Нас услышит море

Чармили Энн Белл, 2023

Главные герои этой истории – актёры, у которых, казалось бы, есть всё. На что вообще можно жаловаться, подписывая контракт за контрактом, вращаясь по миру в вихре бесконечных встреч, съёмок и оглушительных вечеринок? Но Эдди и Тейлор давно начали понимать, что упустили нечто важное. Ведь делая то, что кажется правильным, они раз за разом отказывались друг от друга.И теперь, просматривая уже “отснятые” эпизоды своей жизни, они пытаются понять, возможен ли в их истории “хэппи-энд”.При создании обложки использована нейросеть Midjourney.

Тейлор. Вдохнуть солнце

Я была почти уверена: вслед за тихим закатом померк в рваном, тёмном месиве хмурых туч и поверженный здравый смысл. Некая неумолимая сила утягивала разум прочь, растравляла незажившие раны, и тогда множились чувства, а собственное тело казалось слишком тесной, хрупкой оболочкой, трещавшей по швам.

Упрямый дождь, то замирая, то налетая на город, как облако прозрачных насекомых-самоубийц, размазывал по улицам блёклые, выцветшие краски вечера. Рассекал свет фонарей и мутный блеск сверкающих вывесок. И по растёкшимся лужам медленно ступала ночь. Время, которым мы могли распорядиться как угодно, отвоевав немного свободы. Немного правды.

Что-то необратимое начиналось здесь, в квартире обыкновенного жилого комплекса “Дорсет Хаус”, уходящего корнями в далёкий тысяча девятьсот тридцать пятый год. Я всегда считала это здание унылым и громоздким, оно напоминало мне огромный кусок кирпича с врезанными стёклами и белыми линиями балконов. А в тот момент подумала, что строительство дома не завершается никогда: дом постоянно обновляет своё нутро, сотканное жизнью людей, прячущих от мира голоса своих дней. Стены обрастают отброшенными тенями их запутанных судеб, к углам липнут отзвуки разговоров, в окна бьются незримые волны времени, полного надежд, разочарований, любви, прощения и печали. И теперь мы добавляли этому старому дому оттенок наших тревог, замешательства, противоречий и тоски. Жизнь в один и тот же момент безжалостно швыряла в прошлое и раскрывала бездну непредсказуемого, пугающего будущего. Мы угодили в какую-то необъяснимую плоскость, доступный только нам мир, очерченный лиловыми стенами, где будто и не существовало времени, не теплились отсветы бури, терзавшей тех, кто жил здесь давно. Только мы и больше никого. Больше ничего. Всё остальное оказалось отрезано, наглухо запечатано в мобильных телефонах в режиме без звука и перевёрнутых экраном вниз.

Я, вслушиваясь в тишину на кухне, молча вышла из ванной, небрежно завернулась в большой мужской халат. Он был слишком велик и напоминал огромное тяжёлое одеяло, в котором можно запутаться. Я несколько секунд задумчиво оглядывалась вокруг. Эдди приобрёл эту однокомнатную квартиру, когда получил свой первый внушительный гонорар. Без особых раздумий и мук выбора заполнил её всякой безвкусной дребеденью и бесполезными мелочами, повинуясь минутному порыву. Оживлял замкнутое пространство рядами картин в серебристых рамках, набором однотонной бежевой мебели. Раскрашивал эту маленькую пристань, окружённую эхом скандалов и радостей соседей-незнакомцев. Он ни капли не заботился о цветовой гамме, недосягаемой для него во всей полноте. Свой дальтонизм он объяснял так: это не западня в чёрно-белых тонах, а путаница в синих, пурпурных, серых и коричневых оттенках. Занимаясь обустройством квартиры, Эдди ни с кем не советовался, не просил помочь, и уж тем более гармония цветов не являлась чем-то важным. Его вовсе не волновало, какие стулья будут придвигать к квадратному стеклянному столу на кухне, сколько ящиков будет у тумбочек, прислонённых к кровати. Не имели значения и книги, которые теснились на крепко прибитых к стене полках. Просто наспех сгрёб всё в охапку и раскидал по углам. Здесь он не жил, а прятался, искал покой или его сомнительное подобие. Зарывался вглубь себя, соединял всё, что было разорвано.

Эдди не всякому знакомому рассказывал, куда порой, если мог себе позволить, сбегал. Вываливал в холодильник продукты без разбора, большую часть потом сам же и выбрасывал. Что-то незамысловатое, но сытное и вкусное готовил, чуть слышно подпевая песням, и эти пустые мотивы на следующий же день начисто выветривались и назойливо не звенели в памяти. Листал страницы книг, читал, перескакивая через слова, засыпал с включённым телевизором и восстанавливал утраченное равновесие в одиночестве. Каждый раз находил новое начало и источник сил во всех этих неприметных вещах, выстраивающих заново нарушенный порядок будней. И синий халат Эдди тоже купил однажды, едва только заметив в пёстром множестве других, выхватил первый попавшийся. Я подогнула длинные широкие рукава и направилась к кухне. Эдди неподвижно сидел на стуле и уже налил в сероватую кружку согретое молоко, намазал толстым слоем лимонный джем на хрустящие хлебцы. Мелкие крошки рассыпались по столу без скатерти, капли джема присохли к круглой металлической крышке — приближаясь к Эдди, я отчего-то цеплялась за любые незначительные детали, крохотные отпечатки нашего недолгого пребывания, ускользающей жизни в пределах этой квартиры.

— Спасибо, Эдди.

Я села рядом, одной рукой подняла тяжёлую, наполненную до краёв кружку, другой осторожно взяла сразу два хлебца, склеенные вместе, а Эдди пристально смотрел на меня, приложив палец к губам, замершим в печальной полуулыбке. Внимательным, почти ощутимым физически взглядом он с нескрываемым любопытством следил за каждым моим движением, словно никогда раньше не видел, как люди едят хлебцы и запивают их молоком, и обнаружил вдруг в этом нечто удивительное. Когда нас связывал крепкий узел отношений, я ни разу не замечала, чтобы Эдди наблюдал за мной так сосредоточенно, жадно, будто поглощённый вдохновением художник, который отчаянно вбивал в память каждую чёрточку и брошенную тень, готовился тут же изобразить увиденное на холсте. Обыкновенное, абсолютно ничем не примечательное действие, крайне редко вызывающее такой обострённый интерес. В какой-то момент мне стало даже неловко, и я спросила, опустив кружку:

— А ты разве есть не будешь?

— Нет. Пока ждал тебя, слепил пару сэндвичей и заварил кофе, — слегка улыбнулся Эдди, не отводя взгляда ни на миг. Казалось, он не просто забирался прямо в душу, видел насквозь, лишал возможности солгать и увернуться, а выворачивал внутри меня всё наизнанку таким непостижимым образом, что я мысленно умоляла продолжать, перемешать во мне этот жуткий беспорядок. Помочь отделить настоящее от липкой лжи. — Мог бы устроить более впечатляющий ужин, но не успел заскочить в магазин, доставку заказывать не стал… — Эдди на мгновение замолчал, чуть прищурился, нервно облизнул губы, и потом продолжил: — Набросал в пакет продукты из дома и сразу же приехал сюда.

Конец ознакомительного фрагмента.