На грани фола

Чингиз Абдуллаев, 2011

Футбольная команда «Динамо» из Санкт-Петербурга проводит недельный сбор в Турции. В баре отеля, где остановились футболисты, тренер команды случайно встречает своего давнего знакомого, знаменитого эксперта по вопросам преступности Дронго. Пользуясь случаем, он обращается к сыщику с просьбой о помощи. Перед каждым ответственным матчем проявляется недомогание у голкипера Епифанцева. В последнем случае в стакане вратаря были обнаружены остатки сильнодействующего лекарства – то есть голкипера пытались отравить. Дронго предполагает происки конкурентов. Если бы эксперт знал, как он ошибается…

Глава 3

Утром за завтраком он сидел за столиком и напряженно ждал, когда появится Рэчел Блэксли со своим другом. К девяти часам утра в ресторан пришла команда Веземана, которая расположилась за несколькими столиками, выставленными в ряд. Веземан помахал рукой Дронго. На часах было уже пятнадцать минут одиннадцатого — а в половине одиннадцатого ресторан закрывался, — когда появилась Рэчел, одетая в белые шорты и светлую майку. У нее были красивые ноги, на которые невозможно было не обратить внимания, и среди футболистов раздались одобрительные выкрики. Она, улыбаясь, прошла мимо и уселась за соседний от Дронго столик, попросив принести ей чашку кофе с молоком. На завтрак Рэчел выбрала один круассан и несколько ломтиков сыра, а также салат из свежих фруктов. Ее друг так и не появился. Веземан и его команда вскоре дружно поднялись и ушли; в ресторане остались лишь редкие посетители, среди которых был и Дронго. По утрам он обычно появлялся, одетый в длинные шорты и теннисную майку навыпуск. Сидя за своим столом, он следил за Рэчел, все больше поражаясь, насколько она была похожа на его бывшую знакомую. Она, конечно, моложе Натали и, наверное, немного выше ростом. Но сходство поразительное, словно они родные сестры или мать с дочерью. Натали могла бы быть ее матерью, неожиданно подумал Дронго с какой-то непонятной грустью.

Молодая женщина пила свой кофе, сидя под тентом, поэтому сняла темные очки и положила их на столик. Дронго еще раз посмотрел в ее сторону. Интересно, нет ли у нее родственников в Америке, подумал он. Она наконец поднялась и пошла к выходу. Ее друг так и не появился за завтраком. Дронго провожал ее долгим взглядом и вдруг услышал, как подошедший официант очень тихо спросил:

— Вы закончили завтракать или вам еще что-нибудь принести?

— Нет, — очнувшись, ответил Дронго, — спасибо. Больше ничего не нужно. У вас очень хорошее обслуживание.

Он тоже поднялся и вышел. Команда футболистов уже собиралась возле большого автобуса, готовясь отправиться на тренировку. Веземан подошел к Дронго.

— Я рассказал про наш вчерашний разговор Льву Евгеньевичу, — признался тренер, — и он поддержал меня. Даже заинтересовался. Хочет встретиться с вами. Обещал приехать на нашу тренировку.

— Остальные здесь?

— Не все, но основная часть здесь. Те, кто обычно входит в раздевалку. Основной и запасной составы, тренеры, массажисты, врач, сотрудники службы безопасности. Они все поедут с нами. Тридцать два человека вместе со мной.

— Себя вы тоже подозреваете? — усмехнулся Дронго.

— Нет, — улыбнулся в ответ Веземан, — себя я не подозреваю. Значит, остается тридцать один подозреваемый.

— Тридцать, — упрямо поправил его Дронго, — самого Епифанцева, наверное, тоже можно исключить.

— Да, — согласился тренер, — вы правы. Нужно быть полным идиотом, чтобы травить себя перед решающими матчами. Следовательно, остается тридцать человек. Двое моих помощников — наши тренеры Чирко и Айдамиров, о которых я вам говорил, затем Скульский и Чаржов, отвечающие за нашу безопасность, врач, двое массажистов, трое охранников и двадцать человек команды.

— Охранники могут входить в раздевалку клуба перед игрой?

— Нет, никогда. Чаржов и Скульский могут, а рядовые охранники нет. Ни при каких обстоятельствах.

— Значит, уже двадцать семь, — удовлетворенно заметил Дронго, — список сокращается. Но вы говорили, что прибыло тридцать восемь человек. С нами в автобусе поедут тридцать два. Получается, что шестеро не едут. Насколько я понял, господин Бочкарев прибыл сюда со своей супругой. Значит, двоих можно исключить. Кто остальные четверо, которые не поедут на тренировку?

