Искусство выживания

Чингиз Абдуллаев, 2012

В жизни актера Ильгара Салимова вдруг все пошло наперекосяк. Он остался без работы, без денег, без приличного жилья. И когда актер уже совсем отчаялся, к нему обратился с предложением известный продюсер шоу-бизнеса Палехов. За десять тысяч долларов актер должен был сыграть одну-единственную короткую сцену: кинуться под колеса автомобиля другого продюсера – Хейфица, злейшего врага и конкурента Палехова, и тем самым вызвать ужасный скандал. Актер согласился, но о планах Палехова рассказал Хейфицу. Тот придумал ответный ход и в свою очередь заплатил Ильгару, чтобы он сыграл уже на его стороне… Каждый из продюсеров был уверен, что Ильгар – пешка в его руках, и они даже не подозревали, что актер давно ведет собственную игру и блестяще играет свою роль…

Глава 4

Я живу в многоэтажном доме на шоссе Энтузиастов. Конечно, у меня нет квартиры, и я снимаю одну комнату в трехкомнатной квартире Клавдии Матвеевны, за которую плачу триста долларов в месяц. Еще одну комнату снимают Хамза и Адхам, приехавшие из Таджикистана. Первый — таджик, а второй — узбек, но они проживают вместе в одной комнате и платят на двоих триста долларов, хотя комната у них немного больше, чем у меня. В третьей комнате живет сама Клавдия Матвеевна. Все три комнаты изолированные, и это очень удобно. Удобно жить в нормальной квартире, иметь крышу над головой и чистую постель.

Вот поэтому мы и живем втроем в одной квартире вместе с нашей семидесятилетней хозяйкой. Хамза и Адхам работают на стройке, они квалифицированные строители и зарабатывают в месяц до двадцати пяти тысяч рублей, из которых половину сразу высылают домой, в Таджикистан, а из оставшихся платят за квартиру по четыре с половиной тысячи рублей. Примерно по восемь тысяч остается на все расходы, питание и одежду. Конечно, жить на эти деньги почти невозможно, но они как-то умудряются не только выживать, но и откладывать часть денег. Питаются концентрированными супами, закупают макароны и гречку на оптовых складах, картофель и лук на овощных базах. И даже иногда дают мне в долг.

А я, не обладая навыками строителя, пытаюсь как-то выживать, поменяв уже семь или восемь рабочих мест, но нигде так и не закрепившись до конца. Хотя Хамза и Адхам предлагали мне место чернорабочего на их стройке, но я уже однажды там работал и сбежал через четыре недели. Такая работа явно не для меня. Не нужно было учиться на артиста, чтобы потом переквалифицироваться в чернорабочего. Нет, не потому, что я такой ленивый или неспособный. Просто выяснилось, что я быстро устаю и никак не подхожу для физической работы. Не забывайте, что я вырос в очень обеспеченной семье. Отец был депутатом, главным режиссером самого крупного театра, известным человеком в городе. Я никогда не задумывался в детстве о деньгах. У нас было все, и даже с излишком. Персональная машина с водителем, кухарка и домработница, которые летом ездили с нами на нашу загородную дачу. У отца было даже разрешение заказывать особые продукты в спецмагазине, как у руководителя Комитета по культуре Верховного Совета. Во времена, когда мясо, масло, а потом и сахар давали по талонам, нам из спецмагазина беспрепятственно доставляли любые продукты. Но это уже в восьмидесятые годы. А в шестидесятых в магазинах можно было купить даже черную икру, продававшуюся в баночках, не в правительственных, в обычных магазинах. Почему потом все пошло наперекосяк, я не знаю. Тем более даже представить себе не мог, что мне придется уехать из родного города и мыкаться без работы и без денег. Однако все получилось именно так, как получилось.

Домой я приехал примерно в одиннадцатом часу вечера и сразу позвонил Арвиду.

