Дженнифер Морг

Чарльз Стросс, 2006

Его зовут Говард. Боб Говард. Он – программист и время от времени полевой агент в Прачечной, подразделении Секретной службы Ее Величества по борьбе с оккультными угрозами. На этот раз его отправляют на побережье Карибского моря. Говард должен проникнуть на яхту миллиардера, который хочет поднять подлодку, затонувшую в этом районе много лет назад. На ней когда-то пытались установить контакт с миром мертвых, но вместо этого экипаж привлек к себе внимание зловещей подводной расы, которая и прекратила эксперимент самым радикальным способом. Теперь древние вновь обратили внимание на людей, и Говарду нужно предотвратить глобальный катаклизм. Правда, есть одна проблема: когда в напарницах у тебя суккуб, а за каждое действие ты несешь личную финансовую ответственность, спасти мир очень непросто.

4: Теперь ты в бизнес-классе

Мой вылет немного задерживается. Я провожу примерно восемь часов в ближайшем полицейском участке, где меня допрашивает один бумагомаратель из ГСА за другим. Поначалу мне кажется, что они собираются меня арестовать — прикончить гонца, который принес плохие вести, это расхожая забава в шпионских кругах, — но через несколько часов тон допроса меняется. Кто-то наверху явно взял ситуацию под контроль и решил облегчить мне дорогу.

— Вам лучше завтра же покинуть нашу страну, — с улыбкой говорит Герхардт из Франкфурта. — У нас потом еще будут вопросы к вам, но не сейчас. — Он качает головой. — Если вы случайно встретите госпожу Рандом, пожалуйста, передайте, что к ней у нас тоже есть ряд вопросов.

Молчаливый полицейский отвозит меня обратно в отель, где чистильщики ГСА уже заменили дверь в конференц-зал куском совершенно новой и глухой стены. Я держу лицо, проходя мимо нее, а потом отступаю в свою защищенную спальню и провожу бессонную ночь, задним умом пересматривая все свои действия. Но прошлое не просто не вернешь, его даже на гарантийный ремонт не принимают, так что рано утром я спускаюсь вниз, чтобы сесть в прокатный автомобиль.

В гараже меня ждет кошмар техподдержки. Пинки расхаживает туда-сюда с планшетной папкой и корчит из себя официальное лицо, а Брейн по локоть залез в кузов с тестером и мотком изоленты.

— Какого хрена? — вопрошаю я, опираясь плечом о бетонную колонну.

— Мы для тебя переделали этот смарт! — радостно заявляет Пинки. — Тебе нужно рассказать обо всех его особых приспособлениях.

Я протираю глаза:

— Послушайте, ребята, вчера меня пытались сожрать зомби-мозгоеды, а вечером мне лететь в Сен-Мартен. Сейчас неподходящее время, чтобы хвастаться мне своими новыми игрушками. Я хочу просто вернуться домой…

— Это невозможно, — мычит Брейн, зажимая во рту несколько грязных болтов, которые самым подозрительным образом выглядят так, будто их только что выкрутили из мотора.

— Энглтон нам приказал тебя не отпускать, пока ты не пройдешь инструктаж! — сообщает Пинки.

Спасения нет.

— Ладно, — зеваю я. — Закрути болты обратно, и я поеду.

— Загляни в багажник. Осторожно, не задень трубу! Хорошо. Теперь внимание, Боб. Мы установили под водительским сидением хост Bluetooth и перенастроили видеоплеер так, что теперь на нем запускается Linux. Периферийные экраны по пяти кардинальным точкам, пять граммов могильной пыли с бергамотовым маслом и языком саламандры в гнезде прикуривателя и полностью подключенный контур Ди-Гамильтона под корпусом кузова. Пока включено зажигание, ты защищен от попыток одержания. Если потребуется избавиться от зомби на пассажирском сиденье, просто нажми кнопку прикуривателя, и повалит волшебный дым. У тебя ведь есть мобильник? А на нем Bluetooth и Java? Отлично, я тебе перешлю утилиту. Запустишь ее, спаришь телефон с хабом машины — и потом просто набирай 6-6-6, чтобы она к тебе приехала, где бы ты ни оказался. Другая утилита позволяет удаленно запустить все магические меры безопасности в машине на случай, если кто-то туда заберется, чтобы устроить тебе сюрприз.

Я трясу головой, но она все равно кружится.

— Дым от зомби в прикуривателе, контур Ди-Гамильтона под корпусом и машина приедет, когда я ее вызову. О’кей. А что это?..

Пинки бьет меня по руке, когда я тянусь к прямоугольному свертку, который примотан изолентой к переключателю передач.

— Эту кнопку не нажимай!

— Почему? Что будет, если я трону эту кнопку, Пинки?

— Машина катапультируется!

— Ты хотел сказать «пассажирское сиденье катапультируется»? — с сарказмом уточняю я, потому что уже устал от этого бреда.

— Нет, Боб. Ты слишком много триллеров смотрел. Машина катапультируется.

Он протягивает руку и похлопывает толстую трубу в центре багажного отделения.

Я сглатываю:

— А это ведь немного… опасно?

— Там, куда ты отправляешься, тебе пригодится любая помощь, — хмурится Пинки. — Внутри ракетный двигатель и моток кабеля, прибитые к шасси. Воздушные подушки надуются, когда акселерометр сочтет, что ты достиг апогея, если ты их еще не использовал в режиме водного преследования. Ни в коем случае не нажимай эту кнопку, если едешь по тоннелю или не хочешь разрушить свое прикрытие. — Я смотрю на бетонную крышу отельной парковки и вздрагиваю. — Воздушные подушки хорошо закреплены, если приземлишься на воду, сможешь просто уехать. — Он замечает мой скептический взгляд и снова похлопывает по трубе с двигателем. — Это все совершенно безопасно! Их на военные вертолеты уже пять лет ставят!

