правы, то фактор времени работает и против нас. Ведь те, кто искал Логутину, наверняка знают об этом. Обрати внимание, в какие сжатые сроки исчез Оглобин и погиб Репников. Если он, конечно, погиб сам и ему не помогли. Признаюсь, что я начинаю сомневаться в его неожиданном сердечном приступе за рулем автомобиля. Нужно попытаться получить копии актов вскрытия его тела.

— Каким образом?

— Пока не знаю. Ясно, что Каплунович нам помогать не будет.

— И не захочет, — согласился Эдгар, — он беспокоится, что это провокация спецслужб против его компании. И каким-то образом все связано с бывшим премьером.

— Нужно понять, что именно связывало журналиста Оглобина, ее бывшего шефа Репникова и саму Логутину. — Дронго нахмурился. — Кажется, мне придется лично просмотреть все материалы этого исчезнувшего журналиста. Его статьи за последние полгода. Нужно все продумать. Если мы правы, то времени у нас нет. И я очень хочу знать, какой день «Х» она ждет. Я сейчас позвоню Борису Самуиловичу, и мы с тобой поедем еще раз домой к Логутиной. Осмотрим ее квартиру, может, найдем какую-нибудь зацепку. И позвони Леониду Кружкову. Пусть подумает, как можно просмотреть материалы вскрытия тела Репникова. И вообще узнает, какая прокуратура ведет расследование его смерти.

Эдгар протянул руку к телефону.

Еще примерно через час они подъехали к дому, где жила Вера Логутина. У подъезда их уже ждал помощник Каплуновича. Ему было лет тридцать пять. Высокого роста, широкоплечий, коротко остриженный, имевший характерное запоминающееся лицо с широкими скулами и раскосыми глазами, он был похож скорее на грозного вышибалу, чем на помощника президента крупной компании. Бывший спортсмен, мастер спорта по борьбе, Аслан Ганеев совмещал обязанности помощника, водителя, телохранителя и просто доверенного лица Бориса Самуиловича. Дронго невольно отметил, что они были почти одного роста с Ганеевым.

— Добрый день, — пожал ему руку помощник Каплуновича, — я принес ключи и предупредил дежурного, что вы приедете.

— Спасибо. — Дронго прошел первым. За ним Вейдеманис, и замыкал шествие Ганеев. Они вошли в просторный холл. Пожилой дежурный молча кивнул им, не задавая лишних вопросов. В кабине лифта Ганеев неожиданно обратился к Дронго:

— Борис Самуилович попросил вас, чтобы вы не говорили в присутствии его жены, что два раза были в квартире ее сестры.

— Не скажу, — пообещал Дронго, — а почему такая странная просьба?

— Он не хочет, чтобы его супруга об этом узнала, — пояснил Ганеев, — ей может быть неприятно, что вы копались в личных вещах ее сестры. Он дал ей слово, что сам будет осматривать квартиру. Вы понимаете?

— Да, — согласился Дронго.

На одиннадцатом этаже кабина лифта остановилась, и они вышли на лестничную площадку. Ганеев открыл дверь. Эдгар обратил внимание на нее. Массивная железная дверь, которую невозможно выломать. И внешний замок, запирающий дверь снаружи. Они вошли в просторный холл. Слева и прямо находились комнаты. В большую кухню-столовую вел коридор по правую сторону от входной двери. Дронго подумал, что нужно снять обувь. Пока он раздумывал, как поступить, Аслан Ганеев уже снял обувь и строго посмотрел на пришедших с ним гостей, словно ожидая, что они последуют его примеру. Дронго улыбнулся и первым начал развязывать шнурки. Его примеру последовал Вейдеманис.

— Придется ходить в носках, — сказал Эдгар, — тапочки сорок четвертого размера я себе еще, может быть, найду, а на тебя обуви в этом доме явно не будет.

— Какой у вас размер? — спросил Ганеев, взглянув на ноги Дронго.

— Сорок шесть с половиной, — чуть виновато ответил тот.

— У меня сорок пятый, — ответил Ганеев, — все равно всем придется ходить в носках.