— Что случилось? — недовольно спросил он. — Мы договорились встретиться завтра. Почему ты решил позвонить сейчас?

— Они все знают. — Разговаривая с Арвидом, я невольно подражал его манере, выражаясь короткими фразами.

— Кто знает? — не понял он.

— Они все знают о нашем плане.

— Нет. — Это все, что он смог из себя выжать.

— Они мне позвонили и сказали, что все знают. — Я понимал, насколько рискованной была игра, но мне было уже все равно. Впервые за десять лет я мог вылезти из той нищеты, в которой находился. Впервые за десять лет мог что-то сделать, чтобы наконец вырваться из той ямы, в которую попал не по своей воле.

— Они не могут знать, — ответил Арвид, — этого не может быть.

— Они позвонили и сказали, что знают, — упрямо повторил я.

Арвид долго молчал. Потом спросил:

— Где ты сейчас?

— Дома. У себя дома. — Так я называл свою комнату в квартире на шоссе Энтузиастов.

— Выйдешь через полчаса. Я пришлю машину. Нужно переговорить, — предложил он и сразу отключился.

Я понял, что он будет звонить Глебу Мартыновичу. Теперь начиналось самое главное. Если я рассчитал неправильно или в чем-то ошибся, то вся эта затея может очень плохо закончиться. Палехов решит, что не стоит ничего предпринимать, раз Хейфиц узнал о готовящейся аварии, и просто прикажет меня удавить. Но если я все верно рассчитал, то Палехов ни за что не захочет уступить Хейфицу. Это не только личные амбиции, это еще и борьба за влияние, за первое место под солнцем. Ведь каждый из этих двоих считает себя лучшим и самым главным продюсером. Ошибки быть не может, Глеб Мартынович просто обязан вступить в игру и в любом случае переиграть своего основного конкурента.

На всякий случай я достал оставшиеся деньги и спрятал их под половицей в коридоре. В своей комнате ничего прятать нельзя. Если все-таки ошибусь, сюда приедут люди, перевернут комнату и найдут все, что захотят найти. Недавно видел по телевизору один поразительный репортаж. Людям предложили спрятать свои деньги в десяти разных местах. Где обычно прячут деньги? В книгах, в складках белья, в разных банках, в карманах пиджаков, среди различных круп на кухне, даже в туалетных бачках. Обычная психология обычных людей. А потом попросили специалиста по домашним кражам найти спрятанные деньги, и он практически сразу нашел их в восьми или в девяти местах из десяти. Абсолютное попадание, восемьдесят или девяносто процентов. Даже обидно за людей, настолько примитивно они выглядят.

Через полчаса я садился в машину, которую прислал за мной Арвид, а через сорок минут мы остановились рядом с другой машиной, где сидели Глеб Мартынович и Арвид. Пересаживаясь в их машину, я заметил, как недобро смотрит на меня Палехов.

— Что у тебя произошло? — недовольно спросил он. — Откуда Хейфиц мог узнать о нашем плане?

— Не знаю. Но им все уже известно.

— Давай по порядку, — мрачно потребовал Глеб Мартынович, — откуда все эти сведения?

— Я был на концерте в «Крокусе», где оказались и люди Леонида Иосифовича, — пояснил я ему. — Один подошел ко мне и предложил встретиться с Хейфицем.

— И ты с ним разговаривал? — недоверчиво спросил Палехов.

— Меня отвели за кулисы, и я с ним разговаривал. — Если даже меня проверят на детекторе лжи, то и тогда окажется, что я говорю правду.

— Что он тебе сказал?

— Сказал, что знает о завтрашней аварии, и предложил мне на него работать.

— Каким образом? Конкретно? — Я видел, как он нервничает.

— Он предложил мне сделать все, как вы приказали, а потом позвонить ему из больницы, куда меня отвезут.

— Зачем?

— Не знаю. Он так предложил.