— Господи боже, — я закрываю глаза и выпрямляюсь. — Это же гребаный смарт! Их на ренджроверы вешают вместо спасательных шлюпок. Неужели нельзя было выдать мне что-нибудь приличное? «Астон-Мартин», например?

— С чего ты взял, что мы дали бы тебе «Астон-Мартин», даже если бы могли себе позволить такую машину? Кстати, Энглтон просил тебе напомнить, что он взят на прокат у одного из наших партнеров из частного сектора. Не поцарапай смарт, а то будешь отвечать перед корпорацией «Крайслер». Ты уже превысил расходную часть нашего бюджета, учитывая сгоревший на комитете «Компак». Кстати, новый ждет тебя в футляре в багажнике. Дело серьезное: ты будешь представлять Прачечную перед Черной комнатой и несколькими очень крупными подрядчиками минобороны, так что тебе нужен галстук и все дела.

— Я учился в средней школе Норт-Хэрроу, — устало сообщаю я, — нам не разрешали галстуки носить с тех пор, как мы попытались линчевать Зануду Брайана.

— Кхм. Понятно, — кивает Пинки и достает толстый конверт. — Твой маршрутный лист с момента прибытия в аэропорт Принцессы Юлианы. В торговом центре «Марина» есть приличный портной, мы уже отправили твои размеры. О! Ты застегиваешься на правую сторону или…

Я открываю глаза и смотрю на Пинки, пока он не замолкает.

— Восемь трупов, — говорю я и поднимаю соответствующее количество пальцев. — За двадцать четыре часа. И мне придется ехать по автобану на этой колымаге?!

— Не придется, — говорит Брейн, который наконец выбрался из-под капота и вытирает руки тряпкой. — Нам нужно загрузить смарт в контейнер, чтобы завтра отправить его на Махо-Бич. Ты поедешь с нами. — Он указывает на блестящий черный «мерседес», припаркованный напротив. — Так лучше?

Ого! Ну что ж, теперь-то меня не будут обгонять улитки на BMW. Иногда все-таки случаются чудеса, даже если работаешь в Прачечной.

— Поехали!

Большую часть дороги до Франкфурта я сплю. Мы опаздываем в аэропорт — неудивительно в свете последних событий, — но Пинки и Брейн извлекают какое-то официальное удостоверение из своего набора документов и выезжают прямо на взлетно-посадочную полосу через два ограждения и полицейский КПП. Затем они вручают мне кейс и высаживают у трапа, который ведет в самолет компании «Lufthansa», вылетающий в парижский аэропорт Шарля де Голля, где меня ждет пересадка.

— Schnell!^[10] — приказывает мне встревоженная стюардесса. — Вы опаздываете. Проходите.

Спустя полтора часа и одну пересадку я сижу в бизнес-классе А300 «Air France», который летит в международный аэропорт Принцессы Юлианы. Половина мест в салоне свободна.

— Пожалуйста, пристегните ремни и ознакомьтесь с правилами поведения в самолете.

Когда за мной закрывают дверь, я, кажется, почти проваливаюсь в сон. А потом кто-то трясет меня за плечо: это стюардесса.

— Мистер Говард? Мне поручено передать вам, что на этом рейсе вам доступно подключение по Wi-Fi. Вам следует связаться со своим офисом, как только мы наберем высоту и погаснет индикатор «Пристегните ремни».

Я молча киваю. Wi-Fi? На тридцатилетнем туристическом корыте?

— Bon voyage!^[11] — говорит она и уходит обратно в кабину. — Вызовите меня, если вам что-нибудь понадобится.

Во время обычной предполетной тягомотины я сплю и просыпаюсь, только когда двигатели начинают реветь и меня вжимает в спинку кресла. Я чувствую неестественную усталость, будто из меня вытекла вся жизнь, и у меня возникает стойкое чувство, будто кто-то другой спит в пустом кресле рядом со мной, так близко, что может положить голову мне на плечо, — но в кресле никого нет. Опять утечка от Рамоны? А потом глаза у меня закрываются.

Наверное, дело в перепадах давления, потрясениях последних дней или наркотиках в бокале шампанского после взлета, но мне снится совершенно удивительный сон. Я снова оказываюсь в конференц-зале в Дармштадте, жалюзи опущены, но вместо комитета зомби я сижу через стол от Энглтона. Он и в лучшие времена кажется почти мумией, пока не заглянешь ему в глаза — алмазно-голубые и острые, как бормашина. Сейчас только их я и вижу, потому что его лицо тонет в тени старомодного проектора, луч которого падает на стену у него за спиной. Общий вид зловещий. Я оглядываюсь через плечо, гадая, куда пропала Рамона, но ее здесь нет.

— Внимание, Боб. Поскольку во время предыдущего инструктажа ты имел неосторожность так зазеваться, что он самоуничтожился до того, как ты успел с ним ознакомиться, я прислал тебе новый.

Я открываю рот, но не могу сказать ни слова. Заклятье ревизоров. Я думаю, что так можно подавиться собственным языком, начинаю паниковать, но именно в этот миг мышцы расслабляются, и у меня получается закрыть рот. Энглтон замогильно улыбается:

— Вот молодец.

Я пытаюсь сказать: «Засунь ты свой инструктаж…», но выходит только: «Заканчивайте мой инструктаж». Похоже, говорить мне можно, но только по заданной теме.

— Да, конечно. Я уже приводил историю корабля «Гломар Эксплорер» и операций ДЖЕННИФЕР и АЗОРЫ. Но я не сказал (и это только для твоих снов и только для твоих глаз, особенно когда проснется Рамона), что ДЖЕННИФЕР и АЗОРЫ — это прикрытие. Учебный заход, практическая проверка. Прощупывание возможности добывать артефакты с океанского дна в зонах, переданных человечеством СИНЕМУ АИДУ, то есть Глубоководным, по условиям Договора о бентосе и Азорского соглашения.

