Секрет полноценной жизни

Сергий Чернец

Не зная азбуки, не может человек научиться читать на незнакомом языке. Язык жизни нужно учить и знать. В этой книжке вы можете найти азы веры и религий, узнать, что искусство нужно. И нужно любить природу, которая прекрасно показана в «Рассказах о рыбалке».

Искусство — это зеркало

1 Предисловие

Это очень интересно сопоставить, что народы думают друг о друге, как они себе друг друга представляют. Конечно, в разное время и представляют по-разному. Например, одними они нас видели в войну, другими видят теперь. А ведь мы не были другими и другими не стали, хоть и многое, конечно, с тех пор изменилось.

(Точно так же мы относимся и внутри одного народа, то есть человек к человеку относится так же. Он думает что другой — не такой, он не так понимает, как я и так далее).

Если собрать и напечатать представления народов друг о друге, — тогда могут открыться вещи поразительные по нелепости. И это не так уж смешно.

Нам известно про японцев, что они исключительно владеют собой. Представляются нам самураи, выдержанные ничем не выдающие свои чувства. По их непроницаемым лицам ничего невозможно ни узнать, ни прочесть, что даже о смерти близкого человека они сообщают с улыбкой, чтобы не испортить вашего настроения. В это еще и потому верится с легкостью, что слишком укоренилось убеждение: другие люди не такие, как мы с вами. И это совсем не смешно, хоть и нелепо.

Потому что незнание и его крайняя степень — невежество бывали причиной слишком многих трагедий. Стоит убедить, что другие люди не такие, как мы сами, и якобы, в них все иное, хуже, гаже, — и убийство покажется делом правильным и справедливым. Вот так обращались с рабами в США. Так уничтожили племена индейцев в Америке, в Индонезии, в Австралии. Так делали все диктаторы, готовя народ к захватам чужих земель, к агрессии, грабительским войнам.

2 Творчество

Но есть зеркало, в котором мы все отражены такими, какие мы есть. Это зеркало — искусство.

У разных художников побуждения к творчеству могут быть разные, даже честолюбивые — «Вот я удивлю мир! Вот прославлюсь!» — но в целом прав поэт: «служенье муз не терпит суеты».

Искусство не создается на экспорт — от случая к случаю, как печатают рекламные буклеты: все на глянце, все яркие, пляшущие. Искусство — оно прежде всего для себя самих. В нем отражается потребность народа себя осознать, свою выразить душу на пути искания правды и смысла жизни.

Пожив, повидав жизнь разных народов, я не очень верю в то, что другие люди не такие, как мы. У всех людей, всех рас и наречий душа болит сильнее, чем тело. Самая нестерпимая боль — это боль души. И в каждой нации есть люди черствые, для которых чужое горе не горе. Но при этом, на их глаза, спокойно взирающие, навертываются слезы от трогательного рассказа, от сентиментальной мелодии…. В Искусстве воплощен божественный дар.

А еще, потому можно понять, что искусство и почву создает для понимания: оно располагает к искренности, сплачивает людей, опираясь на общую для всех рас и народов способность переживать чужую боль, как свою. И читают люди про других, а переживают, как за себя.

Вот пример видный. Для музыки сегодня практически нет преград. В прежние времена, чтобы была услышана музыка в другой стране, должен был состоятся торжественный акт концертного исполнения.

Сегодня музыка звучит, поет, орет из всех динамиков. И пляшут под нее, и плачут под нее, и путешествует она по морю и по воздуху.

Но для книг, как в прежние времена, есть языковые барьеры. Они остались, они незыблемы. Чтобы книгу, скажем, русского писателя прочли на английском языке, ее надо прежде перевести и издать. А для этого мало даже прекрасных переводчиков и отличной полиграфической базы. Нужно еще желание разрушить и предвзятость и предубеждения.

Нужно сближение культур всех народов земли. И в этом помогает и способствует литература. Своеобразие литературы заключается в том, что общее раскрывается через индивидуальное. Герои литературных произведений не единичные люди — автор выводит тип характерный для многих людей. И в героях лит. Произведений мы можем узнать себя или соседа. Художественное произведение, литература в целом — социальны во всех своих составных элементах. Писатель воспринимает и воссоздает явления социальной действительности, человеческие отношения в их остродраматическом напряжении.