Палехов долго и тяжело смотрел на меня, потом неожиданно заговорил:

— Я тебе не верю. О моем плане не знал никто, кроме меня и Арвида. Ты блефуешь. Где ты сегодня был? Только не лги, я все равно узнаю.

— На концерте в «Крокусе». — Я вытащил из кармана билет и протянул ему: — Вот мой билет. Можете все проверить. И сам Леонид Иосифович тоже там был.

— Сейчас проверю, — ответил Палехов и достал телефон. Набрал номер, с кем-то поздоровался и попросил: — Паша, узнай для меня, был ли сегодня Хейфиц в «Крокусе» на концерте. Да, мне это нужно как можно скорее. — Убрав телефон, снова испытующе посмотрел на меня. — Что дальше? Сам понимаешь, если ты соврал, мне будет очень неприятно.

— Я же вам показал билет.

— Что он тебе предложил? Неужели просто сказал, чтобы ты ему позвонил?

— Нет, он дал номер своего телефона.

— Какой номер?

Я продиктовал ему номер телефона. Палехов посмотрел на Арвида. Тот кивнул головой, очевидно, это означало, что он запомнил номер.

— Дальше, — потребовал Глеб Мартынович.

— Он предложил мне деньги.

— А ты отказался, — очень нехорошим голосом произнес Палехов.

— Я решил позвонить Арвиду, — выдохнул я, и в этот момент раздался телефонный звонок.

— Слушаю, — сказал Глеб Мартынович, доставая свой телефон. — Значит, сегодня вечером был концерт, и там выступал Михаил Лихоносов, — удовлетворенно повторил он, глядя на меня, — но Леонида Иосифовича там не было… — Не договорив, поморщился, увидев, как Арвид вытаскивает пистолет: — Только не в машине. А ты напрасно соврал, чернозадый. Должен был догадаться, что я все проверю.

— Он там был, — выдохнул я, — и я с ним действительно разговаривал.

— Не нужно лгать, — мрачно посоветовал Палехов, — тебе все равно уже ничего не поможет. Выходи из машины!

— Подождите! Вы можете сами все проверить. Завтра мне передадут деньги…

— Ты уже заврался, придурок, — зло бросил Глеб Мартынович, — пошел вон!

Я уже прощался с жизнью. Кажется, моя игра закончилась, не успев даже начаться. И в этот момент раздался еще один телефонный звонок. Палехов снова взял трубку, а Арвид взмахнул пистолетом:

— Выходи!

— Подожди, — недовольно остановил его Глеб Мартынович, — похоже, этот чурка сказал правду. Хейфиц там все-таки был. Его видели за кулисами, но в зале он не появлялся. Подожди…

Я перевел дыхание. Палехов убрал телефон и задумчиво произнес:

— Значит, ты с ним разговаривал, и он поэтому даже не вышел в зал. Это на него похоже, хитрая лиса. Когда ты должен получить деньги?

— Завтра утром.

— Сколько он тебе пообещал?

— Двадцать пять тысяч, — нагло соврал я, чудом избежав смерти.

— Двадцать пять, — повторил Палехов, — очень щедро. Наверное, он придумал какую-нибудь новую пакость, — и посмотрел на Арвида.

Тот молчал, но пистолет все же убрал. Если я переживу эту ночь, то могу считать себя второй раз рожденным.

— Завтра проверим, — проворчал Глеб Мартынович, — если ты действительно нас не обманул, можешь оставить себе эти деньги.

— Я вас не обманывал.

— Интересно, каким образом Хейфиц мог узнать о нашем плане? — подозрительно посмотрел на своего помощника Палехов. Пусть думает на него, мне теперь все равно.

— Я заказывал кровь, — продолжил Арвид, — они могли понять. Еще наш водитель Сергей, он отвозил нас сегодня утром на то самое место у дачи.

— Кто еще?

— Ваша Зина. Вы поручали ей узнать точный адрес дачи Лихоносова. — Надо же, как Арвид разговорился. Он готов был подставить кого угодно, лишь бы не думали на него.