Энглтон замолкает, чтобы выпить глоток воды из стакана на столе. Затем он нажимает кнопку на проекторе, чтобы сменить слайд. Щелк-щелк.

— Это карта мира, в котором мы живем, — объясняет Энглтон. — А эти розовые участки — зоны, в которых разрешено действовать человечеству. Это наши резервации, если угодно. Засушливые, окутанные воздухом континенты и болезненно светлые верхние слои океана с их невыносимо низким давлением. Около тридцати четырех процентов поверхности планеты. Остальное — это территория Глубоководных, над которой нам позволено проплывать, но не более того. Попытки заселения глубин океана встретят такое сопротивление, что наш вид даже не успеет пожалеть о содеянном.

Я облизываю губы:

— Но как? У них что, есть какое-то ядерное оружие?

— Намного хуже, — без улыбки отвечает он. Щелк-щелк. — Это гряда Кумбре-Вьеха на острове Пальма. Один из семидесяти трех вулканов или гор, расположенных в глубинах — остальные скрыты под водой, и мы не думаем о них как о горах — и подготовленных СИНИМ АИДОМ. Три четверти человечества живет не дальше двухсот миль от морского побережья. Если Глубоководные когда-нибудь потеряют терпение, они могут вызвать подводные оползни. С одной только гряды Кумбре-Вьеха на дно Северной Атлантики может сойти около пятисот миллиардов тонн камня, и, когда порожденное в результате этого цунами доберется до Нью-Йорка, волна достигнет высоты в двадцать метров. И, соответственно, пятьдесят метров, когда она дойдет до Саутгемптона. Если мы их спровоцируем, они могут принести больше разрушений, чем ядерная война. И они обитали на этой планете задолго до того, как наши предки-гоминиды научились пользоваться огнем.

— Но у нас же есть какое-то средство устрашения, сдерживающий фактор?..

— Нет, — с неумолимой твердостью отвечает Энглтон. — Вода поглощает энергию ядерного взрыва намного лучше воздуха. Поднимается мощная волна гидроудара, но почти никаких повреждений от жара или радиации: гидроудар отлично подходит для того, чтобы крушить подводные лодки, но куда менее эффективен против глубоководных организмов в их привычной среде. Мы можем доставить им неприятности, но и близко не такие, какие они могут обрушить на нас. Что же до остального… — Он указывает на экран. — Если бы они захотели, они могли бы стереть нас с лица земли прежде, чем мы вообще узнали об их существовании. У них есть доступ к технологиям и орудиям, о которых мы еще только начинаем догадываться. Это Глубоководные, СИНИЙ АИД, ответвление древней и могущественной инопланетной цивилизации. Некоторые из нас полагают, что угроза цунами — это лишь отвлекающий маневр. Будто пехотинец направляет винтовку со штыком на охотника за головами, а дикарь видит лишь стальной наконечник на палке. Даже не думай им угрожать: мы существуем только потому, что они не желают нам зла, но мы вполне можем это изменить, если поведем себя опрометчиво.

— Так за каким же чертом тогда устроили операцию ДЖЕННИФЕР?

Щелк-щелк.

— Это была неблагоразумная попытка закончить Холодную войну досрочно: добыть оружие с совершенно чудовищным потенциалом. Его природу тебе сейчас знать не нужно, если ты вдруг собираешься об этом спросить.

На экране открывается сумрачная серая равнина. Только через несколько секунд я понимаю, что это дно океана. Среди илистых отложений видны мелкие предметы — некоторые круглые, другие вытянутые. Еще через несколько секунд мой мозг осознает, на что именно смотрят глаза — черепа, кости и ребра. У меня создается впечатление, что не все они выглядят человеческими.

— Карибское море хранит много секретов. Под всем этим илом скрывается слой, богатый гидратами метана. Когда некая сила дестабилизирует эти залежи, они поднимаются со дна гигантским пузырем — как углекислый газ из застойных вод озера Ньос в Камеруне. Но в отличие от озера Ньос, газ не сдерживает ландшафт, так что он рассеивается, когда выходит на поверхность. И дело не в том, что все задохнутся. Если ты на корабле, который окажется над таким пузырем гидратов метана, море под килем вдруг превратится в газ, и ты полетишь прямо в рундук Дейви Джонса.

Энглтон откашливается.

— СИНИЙ АИД умеет каким-то образом заново наполнять такие резервуары и провоцировать выбросы. Таким образом они не пускают нас, любопытных гоминидов, к вещам, которые нас не касаются, в частности к поселению у Ведьминой Ямы в Северном море… и в глубинах Бермудского треугольника.

Я сглатываю.

— А что там?

— Одни из самых глубоких океанических желобов на планете. И одни из самых крупных построек СИНЕГО АИДА, о которых нам известно.

У Энглтона такое лицо, будто он откусил кусок лимона вместо апельсина.

— Но это ни о чем не говорит: по большей части их города нам известны только благодаря нейтринной картографии и сейсмологии. Мы понимаем только ту часть биосферы, которая локализована на континентах и в верхних слоях океана, мальчик мой. На глубине тысячи фатомов, не говоря уж о безднах ниже границы Мохоровичича, идет совершенно другая игра.

— Мохоро… что?

— Нижняя граница континентальных плит, на которых мы обитаем, — под ней лежат верхние слои мантии. Ты в школе географию не учил?

— Кхм…

В школе на географии я либо спал, либо рисовал воображаемые континенты на обложке тетради, а также набирался храбрости, чтобы передать записку Лиззи Грэм, которая сидела за соседней партой. Кажется, теперь придется за это расплачиваться.

