Отравитель

Чингиз Абдуллаев, 2009

В Москве при загадочных обстоятельствах погибает арабский олигарх Вилаята Ашрафи, владелец мощной строительной компании. Тайну его смерти в течение нескольких месяцев пытались разгадать ведущие мировые криминалисты, однако эти попытки не увенчались успехом... Вилаята один вошел в свою квартиру, заперся изнутри и почти сразу же умер. Медики установили: олигарх был отравлен, но кем, чем, как и когда – неизвестно... Партнеры Ашрафи, наслышанные о выдающихся способностях знаменитого эксперта-аналитика, обращаются к Дронго с последней надеждой. Но тот не спешит браться за расследование – такие преступления нужно раскрывать по горячим следам. Однако когда его посвящают в курс дела, он меняет свое решение – уж больно заманчиво все выглядит. Но задание оказалось опаснее, чем он думал: преступник уже приготовил порцию своего таинственного яда для любого, кто попытается выйти на его след...

Глава пятая

Тауфик Шукри учился в Москве в лихие девяностые, когда уровень преступности в столице зашкаливал за привычные нормы добропорядочных европейских столиц. Приехав сюда в девяностом пятом, египтянин уехал через шесть лет. За это время он не только выучил русский язык и получил диплом инжинера-мостостроителя, но и узнал другую сторону жизни. Он был хорошим спортсменом и дважды это спасало ему жизнь, когда ночью на него набрасывались группы молодых скинхедов. С профессиональным боксером справиться вообще трудно. Достаточно несколько точных и сильных ударов, чтобы раскидать всех нападающих. К тому же он не бросал занятия спортом и трижды становился чемпионом института в своей весовой категории. Ему даже разрешили один раз принять участие в международных соревнованиях и выступить за свою страну, где он занял третье место. Он приучился к водке, которая так согревала во время непривычных российских морозов, у него появились друзья среди местных ребят — из Краснодара и Махачкалы.

Тауфик Шукри полюбил этот огромный, часто не совсем понятный город, населенный таким количеством разных людей, среди которых было и много мусульман. До приезда в Россию он даже не подозревал, что в столице есть мусульманские мечети и местным единоверцам разрешают их посещать. Ему нравились просторные улицы и площади Москвы, красивые женщины, которых здесь было так много, особенно в окружении его погибшего шефа. И он любил своего бывшего босса, с которым работал уже больше двух лет. Тауфик Шукри в душе даже немного восхищался своим шефом, стараясь быть похожим на него.

Убийство Вилаята Ашрафи стало для него большим личным потрясением. К тому же он никак не мог понять, каким образом неизвестный убийца мог отравить его босса. Единственным подозреваемым мог быть водитель погибшего — Петр Голованов, который был арестован почти сразу после заключения патологоанатомической экспертизы.

Но Тауфик Шукри не верил в виновность и Петра Голованова, с которым он тоже работал почти два года. Голованову было сорок четыре года. Это был спокойный, уравновешанный, рассудительный человек, отец двоих мальчиков-подростков. Представить себе его убийцей Тауфик Шукри не мог при всем желании. Но тогда получалось, что смерть его босса невозможно было логически объяснить, и оставалось предположить, что сам дьявол хотел смерти Вилаята Ашрафи.

Приехавший сюда полтора месяца назад голландский специалист досконально опросил всех возможных свидетелей, дважды обыскал квартиру погибшего. Провел несколько экспертиз, но так ничего и не добившись, уехал обратно. Теперь Тауфик Шукри уже не верил в возможность установления истины. Дьявол, или иблис, как его называли в Египте, иногда устраивает подобные вещи, когда никакого разумного рационального объяснения случившемуся дать невозможно. А домой Тауфику очень хотелось. Он скучал по своей молодой супруге, по своей дочери. Но появление Дронго встретил спокойно, сидя на диване и скрестив руки на груди. Он уже не верил, что новый эксперт сможет что-либо выяснить.

Дронго вошел в кабинет, где телохранитель его ждал, и сразу протянул руку. Тауфик Шукри поднялся с дивана. Он был высокого роста, почти таким же, как и вошедший незнакомец. Перебитые уши и нос сразу выдавали в нем боксера. Щегольские тонкие усики придавали несколько нагловатый вид.

