Душой уносясь на тысячу ли…

Цзи Сяньлинь

В воспоминаниях известного китайского лингвиста, палеографа, индолога Цзи Сяньлиня (1911–2009), написанных в виде эссе и литературных зарисовок, представлен личный взгляд автора на события XX века, происходившие в Китае, Европе и России в эпоху великих потрясений. Социальные процессы привлекают внимание ученого не только своей исторической значимостью, но и другими сторонами – бытовой, эстетической, эмоциональной, детальное описание и субъективная оценка которых сами по себе могут стать полноценным объектом кросс-культурного исследования. Для широкого круга читателей. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Гёттинген

31 октября 1935 года я прибыл в Гёттинген. Предполагалось, что учеба продлится два года, но вышло так, что я задержался здесь на целых десять лет! Дольше я жил только в Цзинане и Пекине, так что этот город можно по праву считать моей второй родиной.

Гёттинген — классический университетский город. Местных жителей здесь около ста тысяч, а студентов порой приезжает более двадцати тысяч. История университета насчитывает уже несколько сотен лет, с ним связано становление многих выдающихся немецких ученых, поэтов и писателей. Улицы города носят их имена. Попав сюда, чувствуешь, словно оказался в раю наук, на обетованной земле культуры.

Гёттинген во все времена славился красотой пейзажей. На востоке — покрытые густым лесом горы. Круглый год здесь зеленеют ковры лугов. Даже зимой, когда выпадает снег, из-под него проглядывает по-прежнему яркая свежая, как весной, трава. Зимы здесь мягкие, а лето нежаркое, не припомню я и сильных ветров. Москитные сетки и веера не нужны — мухи и комары тут редкость, а о блохах и клопах никогда и не слышали. Улицы чистят до остервенения: хоть валяйся на мостовой — на одежде не останется ни пылинки. Около каждого дома хозяйки мылом моют пешеходные дорожки, это такая же обязательная рутина, как завтрак. В центральной части города все здания средневековой постройки, не менее четырех-пяти этажей. Когда стоишь среди них, кажется, что оказался в прошлом. Древнюю городскую стену сохранили, на ней растут высоченные, до неба, дубы. Во время учебы в Цинхуа я любил читать стихи рано ушедшего из жизни лирического поэта Гёльдерлина ^[11], в его произведениях этим великолепным деревьям посвящено немало строк. Раньше я совершенно не представлял себе, как выглядит дуб. Теперь же я увидел их воочию и радовался несказанно. Для меня стали обычными прогулки по старинной городской стене в густой тени дубов — со всех сторон тишина, нет людских голосов, один я, погруженный в свои мысли… За десять лет, что я прожил в Гёттингене, это были самые поэтические моменты, о них я вспоминаю до сих пор.

Поначалу я ничего и никого не знал Гёттингене. Старожил Чжан Лэсэнь встретил меня на вокзале и помог найти жилье. Хозяевами квартиры были пожилые супруги, их единственный сын вырос и уехал учиться в другой город, его комнату мне и сдали. Хозяин был инженером в местной мэрии. Классический немец, серьезный и тихий, он почти никогда не вступал в беседу. Хозяйке было лет пятьдесят с небольшим. Она имела среднее образование, консервативные интересы и пристрастия: обожала немецкую литературу и немецкую классическую музыку, а при одном только упоминании джаза на ее лице появлялась в лучшем случае сдержанная холодная усмешка. У нее были все достоинства немецкой фрау: доброта, прямодушие, способность понимать людей и сочувствовать им. Однако были и мелкие недостатки, проявлявшиеся, например, в отношениях с лучшей подругой, вдовой, с которой они постоянно общались. Однажды эта подруга увидела у моей хозяйки новую шляпку, которая ей ужасно понравилась, и захотела купить себе точно такую же. Хозяйка же пришла в сильнейшее негодование и чего только мне ни высказала! Оказывается, западные женщины (и мужчины иногда тоже) категорически не приемлют, когда другие надевают такие же, как у них, головные уборы или такую же одежду. Поистине, нам, китайцам, не понять этих особенностей, но случай был показательным, и я понял, насколько сильны были в моей домохозяйке мелкобуржуазные, мещанские корни. Тем не менее, как говорится, изъяны в яшме не умаляют ее достоинств — эта немецкая фрау была одной из лучших и добрейших женщин, которых мне довелось встретить за свою жизнь, и относилась к другим как любящая мать.

Какое было у меня настроение, когда я только приехал в Гёттинген? Чтобы не отходить от фактов, приведу выписку из своего дневника на второй день по приезде:

1 ноября 1935 года

Наконец-то я в Гёттингене. Теперь, после неопределенности и беспокойства, в моей жизни начнется продолжительный период определенности и спокойствия. Я люблю помечтать и всегда раскрашиваю свои мечты самыми радужными красками. С самого начала Германия представлялась мне раем, идеальной страной. Я видел ее залитой золотыми лучами солнца, где есть и Wahrheit (Правда), и Schönheit (Красота). Наконец-то моя мечта сбылась — я приехал в Германию. Однако здесь меня ждали разочарование и пустота. Все мои грезы исчезли как тень.

Сейчас я в Гёттингене, и у меня появилась новая мечта. Я хочу изучить, насколько получится, письменность, славящуюся с древних времен. Не знаю, смогу ли осуществить это. Собственно, а кто может знать?

Содержание этой записи из дневника, как и ее настроение, дает понять, что в тот момент у меня перед глазами по-прежнему был сплошной туман, я еще не нашел своего пути.

Примечания

11

Иоганн Христиан Фридрих Гёльдерлин (1770–1843) — выдающийся немецкий поэт-романтик, философ и переводчик. — Примеч. ред.