— Так, давайте проверим, что я все правильно понял. Эллис Биллингтон купил шпионский корабль ЦРУ, который построили специально, чтобы сунуть нос на территорию СИНЕГО АИДА. У него достаточный уровень допуска, чтобы знать, на что способно это судно, а его люди пытаются оболванить разные разведки мира, как в Дармштадте. Он разыгрывает эндшпиль, вам не нравится, чем это пахнет, Черная комната тоже не в восторге, поэтому вы посылаете меня и Рамону. Пока все верно?

Энглтон чинно кивает:

— Должен напомнить, что Биллингтон неимоверно богат и имеет интересы в поразительном числе предприятий. К примеру, через теперешнюю жену — уже третью — он владеет косметической и модной империей; кроме компьютерных компаний, у него есть интересы в грузоперевозках, авиации и финансовых организациях. Ваше с Рамоной задание — подобраться поближе к Биллингтону. В идеале ты должен добиться приглашения на борт его яхты, «Мабузе», а Рамона останется на связи с твоей группой поддержки и главой местного разведпункта. Техническую поддержку будут осуществлять Пинки и Брейн, силовую — Борис. Также тебе следует выйти на связь с главой нашего разведпункта на Карибах, Джеком Гриффином. Официально он старше тебя по званию, и ты должен исполнять его приказы, когда дело не касается операции, но отчитываешься ты непосредственно мне, а не ему. Неофициально Гриффину давно пора на пенсию: ко всему, что он говорит, относись с долей сомнения. Твоя задача — подобраться к Биллингтону, поддерживать с нами связь и действовать, когда мы решим, что пора его остановить.

Я с трудом сдерживаю стон.

— А почему пробираться на яхту нужно мне, а не Рамоне? Мне кажется, она в полевых условиях покажет себя намного лучше. Или вот этот начальник разведпункта? Да и вообще, почему этим не занимается ОСРБ? Это их территория…

— Голландцы пригласили нас. Все, что я могу сказать на данный момент: у нас есть специальный опыт в таких вещах, которого им не хватает. И на яхту должен попасть ты, а не Рамона. Во-первых, ты автоном, родом из этого континуума: тебя они не смогут сковать геометрией Дхо-Нха или привязать к призывному контуру. Во-вторых, именно ты, потому что таковы правила игры Биллингтона. — Выражение лица Энглтона меня пугает. — Он в игре, Боб. Он точно знает, что делает и как обойти наши сильные стороны. Он не подходит близко к материкам, использует теорию вероятности для определения своих действий, спит в клетке Фарадея на борту корабля, киль которого окован серебром. Он заставляет нас играть по своему сценарию. Я не могу тебе раскрыть, в чем он заключается, но на яхту должен попасть ты, а не Рамона или кто-то другой.

— А мы хоть примерно представляем, что он задумал? Вы что-то говорили про оружие…

Энглтон останавливает меня стальным взглядом:

— Внимание, Боб. Сейчас начнется презентация.

И на этот раз я не могу сдержать стон, потому что начинается очередная серия слайдов, и будто недостаточно плох был PowerPoint — теперь мне предстоит час слушать монолог Энглтона над раскаленным допотопным проектором.

СЛАЙД 1: На фотографии изображены трое мужчин в пиджаках с огромными лацканами и широкими галстуками по моде середины семидесятых. Они стоят перед каким-то строением, возможно сборной конструкцией. У всех троих к нагрудному карману прикреплены бейджи.

— Слева я, остальных двоих тебе знать не нужно. Эта фотография была сделана в 1974-м, когда я представлял нашу организацию на операции АЗОРЫ — официально в качестве наблюдателя от МИ6, но ты сам все понимаешь. Здание, перед которым я стою…

СЛАЙД 2: Фотография сделана с носа и показывает палубу огромного корабля. Слева возвышается гигантская конструкция, похожая на нефтяную вышку, перед ней сложены штабелями трубы. Впереди, на корме, видно строение с прошлого слайда — там ощетинился антеннами на крыше мобильный офис, который установили на палубе. За ним видна спутниковая тарелка, закрывающая корабельные надстройки.

— Мы на борту «Гломар Эксплорера» во время его неудачного похода, призванного поднять со дна советскую баллистическую подлодку К-129. Он был известен под кодовым названием «операция ДЖЕННИФЕР», данные о которой потом слили в прессу по неофициальному приказу директора РУ ВМФ (проклятая внутренняя грызня), так что к середине 1975-го из нее раздули настоящий Уотергейт. Я сказал, что операция ДЖЕННИФЕР не увенчалась успехом. Официально ЦРУ удалось поднять только нос подлодки длиной около десяти метров, потому что задняя часть отломилась. На самом деле…

СЛАЙД 3: Зернистые черно-белые фотографии, очевидно снимки с телеэкранов: длинное веретено в когтях громадного захвата. Снизу к нему тянутся тонкие ростки.

— СИНИЙ АИД выразил недовольство по факту вторжения на свою территорию и принял решение воспользоваться своими правами на обломки согласно параграфу четыре пятой статьи Договора о бентосе. Поэтому явились щупальца. Теперь…

СЛАЙД 1 (повторно): На этот раз один из мужчин обведен красным маркером.

— Этот парень посередине — Эллис Биллингтон, каким он был тридцать лет назад. В те годы он был умен, но не слишком хорошо социализирован. Он был прикомандирован к группе Б в качестве наблюдателя, ему было поручено изучить устройство шифровальной машины, которую ЦРУ надеялось извлечь из рубки. Тогда я не обратил на него достаточно внимания — это была ошибка. В те годы у него уже был допуск, и после провала операции ДЖЕННИФЕР он перебрался в Сан-Хосе и основал небольшую фирму по разработке электроники и программного обеспечения.

СЛАЙД 4: Грубая монтажная плата. Она сделана не из стеклопластика, а из дерева, которое слишком долго пролежало в соленой воде и там покоробилось. Видны пазы для вакуумных трубок, в одном из них — обломок какого-то компонента; многочисленные диоды и резисторы подключены к нему золотыми проводниками по странной, звездообразной, схеме, которая занимает большую часть платы.