— Добрый день, — начал Дронго по-русски, — насколько мне успели сообщить, вы понимаете русский?

— Хорошо понимаю, — кивнул Тауфик Шукри.

Вошедший следом за Дронго Муса Халил подошел к столу, усаживаясь в кресло, словно давая понять, кто именно здесь хозяин положения. Формально он был прав, это был кабинет самого погибшего, в котором наиболее уверенно мог чувствовать себя адвокат семьи Ашрафи. Кабинет был большой, мебель тяжелая и, на взгляд Дронго, излишне претенциозная. Массивные кресла, стулья, диван, встроенные шкафы из очень дорогого красного дерева. Такие кабинеты были у преуспевающих коммерсантов средней руки, которые пытались произвести впечатление. Хотя необходимо было делать ставку и на менталитет погибшего. На Востоке такой кабинет был символом успешного бизнеса.

— Давайте сядем и поговорим, — предложил Дронго. — Вы давно работали с погибшим?

— Около двух лет, — сообщил Тауфик, — но я учился в Москве шесть лет и поэтому хорошо знаю город и русский язык.

— Да, об этом мне сообщили. За это время какие-нибудь конфликты или недоразумения встречались? Когда вам пришлось бы применить свои способности телохранителя?

— Нет, никогда. Господин Вилаят Ашрафи, да примет Аллах его душу, никогда не посещал каких-либо мест, где ему могла угрожать такая опасность. Он понимал, что является представителем великой семьи.

— Можно подумать, что вы не ездили в клубы или на вечеринки? — уточнил Дронго.

— Ездили, — кивнул Тауфик, — но мы посещали очень элитные клубы, где всегда была своя охрана. В обычные места господин Вилаят никогда не ездил. Только в очень дорогие клубы, куда пускали не всех желающих. И на вечеринки он отправлялся только к очень уважаемым людям.

— Каким образом вы различали, где очень уважаемые, а где просто мало уважаемые? — улыбнулся Дронго.

— Это легко, — ответил Тауфик, — во-первых, я знаю Москву, во-вторых сразу видно, куда мы приехали. Нужно посмотреть на телохранителей, вокруг дома, на дорогие автомобили, на женщин, входящих в здание, как они одеты, какие у них бриллианты и украшения. Все сразу становится понятно.

— Значит, вы у нас почти психолог, — весело кивнул Дронго. — Судя по всему, ваш шеф был человеком достаточно компанейским и не пропускал светских мероприятий.

— Господин Вилаят Ашрафи работал в Москве нашим представителем, — предостерегающе вмешался адвокат Муса Халил, — и если он иногда позволял себя отдохнуть, то это ничего не значит. А посещение светских мероприятий входит в обязательную программу любого бизнесмена такого уровня.

— Успокойтесь, — посоветовал ему Дронго, — мы сейчас не рассматриваем моральные качества погибшего и не пытаемся его осудить. Он был молодой и очень состоятельный человек, который имел право на личную жизнь. Все, что я буду узнавать, мне нужно для расследования, а не для того, чтобы где-то обнародовать факты из личной жизни Вилаята Ашрафи.

— Вы должны понимать, — снова не выдержал Муса Халил, — семья Ашрафи Мостоуфи не просто представители одного из самых известных родов Ирана, они были родственниками изгнанного из Ирана шаха. И компрометация такой семьи может отвечать интересам некоторых кругов в Иране, которые боятся возвращения прежнего режима.

— Я учту ваши слова, — кивнул Дронго. — А теперь мне интересно, с кем ближе остальных общался погибший? Я имею в виду прежде всего женщин.

— У него было много знакомых, — осторожно сказал Тауфик Шукри, посмотрев на адвоката и отводя глаза.

— Так не пойдет, — сказал Дронго, заметил взгляд телохранителя, — я приехал сюда для расследования убийства, а не для того, чтобы вы от меня что-то скрывали. Если я снова почувствую какую-то недомолвку или вы попытаетесь что-то от меня скрыть, то я прямо отсюда позвоню уважаемому Аббасу Ашрафи, чтобы объявить о прекращении расследования, вследствие того, что мне здесь просто мешают работать.

— Никто вам не мешает, — нервно заявил адвокат, — можете спрашивать все, что угодно.