— Наш пресс-секретарь Феликс Олегов. Затем помощник Бочкарева Марина Фарбер; она владеет тремя иностранными языками и помогает с переводами в случае необходимости. Хотя Олегов тоже владеет двумя иностранными — английским и французским. Еще специалист по питанию Денис Петрович Григурко и администратор команды Михаил Арташесович Бабаян. Вот, собственно, и все.

— Они не едут на тренировку, — повторил Дронго, запоминая имена, — но в раздевалку перед игрой они могут входить?

— Могут, но обычно не входят. Григурко вообще занят только кухней, Марина никогда не спускается в раздевалку, чтобы не смущать наших ребят, Феликс, правда, чаще появляется в раздевалке, а вот Михаил Арташесович бывает редко. Кстати, в первый раз он не был с нами в Москве, а во второй раз болел, поэтому я исключил его из числа подозреваемых.

— Тогда все правильно, — согласился Дронго. — Только у меня последний вопрос: почему двадцать человек команды? Обычно в основном составе двадцать два или двадцать три футболиста.

— Теперь я вижу, что вы настоящий любитель футбола, — одобрительно проговорил Веземан. — Двое наших футболистов готовятся по индивидуальной программе и задействованы в своих сборных. Поляк и украинец. Вы знаете, что чемпионат Европы пройдет именно в этих двух странах, и их сборные, уже гарантировав свое участие в финальной стадии чемпионата, проводят товарищеские матчи.

— Но эти двое были в составе команды во время игры на выезде с ЦСКА и домашней игры с «Зенитом»?

— Конечно, — ответил Веземан, — они игроки основного состава.

— А если отравитель кто-то из этих двоих?

— Не знаю, — помрачнел тренер, — мне трудно судить. Я привык доверять людям. Вся команда — не только игроки и запасные, но и вообще вся команда — должна быть как единый отлаженный механизм, нацеленный на победу. Каждый должен вносить свой вклад в общую победу. А когда кто-то устраивает такие «фокусы», я не понимаю, почему он остается играть за нашу команду. Этот человек — явный враг, который желает поражения собственному клубу. Как можно работать с такой психологией?

— Среди тех, кого вы назвали, у вас есть откровенные недоброжелатели или враги?

— Нет. Конечно, нет. Если бы я подобное даже почувствовал, то не стал бы работать с таким человеком и настоял бы на его увольнении. Вы понимаете, у нас в Германии очень четкое правило: старший тренер — главный человек в команде, отвечающий за результат, и все должно быть подчинено его интересам — тренировочный процесс, покупка новых игроков, продажа старых, условия жизни, игры. Если не будет диктата старшего тренера, не будет и результата. Это абсолютно закономерный процесс. Мне платят деньги, чтобы я добивался результата, а не проваливал основные матчи. И если я почувствую, что в команде появился человек, мешающий мне работать, он не останется здесь даже одной лишней минуты, в этом вы можете быть уверены.

«Он абсолютно прав», — подумал Дронго, поднимаясь вместе с Веземаном в салон автобуса и устраиваясь на первых сиденьях. Высокий, коротко остриженный мужчина с запоминающимся колючим взглядом подошел к ним и выразительно посмотрел на Дронго.

— Он поедет с нами, — быстро сказал по-английски Веземан.

— По правилам безопасности в наш автобус не может входить посторонний, — напомнил Чаржов. По-английски он говорил с очень сильным акцентом.

— Мне он нужен для работы, — пояснил Веземан, — я беру его под свою ответственность. Не беспокойтесь, Роберт, все нормально.

— Все равно мы должны его проверить, — не успокаивался Чаржов.

— Я же вам сказал, что это мой знакомый, — уже начал злиться Веземан. — И господин Бочкарев дал мне на это разрешение, — подчеркнул он.

Дронго, понимая, что эта ссора может привлечь ненужное внимание остальных игроков, быстро поднялся со своего места.

— Господин Чаржов, — сказал он по-русски, обращаясь к руководителю службы безопасности, — вы абсолютно правы. Пожалуйста, обыщите меня, прежде чем я останусь в салоне автобуса. Правила безопасности должны неукоснительно выполняться всеми без исключения.

