Хорошие парни не всегда бывают первыми

Чингиз Абдуллаев, 2009

Для Дронго, известного эксперта-аналитика, предстоящее морское путешествие обещало стать незабываемым – еще бы: острова французской Полинезии, экзотика, огромный комфортабельный океанский лайнер, поражающий своим великолепием... Вояж действительно получился незабываемым, но по другим причинам: вместо того чтобы наконец расслабиться и наслаждаться отдыхом, Дронго пришлось распутывать очередное убийство – на борту корабля в одной из кают был обнаружен мертвый российский турист, один из владельцев компании «Якутские алмазы», Игнат Северцов. Круг подозреваемых оказался на удивление широким – с убитым были знакомы не только путешественники из российской группы, но и туристы из Прибалтики. А тут еще убийца, явно желая запутать следствие, подбрасывает ключ от каюты Северцова в карман пиджака самого Дронго...

Глава третья

На корабле было одиннадцать палуб. При этом пассажирские каюты располагались с третьей по восьмую, исключая пятую, на которой находилась галерея бутиков, основные рестораны и бары, а также казино и фотогалерея. На девятой палубе находились бассейн, спа-центр, фитнес-центр, салон красоты, сауна, залы для настольных игр и даже гольф-симулятор, создававший при помощи компьютерного изображения протянувшееся на многие сотни метров поле для игры в гольф. На десятой палубе находились итальянский ресторан «Сабатини» и ночной клуб. А на самой верхней, одиннадцатой, палубе были расположены площадка для загара и медицинский центр. Одним словом, корабль считался своебразным пятизвездочным отелем, в котором можно было приятно и весело провести время. Некоторые туристы сразу направлялись в казино, некоторым нравились ночные клубы. Большинство с удовольствием посещало рестораны и бары, предпочитая наслаждаться чудесными видами островов Полинезии.

К обеду Дронго поднялся на десятую палубу, чтобы найти свой столик, за которым он теперь должен был появляться три раза в день. Столик был рассчитан на четверых. Согласно внутренним правилам, за каждым пассажиром закреплялось постоянное место в одном из ресторанов, где он мог постоянно появляться. Однако любому пассажиру не возбранялось появляться и в многочисленных барах и других ресторанах.

Он не успел вытащить салфетку, чтобы положить ее к себе на колени, когда к нему подошла молодая женщина. Дронго сразу поднялся. Она была высокого роста, одета в светлое платье. Волосы пострижены в каре, зеленые глаза, тонкая линия губ, нос с небольшой горбинкой, придающий лицу неповторимость, плотная фигура. И внимательный, даже изучающий взгляд. Ей было не больше тридцати пяти.

— Добрый день, — сказала незнакомка по-французски, — кажется, это мой столик.

— Простите, но я плохо говорю по-французски, — пробормотал огорченный Дронго, — хотя понимаю английский и итальянский.

— Ничего страшного, — успокоила его неизвестная, усаживаясь за столик рядом с ним, — я говорю и по-английски. Позвольте представиться. Слепакова Нина Анатольевна.

— Я так и подумал. Вы из Москвы? — спросил он уже по-русски.

— Мне сказали, что вы из Рима, — удивилась Слепакова, — но вы так хорошо говорите по-русски.

— Вам правильно сказали. Я прилетел из Рима. Хотя иногда живу в Москве и в Баку. Меня обычно называют Дронго.

— Господин Дронго, — кивнула она, — я слышала, как про вас говорил один из членов нашей группы. Он сказал, что вы идеальный сыщик. А наш руководитель еще пошутила, сказав, что не бывает идеальных сыщиков в неидеальном мире. Значит, вы — тот самый сыщик. Тогда все понятно.

— А вы прилетели с группой российских туристов из Москвы через Токио?

— Правильно. Неужели вы смогли узнать это по моему платью? Но я покупала его не в Токио, — лукаво улыбнулась Нина.

— Нет. Просто мне об этом рассказала руководитель вашей группы Лилия Леонидовна.

— Потрясающая женщина, — согласилась Слепакова, — она просто везде успевает. Значит, она успела познакомиться и с вами. Мне иногда кажется, что у нее есть такой небольшой моторчик, встроенный где-то рядом с сердцем. Словно она никогда не отдыхает и не спит.

— Для представителя туристической компании — это лучшая характеристика, — усмехнулся он.

— Наверно. Но для женщины очень утомительно.

— Неужели вы проживаете с ней в одной каюте? — не поверил Дронго.