— А ты говори ему все, что он хочет, но в рамках приличий, — добавил он по-арабски, обращаясь к телохранителю.

— Итак, я узнавал про женщин, — напомнил Дронго. — У него было много знакомых?

— Да, — кивнул Тауфик Шукри, — много.

— Женщины бывали у него дома. На той квартире?

Телохранитель молчал.

— Я спрашиваю не для личного интереса, — напомнил Дронго.

— Да, — ответил Тауфик Шукри.

— Он поэтому переехал из отеля на квартиру, чтобы не привлекать внимание служащих отеля?

— Да, — опустил голову телохранитель, — он любил женщин. И он им нравился. Я видел, как они на него смотрели. И как сами к нему лезли.

— Ну еще бы. Молодой миллиардер из Египта, — иронично заметил Дронго. — Я думаю, что его внешность и манеры интересовали многих женщин гораздо меньше, чем размеры его кошелька.

— Что вы такое говорите, — снова вмешался Муса Халил, — господин Ашрафи никогда не прибегал к услугам продажных женщин.

Судя по лицу телохранителя, это было неправдой.

— Помолчите, вы мне мешаете, — попросил Дронго. — Значит, у погибшего были разные женщины?

Тауфик Ашрафи снова замолчал. Это начинало нервировать. Если разговор продолжится подобным образом, то ничего узнать не удастся. Дронго подумал, что ему понадобится решить этот вопрос раз и навсегда. Он достал свой телефон и набрал номер Аббаса Ашрафи глядя по очереди на адвоката и телохранителя. Услышав голос старшего брата погибшего, он попросил своего собеседника приказать всем сотрудникам филиала компании в Москве предельно искренне отвечать на все вопросы эксперта.

— Мне нужно их сотрудничество, — сообщил Дронго, — иначе я не смогу ничего сделать.

— Вам мешают работать? — уточнил Аббас Ашрафи.

— Скорее не помогают. Они считают, что сохранение морального облика вашего младшего брата гораздо важнее самого факта расследования.

— Передайте телефон Мусе Халилу, — попросил Аббас Ашрафи.

Дронго протянул аппарат адвокату.

— Сделайте так, чтобы мне больше он не звонил и не беспокоил меня, — строго приказал Аббас Ашрафи, — и дайте ему все, что он хочет. Любые сведения, любые справки. Уже поздно что-то скрывать, прошло почти три месяца. Нам нужно найти убийцу, а не скрывать наши никому не нужные тайны. Ясно?

— Я все понял, — пробормотал адвокат, возвращая аппарат.

— Господин Аббас Ашрафи приказал отвечать на все вопросы эксперта, — строго произнес он, глядя на телохранителя.

— Мне придется повторить свой вопрос, — напомнил Дронго. — Значит, у погибшего были разные женщины?

— Да, — ответил Тауфик, — к нему приезжали разные женщины.

Для приехавшего сюда голландца это было нормальным явлением. Его даже не интересовали сексуальные увлечения погибшего. Может, потому, что сам приехавший имел несколько другую сексуальную ориентацию и для голландца подобные связи были в порядке вещей. Поэтому он менее всего обращал внимание на эту сторону жизни погибшего.

— В том числе и проститутки? — настаивал Дронго.

— Да, — покраснел Тауфик, — приезжали разные женщины. Некоторым он платил, некоторые появлялись по собственному желанию.

— Среди них были постоянные посетительницы его квартиры?

Тауфик огорченно вздохнул, словно его призывали предавать хозяина.

— Были, — ответил он.

— Их имена, — попросил Дронго.

Телохранитель поднял голову.

— Они не имеют отношения к убийству, — твердо сказал он, — никакого отношения. В день убийства и за день до этого никто из них не посещал квартиры досточтимого хозяина. Никто из них там не был.

— Вы не ответили на мой вопрос, — повторил Дронго.

— У него были свои близкие друзья, — подтвердил Тауфик Шукри, — которые приезжали чаще других. Наталья Кравченко, она журналист, и Рита Эткинс, она представитель канадского телевидения. Я говорил про них и следователю и приехавшему голландскому специалисту. Насколько мне известно, их обеих вызывали к следователю, но они ничего не знали об этом убийстве. И голландец тоже с ними разговаривал. Они ничего не знают.

