Мир грёз

Чарльз Дос, 2023

История про одинокого сценариста из Бостона, который каждую ночь скрывается от реальности в своем воображаемом мире…

Глава II. Игры разума и печальная история

Сэм нервно запер дверь, положил свой портфель на тумбу, снял пальто и помчался в ванную комнату. Чем дольше он думал о своём плане, тем сильнее становилось его желание наконец-то попробовать осуществить задуманное. Возле ванной комнаты он резко остановился. Ему вдруг показалось, что он как-то скомкано попрощался с Самантой, как будто бы неполноценно, второпях.

«Может, мне следовало обнять её на прощание? — озабочено подумал он. — Хотя, зачем бы я стал её обнимать? Мы ведь просто соседи, максимум приятели, не более. Ай, думаю, она уже и забыла о нашем ужине и занимается своими домашними делами!» — он махнул рукой и вошёл в ванную комнату.

Там он быстро снял с себя одежду, небрежно бросил её на пол и зашёл в душевую кабину. Почувствовав на своём напряжённом мускулистом теле горячую воду, он на секунду расслабился, но потом снова вспомнил о своём плане, схватил мыло и начал усердно водить им по своему влажному телу, желая побыстрее помыться и отправиться в кровать.

Наконец, спустя десять минут, искупанный и разгоряченный, Сэм зашёл в прохладную спальню, в которой царил хаос, потому что утром он не успел навести здесь порядок. Его пижама, вся измятая, валялась возле кровати. Он быстро поднял её и натянул на себя, после чего выключил свет, лёг на кровать и накрыл себя тёплым одеялом.

«Вот теперь можно начинать!» — возбужденно подумал Сэм.

Он закрыл глаза и попытался представить себе свой утренний сон. Он всеми силами старался восстановить то чудесное видение, что так безжалостно было прервано будильником.

«Точно, я совсем забыл про будильник!»

Он протянул свою руку в сторону, нащупал холодную металлическую поверхность будильника, быстро установил время на шесть утра и вернулся обратно под одеяло. И снова он закрыл глаза и попытался представлять себе Наташу в белой рубашке, накинутой на голое тело, горячий песок, спокойное море, оранжевое небо и огромный диск красного солнца, уходящий за горизонт. Поначалу у него ничего не получалось. Разные мысли то и дело возникали в его возбуждённом разуме и мгновенно врезались в эти хрупкие фантазии, разбивая их на мириады мелких осколков. Но уже спустя несколько минут он почувствовал, как его тело расслабилось, дыхание стало ровным, а ненужные мысли перестали тревожить его. Ещё через некоторое время он увидел, как небольшие пенящиеся волны неспеша накатывали на берег, омывая его солёной водой. Он увидел огромный диск кроваво-красного цвета, там, вдали, на самом горизонте, где медленно качалась на волнах парусная лодка. Он повернул голову и посмотрел на сидевшую рядом с ним Наташу. Сердце его тут же бешено забилось в груди, подобно узнику, который без остановки колотил в железные стены карцера, требуя выпустить его наружу. Картинка на мгновение подернулась рябью, словно предвещая свой неминуемый развал. Он изо всех сил попытался удержать её в своей голове, при этом стараясь успокоить свои эмоции. К счастью, ему это удалось. Его дыхание восстановилось, а картинка, созданная его воображением, снова стала чёткой. Но вдруг он понял, что не знает, что ему делать дальше. Ведь в том утреннем сне он о чём-то беседовал с Наташей. Его собственное подсознание написало сценарий того прекрасного сна и только оно одно контролировало весь процесс, в то время как он был лишь сторонним наблюдателем. Тогда он не мог сменить тему разговора или совершить какое-то действие, он мог просто смотреть и чувствовать. Но сейчас всё было по-другому. Он находился в сознании. Он мог говорить о чём угодно, делать что угодно, быть кем угодно, и это бесчисленное множество вариантов развития событий вводило его в ступор. Ему нужно было решить, что будет делать Наташа. Как она будет отвечать на его вопросы, будет ли смеяться над его шутками, будет ли проявлять очевидную симпатию или будет скрывать свои чувства? Будет ли она весёлой или грустной, а может, задумчивой и загадочной? Так много вопросов, столько неопределённости! Он открыл глаза и резко поднялся с кровати.

— Оказывается, это гораздо сложнее, чем я себе представлял!

В его словах прозвучало явное раздражение. Он сложил руки на груди и стал быстро ходить по комнате, то вперёд, то назад, раздумывая над тем, как бы ему хотелось завершить тот утренний сон, который был прерван громким писком будильника.

— Мы должны беседовать о море, о заходящем солнце, о том, как красив это пляж, о том… — внезапно в его разуме зажглась интересная мысль, которая была настолько очевидной, что он даже стукнул себя по лбу из-за того, что не подумал о ней в самом начале. — А как мы вообще оказались на этом пляже вдвоём? И что это за море? Средиземное? Чёрное? Японское? А что если это не море, а океан? — он резко остановился и развёл руки в стороны. — Ну да, точно, это океан, мы ведь в Америке! Должно быть, мы в Майями…

Он снова сложил руки на груди и остановился, задумчиво глядя на тёмный, едва заметный пол.

— А как мы оказались вдвоём на этом пляже? Может, это была рабочая поездка? Да-да, пусть это будет командировка. Точно! Весь день мы провели в городе, обсуждая бизнес-вопросы с нашими заказчиками, а вечером решили сходить на пляж, чтобы немного развеяться! — он уже было двинулся к кровати, как вдруг его посетила очередная мысль. — А почему Наташа надела рубашку на голое тело? Это хороший вопрос… Потому что было жарко, к тому же она успела поплавать в океане и решила не надевать рубашку поверх мокрого купальника. Бинго!

Он громко щёлкнул пальцами, подошёл к кровати и, прежде чем опуститься в неё, решил ещё раз повторить только что придуманный сценарий окончания утреннего сна.

— Итак, мы отправились в командировку в Майами. После рабочего дня мы решили сходить на пляж, чтобы немного развеяться и отдохнуть от рабочей суеты. Мы поплавали в океане, после чего переоделись и уселись на раскаленный песок, чтобы погреться и полюбоваться красивым закатом. Мы начали беседовать о том, что происходило в течение дня, потом обсудили красоту этого пляжа, затем стали говорить о личном, и наконец я придвинулся к ней для того, чтобы поцеловать её в первый раз, ведь она более не скрывала свои чувства по отношению ко мне и ясно давала понять… — тут у Сэма возникли небольшие трудности с определением того, что же именно давала понять Наташа. — Что она хочет меня! Меня и только меня!