— Эта плата была снята со стандартного онейромантического устройства свертки (стандарт ГРУ модели 60), которое нашли на борту К-129. Как видишь, она слишком долго пролежала в воде. Эллису удалось проанализировать и переконструировать базовую схему, выстроить топологию ложного вакуума, которую регулировали переключатели. Кстати, это не обычные вакуумные трубки — неустойчивость изотопов в легированных стеклянных патрубках указывает, что вакуум в них был создан в орбитальных условиях, вероятно, на борту Спутника-3, вроде того, который коммунисты запустили в 1960-м. Это давало стартовое давление примерно на шесть порядков чище, чем все, что в то время могли сконструировать, по цене примерно в два миллиона рублей за трубку. Это означает, что кому-то в научном отделе ГРУ очень хотелось получить здесь хорошую связь, если тебе это не очевидно. Теперь мы знаем, что они к тому времени уже явно разобрали тезис Ди-Тьюринга и углубились в анализ модифицированной енохианской метаграмматики. Как бы там ни было, молодой Биллингтон заключил, что ОУС-60, «Могильная пыль» в маркировке НАТО, предназначалась для общения с мертвыми. По меньшей мере с недавно умершими.

СЛАЙД 5: Открытый гроб с давно мертвым телом. Труп частично мумифицирован. Веки запали в пустые глазницы, челюсть отвисла, губы оттянуты.

— Мы не до конца уверены в том, что система «Могильная пыль» вообще делала на борту К-129. По одной из версий, в то время очень популярной у наших коллег из РУ ВМФ, она была связана с советской системой ответного запуска, которая бы позволила замполиту на подводной лодке получать приказы из Политбюро даже в случае успешного уничтожения всех его членов. Они тогда очень стремились всегда сохранять цепочку субординации. С этой гипотезой только одна проблема: это полная чушь. Согласно нашему последующему анализу (надо сказать, что Черная комната очень не хотела расставаться со схемой «Могильной пыли», так что мы ее получили только посредством дистанционного осмотра), Биллингтон недооценил дальность «Могильной пыли» как минимум в тысячу раз. Нам говорили, что позвонить можно будет только умершим недавно, примерно в течение пары миллионов секунд. На самом деле с этой платы можно запросто набрать Тутанхамона. Наиболее вероятное предположение заключается в том, что в Союзе хотели поговорить с чем-то, что умерло давным-давно и лежит где-то под океаном.

СЛАЙД 6: Советская подводная лодка стоит у пирса. Вдали видны снежные шапки гор.

— К моменту затопления К-129 уже была довольно стара. Через несколько лет СССР снял с вооружения эту модель подлодок — кроме одной сестры К-129, которую оставили для разведывательных целей. Вместительные ракетные отсеки РПКСН можно использовать для других грузов, а дизель-электрическая подлодка может бесшумно ходить в береговой зоне. За это их и любили: когда они переключались на аккумуляторы, они становились даже тише атомных подлодок, которые не могут отключить охладительные насосы реактора. Без задней части — в том числе ракетного отсека — мы можем только предполагать, что К-129 уже была перестроена для нужд разведки. Тем не менее…

СЛАЙД 7: Вид сверху на размытую серую пустошь. Посередине видна явственно искусственная конструкция: цилиндрическая тень, похожая на подводную лодку, но без башни, зато со странной, грубой конической насадкой. Корпус поврежден, но не смят, а взорван, будто от огромного внутреннего давления. Тем не менее в ней все равно легко опознается искусственная конструкция.

— Мы считаем, что вот это — истинная цель подлодки К-129. Она лежит на дне Тихого океана, примерно в шести сотнях морских миль от Гавайев и (совершенно неслучайно) точно по курсу, которым следовала К-129, прежде чем взрыв на борту привел к потере лодки и всего экипажа.

СЛАЙД 8: Не фотография, а раскрашенный рельеф дна тихоокеанского бассейна к юго-западу от Гавайев. Глубина передана контурами, а цвет передает какие-то другие параметры. В глубинах горят злобные красные точки, их нет только в одной, куда менее глубокой зоне.

— Гравислабые нейтринные спектроскопы на борту спутника наблюдения SPAN-2 позволяют довольно точно локализовать колонии СИНЕГО АИДА. По очевидным причинам Глубоководные не слишком активно используют электричество в домашних и, вероятно, промышленных целях: синьор Вольта и мсье Ампер тебе не друзья, если живешь в соленой воде на глубине пяти километров. Насколько мы можем судить, СИНИЙ АИД умеет контролировать недостижимые конденсированные состояния вещества, изменяя постоянную тонкой структуры и туннелируя фотины — суперсимметричные аналоги фотонов, обладающие массой, — между узлами, когда им нужна энергия. Один из побочных эффектов такого метода — выбросы нейтрино в очень характерном спектре, отличном от того, который дают солнце или наши ядерные реакторы. Это результаты сканирования плотности в зоне вокруг К-129 и на Гавайях. Как видишь, вон то пустое пространство на небольшой глубине, где затонула К-129, довольно сильно выделяется. Там есть активный источник энергии, и, насколько мы можем судить, он не подключен к остальной сети СИНЕГО АИДА. Это место, кстати, засекречено и известно как Точка Один.

СЛАЙД 9: Скальная стена, видимо внутри шахты, освещена прожекторами. Рядом рабочие в касках и комбинезонах небольшими инструментами обрабатывают нечто — кажется, окаменелость.