Они прошли в спальную комнату. Здесь кроме большого зеркала и четырехстворчатого итальянского шкафа находились небольшое трюмо, столик с ноутбуком, кресло на колесиках, полутораспальная кровать, тумбочка. Дронго заметил взгляд Вейдеманиса. Его друг обратил внимание на эту кровать. Спать одной на ней было весьма комфортно, двоим уже достаточно тесно. Очевидно, Вера не любила, когда незваные гости оставались в ее спальне. Или таких гостей не было, после того как она переехала в эту квартиру?

— Проверь, какие записи там были, — попросил Дронго своего напарника, показывая на ноутбук. Он подошел к столику и посмотрел на провода, подключенные к аппарату. Ну конечно. Стоявший в спальной комнате ноутбук был подключен к Интернету. Наверняка в аппарате сохранилась вся переписка хозяйки квартиры. Сам он чувствовал себя достаточно неловко. Одно дело бегло осмотреть квартиру в присутствии Каплуновича, и совсем другое — рыться в личных вещах молодой женщины под строгим взглядом Аслана Ганеева. Дронго вздохнул и открыл шкаф. Белье и постельные принадлежности лежали в идеальном порядке. Он протянул руку. На первой полке находились выглаженные полотенца и платки. Он присел на корточки. Здесь были еще четыре выдвижных ящика под дверцами от шкафов. Дронго выдвинул первый ящик. Здесь лежало нижнее белье. Он нахмурился. Взглянул на Ганеева. Было такое ощущение, что он не просто роется в чужом личном белье, а раздевает неизвестную ему женщину в присутствии посторонних.

— Идиотизм, — сквозь зубы прошипел Дронго, — нужно было пригласить сюда супругу Каплуновича, чтобы она сама осматривала трусики своей сестры. Господи, как стыдно и глупо.

Он неожиданно поднялся.

— Мне нужно помыть руки, — пояснил он удивленному Ганееву, — нельзя рыться в личном белье грязными руками.

Он прошел в ванную комнату, долго и тщательно мыл руки, словно оттягивая момент, когда вернется в спальню. Ганеев прошел за ним в ванную и смотрел, как он моет руки. Все шампуни, мыло и баночки из-под кремов были аккуратно выстроены на полке. Два полотенца. Свежий банный халат белого цвета. Словно хозяйка сейчас вернется. Забавная мочалка в виде лягушки. Ночной крем для кожи. Кажется, Логутина уже думает о своей коже. В ее возрасте достаточно рано? Или как раз вовремя? Он не знал ответа на этот вопрос.

Вернувшись в спальню, он снова чертыхнулся и решительно присел на корточки. Итак, первый ящик. Здесь лежат ее трусики. В основном белые и черные, но встречаются и других цветов. Две пары почти прозрачных бикини. Интересно, в каких случаях она их надевает? Одна пара теплых, почти мужских трусов. Он быстро засунул их обратно, чтобы не показывать Ганееву. Открыл второй ящик. Здесь лежали бюстгальтеры. Логутина явно любит дорогое белье. И у нее не очень большая грудь. Второй или третий размер. Некоторые бюстгальтеры явно увеличивают грудь. Наверно, она их часто надевала.

Третий ящик. Здесь лежали комбинации, несколько пакетов прокладок, запечатанные пакеты колготок. Он почувствовал, как краснеет. Но почему он должен ковыряться в таких деталях под взглядом ничего не понимающего Ганеева? Рука нащупала какой-то предмет. Дронго нахмурился. Он не стал доставать этот предмет, а попытался его ощупать. Кажется, вибромассажер. Для молодой женщины, у которой давно нет мужчин, это, наверное, нормально. Или не совсем нормально, учитывая ее относительно молодой возраст. Он чуть подвинул к себе этот предмет, разглядывая его под шелковой комбинацией. Так и есть. Все нормально. У каждой молодой женщины после тридцати могут быть собственные секреты. Он задвинул прибор обратно и приступил к осмотру четвертого ящика.

Здесь находились какие-то кошельки, сумочки, различные свертки. Это его сразу заинтересовало. Он начал доставать кошельки и сумочки, внимательно исследуя их содержимое. В одной лежало несколько стодолларовых купюр. В другой было около восьмидесяти английских фунтов. Записки. Записная книжка. Она его заинтересовала. Он начал листать книжку, затем показал ее Ганееву. Небольшая книжка, заполненная фамилиями и номерами телефонов. Судя по всему, у Логутиной был почти идеальный почерк. Ровный и красивый.