— Спасибо, — кивнул Чаржов и подозвал к себе одного из сотрудников службы безопасности, который проверил карманы гостя специальным металлоискателем.

— Вы убедились, что это не террорист? — саркастически поинтересовался Веземан.

— Простите, господин Веземан, но у меня строгий приказ президента клуба, — пояснил Чаржов, — и мы не имеем права рисковать.

Веземан ничего не ответил, а Дронго уселся рядом с ним и тихо произнес:

— Он прав, было бы неправильно, если бы он разрешил мне остаться в автобусе без соответствующей проверки.

— Это все работа на публику, — нервно ответил Веземан, — а от реальной угрозы они нас не уберегли. Если он такой хороший специалист, пусть тогда объяснит мне, кому и для чего понадобилось дважды травить нашего вратаря. Кстати, вот он сейчас садится в автобус.

Епифанцев был высокого роста, красивый, светлоглазый, с длинными руками, что для голкипера, очевидно, очень важно. Проходя в салон, он весело кивнул Веземану и его спутнику.

— Прекрасный вратарь, — вздохнул Веземан. — Хорошо, что на нем не сказались последствия этих двух отравлений. С каждым годом он играет все лучше и лучше. Думаю, что скоро в сборной России он стает первым голкипером. Если, конечно, его не попытаются отравить в третий раз. Тем более что у сборной будут две важные игры уже в следующем месяце.

«Существует несколько возможных версий случившегося отравления, — подумал Дронго. — Первая версия: эти отравления направлены против самого Епифанцева. Кто-то метит на его место в команде или пытается таким образом устранить конкурента. В этом случае подозревать следует обоих запасных голкиперов. Вторая версия: кто-то задумал таким образом устранить старшего тренера, обвинив его в проигрышах команды. В этом случае число подозреваемых может вырасти. И не только очевидные претенденты на его место, но и неочевидные тоже. Есть еще и третья версия: кому-то выгодны поражения клуба. Возможно, это конкуренты или соперники из того же «Зенита». Хотя подобной план очень опасен, в случае, если обнаружат отравителя, организаторы подобного отравления могут даже отправиться за решетку».

Автобус тронулся с места, и Веземан, поднимаясь из кресла, взял микрофон. Сидевший на втором сиденье мужчина лет сорока пяти тоже поднялся. Очевидно, это был бывший футболист Сергей Чирко. Веземан обратился к команде на английском:

— Сегодня тренировка будет до часа дня. Хочу представить вам моего друга, эксперта из специальной комиссии Организации Объединенных Наций господина Дронго. Он будет несколько дней с нашей командой. Прошу всех помогать ему и отвечать на все его вопросы. Он готовит специальный материал для отчета о работе футбольных команд, — добавил тренер.

Чирко перевел его слова на русский язык, и футболисты дружно закивали. Дронго поднялся, чтобы его лучше видели.

— Через неделю у нас важная игра с «Фейеноордом», — напомнил Веземан, — я надеюсь, что все понимают необходимость нашей победы по итогам двух встреч и нашего участия в Лиге чемпионов. От того, насколько мы будем успешно трудиться в течение оставшейся недели, зависит и наша спортивная форма в первом матче против голландцев.

Чирко перевел и эти слова. Веземан снова сел рядом с Дронго и повернулся к нему лицом:

— Я все сказал правильно?

— Абсолютно, — кивнул Дронго, — и не придерешься. Только я думаю, что вам нужно было заранее предупредить Чаржова, чтобы он не нервничал.

— Наверное, вы правы, — согласился Веземан. — Сегодня перед обедом я ему обо всем расскажу. Надеюсь, он не будет возражать. Хотя его коллега Скульский и вся наша служба безопасности все еще не добились никаких результатов, — в сердцах вырвалось у него.

— Мне понадобится подробный список всех, кто прилетел с вами, — попросил Дронго. — Желательно отметить тех, кто мог оказаться в раздевалке в обоих случаях, когда ваш вратарь почувствовал себя плохо.

— Сделаю, — кивнул Веземан, — сегодня часам к шести. Вы сможете зайти ко мне в номер. Или лучше мне принести вам этот список?

— Я зайду сам, — решил Дронго. — Только пусть это будет подробный список, с указанием имен и возраста всех прибывших.

— Обязательно, — кивнул тренер. — Вы считаете, что можно вычислить этого отравителя?

— Не по списку, конечно, — улыбнулся Дронго, — но я таким образом хотя бы познакомлюсь со всеми подозреваемыми.