— Как видишь, это не СИНИЙ АИД, а какой-то другой палеософонт. Эта фотография была сделана в 1985 году в Лонганнетской глубинной шахте в округе Файф, буквально у нас на пороге. Эту шахту (как и все остальные глубинные рудники в Британии) недавно закрыли по экономическим причинам. Тем не менее ты не ошибешься, если предположишь, что немаловажным фактором было и обнаружение подобных кошмаров. Это труп ГЛУБЬ СЕМЬ, который, видимо, после смерти подвергся процессу витрификации или, быть может, гибернации, из которой так и не смог проснуться примерно семь миллионов лет назад. Мы полагаем, что именно ГЛУБЬ СЕМЬ в ответе за создание машин ДЖЕННИФЕР МОРГ и нейтринную аномалию с предыдущего слайда. Мы очень мало знаем о ГЛУБЬ СЕМЬ, кроме того, что они, судя по всему, полиморфы, обитают в районе верхней коры в полярных регионах, а СИНИЙ АИД их до смерти боится.

СЛАЙД 10: Увеличенное изображение цилиндрической конструкции со слайда 7. Стены машины покрывают сложные узоры — то ли надпись, то ли контурная диаграмма, — жуткие в своей нелинейности. На краю картины видно коническое навершие, теперь можно разобрать детали: коническое острие, по которому спиралью идет режущая кромка.

— Это наша лучшая фотография Точки Один ДЖЕННИФЕР МОРГ. И сегодня она представляет явную угрозу: при ее осмотре затонула подлодка К-129, а также несколько подводных аппаратов на дистанционном управлении, посланных разведуправлением ВМФ США. Она же являлась вторичной целью операции АЗОРЫ/ДЖЕННИФЕР, прежде чем ей устроили Уотергейт. Цель труднодоступная, поскольку она, видимо, окружена неким защитным полем, вероятно акустическим: вся техника перестает работать, когда оказывается в радиусе 206 метров от объекта. (В верхней части фотографии ты можешь разглядеть обломки предыдущего аппарата-разведчика.) Текущая версия: это либо артефакт ГЛУБИ СЕМЬ, либо система СИНЕГО АИДА, предназначенная для защиты от вторжения ГЛУБИ СЕМЬ. Мы полагаем, что коммунисты пытались выйти на контакт с ГЛУБЬЮ СЕМЬ при помощи системы «Могильная пыль» на борту К-129 — и потерпели в этом сокрушительное поражение.

СЛАЙД 11: Такого же качества фотография другой машины, но уже менее поврежденной. Снимок сделан куда с более близкого расстояния; хотя в борту видна пробоина, корпус цел.

— Это схожий артефакт, который находится в северной части желоба Пуэрто-Рико, на глубине приблизительно четырех километров, на известняковом плато. Точка Два ДЖЕННИФЕР МОРГ выглядит поврежденной, но вокруг нее действует такое же защитное поле. Первичный осмотр при помощи ТНПА показал…

СЛАЙД 12: Очень тусклое, зернистое изображение зазубренного пролома в корпусе машины. Внутри просматривается прямоугольная конструкция. Ее окружают странные выгнутые предметы, некоторые из которых похожи на внутренние органы.

— Эта конструкция содержит витрифицированные или иначе сохраненные останки ГЛУБИ СЕМЬ — или даже состоит из них. Ты наверняка заметил, что она похожа на главную рубку: мы полагаем, что это бурильная машина для работы в глубокой коре или верхних слоях мантии, то есть, вероятно, для ГЛУБИ СЕМЬ это что-то вроде танка или скафандра. Мы не до конца уверены в том, что она здесь делает, но чрезвычайно заинтригованы интересом, который проявил к ней Эллис Биллингтон. Он купил «Эксплорер», серьезным образом его переоборудовал и сделал центром управления, из которого руководил дистанционно управляемыми аппаратами, направленными на разведку. Наши данные по деятельности Биллингтона чрезвычайно неполны, но мы полагаем, что он собирается поднять на поверхность и, вероятно, активировать артефакт ГЛУБИ СЕМЬ. Его специальные знания по работе с системой «Могильная пыль» позволяют предположить, что он может попробовать получить информацию от мертвого представителя ГЛУБИ СЕМЬ на борту, а характер его действий указывает на то, что Биллингтон считает, что ему известно, что именно артефакт делает в этом месте. Я сейчас не собираюсь читать длинную лекцию о том, как и почему крайне опасно беспокоить хтонических существ — прошу прощения, ГЛУБЬ СЕМЬ — или ввязываться в геополитические разборки между ГЛУБЬЮ СЕМЬ и СИНИМ АИДОМ. Достаточно сказать, что сохранение коллективного нейтралитета нашего вида — важнейший приоритет для нашей службы, и из этого постулата тебе следует исходить в будущем. В целом твое задание заключается в том, чтобы подобраться к Биллингтону и выяснить, что он собирается делать с Точкой Два ДЖЕННИФЕР МОРГ. Затем ты должен доложить об этом нам, чтобы мы смогли решить, какие действия следует предпринять, чтобы он не взбесил СИНЕГО АИДА или ГЛУБЬ СЕМЬ. Если он разбудит спящий древний кошмар, мне придется рапортовать об этом личному секретарю и Объединенному наблюдательно-разведывательному комитету, чтобы они смогли изложить суть дела ЧАС ЗЕЛЕНЫЙ КОШМАР комитету КОБРА, который возглавляет премьер-министр, и я склонен полагать, что это им чрезвычайно не понравится. Британия полагается на тебя, Боб, так что попытайся не устроить бардак, как обычно.

Фигура Энглтона тает, сменяется более нормальным сном с примесью смутных ощущений беспокойного метания по огромной кровати в отеле. В конце концов я просыпаюсь и обнаруживаю, что фильм, который показывали во время полета, уже закончился и мы летим где-то в неведомой выси. Аэробус буравит чистое небо над Атлантикой, мчится над затонувшими галеонами Испанского Мэйна. Я потягиваюсь, пытаюсь размять затекшую шею и зеваю. А потом вывожу из режима сна свой ноутбук. Тут же начинает мигать иконка Скайпа — вы, мол, получили голосовое сообщение.