Так что искусство может и должно быть первым в воспитании человека. На классической литературе молодежь может принять и перенять весь опыт накопленный человечеством. Приблизить искусство к народу великая задача поколения.

Конец.

3 Ода реализму (переложение)

(проблемы современной эстетики)

В последние десятилетия, конец 20-го и начало 21-го веков в авангардистском искусстве утвердились новые течения — поп-арт, оп-арт, кинетическое искусство, гиперреализм, концептуальное искусство и другие. Но они не вносят каких-либо существенных изменений в уже сложившуюся творческую практику. Одновременно среди художников, находившихся под влиянием эстетических идей авангарда, сейчас намечается известный поворот к реалистическому воссозданию действительности. В разных видах искусства сторонники эстетизма 20-го века признают незыблемыми основные принципы реализма. Происходит возврат к прошлому опыту поколений художников.

Истинное искусство, по мнению авангардистов, возникает и развивается в постоянном конфликте с мнением и вкусами массовой аудитории. Широкая публика привыкла восторгаться привлекательными дешевыми подделками, разного рода суррогатами. Искусство подлинное, новаторское ей недоступно, непонятно, она его отвергает.

Но, ограничивая себя сферой тощих абстракций, чистого формотворчества, искусство неизбежно уходит от больших художественных обобщений; оно утрачивает свой внутренний эстетический потенциал, и деградирует.

Если представители авангарда кичатся своим пренебрежением к «толпе», то массовое коммерческое искусство проникнуто идеей завоевания возможно большего круга «потребителей».

При этом оно, однако, отнюдь не стремится к творческим открытиям, оно чуждо духу подлинного художественного новаторства. Открытия, если они не сулят хорошей прибыли, хозяев индустрии искусства совершенно не интересуют. Отсюда, конечно, не следует, что в искусстве, создаваемом на коммерческой основе, не бывает «прорывов» к большим творческим завоеваниям. Но это, однако, не меняет сущности массовой коммерческой культуры, истинное «призвание» которой — извлечение максимальных доходов.

Все авангардисты стремятся использовать достижения современной науки, в частности теории информации, кибернетики (компьютеры). Ясность информации, и ее объем, утверждают теоретики неоавангардизма, — явления совершенно различные. Большая доступность, легкое усвоение информации всегда предполагают малое ее содержание. С другой стороны, оригинальность, новизна сообщения повышают трудность его восприятия. Однако количество информации, ее значение при этом существенно возрастают. Между оригинальностью, своего рода «неорганизованностью» информации и ее объемом существуют прямые соответствия.

«Количество информации, — пишет итальянский теоретик неоавангардизма Умберто Эко, — зависит не от упорядоченности, а от беспорядка, по крайней мере известного типа неупорядоченности».

Рядом с новейшим элитным эстетизмом, который легко сочетается с воинственной реакционностью, рядом с различными видами «модернистского искусства», в искусстве появляются и мироощущение смятенности, и настроения протеста против устоявшихся форм жизни и культуры, и попытки найти новые пути художественного творчества.

Но пороки массовой коммерческой культуры, как бы они ни были велики, — спонтанно не влекут за собой признания особого места и значения этому «модернистскому искусству».

В отличие от творчества авангардистов, в массовом коммерческом искусстве ясно проявляются «позитивные» начала. Но они состоят преимущественно в сентиментальном приукрашивании, всяческой идеализации буржуазного образа жизни. Стандартизированные, окрашенные в розовый цвет описания добродетелей сильных мира сего (сериалы про бизнесменов, благодетельствующих к бедным девушкам из провинции, из «хацапетовки»), — соседствуют с картинами беспощадной жестокости, нескончаемых убийств, насилий и изуверства (как правило, бандиты и убийцы это люди беднейших слоев общества).