— Теперь я должен подозревать всех, кто находится рядом со мной, — разозлился Палехов. — Ты понимаешь, что говоришь? Зина работает у меня уже восемь лет, и я ей всегда доверял. Сергей тоже работает больше пяти лет.

— А я работаю с вами двенадцать лет, — напомнил Арвид. — Нужно будет всех проверить.

— Похоже, ты прав, — вздохнул Палехов и посмотрел на меня. — Значит, он готов был заплатить тебе двадцать пять, а ты все равно решил нам не изменять? И я должен поверить в честность такого чурки, как ты? Почему ты решил нам позвонить? Только не лги, все равно в твою порядочность не поверю. У вас, чернозадых, нет никакой порядочности. Скажи, почему?

— Я… я испугался. Я испугался Арвида. — Кажется, у меня получилось достаточно натурально, и Глеб Мартынович впервые удовлетворенно кивнул головой. Он поверил. Люди часто верят в трусость гораздо больше, чем в честность. Страх делает умных людей дураками, а сильных — слабаками. Палехов поверил в мой страх перед Арвидом. Ведь кем был я? Непонятным типом без гражданства, без всякой защиты и связей, почти бомжом, которого наняли исполнить роль.

— Мы все равно завтра все проверим, — сказал Глеб Мартынович. — Если ты действительно оказался честным трусом, я выплачу тебе не пять, а пятнадцать тысяч. Доволен?

— Лучше двадцать пять, — набрался я наглости, — после этого случая я должен буду отсюда сбежать. Сами понимаете, Хейфиц не простит мне такого предательства, ведь он предложил мне целое состояние.

Это ему понравилось еще больше. Люди с такой охотой верят в порочность, алчность и трусость других людей, словно это оправдывает их собственные низменные качества.

— Ладно, в конце концов, за верность надо платить. Если все завтра утром подтвердится, я доплачу тебе еще двадцать пять, чтобы ты мог вернуться к себе на Кавказ и купить себе там домик с палисадником.

Знал бы этот кретин, что у нас в Баку домик с палисадником стоит ничуть не меньше, чем в Москве. Сказывается нефтяное богатство. Цены взлетели так, что даже страшно сказать. Раньше за двадцать пять соток можно было заплатить три или четыре тысяч долларов, а сейчас двадцать пять соток земли в дачном поселке иногда стоят до семидесяти пяти тысяч долларов. Это голая земля без домов. Вот такие цены. Но об этом я ему не стал говорить, только пообещал:

— Я все сделаю как вы сказали. А завтра утром пришлите Арвида или вашего водителя, пусть поедет со мной, когда я буду получать деньги, и вы убедитесь, что я вас не обманываю. Заодно можете прислать и свои деньги, чтобы я чувствовал себя спокойнее. И тогда я смогу сыграть свою роль…

— Ничего ты не сыграешь, — возразил Палехов. — Раз они знают и готовятся к этой аварии, у них, видимо, есть свой план. И тебе я заплачу не за то, что ты прыгнешь на машину, а за то, что поможешь нам разгадать план этой хитрой лисы.

— Я готов…

— Тебя сейчас отвезут домой, и постарайся сегодня ни с кем больше не встречаться.

Вот этого я ему не мог обещать. Сегодняшняя ночь должна стать решающей и самой важной для меня за десять лет, которые я провел в этом городе. Поэтому я пересел из его машины в другую, и мы поехали ко мне домой, на шоссе Энтузиастов.

Как только я оказался дома, сразу достал свой телефон и набрал номер, который дал мне Леонид Иосифович.

— Кто говорит? — раздался его недовольный заспанный голос.

— Извините, что я вас беспокою, — быстро начал я, стараясь говорить как можно взволнованней и тревожней, чтобы он почувствовал мое состояние, — но я должен вас предупредить. Он уже все знает…

— Как это знает? — растерянно произнес Хейфиц.