Вот эта мысль была ему по душе. Настолько она ему понравилась, что он даже заметно повеселел. Улыбаясь, он спешно опустился в кровать, укрылся тёплым одеялом и закрыл глаза.

«Пора закончить этот сон!» — возбужденно подумал он и принялся восстанавливать потерянную картинку из утреннего сна.

На этот раз у него всё получилось очень быстро. Спустя пару секунд он снова глядел на огромный кроваво-красный диск заходящего солнца, расположившийся над самым горизонтом, да небольшую парусную лодку, которую мелкие волны неспеша уносили вдаль. Рядом с ним сидела Наташа в тонкой белой рубашке, накинутой поверх голого тела, и коротеньких джинсовых шортах. На её стройных ногах кое-где блестели капельки солёной воды, а прохладный ветерок небрежно играл её короткими волосами, напоминавшими тончайшие нити белого шёлка. Иногда ветер, подобно нетерпеливому любовнику, шаловливо хватал расстёгнутый ворот её рубашки и оттягивал его в сторону, слегка оголяя упругую грудь. Наташа с лёгкой улыбкой смотрела на оранжевое небо и, казалось, о чем-то думала.

— Славный сегодня выдался день, — беззаботно сказал Сэм, поправив свои дорогие солнцезащитные очки. — Хорошую сделку провернули.

Наташа посмотрела на него и устало улыбнулась.

— Ты молодец, Сэм! Это полностью твоя заслуга. Даже не представляю, как тебе удалось убедить их финансового директора пойти на такие расходы. Он же самый настоящий скряга!

— Ну, во-первых, это наша общая победа, потому как без твоих связей я бы не сумел выбить с ним двухчасовую встречу, — ответил Сэм, разглядывая далёкую парусную лодку. — Во-вторых, в самолёте я пересмотрел все серии Утиных историй, поэтому был готов ко всему.

Наташа радостно засмеялась, не сводя с него своих выразительных глаз.

— Стало быть, переговорам тебя учили лучшие из лучших!

— Именно так! Вся мудрость человечества кроется в детских мультфильмах.

Он снял очки и посмотрел на неё. Быть может, сначала он мельком взглянул на её голую грудь, которую плохо скрывала тонкая рубашка, то и дело оттягиваемая в сторону лёгким ветром. Наташа, разумеется, заметила это мимолетное движение его красивых голубых глаз, и ей это даже понравилось. Она ничего не сказала, но на лице у неё заиграла лукавая улыбка, и когда ветер в очередной раз схватил расстёгнутый ворот её рубашки и потянул его в сторону, оголив правое плечо, она не стала её поправлять и позволила ей медленно сползать вниз.

— Знаешь, Наташа, — начал Сэм, стараясь казаться спокойным, — я давно хотел тебе кое-что сказать…

Очередной порыв прохладного ветра стянул рубашку с левого плеча Наташи, почти полностью оголив её грудь. Усилием воли Сэм заставил себя не отводить взгляд от ее игривых глаз, хотя здравый смысл так и кричал ему о том, что это неправильное решите и что объект его интереса, точнее два объекта, находятся несколько ниже и в данный момент только им следует уделить всё свое внимание. Наташа прикусила нижнюю губу и наклонила голову набок, пристально глядя на Сэма.

— Что же ты хотел сказать мне, Сэм? — решительно спросила она.

Деланое спокойствие Сэма окончательно улетучилось, поэтому медлить было нельзя. Он откинул очки в сторону и ловко придвинулся к ней. Их носы почти касались друг друга. Сэм почувствовал едва заметный цветочный аромат её белоснежных волос.

— Я хотел сказать, что люблю тебя и… хочу поцеловать тебя прямо сейчас!

— Тогда чего же ты ждёшь? — прошептала она.

Действительно, чего это он ждал? Режим ожидания у него работает в реальном мире, а здесь нужно действовать быстро и решительно. Он крепко обхватил её горячее тело своими сильными руками и нежно поцеловал. В этот момент он почувствовал, как по его телу пробежала лёгкая дрожь. Он ещё сильнее прижал Наташу к себе и снова поцеловал. Но на этот раз поцелуй получился более долгим, чем предыдущий, и более грубым. Сэм внезапно ощутил в себе дикую, животную страсть. Он стянул с Наташи рубашку и повалил её на песок, не переставая с жадностью целовать её и возбужденно водить руками по её горячему телу. В этот момент на всём пляже не было ни души. Позади них шумел бескрайний океан. Казалось, это был не просто шум разбивающихся о берег волн. Казалось, это была загадочная симфония самой природы. Она нежно ласкала слух и наполняла разум непоколебимым спокойствием. С оранжево-красного неба, которое завораживало своей неземной красотой, доносились одинокие крики чаек, круживших над просторами океана. Лёгкий ветерок дарил приятное чувство свежести, в то время как тепло разогретого на солнце песка проникало под кожу, невидимой волной окутывало всё тело и приносило с собой сладкое чувство слабости и блаженства.

— Я люблю тебя! — тихо сказал Сэм, и его губы коснулись шеи Наташи.

Она испустила негромкий стон и страстно обхватила его мускулистую спину своими руками. Он продолжал нежно целовать её шею, левой рукой лаская её упругую грудь. Потом он начал медленно опускаться вниз. Он поцеловал её плечо, затем поцеловал чуть ниже, после нежно обхватил правой рукой её левую грудь и стал медленно водить своим языком вокруг твёрдого соска, в то время как его левая рука нежно сжимала её правую грудь. Затем он начал целовать её левую грудь. Сначала нежно и ласково, потом более страстно и настойчиво. После этого он провел кончиком языка по её животу, несколько раз поцеловал его и продолжил опускаться ниже. Наташа лежала с закрытыми глазами и тихо стонала от удовольствия. Он расстегнул её шорты и неторопливо снял их с неё. Потом медленно стянул её мокрые трусики и аккуратно раздвинул её ноги, чтобы приступить к финальным ласкам, которые она ждала больше всего. К тому моменту, как он закончил ласкать её там, она успела испытать яркий оргазм. Затем он перевернул её на живот, поцеловал её спину, раздвинул её упругие ягодицы и медленно вошел в неё. Она прикусила нижнюю губу от невероятного удовольствия, проникнувшего в каждую клеточку её прекрасного тела в это невероятное мгновение. Сначала его движения были плавными и размеренными, но постепенно они стали более грубыми и быстрыми. И чем быстрее он двигался, тем громче она стонала и тем больше получала удовольствия, чувствуя приближение нового оргазма. Спустя десять минут она почувствовала, как по её возбужденному телу пробежала лёгкая дрожь, после чего оно сжалось, но лишь на долю секунды, а затем полностью расслабилось и наполнилось каким-то неведомым теплом, которое принесло с собой приятное чувство наслаждения и невесомости. Мгновение спустя Сэм издал громкий стон и упал на песок рядом с ней. Она перевернулась на бок и прижалась к его горячему телу. Некоторое время они просто лежали молча и смотрели на уходящее за горизонт солнце.