Стремясь поразить читателей, зрителей необыкновенным, исключительным, создатели массового коммерческого искусства изображают патологию в качестве своеобразной нормы человеческого существования. Культ секса, порнография, возбуждение интереса к аномалиям в психике человека, его поведении, изображение «извечной» вражды людей между собой — все это неотъемлемые свойства массового коммерческого искусства. Нередко произведения этого «искусства» проникнуты духом злобной нелюбви к людям «второго сорта». Создатели этого искусства духовно развращают публику, прививают ей примитивные, дурные вкусы.

По словам одного из американских авторов, Б Розенбарга: «угрожает не только кретинизировать наш вкус, но и довести до звероподобного состояния наши чувства, прокладывая путь к тоталитаризму».

Появилось абстрактное искусство: источником которого явилось представление об иной реальности, не совпадающей с чувственно воспринимаемой нами действительностью. Целый ряд представителей абстрактного искусства, крикливо твердят, что формы, освобожденные от хаоса и случайностей эмпирической реальности, в том числе различные геометрические построения, передают сущность вещей, которая остается непостижимой при творческом воссоздании их реального, конкретного облика. Некоторые теоретики называют абстрактное искусство метафизическим, имея ввиду как раз то, что оно будто бы и позволяет проникнуть за границы видимого, созерцаемого.

И в претензиях представителей абстрактного искусства, и в том, какое место ему отводится социальной элитой, — с особой очевидностью выявляется тот глубокий упадок, в котором пребывает современное искусство в целом. Фикции выдаются за величественные достижения, духовный распад объявляется подъемом к новым вершинам художественной культуры.

Конечно же абстрактное искусство не принесло с собой никаких значительных открытий, как бы ни стремились это доказать его апологеты.

Калейдоскопом сменяются фавориты, «звезды», непрерывно мелькают «измы», которые очень быстро попадают в Лету, — все это подчеркивает эфемерность шумно провозглашенных завоеваний.

Социальное и индивидуальное бытие человека рассматривается многими представителями авангардизма как нечто чуждое художественному творчеству. Все, что связано с проявлением человеческих чувств, страстей, по их мнению, мешает восприятию искусства как такового. Отсюда — дегуманизация, и это реальное стремление и результат, достигнутый модернистским искусством. Потому что, если оно показывает страсти, то непременно превышающие всяческие нормы, сверхстрасти человека.

Как писал еще Ортега-и-Гассет: искусство «дегуманизировано не только потому, что оно не содержит в себе очеловеченных вещей, но и потому, что оно фактически состоит из дегуманизирующих действий. Эстетическое наслаждение для „нового художника“ (по типу новых русских) проистекает из победы на „человеческим“: по этой причине необходимо в каждом случае конкретизировать победу и показывать удушенную жертву».

Торжество по поводу исчезновения человека и человеческого — это и есть убедительное саморазвенчание и свидетельство несостоятельности современного модернистического искусства.

Реализм в искусстве не должен отождествляться с плоским, незатейливым натурализмом. Смешивать их могут люди, либо невежественные, либо пренебрегающие ради специфических целей историческими фактами.

Реализм — это не пассивное копирование жизни, что легко опровергается творческой практикой великих художников мира.

Было бы нелепо характеризовать, как смиренных «копиистов» — Шекспира, Рембрандта, Бальзака, Курбе, Толстого, Достоевского, Чехова, Горького. А их принадлежность к реалистическому искусству вне всяких сомнений. Реализм всегда был и остается — пытливым исследователем действительности и человека, исследованием, раскрывающим глубинные процессы жизни, сложность внутреннего мира людей. И именно потому, что выдающиеся художники-реалисты в полной мере достигают этого, их произведения несут в себе ту творческую энергию, которая заражает многие поколения. Их художественные обобщения помогают людям разных эпох понять себя и развивающуюся жизнь. Изображение внешнего облика действительности, ее копирование, конечно не может привести к такого рода результатам, равно как и чистое формотворчество, лишенное связей с духовными потребностями человека.

Уже вследствие того, что реализм выявляет истинное существо вещей, утверждает их подлинную роль в человеческом обществе, он заключает в себе глубокие действенные начала.

Надо вернуть искусству его истинное значение. Надо вернуться к реальности, отойти от приземленной пошлости и дать человеку то чем искусство и является. А именно — радость и правдивую красоту.

Конец