— Нет. Для этого я слишком хорошо зарабатываю. А ей нет необходимости оставаться со мной. Она — с молодой леди, которая вообще не ночует с ней в одном номере. Так удобно. И самой Тумановой, и нашей юной «леди», — загадочно улыбнулась Слепакова.

— Мне говорили, что в вашей группе девять человек. С Тумановой я уже познакомился. С Северцовым тоже.

— Игнат Никодимович? Уже успел. Он тоже человек «с моторчиком». Все успевает, везде поспевает. Неудивительно, что вы с ними познакомились. Он всегда был таким.

— Еше я слышал про Бориса Сигизмундовича Ваккера.

— Это наш второй ювелир, — кивнула Нина.

— А первый кто?

— Сам Северцов, он ведь работает в якутской алмазодобывающей компании.

— Два ювелира на одну группу — это достаточно много, — согласился Дронго. — А самого Игната Никодимовича вы до поездки знали? Вы сказали «он всегда был таким». Значит, вы его знали до поездки на Таити?

— Конечно, знала, — кивнула Слепакова, — он достаточно состоятельный человек. Его в Москве хорошо знают. Мы знакомы с ним уже лет пять или шесть.

— Вы знаете его по Москве, — уточнил Дронго. — А я думал, что он работает в Якутии.

— Нет, — улыбнулась она, — там добывают их алмазы. А центральный офис находиться в Москве.

— В таком случае у меня сразу возникает вопрос. Кем вы работаете?

— Я отвечаю за распространение некоторых модных французских брендов у нас в Москве. И вообще по России и странам СНГ, — она перечислила несколько известных французских фирм.

— Интересно, — пробормотал Дронго, — теперь буду покупать изделия только от этих компаний. И всем буду хвастаться, что знаком с главным распространителем этой продукции.

— Я всего лишь ведущий специалист по закупкам, — улыбнулась она, — но все равно приятно. Спасибо.

— Значит, у вас в группе трое женщин и шестеро мужчин, — подвел своебразный итог Дронго. — Из которых я слышал про троих. Еще в вашей «команде» вице-президент страховой компании Ефимов? Верно?

— Правильно. Но мне кажется, что его профессия как раз соответствует его образу жизни. Он такой осторожный и предусмотрительный. Удивляюсь, как он вообще согласился на такую поездку. Самолеты он явно не любит, может, он любит море?

— А остальные трое?

— Полный Интернационал. Алим Сафуанович Шакеев, из администрации Кемеровской области. Кажется, казах или башкир. Затем наш автомобильный «король» Вахидов Мамедага Керимович, он, по-моему, азербайджанец или лезгин. Говорят, что в Москве у него два автомобильных салона. И наконец, Валентин Дмитриевич Помазков. Он работает на бирже или нечто в этом роде. В общем, состав очень «звездный». И все, кроме Тумановой, селятся в отдельных каютах со своими иллюминаторами, а у Северцова даже большой двухкомнатный сюит.

— Третья женщина — очевидно, «леди», которая не остается в одной каюте с Тумановой?

— Как вы догадливы. Она остается с Вахидовым. Но он женат, и поэтому внешне все делается благопристойно. Она — с Лилией Леонидовной, а он — один. Кстати, у него тоже должен быть двухкомнатный сюит с балконом. Видите, какие у нас обеспеченные туристы.

— Что в этой компании делаете вы?

— Ничего. Просто решила позволить себе такую блажь. Нужно раз в жизни совершить безумный поступок. Вот я и взяла путевку в самую отдаленную от Москвы точку. Была еще и Новая Зеландия, но там не обещали подобного круиза. Вот я и решилась.

К их столу подошли сразу двое мужчин. Дронго поднялся, протягивая им руку.

— Можете говорить по-русски, господа, — предложила Нина, — наш гость понимает русский язык.

— Очень приятно, — обрадовался господин среднего роста, с круглой, словно блин, физиономией и несколько выпученными серыми глазами. Ресниц, казалось, у него не было. Феликсу Павловичу Ефимову шел сорок седьмой год. Рукопожатие у него было мягкое и слабое. А вот другой мужчина, напротив, энергично пожал руку Дронго. Это был тот самый Шакеев из администрации Кемеровской области, о котором говорила Слепакова. У него было типично казахское лицо, с узкими глазами, набухшими веками, большими мешками под глазами. Короткие ноги, несколько несоразмерный торс, мощные руки и темные редкие волосы.