— Очевидно, эти две журналистки были теми женщинами, которых вам разрешили назвать, — усмехнулся Дронго, — в результате жестого отбора, который мог произвести наш уважаемый адвокат. У вас есть номера их телефонов?

— У секретаря есть их номера, — кивнул Тауфик Шукри, — я могу их взять для вас.

— Обязательно. Я хотел бы с ними переговорить. А теперь назовите другие имена. Женщины, которые чаще всех приходили в гости к вашему боссу и которые получали за это соответствующую плату.

— Иногда приходили и такие женщины, — кивнул несколько смущенный Тауфик Шукри.

— Имена, — требовательно произнес Дронго.

— Их ничего не связывало, — попытался объяснить телохранитель. — С обеими журналистками он близко дружил, а с этими девицами его ничего не связывало, кроме секса. Абсолютно ничего. Он вызывал их, платил им и снова отсылал. Даже давал деньги на такси, чтобы они не садились в наши машины.

— Настоящий джентльмен, — согласился Дронго, — куда он обычно звонил?

— У него были свои связи, — ответил Тауфик Шукри, — и свои номера телефонов. Он знал, куда нужно звонить.

— И вы, очевидно, тоже. Куда он обычно звонил?

— Одной своей знакомой.

— Ее имя?

— Лаура. Лаура Манкузо.

— Неужели итальянка или испанка?

— Я не знаю.

— У вас есть ее номер телефона? Только смотрите на меня, а не на адвоката. Отвечайте.

— Конечно есть.

— Прекрасно. И среди тех, кого иногда приглашал ваш шеф, наверно были и девицы, которые ему особенно нравились?

— Были, — кивнул Тауфик Шукри. Он уже понял, что этот человек настойчиво идет к своей цели и лучше, не сопротивляясь, говорить всю правду.

— Кто?

— Одна из них появлялась чаще других. Я знал только ее имя. Эвелина. Больше ничего. Но она бывала чаще других.

— Вы знали, сколько ей платил ваш шеф?

— Сначала не знал, потом случайно узнал.

— Сколько?

— Две тысячи долларов за ночь. Но они почти никогда не оставались на ночь.

— Почему они? — сразу спросил Дронго.

Тауфик отвел глаза. Облизнул губы. Было понятно, что он оговорился.

— Как вам не стыдно, — сразу пришел к нему на помощь адвокат. — Разве можно интересоваться такими интимными вопросами?

— Почему вы оговорились и сказали «они»? — снова настойчиво повторил Дронго. — У него бывали оргии или вечеринки прямо на квартире?

— Никогда не бывали, — выдохнул Тауфик Шукри, — но он любил… в общем, он так встречался… Мы об этом знали…

— Постарайтесь внятно объяснить, что именно вы имеете в виду, — попросил Дронго.

— Он любил, когда женщина была не одна, — выдавил телохранитель, краснея от смущения.

— Вам достаточно или нужны еще подробности? — снова вмешался Муса Халил. — И не забудьте, что об этом не должен никто знать. Это была личная жизнь господина Вилаята Ашрафи.

— Ему нравилось, когда к нему приходила не одна женщина? — безжалостно уточнил Дронго.

— Да, — ответил телохранитель, — он часто так делал, встречаясь сразу с двумя или тремя женщинами.

— Одновременно? Они приходили одновременно?

— Иногда да, — признался Тауфик Шукри.

— Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не имеет никакого отношения к убийству уважаемого господина Ашрафи и должна остаться в тайне, чтобы не компрометировать такую семью, — напомнил адвокат.

— Безусловно, — согласился Дронго, — а друзья? С кем из мужчин он больше всего общался?

— Он никогда не общался с мужчинами, — изумленно ответил телохранитель.

— Это я понимаю. Я неудачно выразился. Я имею в виду не друзей для интимных игр, а вообще друзей. С кем он виделся и разговаривал чаще других?

— Со мной, — честно ответил Тауфик Шукри, — мы были почти всегда вместе. С гоподином адвокатом Мусой Халилом, всегда когда нужно было подписывать документы. С руководителем московского филиала Николаем Савельевичем Крастуевым, который готовил ему все нужные бумаги.

— Крастуев сейчас здесь, в офисе? — обратился к адвокату.

