Когда умирают слоны

Чингиз Абдуллаев, 2002

Убит генерал одной из закавказских стран. По официальной версии, он пал жертвой исламских террористов. Его смерть вызвала в стране необъяснимую смуту. Но еще более странно то, что на прибывшего в Закавказье эксперта-аналитика Дронго начинается жестокая охота. Можно подумать, что кто-то использует смерть генерала в своих политических интересах в борьбе за власть. Но не стоит делать поспешных выводов. У Дронго своя версия. Она поначалу может показаться нелепой и даже абсурдной. И все оттого, что эксперт не такой, как все. Он смотрит намного глубже очевидных фактов. Он обладает уникальным даром увидеть истину среди ловушек и обманок, которыми усеян путь преступника…

Глава 5

На кладбище было не просто много народа. Казалось, все жители города решили собраться здесь, чтобы почтить память генерала. Подъезжали автомобили с членами правительства, и каждый из них, выходя из машины, оглядывался по сторонам, словно решая для себя — правильно ли он сделал, приехав сюда и оказавшись рядом с таким количеством обычных людей. Власть в Грузии последние десять лет была в руках правящего клана, и смена нескольких министров не меняла сущности режима, ориентированного исключительно на интересы руководства республики. Демократические выборы, которые за это время несколько раз якобы проводились — парламентские и муниципальные, — были абсолютной профанацией. Все в Грузии, да и во всем мире знали, как фальсифицировались их итоги в пользу правящей партии, как изымались бюллетени оппозиционных партий.

Справедливости ради надо признать, что подобная практика проводилась и в соседних закавказских государствах — объявлялись выборы без выборов, и побеждала только правящая партия. Лишь президентские выборы в Грузии были относительно справедливыми, так как большинство людей, уже отчаявшихся кому бы то ни было верить, по-прежнему считали Эдуарда Шеварднадзе единственным гарантом кое-как сохраняющейся стабильности в столице и в нескольких районах вокруг нее. Все остальные анклавы Грузии давно отпали, перестав подчиняться руководству республики. Мятежные Абхазия и Осетия, полумятежные Аджария и Менгрелия, нестабильный регион Джавахетии и пограничные с соседним Азербайджаном районы, населенные в основном азербайджанцами, предпочли собственные уклады жизни. К этому нельзя не добавить еще и чеченских беженцев. В такой обстановке президент проявлял поистине чудеса балансировки, но в последние годы чувство равновесия ему все чаще стало изменять.

Министры торопливо проходили через человеческий коридор к отведенному для них месту, справа от которого находились супруга и дети покойного. Супруге, полной рыхлой женщине с крупными чертами лица, было, на взгляд Дронго, лет сорок пять. Она была в темном платье и черном платке. Рядом стояла похожая на нее и уже тоже склоняющаяся к полноте молодая женщина. По ее красным глазам было видно, что она тяжело переживает гибель отца, происшедшую почти у нее на глазах. Ее брат — высокий красивый мужчина со светло-коричневыми волосами, неуловимо похожий и на мать, и на покойного отца, — старался мужественно держаться, отвечая на соболезнования всех прибывших. Но особое внимание Дронго привлек другой мужчина — среднего роста, лет тридцати, лысоватый, с нервным, подвижным лицом, одетый в черный костюм с крупной светлой полоской. Уж очень внимательно он смотрел на всех, кто подходил к ним, чтобы выразить сочувствие. А когда появилась машина министра иностранных дел, этот мужчина оставил семью покойного и поспешил навстречу высокому гостю. Бывший зять, понял Дронго, и, словно услышав его мысли, Тамара прошептала:

— Это Константин Гозалишвили, зять покойного, назначен советником нашего посла в Лондоне. Должен скоро улететь в Англию. Уже два года в разводе с дочерью генерала, но приехал сюда как близкий родственник.

— Судя по его поведению, пытается получить дивиденды даже на похоронах бывшего тестя, — иронично заметил Дронго.

— Да уж, — согласилась Тамара. — Хорошо, что ты взял с собой кепку, а то твоя колоритная внешность привлекла бы внимание. Между прочим, раньше ты не носил головных уборов.

— Раньше у меня было больше волос на голове, — недовольно прошептал Дронго, — и мне было не так холодно. А сейчас достаточно подняться небольшому ветру, как у меня начинает болеть голова. Может, это старость?

— В твои-то годы? — удивилась она. — Что же ты скажешь лет через тридцать?

— Столько не проживу — у меня вредная профессия, — проворчал Дронго. — Это нормально, когда ночью меня достают твои друзья, заставляют лететь в Хельсинки, оттуда с пересадками к вам, и только для того, чтобы найти очередного подонка? Неудивительно, что мне бывает нехорошо, часто снятся кошмары, я плохо сплю, плохо питаюсь, не обращаю внимания на красивых женщин. Кто это подошел к семье покойного?

— Министр внутренних дел, — пояснила Тамара. — А почему ты считаешь, что перестал обращать внимание на красивых женщин? Есть симптомы?

— Еще два раза так скажешь, и я стану импотентом. К счастью, никаких физических изменений нет. Но я же не затащил тебя в постель, когда ты поднялась ко мне в спальню.

— Только поэтому, — усмехнулась она. Тамара стояла у него за спиной, и он не мог видеть ее лица. Но насмешку в голосе уловил.

— А тебе не кажется, что нужно было бы спросить и мое мнение? — продолжила она. — Или ты считаешь, что я готова броситься к тебе, как только ты меня позовешь?

— Убежден. А это кто приехал? Какой-то посол. У него такое озабоченное выражение лица…

— Российский посол. Он, между прочим, одним из первых выразил соболезнование.

— Я думал, американский. Хотя они, наверное, одинаково сильно переживают случившееся. А насчет женщин, должен признаться, я все-таки немного изменился. Стал циником. Разве это не заметно?

Мимо них прошел Нодар. Он поздоровался с полковником Джибладзе, кивнул Тамаре и Дронго и пошел к семье погибшего.

Чуть в стороне от нее все время находился еще один мужчина. Проходившие мимо кивали ему, словно выражая соболезнование. У него были темные, узкие щегольские усики, красивое породистое лицо, печальные глаза. С некоторыми из подходивших он здоровался как близкий знакомый.

Конец ознакомительного фрагмента.