— Добрый день, — не очень приветливо сказал Шакеев, глядя на Дронго. В свою очередь Дронго назвал свое имя и фамилию.

Они сели за столик. К ним почти сразу подскочил официант, который любезно пояснил, что его зовут Поль и он теперь в течение всего круиза будет обслуживать уважаемых гостей. Поль говорил по-английски с большим французским акцентом. Лицо у него было типично азиатское, очевидно, он был уроженцем местных островов. Узнав, кто и что собирается выпить, он быстро кивнул и удалился, чтобы выполнить заказ.

За соседним столиком разместились Туманова, пришедшая сюда раньше других. Рядом с ней уселся пожилой грузный мужчина с огромной лысиной, которую он все время вытирал. Это был Борис Сигизмундович Ваккер. Третьим за столом оказался молодой человек лет тридцати. Он был высокого роста, с вытянутым худым лицом. Одетый в костюм, сшитый явно на заказ, он чувствовал себя не совсем уверенно, глядя по сторонам. У него были заостренные черты лица, длинный нос, большие уши, прижатые к голове. Помазков привстал, когда появился четвертый гость. Это был сам Северцов. Увидев Дронго, он недовольно отвернулся. И попросил Помазкова поменяться с ним местами, чтобы сесть спиной к Дронго. Помазков охотно выполнил его просьбу, даже не удивляясь столь странному желанию. И Северцов оказался спиной к столику за которым сидел Дронго.

За другим столиком расположилась пара каких-то австрийских бюргеров, пришедших сюда со своим флагом. На другие два места подошли высокий мужчина лет сорока с характерной кавказской внешностью и молодая женщина лет тридцати. Она двигалась достаточно легко, подняв голову и сознавая, какое впечатление производит ее модельная внешность. Груди почти не были различимы за легкой блузкой, одетой, очевидно, на голое тело. Джинсы подчеркивали статность фигуры и длинные ноги. Девушка распустила волосы и входила в ресторан так, словно вышла на подиум. Она отчетливо понимала, как много мужчин и женщин смотрит на нее. Поэтому улыбалась чуть пресыщенной улыбкой и направлялась к своему столику, не глядя по сторонам. Дронго обратил внимание, как чуть нахмурилась сидевшая рядом Слепакова. Она тоже заметила, как напряглись многие мужчины, увидевшие вошедшую в зал красивую молодую женщину.

— Наша «леди», — чуть слышно сказала Слепакова, — Зоя Владиленовна Ихелина. Подруга самого Вахидова. Я считаю их достаточно красивой парой. А вы как думаете?

— Не знаю. Мне трудно оценивать мужскую красоту. Но его спутница действительно красивая молодая женщина.

— Она вошла в пятерку самых красивых женщин России, — сообщила Слепакова, — кажется, пять или шесть лет назад, — безжалостно добавила она.

— Я думал, ей меньше, — признался Дронго.

— Удачный макияж и хорошая фигура, — ревниво заметила Слепакова. — Ей уже под тридцать. И в этом возрасте пора определяться. Поэтому она ищет себе подходящего «спонсора» на оставшуюся жизнь. А Вахидов, говорят, обладает состоянием в два или три миллиарда долларов.

— Если он «автомобильный король», то боюсь, что ее выбор не совсем правильный, — тихо сказал Дронго.

— Почему? — повернулась к нему Слепакова.

— Они разоряются в первую очередь, — пояснил он, — сейчас из-за экономического кризиса повсюду наметился спад автомобильной промышленности. Продажи автомобилей падают на двадцать и тридцать процентов.

— Я думаю, что у него хватит денег, чтобы закончить круиз и вернуться домой в Москву, — заметила Слепакова. — Но все равно нужно будет подсказать ей, чтобы она не очень ставила на эту «лошадку».

— Подсказывать будете вы? — поинтересовался Дронго.

— Нет, вы. Мне она все равно не поверит. Решит, что я ей просто завидую.

— Вы всегда так откровенны с незнакомыми людьми?

— Нет. Я просто говорю то, что думаю. И не пытаюсь выглядеть лучше. Это мой стиль. Откровенность всегда ценится больше, чем ложь или затушеванная правда. По роду своей работы я привыкла высказывать претензии, не обращая внимания ни на какие громкие имена.

Поль принес заказанные напитки. Минеральную воду без газа для Дронго, свежевыжатый апельсиновый сок для Нины Слепаковой, виски для Шакеева и газированную минеральную воду для Ефимова. Он раздал меню гостям, чтобы они выбрали, какие именно горячие блюда хотели бы заказать.