Голосовое сообщение? Ах, черт, да — в этом дивном новом мире даже на высоте сорока тысяч футов от Интернета нет спасенья. Я снова зеваю и подключаю наушники, пытаясь стряхнуть ощущение далекого сна Рамоны. Смотрю на экран. Это Мо, и она тоже онлайн, поэтому я просто звоню ей.

— Боб?

Ее голос слегка потрескивает: сигнал идет на самолет по спутнику, так что время ожидания буквально заоблачное.

— Мо, я в самолете. Ты в Городе?

— Я в Городе, Боб. Завтра уезжаю. Слушай, ты вчера задал мне вопрос. Я немного поворошила записи, и эта история с фатумной запутанностью выглядит паршиво. Они это с тобой уже сделали? Если нет, беги со всех ног. Вы начнете видеть общие сны, в довесок идет телепатия, но еще и утечка реальности — это куда хуже. Ты начнешь приобретать некоторые черты того, с кем вы запутаны, и наоборот. Если партнера убьют, ты, скорее всего, тоже упадешь замертво; если это состояние продлится больше пары недель, обменом мыслями дело не ограничится: ты можешь с ним слиться навсегда. Хорошая новость: запутанность можно разрушить одним довольно простым ритуалом. Плохая новость: для этого нужно соучастие обеих сторон. Если у тебя есть хоть какой-то другой выход…

— Поздно. Они все сделали вчера…

— Черт. Милый, когда же до тебя дойдет, что, если они тебя просят об особом одолжении, нужно бежать со всех…

— Мо.

— Боб?

— Я знаю… — У меня перехватывает дыхание, и на миг я замолкаю. — Я тебя люблю.

— Да, — ее голос еле слышен. — Я тоже тебя люблю…

Слышать это слишком больно.

— Она спит.

— Она.

— Демоница. — Я оглядываюсь по сторонам. В креслах передо мной никого нет, а сам я сижу прямо перед разделительной перегородкой между бизнес-классом и загоном для скота. — Рамона. Агент Черной комнаты. Я не…

Это слишком. Я пытаюсь придумать другой подход к теме.

— Она что-то тебе сделала? — говорит Мо таким холодным голосом, что того и гляди отморозит мне ухо.

— Нет, — отвечаю я и мысленно заканчиваю: «Пока нет». — Не подходи к ней, Мо. Это не ее вина. Она тут настолько же жертва, насколько и…

— Это чушь, милый. Передай ей от меня, что если она хотя бы подумает тебе навредить, я ей все кости переломаю…

— Мо! Прекрати! — говорю я и добавляю тише: — Даже не думай об этом. Ты не хочешь в это впутываться. Не надо. Подожди, пока все закончится, а потом мы вместе улетим в отпуск — подальше от всего этого.

Молчание. Я внутренне напрягаюсь, отчаянно надеясь на лучшее. И наконец:

— Это твое решение, и я не могу тебя остановить. Но я тебя предупреждаю: не позволяй этим гадам тобой вертеть. Ты же знаешь, как они используют людей, как обошлись со мной. Не дай им и с тобой так поступить. — Вздох. — Так почему они отправили именно тебя?

Я сглатываю.

— Энглтон говорит, что я должен проникнуть внутрь, думаю, он хочет получить неблокируемый канал связи с полевым контролем. Ты его спрашивала, что это за…

— Еще нет. Держись, милый. Я здесь заканчиваю, завтра возвращаюсь в Лондон — и вытрясу все из Энглтона еще до заката. Куда он тебя отправляет? Кто в поддержке?

— Лечу в аэропорт Принцессы Юлианы на Сен-Мартене, останавливаюсь в отеле «Скай-Тауэр» в Махо-Бэй. Он поставил в поддержку Бориса, Пинки и Брейна… — И тут я вдруг понимаю, к чему были эти вопросы. Ну я и тормоз. — Послушай, только не пытайся…

— Я вылечу ближайшим рейсом, мне нужно только добраться домой, чтобы вытрясти копилочку. Скорее Ад замерзнет, чем я доверю твою шкуру этим…

— Не надо!

Ужасные видения уже встают из глубин моей покореженной психики. Мо вообще понимает, что значит то, что мы запутались с Рамоной? Страшно представить, что будет, если она это поймет и окажется с Рамоной на одном континенте. Мо — человек тактический. Она страстная, взрывная, способная находить нетривиальные решения, но если показать ей стену, она с большой вероятностью просто проломит ее насквозь. Именно так она и оказалась в Прачечной: сбежала от Черной комнаты, только чтобы попасть в руки нашей конторе. Я ее очень люблю, но от мысли о том, что она явится в мой номер в отеле, а я буду стараться не касаться ее, пока нахожусь в этой дикой связи с Рамоной, пугает меня до чертиков. Это вам не какая-нибудь пошлая супружеская измена, да? Я ведь не сплю с Рамоной, да и на Мо не женат. Но достанется мне все равно по полной — и это еще если не учитывать мелкие отягчающие обстоятельства, вроде того что Рамона — телесное воплощение демонической сущности из другого пространственно-временного континуума, а Мо — могущественная чародейка.

— Тебя не слышно. Держись! Увидимся послезавтра!

Жужжание, а потом звонок прерывается. Некоторое время я тупо смотрю в экран. Затем сглатываю и нажимаю кнопку вызова стюардессы.

— Мне нужно выпить. Водка и апельсиновый сок со льдом. — А потом почему-то добавляю: — Встряхнуть.

Встряска мне пригодится.

Львиную долю оставшегося времени полета я целенаправленно пытаюсь напиться. Я знаю, что не стоит так поступать, если летишь в герметичной кабине: обезвоживание, похмелье будет хуже, но мне плевать.