— Здесь так прекрасно! — наконец тихо проговорил Сэм.

— Да, это восхитительное место! — подтвердила Наташа.

— Красивый вид, и вокруг ни души.

— Лишь одинокие чайки да парусная лодка, — Наташа указала пальцем на далёкий парусник, который медленно толкали волны на самом горизонте.

Сэм вздохнул и повернулся к ней.

— Знаешь, это был самый лучший вечер в моей жизни!

Наташа довольно улыбнулась и провела рукой по его волосам.

— Я так счастлива быть рядом с тобой, мой милый Сэм, — шепнула она ему на ухо и игриво лизнула его языком.

Сэм улыбнулся и заключил её в свои объятия.

— Теперь мы всегда будем вместе, любовь моя, обещаю…

Наступило молчание. Они так и продолжили лежать на теплом песке, крепко прижавшись друг к другу. Их счастливые и уставшие взгляды были прикованы к кроваво-красному диску солнца, который медленно, но неумолимо опускался за горизонт. Сэм чувствовал себя превосходно. Его разум был спокоен, а сердце переполняло чувство любви. Он ощутил, как его тело полностью расслабилось, а дыхание стало ровным и едва заметным. Спустя минуту он погрузился в глубокий сон.

***

Будильник зазвенел ровно в шесть утра по восточному времени. Сэм с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света, пробивавшегося сквозь тонкие занавески. Было очень светло, явно светлее, чем вчера. Он вытянул правую руку и лениво опустил её на будильник, заставив его замолчать. Голова его слегка болела, как после шумной вечеринки. Он откинул в сторону одеяло, медленно поднялся с кровати и направился в душ. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, он заметил на своих штанах большое высохшее пятно серого цвета. В этот момент непрерывный поток ярких воспоминаний о минувшей ночи хлынул в его сонный разум. В отчаянии он обхватил голову руками и без сил опустился на холодный пол. Тысячи мыслей носились в его голове, подобно кометам в ночном небе. Ему было ужасно плохо. Он чувствовал себя отвратительно, ему хотелось вернуться в свои фантазии, он совершенно не хотел возвращаться в свою реальную жизнь. Жизнь, в которой ему не суждено было провести такой же вечер в компании Наташи. Жизнь, в которой он не был счастлив, в которой ощущал себя потерянным неудачником без целей и надежд. Чувство одиночества заполнило его взволнованный разум. Он начал раскачиваться взад и вперёд, а его красивые голубые глаза стали влажными. Но внезапно жалость, которую он испытывал по отношению к себе, сменилась чувством омерзения. Ему вдруг стало до тошноты противно от самого себя и от своих фантазий, и злоба тут же захлестнула его разум. Он стащил с себя пижаму, с отвращением швырнул её на пол и заколотил по ней кулаками. Горячие слёзы слепили его и щипали ему глаза, но он упорно продолжал колотить свою пижаму. Измятая футболка вылетела в коридор, поэтому град непрекращающихся ударов теперь сыпался лишь на грязные штаны. Спустя минуту он вдруг схватил их и начал яростно растягивать в стороны, пытаясь разорвать их на части. Головная боль усилилась, и теперь ему казалось, будто где-то в затылке у него заиграл целый оркестр. Штаны не поддавались его усилиям, поэтому спустя несколько секунд он отбросил их в сторону и, тяжело дыша, поднялся на ноги.

— Плохой был план, — едва слышно проговорил он, стоя перед зеркалом и рассматривая своё голое тело.

Его сердце всё ещё бешено колотилось, но дыхание уже начало восстанавливаться. В голове его по-прежнему играл оркестр, и казалось, она вот-вот лопнет от напряжения. Он вытер слёзы и зашёл в душевую кабину. Сорок минут спустя он уже шёл в сторону автобусной остановки, не замечая ничего вокруг. На нём был измятый костюм, который он так небрежно оставил в ванной комнате прошлым вечером, но это его совершенно не беспокоило. Всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы не допускать возникновения каких бы то ни было мыслей, связанных с Наташей и его ночными фантазиями. Он хотел навсегда забыть её и этот дурацкий план, на который он так нелепо возлагал большие надежды. Перед выходом он принял таблетку от головной боли, поэтому оркестр в его голове играть перестал, хотя порой в затылке у него возникала резкая боль, которая длилась не больше секунды и сразу же исчезала.

Он остановился возле остановки, проверил время на своём телефоне и обрадовался тому, что автобус не придётся ждать слишком долго. Погода этим утром казалась ему довольно холодной, хотя ветра не было, а солнце ярко светило в чистом голубом небе.

— Доброе утро, мистер Холл! Как поживаете?

Сэм услышал два знакомых голоса и перевёл свой задумчивый взгляд с грязной жвачки, прилепленной к мусорному ведру, на двоих джентльменов средних лет, коими оказались Джон Вуд и Николас Прайс. Они были одеты в свои твидовые костюмы и старые шерстяные пальто, а обувь их, как всегда, была начищена до блеска.

— Доброе утро, мистер Вуд! — ответил Сэм. — Доброе утро, мистер Прайс! У меня все по-старому. А вы как поживаете, джентльмены?

Бездомные переглянулись и таинственно заулыбались.

— У нас, мистер Холл, каждый день не похож на предыдущий, — начал Джон Вуд, оглядываясь по сторонам.

— Да, мистер Холл, дни наши совершенно не похожи друг на друга, — с удовольствием подтвердил Николас Прайс, положив руку на свой выпирающий живот.

— Мы живём так, что под конец каждого дня совершенно не боимся умереть! — радостно продолжал Джон Вуд.

— Как это? — удивлённо спросил Сэм.

— Мы, мистер Холл, не тратим ни секунды на то, что делает нас несчастными, — ответил Джон Вуд.

— Зато мы тратим каждую секунду на то, что делает нас счастливым или же представляется нам предметом чрезвычайно важным, — гордо добавил Николас Прайс.

— Простите меня, джентльмены, если мой вопрос покажется вам несколько бестактным, — осторожно начал Сэм, — но… разве можно быть счастливым, когда тебе приходится жить на улице?

Друзья весело переглянулись и пристально посмотрели на Сэма.

— Это вполне разумный вопрос, мистер Холл, — сказал Джон Вуд.

— Вполне разумный! — подтвердил Николас Прайс, хлопнув себя по животу.

— Он очень тесно связан с вопросом, о котором мы думаем вот уже несколько лет, — задумчиво продолжал Джон Вуд.

— С вопросом о смысле жизни?