— Да, конечно. Он работает в компании уже несколько лет, — ответил Муса Халил, — и считается руководителем нашего представительства в России.

— А какая должность была у погибшего?

— Он был членом совета директоров компании и вице-президентом. В совете директоров он отвечал и за российское направление.

— Кто по национальности Крастуев? Такая интересная фамилия?

— Он с Северного Кавказа, — сообщил адвокат, — но не мусульманин. Кажется, он буддист.

— Калмык?

— Возможно. Мы принимаем людей невзирая на их религиозные или национальные отличия. В нашей головной компании в Египте работает много арабов-христиан и коптов. Мы не видим в этом ничего предосудительного.

— Безусловно. А теперь, уважаемый Тауфик, расскажите мне подробно, как вы провели последний день с шефом. Желательно очень подробно, чтобы я мог составить себе четкое впечатление, где именно вы были. Начнем с того, кто пригласил вас на выставку, куда вы поехали из вашего офиса?

— Это был официальный прием. В «Крокус-центре», — сообщил телохранитель, — у нас было официальное приглашение. Следователи тоже интересовались этим вопросом. Мы знали, что там нужно быть к двенадцати. Выехали в начале одиннадцатого, чтобы не попадать в автомобильную пробку, и все равно попали. С трудом успели туда к двенадцати. Там было много людей.

— Ваш шеф что-нибудь пил?

— Только апельсиновый сок, — ответил Тауфик Шукри, — я сам принес его, забрав со стола стакан и лично выбирая его из всех стаканов, которые стояли на столике. Это входит в мои обязанности, и я никому не доверял этот стакан. Больше он ничего не пил. Я сам отнес пустой стакан обратно.

— Может, с кем-то здоровался?

— С очень многими людьми. Здоровался, разговаривал, смеялся. Потом мы сели в машину. У нас большой, как это правильно называется, представительский шестисотый «Мерседес». Господин Вилаят Ашрафи всегда садился на заднее сиденье, а я был впереди рядом с водителем. И пока мы ехали в город, он ничего не пил, хотя в салоне автомобиля у нас всегда есть напитки, виски, коньяк.

— Вы уверены, что он ничего не пил? Может, кто-то сумел отравить одну из бутылок, которые были в баре вашего автомобиля.

— Их проверяли эксперты. Все бутылки были на месте и все были закрытые. Он ничего не пил, в этом я уверен.

— И не курил?

— Нет. Он вообще не курил. У нас не было в машине сигарет.

— Что было потом?

— Мы подъехали к дому, нам открыли ворота. Мы въехали во двор. Я вышел вместе с ним, вошли в подъезд. Обычно он меня отпускал уже внизу, ведь в холле всегда сидел дежурный охранник. А в квартире была установлена аппаратура, которая, как это правильно, замечала, нет, правильно сказать фиксировала всех, кто там появлялся. И у дежурного тоже была своя камера наблюдения на этаже. Кроме того, он записывал всех, кто входит в дом. Поэтому я обычно с хозяином не поднимался. Он меня отпустил, вошел в кабину лифта, поднялся к себе. Я стоял около дежурного и все видел. Господин Вилаят Ашрафи открыл двери своим ключом и вошел в квартиру. После чего я уехал. Через два часа мне позвонили и сообщили, что мой хозяин умер еще два часа назад и там работают сотрудники милиции. Я сразу поехал туда.

— А где был ваш водитель?

— Он тоже туда приехал. И очень переживал. Но нас не пустили в квартиру. Никого из нас не пустили. А через два дня арестовали Голованова. Следователь считает, что наш водитель сумел каким-то образом отравить хозяина. Но я в это не верю.

— У них были основания?

— Они нашли в салоне автомобиля какой-то порошок. И поэтому арестовали Голованова.

— Какой порошок?

— Не знаю.

Дронго взглянул на адвоката.

— Мы тоже не знаем, — пожал плечами Муса Халил, — они говорят, что это тайна следствия, и ничего нам не сообщают.

— Почему вы сразу не сказали об этом?

— О чем мне нужно было вам говорить, если это только одни слухи. Об этом сказала супруга Голованова, с которой общался Тауфик Шукри. Но ничего точнее мы не знаем. Машину нам вернули, мы там ничего не нашли.