— Может, тогда лучше дать вам диск с членами нашей команды и добавить туда нескольких прибывших с нами людей? — предложил Веземан. — Там все указано гораздо более подробно.

— Так и сделаем, — решил Дронго, — я зайду к вам и возьму диск.

Через несколько минут они прибыли на место. Футболисты, обмениваясь шутками, выходили из салона автобуса. Погода была прекрасная, около тридцати градусов по Цельсию, но чувствовалась некоторая прохлада, с моря дул легкий южный бриз. Кто-то осторожно дотронулся до плеча Дронго, и он обернулся. Перед ним стоял невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти пяти в серой майке и джинсах, с довольной улыбкой на лице.

— Здравствуйте, господин эксперт, — почти пропел Скульский, — как я рад вас видеть.

Дронго пожал маленькую руку. По описанию Веземана он сразу узнал частного детектива.

— Я даже не поверил, когда услышал вашу знаменитую на весь мир кличку Дронго, — признался Скульский, — ведь многие до сих пор не знают вашего настоящего имени.

— Разве мы знакомы? — удивился Дронго.

— Лично незнакомы, но я много слышал про вас, когда работал в московской прокуратуре, — сообщил Скульский. — Последнее ваше дело об уральском маньяке Баратове, которого вы сумели дважды вычислить и арестовать, было известно по всей стране.

— Во второй раз его не арестовали, — возразил Дронго, — он покончил с собой.

— Тем не менее именно вы его и вычислили, — напомнил Скульский. — Да и все остальные ваши расследования достаточно широко известны и в органах прокуратуры, и в органах ФСБ.

— Спасибо, — кивнул Дронго, — я не думал, что настолько популярен.

— Не прибедняйтесь, — усмехнулся Скульский. — И сюда вы наверняка пожаловали, чтобы вычислить неизвестного нам отравителя. Только не говорите, что готовите какой-то мифический отчет для Организации Объединенных Наций. Я все равно вам не поверю. Это сказки для футболистов. Когда такой специалист по расследованию тяжких преступлений появляется здесь, это не может быть случайным.

Дронго ничего не ответил. Ему не хотелось возражать, судя по всему, Скульский знал слишком много, и не хотелось выглядеть глупо.

— По-настоящему должен обидеться только один человек в нашем автобусе, — продолжал Скульский, — и этот человек — я. Ведь именно меня пригласил господин Бочкарев для розыска неизвестного отравителя. И именно я должен найти этого неизвестного предателя в рядах команды. И тут появляетесь вы. По вашему общению с этим суровым немцем, из которого невозможно выжать и пару лишних фраз, видно, что вы с ним достаточно давно и близко знакомы. Наверняка он вас и пригласил. Правда, я не уверен, что это понравится господину Бочкареву, но, очевидно, у герра Веземана есть свои причины так поступать. Наверное, ему не понравилось мое расследование, и он решил пригласить своего знакомого эксперта. Только не опровергайте мою версию, она так убедительно звучит.

Скульский был болтуном, не годившимся для роли частного детектива. Возможно, в качестве прокурора он работал достаточно неплохо. Был внимательным, опытным, дисциплинированным, в меру коммуникабельным и общительным. Но в качестве частного эксперта он явно не на своем месте и отчетливо понимает, что не может найти виновника обоих отравлений. В прокуратуре он был всего лишь фиксатором событий и добросовестным сотрудником, не хватал звезд с неба, но за двадцать восемь лет работы в прокуратуре умудрился дослужиться до государственного советника третьего класса, что означало генеральское звание, которое производило впечатление на его клиентов и потенциальных заказчиков.

Увидев Дронго, Скульский даже обрадовался, что теперь можно будет свалить возможную неудачу на другого эксперта или хотя бы разделить с ним общую ответственность. Поэтому он был так добродушен и разговорчив.

— И вам ничего не удалось узнать? — спросил Дронго.

— Ничего, кроме того, что у Руслана Гумарова двоюродный брат сидит в тюрьме, — пояснил детектив.

— Я не понял, какое отношение двоюродный брат запасного вратаря имеет к отравлениям Епифанцева?