— Мне придется ее забрать, — пояснил Дронго, — здесь много телефонов, а я должен все проверить.

— У меня нет таких указаний, — возразил Ганеев, — я должен позвонить и спросить разрешения.

— Звоните, — согласился Дронго.

В шкафах висели платья. Он обратил внимание, что у хозяйки было много брючных костюмов. Судя по размерам, она была почти спортивного телосложения. Он обернулся и посмотрел на трюмо. Там находилась большая фотография двух сестер. Старшая смотрела строго и внимательно, как и должна смотреть мать троих детей, а у Веры был более бесшабашный и веселый взгляд. Обе были в одинаковых шелковых платьях, отличавшихся только цветом. На платье Киры преобладали цвета красных тонов, тогда как у Веры — синих.

«Красивая женщина, — меланхолично подумал Дронго, глядя на Веру, — почему она не вышла замуж? У ее старшей сестры уже трое детей».

На второй фотографии была снята Вера и трое детей ее старшей сестры. Было заметно, как трогательно относятся дети к своей тетке, обняв ее со всех сторон. А старший сын Киры был ростом с Веру.

Дронго продолжал исследовать содержимое ее шкафа. Кажется, есть такая американская или английская телепередача, вспомнил он. Когда молодого человека привозят домой к трем студенткам по очереди. И он должен, осмотрев их личные вещи, выбрать себе спутницу жизни. Мужчинам в телепередачах это удавалось, они обычно выбирали тех, кто им нравился. У него задача сложнее. Ему нужно составить психологический портрет исчезнувшей женщины, которую он обязан найти как можно быстрее.

«Интересно, как бы отреагировала Джил, если бы узнала, чем именно я занимаюсь, — вдруг подумал Дронго, — в ее представлении частные детективы — это типы, похожие на Ниро Вулфа, которые сидят в своей оранжерее и разгадывают очередное преступление. Или в лучшем случае ведут себя как Шерлок Холмс, переодеваясь в старика и прибегая к помощи дедуктивного метода для поисков очередного преступника. А я копаюсь в чужом белье. Хотя, с другой стороны, я делаю это для самой хозяйки квартиры, — вспомнил он. — Значит, не все так плохо. В конце концов, мои поиски должны помочь найти эту женщину. Или хотя бы узнать, что именно с ней случилось».

Он продолжал проверять содержимое шкафа. На одной из полочек лежали ее драгоценности. В небольшой шкатулке. Здесь были две пары сережек, несколько колец, один кулон от «Шопард», очевидно, подарок. Интересно, почему убийцы не тронули эти ценности? В таком случае они либо профессионалы, либо сотрудники спецслужб. В обоих случаях это грозит очень крупными неприятностями хозяйке квартиры. Когда не трогают такие ценности, это дурной знак. Значит, им заплатили так хорошо, что цена убийства уже включена в прейскурант услуг. И у жертвы нет никаких шансов спастись.

— Я понимаю, — сказал Ганеев. Он наконец убрал свой сотовый телефон. — Борис Самуилович разрешает вам забрать эту книжку, но с условием ее последующего возврата, — пояснил Аслан, — и в этом случае вы тоже должны хранить полную тайну.

— Я умею хранить тайны, — недовольно заметил Дронго. Он проверял полки, обращая внимание на записки или документы. Под бельем лежал небольшой пакет. Он достал его. Там были какие-то записи. Везде по четыре цифры. Ну конечно. Это шифры ее кредитных карточек. Только женщина может сделать такую глупость. Написать все это на бумаге и оставить в шкафу. Здесь же лежали ее метрика и дипломы о среднем и высшем образовании. Судя по всему, училась она везде на «отлично», в том числе и в двух институтах, которые успела окончить. Рядом лежала продолговатая коробочка красного цвета. Он осторожно достал ее, открыл. И увидел часы. Осторожно вытащил их. Тоже «Шопард»? Нет, это другая модель. Часы от Делано. Такие часы делаются в количестве полутора тысяч экземпляров. Обычная для часов этой марки полуцилиндрическая форма коробки, которая сама по себе большая ценность. Такие часы в форме бабочки, инкрустированной бриллиантами, стоят более сорока тысяч долларов. Гораздо больше. Интересно, кто мог сделать ей такой подарок? Очень интересно. Нужно будет узнать об этом у Бориса Самуиловича. И самое интересное, что часы тоже не взяли. Это уже совсем плохо. Значит, она была приговорена людьми, для которых цена не имела значения. И любые деньги тоже не имели никакого значения. Он осторожно захлопнул коробочку и положил часы на место.