— Именно!

В этот момент Николас Прайс хлопнул Джона по плечу и поправил свою шляпу.

— Вот и наш подъехал! — радостно сказал он, глядя на автобус, который бесшумно остановился в паре метров от них.

Сэм было подумал, что и сегодня их разговор прервётся на самом интересном месте, но тут Джон Вуд сделал жест рукой, означающий приглашение пройти вперёд.

— Только после вас, мистер Холл, — вежливо сказал он, слегка наклонившись и придерживая одной рукой свою шляпу.

Сэм повернулся и с удивлением посмотрел на номер автобуса.

— Вы поедете со мной?

— Сегодня у нас дела в той части города, — пояснил Джон Вуд.

Сэм кивнул и быстро зашёл в автобус. Бездомные философы последовали за ним. Они оплатили проезд, заняли три свободных места возле окна и продолжили свой разговор.

— Так вот, мистер Холл, я остановился на том, что вопрос об отсутствии жилья и возможности в такой ситуации быть счастливым непосредственно связан с вопросом о том, в чем, собственно, и состоит смысл самой жизни, — сказал Джон Вуд, снимая свою шляпу и бережно укладывая её себе на колени.

— Замечательные вопросы! — с удовольствием вставил Николас Прайс и причмокнул, предвкушая приятную беседу.

Джон Вуд утвердительно кивнул и посмотрел на Сэма.

— Видите ли, мистер Холл, ещё три года назад я жил в просторном доме на Бэрин Стрит. Вам знакома эта улица?

Сэм отрицательно покачал головой.

— Её ещё называют улицей богачей.

— Это недалеко от Южного парка?

— Совершенно верно!

— Теперь я понял, — сказал Сэм и с удивлением посмотрел на Джона. — Хотите сказать, вы были миллионером?

Джон улыбнулся и аккуратно поправил свои чёрные волосы.

— Да, три года назад у меня было всё, о чем мечтает практически каждый мужчина: большой дом, шикарная машина, хорошая работа в банке и прекрасная жена. Моя жизнь была похожа на сказку, — он грустно улыбнулся. — По крайней мере, так мне тогда казалось.

— Но что же случилось?

— Однажды вечером мне пришлось задержаться в офисе, чтобы разобрать кое-какие документы. Это был совершенно обычный день, за исключением одной маленькой детали, которую я упорно старался не замечать. С самого утра со мной стали происходить необъяснимые вещи. Сначала у меня заболела голова. Обезболивающее мне не помогло, и головная боль продолжила накатывать короткими волнами. После обеда у меня начался звон в ушах, но и этому я не придал никакого значения. Ближе к вечеру мои ноги вдруг стали ватными. Я почувствовал какую-то странную слабость, и у меня началось головокружение. Я подумал, что это оттого, что я проголодался, поэтому я отправился в столовую и слегка там перекусил. После небольшого перекуса мне показалось, что я стал чувствовать себя значительно лучше. Довольный, я отправился в свой офис, но около двери внезапно потерял равновесие и упал, — Джон серьёзно посмотрел на Сэма. — Уверяю вас, мистер Холл, даже в этот момент меня не посетила мысль о том, чтобы немедленно бросить работу и срочно отправиться к доктору. Я всего лишь осторожно поднялся на ноги и неспеша зашёл в свой офис, потому что у меня всё ещё прилично кружилась голова, словно я весь день развлекался в баре, опрокидывая рюмку за рюмкой. Немного погодя, я вернулся к работе и благополучно забыл обо всех этих странностях, которые происходили со мной в течение всего дня. Но ближе к восьми часам, когда на улице уже совсем стемнело, а в здании остался лишь один охранник, у меня снова закружилась голова. Мне показалось, что в моем офисе стало слишком душно. Я поднялся из-за стола, развязал свой галстук и неуверенной походкой направился в коридор. Мне хотелось выйти на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Когда я вышел из офиса, моё зрение внезапно ухудшилось. Очертания предметов стали расплываться, и перед глазами запестрили какие-то причудливые фигуры. Я сделал несколько шагов вперед и неуклюже рухнул на пол. Мои силы покинули меня, я стал жадно хватить воздух ртом и через несколько секунд потерял сознание.

— Что же с вами произошло? — обеспокоенно спросил Сэм.

— У меня случился инсульт, — спокойно ответил Джон Вуд. — Спустя несколько часов я пришёл в сознание. Находился я уже в чистой и уютной палате в одной из местных клиник. Как только я очнулся, ко мне тут же заглянул доктор, который и рассказал мне, что со мной произошло. К несчастью, у меня частично отказала левая нога, поэтому мне пришлось провести следующие три месяца в стационаре, для прохождения курса реабилитации, — он вздохнул и задумчиво почесал свой подбородок. — Когда в банке узнали о том, в каком состоянии я нахожусь, было принято решение незамедлительно уволить меня. Спустя неделю моя жена подала на развод и переехала к моему школьному другу, который владел рестораном в Портленде. Мои накопления быстро заканчивались. Вскоре мне пришлось продать машину, чтобы продолжить оплачивать свое лечение…

Он на мгновение замолчал, а потом снова продолжил:

— Через два месяца банк забрал мой дом, потому что я больше не мог выплачивать ипотеку. Ещё через месяц я благополучно завершил свое лечение, и меня выписали из клиники. В тот момент идти мне было некуда. По странному стечению обстоятельств все люди, которых я когда-то считал своими друзьями, вдруг забыли о моём существовании и совершенно не хотели обо мне вспоминать. Тогда я почувствовал себя совершенно несчастным. Мне было одиноко и грустно оттого, что моя «сказочная жизнь» так внезапно оборвалась. Но больнее всего было то, что я вдруг осознал, что всё это время заблуждался насчёт сказочного характера моей жизни. Я был слеп и не замечал истинного положения вещей. Мне казалось, будто меня окружают люди, которым я действительно дорог. Люди, которые хотят видеть меня по-настоящему счастливым. В моей душе никогда не возникала и тень сомнения относительно их намерений, которые мне казались совершенно искренними.

— Отчего же тебе было сомневаться, Джон? — внезапно спросил Николас Прайс. — Все, кто тебя окружал, вели себя достойно и представлялись людьми честными и отзывчивыми. Тут только у параноика возникли бы сомнения!

— Или у того, кто научен горьким опытом, — вставил Сэм.

Джон Вуд вздохнул и поправил свой галстук.

— Вы правы, друзья мои. Но, к несчастью, а, может быть, и к счастью, сейчас я не возьмусь рассуждать на этот счёт, я никогда не имел возможности проверить верность своих друзей, да и паранойя всегда обходила меня стороной, поэтому случилось то, что случилось.