Где-то рядом с Исландией просыпается Рамона, рычит на меня за то, что я загрязняю ей кору головного мозга своими коктейлями, но то ли я сумел забаррикадироваться от нее, то ли она решает дать мне выходной на плохое поведение. По пьяни я играю на планшете в «Quake», потом мне становится скучно, и я засыпаю, читая меморандум, описывающий мои обязанности по амортизации и списанию оборудования согласно правилам экономного расходования бюджетных средств на проведение полевых операций. Не хотелось бы оказаться на допросе у Ревизоров из-за неправильно заполненного бланка PT-411/E, но эта тягомотина наверняка окутана полем отупения, так что стоит мне посмотреть в текст, как веки закрываются, словно переборки.

Я просыпаюсь за полчаса до посадки. Голова раскалывается, на языке явно умерла какая-то особо нечистоплотная мышь. Сверкающая дуга Махо-Бич ограждена стеной отелей: море невероятно синее, как ошибочка в химической лаборатории. Спускаясь по трапу на бетонное полотно рядом с терминалом, я точно выхожу в раскаленную печь.

Половина пассажиров — пенсионеры, остальные — фанатики-серфингисты и полоумные аквалангисты, будто собравшиеся на кастинг в следующую серию «Спасателей Малибу». Штурмовой взвод похмельных чертиков носится вокруг на крошечных реактивных ранцах и отчаянно рубится в поло у меня на черепе резиновыми клюшками. Здесь два часа дня, около шести утра в Дармштадте, и я летел около двенадцати часов: деловой костюм, в котором я хожу с заседания в отеле «Рамада», кажется каким-то задубевшим, словно превратился в экзоскелет. Чувствую я себя, прямо скажем, дерьмово — так что я испытываю огромное облегчение, когда вижу на выходе жилистого старика с картонкой «ГОВАРД — СТОЛИЧНАЯ ПРАЧЕЧНАЯ».

Я иду к нему:

— Здравствуйте. Я Боб. А вы?..

Он разглядывает меня с головы до ног с таким видом, будто только что отодрал меня от своей подошвы. Я тоже к нему присматриваюсь. Ему около пятидесяти, он очень типичный англичанин — в позднеимперском, пропитанном джином стиле: легкий костюм, армейский галстук и блестящие от воска усы создают впечатление, что он только что вышел из фильма от «Merchant-Ivory».

— Мистер Говард, предъявите удостоверение.

— Ой.

Некоторое время я роюсь в карманах, наконец нахожу его и показываю. У него дергается щека.

— Хорошо. Я Гриффин. Следуйте за мной. — Он поворачивается и идет к выходу. — Вы опоздали.

Опоздал? Но я же только что прилетел! Я трусцой бегу за ним, пытаясь не врезаться в какую-нибудь стену.

— А куда мы идем?

— В отель.

Я выхожу за ним на улицу, и Гриффин решительно поднимает руку. Рядом останавливается старый, но ухоженный «Jaguar XJ6», водитель выскакивает наружу, чтобы открыть дверь.

— Садись.

Я чуть не падаю на сиденье, но успеваю обхватить кейс руками, чтобы спасти ноутбук внутри. Гриффин захлопывает за мной дверцу, занимает пассажирское место впереди и звонко стучит по приборной доске:

— В «Скай-Тауэр»! Живо!

Я ничего не могу с собой поделать: глаза у меня закрываются. День выдался долгим, а сон на борту самолета не слишком меня освежил. Когда машина выезжает на недавно отремонтированную дорогу, голова у меня начинает кружиться. Здесь невыносимо жарко, несмотря на включенный на полную мощность кондиционер, и я просто вырубаюсь. Буквально через несколько секунд (по крайней мере, мне так кажется) мы тормозим перед большой бетонной коробкой, и кто-то открывает дверцу с моей стороны.

— Давай вылезай!

Я моргаю и заставляю себя встать.

— Где мы?

— В отеле «Скай-Тауэр». Я заказал тебе номер и проверил его. Твоя команда будет работать на съемной вилле, когда прибудет. Там тоже все под контролем. Пошли.

Гриффин ведет меня мимо стойки администратора, мимо рекламного стенда, где две куколки Барби раздают бесплатные пробники косметики, в лифт, а затем по очередному безликому гостиничному коридору, уставленному плетеными креслами. В конце концов мы оказываемся в комнате, которую какой-то корпоративный дизайнер подогнал под свое представление об отеле в тропиках: безликая пятизвездочная мебель плюс застекленная дверь на балкон, захваченный зеленью в вазонах. Под потолком лениво крутится вентилятор, но на жару это никакого эффекта не оказывает.

— Садись. Нет, не сюда. Сюда.

Я сажусь, подавляю зевок и пытаюсь заставить себя сосредоточиться на Гриффине. Он то ли злится, то ли тревожится.

— Когда они должны прибыть, кстати? — спрашивает он.

— А они еще не прилетели? — уточняю я. — И, кстати, я бы хотел увидеть ваше удостоверение.

— Пф!

Его усы подергиваются, но Гриффин лезет в карман пиджака и достает то, что любой человек, который не ожидает увидеть наше удостоверение, примет за паспорт или водительские права. В воздухе чувствуется легкий запах серы.

— Значит, не знаешь.

— Чего не знаю?

Он пристально смотрит на меня, затем принимает решение.

— Они опаздывают, — ворчит он. — Полная белиберда. Джин-тоник или виски с содовой?

Голова у меня по-прежнему раскалывается.

— А можно стакан воды? — с надеждой спрашиваю я.

— Пф! — снова фыркает он, затем подходит к мини-бару и открывает его, чтобы извлечь две бутылки и два стакана. В один наливает на два пальца джина, а второй ставит рядом с тоником.

— Прошу, — ворчит Гриффин.

Такого я не ждал от начальника разведпункта. По правде сказать, я и сам не знаю, чего следовало ждать, но древний «Ягуар», армейский галстук и джин среди бела дня — это точно не оно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Быстро! (Нем.) — Прим. пер.

11

Счастливого пути! (Фр.) — Прим. пер.