— Позвоните еще раз Борису Самуиловичу, — попросил Дронго.

Аслан Ганеев согласно кивнул и достал аппарат. Набрал номер и передал телефон Дронго.

— Извините, что беспокою вас так поздно, — сказал Дронго, услышав знакомый голос, — вы знали всех ухажеров Веры Логутиной?

— Возможно, что не всех, — осторожно ответил Каплунович, — а почему вы спрашиваете?

— Я нашел часы от Делано, — пояснил Дронго, — в фирменной упаковке. Очевидно, подарок. Вы не знаете, кто мог сделать ей такой подарок?

— Только не я, — рассмеялся Борис Самуилович, — я, конечно, хорошо к ней относился, но такие подарки я могу сделать только жене. Сколько стоят такие часы? Тысяч тридцать?

— Я думаю, около пятидесяти. Во всяком случае, более сорока.

— Нет, нет. Никто не мог сделать Вере такой роскошный подарок. Никто из ее окружения.

— А ее бывший ухажер?

— Саша Линдт? Никогда в жизни. Во-первых, он достаточно расчетливый и аккуратный человек. А во-вторых, у него просто не было таких шальных денег. Он, конечно, богатый человек, я думаю, даже миллионер, но часы за пятьдесят тысяч он бы не стал дарить никогда в жизни. Ездил по Москве на подержанном «БМВ» десятилетней давности. Нет, он не любил подобной роскоши. У прибалтов свои понятия о подарках. Цветы, парфюм, небольшое колечко, ничего лишнего. Такой купеческий размах — свойство восточных мужчин или наших нуворишей. Надеюсь, я вас не обидел?

— Нет. Я начинаю думать, что вы крупный специалист именно по восточным мужчинам.

— Смешно, — согласился Каплунович. Но голос у него был достаточно серьезный. — Где лежат эти часы? Я их не находил.

— Вы тоже смотрели в шкафу?

— Конечно. Я сначала все сам осмотрел, а потом уже вас пустил. Или вы думали, что могло быть иначе?

— Нет. Они лежат в шкафу, за бельем. Вы просто невнимательно смотрели.

— Возможно. Спасибо, что предупредили. Приеду и заберу эти часы. Такую роскошь нужно хранить в сейфе или в другом месте. Если еще вам понадоблюсь, звоните в любое время.

— Надеюсь, про часы я могу спросить у вашей жены?

— Я сам у нее узнаю. Вы знаете, о чем я подумал? Будет лучше, если вы отдадите эти часики Аслану. Пусть он мне их привезет, когда вы закончите. Я думаю, так будет правильно…

— До свидания, — разозлился Дронго. У него было такое ощущение, словно он ограбил несчастную хозяйку, конфисковав для ее родственника эти часы.

Он сунул коробку в руки Аслану Ганееву и прошел к кровати, чтобы осмотреть тумбочку, в которой могли быть интересующие его документы. Но в тумбочке хранились только ее кремы, различные тюбики, какие-то лекарства, по большей части от головной боли. Была и коробка противозачаточных пилюль. Дронго поднялся, прошел к трюмо. Похоже, что в спальной комнате Вера ничего особенного не хранит. И наверняка они ничего не найдут в столовой. Если в доме осталось нечто серьезное, она бы обязательно вернулась за этими документами. Он все-таки прошел во вторую комнату, чтобы добросовестно осмотреть и ее.

Ганеев привычно прошел следом за ним. Когда через двадцать минут они вернулись в спальню, Эдгар уже выключал ноутбук.

— Ничего нет, — устало ответил Вейдеманис, — обычные записи, разного рода информация. Чтобы просмотреть все сайты, нужно знать пароль, а у меня его нет. Здесь нужен более опытный компьютерщик, чтобы взломать ее защиту и прочесть переписку. У меня так просто не получится. Нужно забрать жесткий диск и попытаться прочесть всю информацию дома с помощью более опытного специалиста.