— Слетели маски, и открылись истинные лица тех предателей, которые имели наглость называть тебя своим другом! — возбужденно выпалил Николас Прайс.

— Можно сказать и так, — улыбнувшись, ответил Джон. — Как бы то ни было, в тот момент я понял, что остался совершенно один в этом большом и опасном мире. Я знал, что никто не придёт мне на помощь и что мне предстоит самостоятельно выбираться из той ситуации, в которую я попал. К счастью, на улице я оказался поздней весной. Погода тогда была чудесная, и ночью не было холодно. Свой первый день в роли бездомного я провел в Южном парке, раздумывая над тем, что же мне делать. Иной раз я поднимался на холмик и из-за деревьев поглядывал на свой прекрасный дом, в котором когда-то жил… — Джон на мгновение остановился, о чем-то задумавшись, а потом снова продолжил свой рассказ голосом радостным и уверенным: — Вы не поверите мне, друзья мои, но когда я в очередной раз с грустью и тоской взглянул на свой старый дом, в моей голове вдруг вспыхнула очень яркая идея, которая, словно лампа высокого маяка, мгновенно развеяла густой туман моих мрачных мыслей. Я внезапно осознал, что всё это время по-настоящему не жил! Я не работал, чтобы жить, но жил для того, чтобы работать. Я зависел от материальных благ, думал, что в них заключено истинное счастье. Я полагал, будто люди, которых я называл своими друзьями, тянулись ко мне не из-за моих денег, а по причине того, что сам я, как личность, был для них интересен. Я понял, что все эти годы жил в яме. Прекрасно отделанной, просторной, светлой и красивой яме, которую сам себе и вырыл. Я был рабом системы. Я научил себя пренебрегать личными интересами во благо работы, которая приносила мне хороший доход. Я обменивал время на деньги и верил, что лучшую сделку и придумать нельзя. Но, — он поднял указательный палец вверх и посмотрел сначала на Николаса Прайса, а затем на Сэма, — как только непредвиденные обстоятельства ворвались в мою жизнь и начали диктовать свои условия, иллюзия сказочной жизни тут же развеялась. Пропали деньги. Пропало имущество. Пропали друзья. И я, неожиданно для себя, обрёл душевный покой, потому что наконец-то перестал зависеть от материальных благ.

Сэм вздохнул и провел рукой по своим светлым волосам.

— Стало быть, вы, мистер Вуд, обрели настоящее счастье лишь тогда, когда потеряли всё, чем так сильно дорожили?

— Да, всё то, чем по глупости своей дорожил больше всего на свете, мистер Холл, — спокойно ответил Джон. — К счастью, теперь я, смею полагать, стал мудрее и начал ценить то, что на самом деле имеет наибольшее значение.

— И что же это?

— Здоровье и время, мистер Холл. Здоровье и время.

— Но разве легко заботиться о своём здоровье, живя на улице? — в недоумении спросил Сэм.

Джон Вуд удивлённо посмотрел на него, а Николас Прайс весело хохотнул и хлопнул себя по животу.

— Я осмелюсь предположить, мистер Холл, что за время нашего с вами знакомства, вы ни разу не замечали на нас грязной одежды и, уверен, никогда не ощущали неприятного запаха, находясь рядом с нами, не так ли?

Внезапно Сэм почувствовал себя неловко.

— Да, всё верно. Никогда такого не замечал. И, признаться честно, всегда этому удивлялся.

Бездомные философы переглянулись и хитро заулыбались.

— Это всё потому, мистер Холл, что мы обладаем некоторым доходом, который позволяет нам оставаться чистыми и опрятными, — с довольным видом заметил Николас Прайс.

— Дом не является залогом хорошего здоровья, — добавил Джон Вуд. — Оглянитесь вокруг и вы увидите, сколько в нашем обществе больных людей, которые живут в домах или квартирах. У многих из них есть деньги, которые они тратят на дорогие препараты и услуги врачей. Но, к несчастью, ирония заключается в том, что многие из них потеряли свое здоровье в погоне за богатством.

— В их жизнях отсутствовал баланс, — деловито заметил Николас Прайс.

— Именно так! — охотно подтвердил Джон. — Ведь знаете, мистер Холл, правда состоит в том, что существуют только два фактора, из-за которых возникает большинство болезней.

— Что же это за факторы? — недоверчиво спросил Сэм.

— Постоянный стресс и чрезмерный комфорт, — ответил Джон Вуд.

— Как говорил один мудрец, от стресса не укроешься в комфорте ты, глупец, ибо комфорт — это мираж, в котором счастья ты не сыщешь да и покой свой не найдешь, а лишь испортишь свою душу и окончательно помрешь! — весело проговорил Николас Прайс и хлопнул в ладоши.

— Всё так, мой дорогой друг, всё так, — смеясь, подтвердил Джон Вуд.

— Но почему? — удивился Сэм. — Комфорт приносит стабильность, а стабильность избавляет от стресса.

Джон пристально посмотрел на него и таинственно улыбнулся.

— Независимость от обстоятельств приносит стабильность. А от стресса избавляют душевное спокойствие и занятие любимым делом. Чрезмерный комфорт же, мистер Холл, приводит к лени, а лень, в свою очередь, приводит к слабости. Слабый и ленивый человек едва ли сможет оставаться здоровым долгое время.

— Жизнь таких не щадит, — задумчиво добавил Николас Прайс.

— Разве независимость от обстоятельств не достигается при помощи денег? — в недоумении спросил Сэм.

— Лишь отчасти, — ответил Джон. — Деньги в любой момент могут потерять свою ценность.

— Или вы можете потерять все свои деньги, — весело добавил Николас Прайс.

— Поэтому истинное спокойствие будет даровано лишь тому, кто не сделает себя узником материальных благ. Лишь тот, кто не гонится за роскошью и искренне ценит то, что имеет, сможет обрести душевное равновесие, — продолжил Джон Вуд.

— Но тот, чьи желания ненасытны, обречён прожить всю свою жизнь в ожидании лучшего будущего, которое никогда не настанет, так и не познав всей прелести настоящего, — серьёзно проговорил Николас Прайс, задумчиво глядя на проносящихся за окном людей.

— Стало быть, джентльмены, по вашему мнению, смысл жизни заключается в… в чём? — спросил Сэм, окончательно запутавшись во всех этих рассуждениях.

Друзья переглянулись.

— Пока мы не знаем этого наверняка, — начал Джон. — Но можем с уверенностью заявить, что смысл жизни не может состоять в погоне за чем-то материальным.