— Нужно было проверить обоих вратарей, которые могут считать Епифанцева главным конкурентом, — пояснил Скульский. — У Третьякова, например, все нормально. Рабочая семья, отец рано умер, мать воспитывала четверых парней, он в семье младший. Все братья уже женаты, работают на комбинате, где трудился их отец. Только Игорь сумел выбраться из своего захолустья в Москву. Конечно, он мечтает стать первым вратарем, но пока еще очень молод и может подождать. Хотя меня немного насторожила его связь с некоей Лилией Шелест. Она работает в шоу-бизнесе, танцует в коллективе у известного певца… — Он назвал имя действительно популярного российского исполнителя. — Мне лично не совсем нравится эта связь, у девочки были проблемы с наркотиками…

— Вы пошли привычным «прокурорским путем», — понял Дронго, — решили таким образом проверить двух подозреваемых кандидатов. Двоих вратарей?

— Конечно, — кивнул Скульский. — А как бы вы поступили на моем месте?

— Не думаю, что его знакомая имеет отношение к травле Епифанцева, — заключил Дронго. — Но все равно вы проделали большую работу. А у Гумарова, значит, брат сидит в тюрьме, и вы думаете, что он оттуда послал сигнал своему родственнику отравить основного вратаря?

— Не нужно острить, — нахмурился Скульский, — его брата обвинили в участии в подпольных бандформированиях. А там может быть все, что угодно. Может, зная, что «Динамо» — это бывшее милицейское общество, к тому же финансируемое частично исполнительной властью Санкт-Петербурга, они таким образом задумали дискредитировать саму команду.

— Гениальное предположение, — не выдержал Дронго. — И запустили в качестве засланного казачка вратаря Руслана Гумарова, заставив его играть лучше остальных в своем Нальчике…

— Вы все время смеетесь, — обиделся Скульский. — А я пытаюсь понять, кому и зачем понадобилось травить Колю Епифанцева, и выйти на этого отравителя. Или вы думаете, что вам удастся за один день сразу его найти? Так бывает только в придуманных детективах. Пришел Шерлок Холмс — и сразу определил, кто именно отравитель… Или кто там другой? Геркюль Пуаро?

— Эркюль, — поправил его Дронго.

— Какая разница? Все равно они выдуманные персонажи из книг, а в реальной жизни так не бывает, — убежденно произнес Скульский.

— Они более реальны, чем многие живые, — возразил Дронго. — Они помогают людям жить и верить в торжество справедливости. Поэтому эти герои гораздо реальнее многих живущих в этом мире.

— Это бесполезный спор, — отмахнулся Скульский. — Мне очень интересно узнать, что именно вы можете предложить и с чего собираетесь начать. Если хотите поговорить с игроками, то это пустое — я уже беседовал с каждым по два раза. Никто и ничего не заметил. Они считают, что их вратарь просто дважды отравился, поев некачественных грибов, которые он так любит, о чем знает вся команда. А меня здесь принимали немного за придурковатого частного детектива, который пристает с непонятными расспросами.

— Может, кто-то хочет подставить Веземана? — предположил Дронго. — Эту версию вы не рассматривали?

— Конечно, я об этом думал, — согласился Скульский, — ведь отсутствие Епифанцева сказалось на игре команды в обоих случаях. Возможно, кто-то пытается убрать старшего тренера. И в этом случае главные подозрения падают на Сергея Чирко, который мог бы заменить Веземана на его посту. Но все мои расспросы наталкиваются на стену непонимания. Любой мой вопрос Чирко воспринимает как личное оскорбление. Я даже пожаловался Бочкареву, но он посоветовал мне оставить в покое второго тренера, что я и сделал. В конце концов это нужно больше Бочкареву, чем всем остальным. И именно он нанял меня для проведения этого расследования.

— У Айдамирова вы не нашли родственников в тюрьме? — поинтересовался Дронго.

— У него в семье все спортсмены, — ответил Скульский, — зэка пока не нашел. Но хочу вам сказать, что вы напрасно все время шутите и пытаетесь сделать вид, что можете найти отравителя. Все не так просто, уважаемый господин Дронго. И я почти уверен, что это именно то расследование, где ваш опыт и навыки никак не помогут найти виновника.

Он не успел договорить, так как недалеко от них остановился подъехавший «Мерседес», из которого вышли довольно плотный мужчина лет сорока пяти и молодая брюнетка в элегантном сером костюме-двойке, она была выше своего спутника на целую голову. Брюнетка показала в сторону стоявших на краю поля Скульского и Дронго.

— Вот и наш хозяин приехал, — криво усмехнулся Скульский. — Сейчас будет лично беседовать, чтобы определить размер вашего гонорара, если вы сумеете справиться с решением этой задачи.