— Я не умею доставать жесткий диск, — признался Дронго, — и боюсь, что ты тоже не лучший специалист. Кроме того, мы можем его повредить, доставая из ноутбука. Будет лучше, если мы просто заберем с собой этот аппарат. Господин Ганеев, может, вы еще раз позвоните вашему патрону?

— Вы хотите унести с собой все имущество? — разозлился Ганеев. — Может, мне позвонить ему, чтобы получить разрешение на вывоз мебели?

— Ценю ваше чувство юмора, — заметил Дронго, — для бывшего борца совсем неплохо.

— Откуда вы узнали, что я раньше занимался борьбой? — удивленно спросил Аслан.

— Характерные уши. Ваши руки, перебитый нос. Я даже полагаю, что у вас были успехи на международной арене.

— Только на всесоюзной, — возразил Ганеев, — в девяностом я выиграл чемпионат СССР по классической борьбе. А потом все изменилось, хотя через два года я выиграл в Минске турнир стран СНГ, но вскоре пришлось уйти из спорта из-за травмы.

— СНГ — это уже международный чемпионат, — польстил своему собеседнику Дронго, — звоните Борису Самуиловичу, я сам с ним поговорю.

— Здорово вы меня уговорили, — понял уловку Дронго Ганеев и, улыбнувшись, достал аппарат. Набрал номер. Посмотрел на Дронго. — Он все равно увидит, с какого телефона звонили, — пояснил Аслан и, услышав голос своего шефа, извинился и объяснил, что Дронго хочет поговорить с ним еще раз.

— Простите, что снова беспокою вас, — сказал Дронго, — но мне нужно получить разрешение на ноутбук. Он нам нужен. Дело в том, что информация в нем зашифрована, а взломать защиту сможет только опытный специалист.

— Можете не брать этот ноутбук, — усмехнулся Каплунович, — возможно, мы не такие опытные сыщики, как вы с вашим напарником. Но первое, что мы сделали, это проверили ее ноутбук. И ее компьютеры на работе. Изъяли всю переписку, просмотрели всю ее почту, все сообщения, которые она получала и которые ей присылали. Почти ничего нет. А то, что есть, — лишь свидетельство нашей главной версии.

— Я не сомневаюсь, что вы все просмотрели, — ответил Дронго, — но мне нужно проверить самому и во всем убедиться. Возможно, были детали, на которые ваши люди не обратили внимания.

— Там были очень опытные специалисты, — холодно заметил Борис Самуилович.

— Но вы сами сказали, что не такие опытные, как мы с мистером Вейдеманисом. Или будет лучше, если я буду называть его мистером Ватсоном?

— Вы издеваетесь? — поинтересовался Каплунович.

— Если вы начнете мне мешать уже на этом этапе, я не смогу найти вашу родственницу. Вы действительно хотите, чтобы я ее нашел?

Молчание длилось несколько секунд.

— Теперь я понимаю, что в обязательный набор хорошего сыщика составной частью входит упрямство, — пробормотал Борис Самуилович, — делайте что хотите. Читайте сами все ее письма, если вы не доверяете даже мне. Можете проверять. Скажите Аслану, что я разрешил вам взять ноутбук. Больше ничего?

— Последний вопрос. Почему ваши специалисты так плохо работали, если не нашли коробку с часами? Такого не могло быть, если они были в доме…

— Кто вам сказал, что им разрешили обыскивать квартиру? — перебил его Каплунович. — Я только сообщил, что они проверяли ее ноутбук. А квартиру осматривал я сам. Извините, если что-то упустил, у меня нет таких навыков. Еще не приучен. — Он раздражался все больше и больше.

— Если ваши люди вскрывали защиту ноутбука, значит, они знают пароль, — вспомнил Дронго.

— Я его не помню, — разозлился еще больше Борис Самуилович, — утром позвоните к нам в офис, и я найду вам нашего оператора по компьютерам.

— До свидания. — Дронго решил, что нужно заканчивать разговор. Он передал аппарат Ганееву и кивнул Эдгару: — Отключай ноутбук и забирай с собой. Борис Самуилович разрешил нам взять его.

— Благодетель, — прошипел Вейдеманис, слышавший их разговор.

Ганеев сделал вид, что не расслышал последней реплики гостя.