— Более того, — оживленно подхватил Николас, — все наши рассуждения по данному вопросу всё чаще и чаще заставляют нас думать о том, что у каждого человека может быть свой смысл жизни. Однако, — он поднял палец вверх, как бы делая важное замечание, — как только что сказал Джон, если человек решит утешить себя мыслью о том, что погоня за богатством наполнит его жизнь смыслом, то его непременно постигнет разочарование, если в этом деле он всё же преуспеет. Я имею в виду, если он в конце концов станет богатым.

— Неужели?

— Уверяю вас, мистер Холл. Спустя некоторое время этот же человек вдруг обнаружит, что внутри него по-прежнему остаётся некая неудовлетворенность. Конечно, первое время он будет счастлив тому, что разбогател. Может, начнёт развлекаться, тратить деньги на всякие безделушки и даже решит некоторое время пожить на полную катушку. Но потом появится удручающее чувство пустоты. Как думаете, мистер Холл, что станет тому причиной?

Сэм рассеянно пожал плечами.

— Может то, что он потеряет свою единственную цель?

Николас Прайс улыбнулся и громко щёлкнул пальцами.

— Совершенно верно!

— Значит, смысл жизни заключается в непременном движении от одной цели к другой?

— Увы, мистер Холл, боюсь, не все так просто… — задумчиво ответил Николас Прайс.

— Постоянное стремление достигать чего-то нового в конечном счёте может свести вас с ума, — пояснил Джон Вуд.

Сэм ничего не ответил и лишь задумчиво склонил голову на бок. Слишком много было вопросов, и слишком мало ответов. Спустя несколько минут автобус подъехал к нужной им остановке, и они вышли на улицу.

— Главное помните, мистер Холл, всё здесь, — сказал Джон Вуд и легонько постучал пальцем по своей голове. — Человек может обрести покой при помощи своего разума, а может превратить его в свою тюрьму. До свидания, мистер Холл! — он учтиво поклонился, а затем ловко опустил свою шляпу себе на голову.

— До свидания, мистер Холл! — сказал Николас Прайс и, поклонившись несколько более нелепо, чем его спутник, тоже надел свою шляпу.

Сэм пожелал им хорошего дня и неохотно направился в свой офис. Каждая встреча с бездомными друзьями лишь подтверждала его убеждение о том, что они были самими настоящими философами. Быть может, они не имели соответствующего образования, уж мистер Вуд точно не имел, раз уж работал в банке, а вот мистер Прайс вполне мог, хотя история его жизни не была известна Сэму, но их рассуждения всегда отличались особой глубиной, а темы, которые они затрагивали, были действительно философскими.

«Любопытнейшие они всё-таки люди!» — подумал Сэм, без особого интереса оглядываясь по сторонам.

Возле стоянки, недалеко от бизнес-центра, он заметил маленькую собачку, одетую в нелепый костюмчик фиолетового цвета. Она смирно стояла рядом со своей пожилой хозяйкой, которая беседовала с каким-то мужчиной в рабочей одежде, и с любопытством изучала голубя, вальяжно разгуливавшего в нескольких шагах от неё. Он непрерывно двигал головой взад и вперёд, словно в такт какой-то мелодии, слышимой только ему, то и дело поглядывая на огромное и непонятное существо фиолетового цвета, которое не сводило с него своих любопытных глаз.

«Я ведь совсем забыл про рекламный ролик для приюта! — устало подумал Сэм. — Нужно будет прямо сейчас обсудить это с Кевином…»

Он вошёл в бизнес-центр, едва заметно кивнул охраннику и уже собирался направиться к лифту, но внезапно остановился и сделал резкий шаг назад, чуть не сбив с ног уборщицу. Та смерила его недовольным взглядом и тихо выругалась.

— Прошу прощения, мадам, — взволнованно сказал он, после чего нервно облизнул свои губы, быстро пригладил волосы рукой и нарочито медленно снова двинулся вперёд.

Возле лифта стояла девушка в красно-белом шёлковом платье и чёрной норковой шубе. Она игриво наматывала свои белоснежные волосы на указательный палец, дожидаясь прибытия лифта. Когда Сэм оказался рядом с ней, она повернула голову и радостно улыбнулась.

— Доброе утро, Сэм!

Он специально посмотрел сначала налево, туда, где никого не было и не могло быть, ибо там была стена, потом направо и удивлённо вскинул брови.

— Доброе утро, Наташа! Прекрасно выглядишь, — спокойно ответил он и с нетерпением глянул на индикатор, говоривший о том, что лифт прибудет через десять секунд.

— Спасибо! — ответила она и смущённо улыбнулась.

Двери лифта открылись, и они вошли внутрь. Сэм всеми силами пытался удержать свои эмоции под контролем, но всё его фальшивое спокойствие улетучилось, когда они остались вдвоём в этой тесной металлической кабине.

— Как вчера всё прошло? — спросил он, и голос его дрогнул.

Наташа с удивлением покосилась на него и почувствовала, что щеки её начинают краснеть.

— Я имею в виду, твоё особое задание в городе, — поспешил добавить он.

Наташа выдохнула и издала нервный смешок.

— Да, всё… всё прошло просто отлично. Нам… то есть, мне удалось выполнить его без особых трудностей, — сказала она и нервно поправила свои волосы.

— Это замечательно, — проговорил Сэм и выдавил из себя лёгкую улыбку.

Лифт остановился, и двери бесшумно разъехались в стороны. Наташа улыбнулась ему в ответ и выскочила наружу. Сэм вышел следом, прислушиваясь к стуку её каблуков, который громким эхом разносится по всему коридору, залитому солнечным светом. Её красивые бедра, обтянутые шёлковым платьем, завораживающе двигались из стороны в сторону, и Сэм не мог оторвать от них свой взгляд. В голове его тут же вспыхнули яркие образы, которые он так старательно рисовал в своём воображении минувшей ночью. Прямо в эту секунду он снова пожелал ощутить тепло её упругого тела, услышать её возбужденное дыхание, почувствовать прикосновение её нежных рук и сладкий вкус её пухлых губ. Желание это было настолько сильным, что у него закружилась голова. Шаткой походкой он подошёл к стене и без сил припал к ней, сильно зажмурив глаза. Так он простоял пару минут, погруженный в свои мысли, пока к нему не обратился весёлый мужской голос, который он сразу же узнал.

— Тоже вчера перебрал, приятель? — спросил Кевин и радостно хохотнул.

Сэм открыл глаза и медленно отошёл от стены. Головная боль, которая, как он думал ещё час назад, покинула его, вернулась с новой силой. Казалось, теперь в его затылке играл не просто оркестр, а целая рок-группа, в которой барабанщик с особой страстью и без особого таланта лупил что было мочи по всему, что попадалось ему под руку.

— Плохо спал этой ночью, — тихо ответил он. — Есть разговор.

— Что случилось?

Сэм рассказал ему о приюте, в котором работает Саманта, и о том, что пообещал ей помочь сделать короткий рекламный ролик для привлечения средств.