Трое из сидевших за столом выбрали рыбу, Шакеев заказал для себя мясо. Обед начинался с традиционного приветствия от шеф-повара, небольших закусок, после которых подавали салаты.

Дронго обратил внимание, как сидевший недалеко от него Ваккер достал коробочку с таблетками и, немного морщась, вытащил одну таблетку, запивая ее водой. Очевидно, это было лекарство.

В общий зал вошла большая группа людей. Послышалась немецкая речь. Это были немецкие туристы. Четыре человека уселись за столик, стоявший недалеко и один из них кивнул в знак приветствия Слепаковой. Та кивнула в ответ.

— Наши бывшие «соседи», — улыбнулась она, показывая на эту четверку. Прибалты. С правой стороны — супруги Зигнитис из Риги. Обоим уже под шестьдесят, но они отправились в эту поездку, не думая о своем возрасте. Тот, который со мной поздоровался, — это литовец Роберт Пятраускас. Он работает инженером в немецкой компании. Кажется, химической. А рядом молодой человек — это эстонец Юлиус Талвест. Он вроде специализируется на продаже земельных участков. А супруги Зигнитис имеют свой магазин по продаже ювелирных изделий. Они были с нами в Токио.

— Опять ювелиры, — улыбнулся Дронго. — Кажется, их количество уже превосходит статистически возможную погрешность.

— Ювелиры обычно бывают богатыми людьми, — возразила Нина.

— Вы говорите о ювелирах, — оживился Ефимов, — это всегда очень осторожные и пункутальные люди.

— Они все проходимцы и аферисты, — грубо прервал его Шакеев, — только дай им возможность, и они сразу тебя проведут. Я никому из них не доверю. Типично еврейская профессия — надувать клиентов.

— Не нужно так говорить, — нахмурился Дронго, — я вообще не люблю крайних проявлений. Особенно антисемитизма.

— А я думал, что вы мусульманин, — пробормотал Шакеев, — судя по вашей фамилии.

— Это значит, что я автоматически должен быть антисемитом? — усмехнулся Дронго. — У вас извращенные представления о том, каким должен быть мусульманин.

— Весь мир не любит евреев, — отмахнулся Шакеев, — и не только мусульмане. Христиане их тоже терпеть не могут. Вот у нас за столом двое русских. — Он показал на Слепакову и Ефимова. — Спросите их, и они вам тоже скажут. Христиане еще больше нас не любят евреев. За что им любить этот народ? Тысячи лет занимались ростовщичеством, зарабатывали деньги, работали банкирами и перекупщиками.

— Может, потому, что в Европе им не разрешали работать в других местах, — напомнил Дронго. — И насчет христиан вы не совсем правы. Я знаю по крайней мере одну еврейскую семью, которая почитается во всем христианском мире.

— Какая это семья? Эйнштейн? Или Маркс? — зло спросил Шакеев.

— Нет. Иисус Христос и его мать, дева Мария. Надеюсь, вы не станете отрицать, что они были евреями. Кстати, в мусульманском мире их называют Исой и девой Марьям и почитают как святых.

Ефимов осторожно улыбнулся. Слепакова, не выдержав, засмеялась. Шакеев нахмурился, но больше спорить не захотел.

— Интересно, — подумал Дронго, — откуда такая нелюбовь к евреям и ювелирам. Очень интересно. Нужно будет поговорить с этим Шакеевым более подробно. И еще один интересный факт. Похоже, что четверо из прибывших имеют отношение к ювелирам. Случайное совпадение или у них была назначена встреча именно здесь? Но почему тогда Северцов испугался. Или сделал вид, что испугался? Он взглянул на затылок сидевшего спиной к нему Северцова. Даже по его плечам было заметно, как он нервничает. Очевидно, ему было неприятно чувствовать на себе вгляд Дронго после недавнего разговора.

Посмотревший в их сторону Борис Сигизмундович что-то сказал своим спутникам. Туманова кивнула в знак согласия, а Помазков повернулся и посмотрел на Дронго. Очевидно, Ваккер снова сказал, что знает Дронго, и показал где он сидит. Северцов вновь не повернулся, даже рискуя вызвать недоуменные вопросы у своего коллеги. Дронго подумал, что рискнет поспорить с любым из присутствующих, что уже к вечеру Северцов поменяет ресторан, в котором будет обедать и ужинать. В течение первого дня можно было менять свой выбор, который затем закреплялся на весь рейс.