— Приют для собак, говоришь… — Кевин задумчиво почесал подбородок.

— Да, я обещал Саманте прислать готовый ролик уже в конце этой недели.

Вдруг Кевин широко улыбнулся и положил свою руку ему на плечо.

— Ну, раз обещал, значит сделаем! У тебя сценарий-то готов? Вид у тебя не очень, приятель. Ты, случаем, не подхватил какую-то заразу? Мне вчера в клубе одна медсестра сказала, что сейчас по городу гуляет какая-то дрянь. Грипп или что-то в этом роде. Тебе бы провериться.

— Я в полном порядке, просто голова раскалывается.

— Ты уверен?

Сэм закрыл глаза, и на его лице появилась вымученная улыбка.

— А ты уверен, что та девушка была настоящей медсестрой?

— Разумеется! Она была одета точь-в-точь, как медсестра! Только коротенькое платьице немного просвечивало, но в остальном совершенно никаких отличий не было! — с жаром ответил Кевин. — Будто бы я не знаю, как выглядят медсёстры!

Сэм лишь едва заметно кивнул, как бы соглашаясь со всем, что сказал ему Кевин, и они медленно двинулись в свой офис. В паре шагов от двери их окутал приторный аромат, похожий на запах мёда, смешанного с малиновым вареньем.

— Наш майский цветочек уже здесь, — проговорил Кевин и ухмыльнулся. — Прямо-таки цветет и пахнет!

— Только прошу тебя, Кевин, — серьёзно обратился к нему Сэм, — не начинай ничего такого, иначе моя голова окончательно взорвётся…

Кевин удивлённо посмотрел на него и рассеянно пожал плечами.

— Не понимаю, о чём ты, Сэм. Я ведь сама любезность! Тебе не о чем беспокоиться, приятель! — он подмигнул ему и исчез за приоткрытой дверью.

Сэм выдохнул и вошёл следом за ним. В столь ранний час в офисе уже царила рабочая атмосфера. Наташа сидела за своим столом и внимательно изучала какой-то цветной график на экране компьютера, Барбара старательно подшивала документы и складывала их в толстую папку, что-то подпевая себе под нос, а Брюс монотонно разговаривал с кем-то по телефону, обосновывая высокие цены на услуги ещё более высоким качеством этих самых услуг.

— Лучше нас вы никого не найдете, — проговорил он совершенно без эмоций, словно робот.

Пауза.

— Нет, это действительно так.

Пауза.

— Да, мы предоставляем полный комплекс услуг.

Пауза.

— Нет, таким мы не занимаемся.

Пауза.

— Нет, скидок у нас тоже нет.

Пауза.

— Алло, вы меня слышите?

Пауза.

— Мистер Перкин, вы меня слышите?

Брюс положил трубку и уныло почесал свой затылок.

— С таким подходом, как у тебя, Брюс, у нас совсем не останется клиентов, — сказал ему Кевин и хохотнул.

— Должно быть, у мистера Перкина случайно прервалась связь, — монотонно проговорил Брюс.

— Случайности не случайны, друг мой! — весело отозвался Кевин и уселся за стол.

Сэм прошёл в импровизированную кухню, снял своё пальто и выдвинул верхний ящик тумбы, которая стояла рядом с кулером. Внутри него лежала глубокая чёрная коробка с разнообразными лекарствами. Он достал упаковку обезболивающего, выдавил одну таблетку и опустил её себе на язык. Затем он взял бумажный стаканчик, набрал в него воды из кулера и одним залпом выпил её. Он уже собирался уйти, как вдруг дверь резко отлетела в сторону и в комнату медленно вошёл Джексон Перри.

— Придержи коней, приятель. Вопросик к тебе есть, — сказал он, брезгливо глядя на измятый костюм Сэма.

Тот сделал шаг назад и вызывающе посмотрел на своего босса, одетого в красивый шерстяной костюм бирюзового цвета.

— Что за вопрос, мистер Перри? — сухо спросил он.

Джексон Перри воровато оглянулся через плечо и осторожно прикрыл дверь в кухню.

— Скажи-ка мне, Сэмми, с чего ты взял, что Наташа обожает розовый цвет?

Сэм в недоумении вскинул бровь и резко смял стаканчик, который до сих пор держал в своей руке.

— Даже не знаю, мистер Перри, — начал он, удивляясь собственному спокойствию. — Мне всегда казалось, что такой девушке, как мисс Смит, обязательно должен нравиться розовый!

Джексон с недоверием покосился на него.

— Что значит такой девушке, как мисс Смит? Какая же она, по-твоему, девушка?

То, что произошло дальше, Сэм вспоминал ещё ни раз. Порой он долго думал об этом и пытался понять, не совершил ли тогда грубую ошибку, не обрубил ли тоненькую верёвочку, на которой висела его слабая надежда на что-то хорошее в его унылой жизни. Но каждый раз он настолько далеко заходил в своих размышлениях, что в конечном итоге все они теряли какую бы то ни было связь не только с реальностью, но и друг с другом и превращались в головокружительный набор каких-то мрачных воспоминаний и безумных фантазий.

— Богиня неземной красоты! — с жаром ответил Сэм, разглядывая смятый стаканчик. — Я всегда считал, что все красивые девушки с ангельской внешностью любят розовый.

Джексон Перри отвёл голову назад и с презрением посмотрел на него.

— Ты уж определись, кто она — богиня или ангел? И вообще, — не унимался Джексон, — что это за глупости ты здесь говоришь? Всё это звучит так, будто ты… — он внезапно осёкся.

На губах Сэма заиграла насмешливая улыбка.

— Будто я что?

— Я так и знал… — тихо поговорил Джексон. — Ещё в тот раз это заметил по твоим глазам. Как же сильно они изменились, когда я заговорил про Наташу.

— Что же вы такого заметили, мистер Перри? — не переставая насмешливо улыбаться, спросил Сэм. — О чём поведали вам мои глаза, когда вы заговорили о мисс Смит? Или мне уже стоит называть её миссис Перри?

Джексон Перри сделал шаг назад и угрожающе затряс своим указательным пальцем, с неприязнью глядя на Сэма.

— А вот сюда не лезь, приятель! Это тебя не касается! — злобно сказал он. — Держись от неё подальше, иначе… — он вдруг резко замолчал.

— Иначе что? — без интереса спросил Сэм.

Лицо Джексона вдруг снова стало спокойным, а губы растянулись в лёгкой улыбке, знаменующей его превосходство.

— Скоро сам всё увидишь, Сэмми, — он похлопал его по плечу, словно наставник, утешающий своего ученика, и гордой походкой вышел из комнаты.

Сэм остался один. После этого неприятного разговора ему вдруг захотелось схватить своё пальто и броситься бежать со всех ног в неизвестном направлении. Подальше от этого чёртова офиса, подальше от Наташи, подальше от проблем, подальше от этой несчастной жизни, которая с каждым днём становилась ему всё противнее.

«А ведь я так хорошо начинал эту жизнь…» — с досадой подумал он и вышел из комнаты.

К своему удивлению он обнаружил, что Наташа пропала из офиса, как, впрочем, и Джексон Перри. Он кивнул в сторону её стола и вопросительно посмотрел на Кевина.

— Очередное задание в городе, — пояснил тот. — Мистер Перри был так настойчив, что даже не позволил Наташе забрать свою шубу. Сказал, что это дело чрезвычайной важности!

Барбара Коллинз хотела было что-то сказать по этому поводу, но, с опасением глянув на мрачного Сэма, решила ограничить свою реакцию на столь несправедливое событие одним лишь недовольным вздохом.

— Я тоже был бы не прочь куда-нибудь рвануть прямо сейчас! Всяко лучше, чем сидеть в этом душном офисе! — с досадой выпалил Кевин и откинулся на спинку стула.

— Так поехали! — внезапно сказал Сэм.

— Куда?

— Разве ты не помнишь, что нам сегодня нужно встретиться с заказчиком? — Сэм сделал акцент на последнем слове.

— Заказчиком? — удивлённо повторил Кевин.

Сэм внимательно посмотрел на него, не произнося ни единого слова.

— Точно! — внезапно воскликнул Кевин, вскакивая со стула. — Как же я мог забыть про такое важное дело!

— Со мной никто не связывался, — угрюмо произнёс Брюс, глядя на Сэма.

— Это потому, что я сам предложил той организации наши услуги, — ответил Сэм.

— Но сначала необходимо оформить документы, — монотонно продолжал Брюс, — согласовать сроки, бюджет и прочие детали.

— Всё будет, Брюс, всё будет. Это дело не терпит отлагательств. Такого клиента нельзя упускать ни за что на свете! — ответил ему Сэм и направился за своим пальто.

— Вот именно, Брюс! — быстро добавил Кевин. — Это очень серьёзный клиент, очень серьёзный!

Брюс лишь пожал плечами и снова принялся методично заполнять какие-то таблицы на своём компьютере.

— Камеру не забудь, — сказал Сэм, взглянув на Кевина.

— Разумеется, Сэм. Всё под полным контролем.

Когда все приготовления были закончены, они пожелали Брюсу и Барбаре хорошего дня и быстро покинули офис.

— Представь, какая парочка бы из них получилась! — весело сказал Кевин, когда они уже были в лифте.

— Они как два магнита, — ответил Сэм, задумчиво глядя на свою обувь.

— Это как?

— У них природная несовместимость. Могут лишь отталкивать друг друга.

Кевин удивлённо развёл руками.

— Но ведь говорят, что противоположности притягиваются!

— Брехня это всё, Кевин. Сам посуди, что в отношениях будет связывать людей, которые кардинально отличаются друг от друга?

— Даже не знаю. Может быть, любовь?

— А что такое любовь?

«Я начинаю рассуждать так же, как и бездомные философы», — подумал Сэм и разбито улыбнулся.

Лифт остановился, и двери разъехались в стороны. Они вышли наружу и уже спустя десять секунд бодро зашагали по залитой солнцем улице в сторону автобусной остановки.

— Любовь — это любовь, — оживлённо проговорил Кевин. — Такое чувство, которое невозможно описать словами, понимаешь?

— Понимаю…

— Ну вот! Кстати, — он вопросительно глянул на Сэма, — а куда мы всё-таки идём?

— В приют для собак, в котором работает Саманта. Сейчас будем снимать для неё рекламный ролик.

— Но у тебя ведь ещё даже сценарий не готов!

— Вообще-то готов.

— И где же он?

— Вот здесь, — Сэм легонько постучал себя по голове.

Кевин выпучил глаза и громко вздохнул.

— В таком случае, предлагаю тебе начать делиться со мной своим виденьем, чтобы я не наснимал всякого бреда…

Сэм кивнул и принялся объяснять ему свой замысел.

— Очень даже неплохо, — подытожил Кевин, когда они подошли к автобусной остановке. — Нет, правда, отличная идея! На слезу точно много кого пробьёт!

— Это нам и нужно, — подтвердил Сэм. — Рад, что тебе понравилось.

Кевин утвердительно кивнул и положил ему на плечо свою руку.

— Вот увидишь, я сделаю настоящую конфетку! Даже самый чёрствый чурбан почувствует, как при просмотре этого ролика его глаза наполняются предательской влагой! — сказал он и отрывисто рассмеялся.

Сэм посмотрел на него и устало улыбнулся.

— Спасибо тебе за то, что согласился помочь.

— Никаких проблем! К тому же у меня у самого два бульдога. Как только представлю себе, что они могли бы жить на улице, в полном одиночестве, на холоде, без еды и воды, так меня аж в дрожь бросает.

Сэм без интереса глянул в сторону и увидел, что возле маленькой пекарни, буквально в паре шагах от него, находилась девушка лет двадцати пяти. Она сидела на ледяном полу, подогнув под себя ноги, словно йог, и невидящим взглядом смотрела куда-то в сторону. На ней было старое пальто, всё оборванное, в дырах и заплатках, грязные чёрные джинсы, да серые сетчатые кроссовки со стёртой подошвой. Лицо её было измазано в какой-то пыли или саже и имело сероватый оттенок, будто она только что спустилась из дымохода. В своих дрожащих руках она держала грязную покоцанную картонку, на которой аккуратным почерком было написано одно единственное слово — «помогите». Вид у неё был печальный, даже жалкий. Она выглядела ещё совсем молодой и казалась совершенно потерянной. Что-то в её грустных глазах зацепило Сэма, вызвало в нём какое-то странное, непонятное ему чувство. Он повернулся и медленно двинулся вперёд.

— Ты куда это? — удивился Кевин.

— Сейчас вернусь, — не оборачиваясь, ответил Сэм.

Он зашёл в пекарню, купил два пирожка с мясом, один пирожок с капустой, две булочки с малиной, три круассана, сырный багет и большой стакан горячего кофе со сливками, затем вышел на улицу и неспеша опустился на корточки прямо напротив девушки, которая привлекла его внимание. В руках он держал пакет с выпечкой и большой стакан с горячим кофе, от которого тонкой струйкой поднимался пар. До девушки донёсся приятный аромат свежей выпечки, и она с завистью покосилась сначала на бумажный пакет, затем на стакан с кофе, но при этом не сказала ни слова.

Конец ознакомительного фрагмента.