Последний стих человечества

Цветков Кирилл, 2023

Знаменитый писатель Виктор Зернилов переживает творческий кризис. В это же время программист Виктор Рассудов создаёт нейросеть, которая может написать любое литературное произведение. Вся общественность в восторге, и только Зернилов видит в этом угрозу. Писатель бросает вызов нейросети: тот, кто за месяц напишет лучшее произведение, останется, проигравший навсегда откажется писать. Поставив всё на кон, Виктор вместе с помощником-братом Андреем отправляются к себе на родину…

Глава 2

На следующий день Виктор и Андрей в смокингах прибыли во дворец культуры, где должен был состояться пресс — релиз нового сборника. В фойе уже стояла куча зевак, ждущих с нетерпением презентации. Братья прошли в главный зал и заняли свои места на сцене. Постепенно стали заходить и важные гости. Несколько коллег литераторов, известный критик Лифанов, всегда пытающийся разгромить работы Виктора за примитивность и несостоятельность, один крупный магнат — меценат. Народу становилось все больше и больше. Вот уже осталось пять минут до выступления, как вдруг вошел ОН. В черном блестящем костюме юноша сел на последний ряд, чтобы не привлекать внимания, но Виктор своим зорким взглядом увидел его, и душу писателя обуздал дикий страх. Человек,разрушивший спокойную, мирную жизнь. Человек, создавший эту чертову нейросеть, погубившую его. Во всех бедах виноват он… Виктор Рассудов!

Парнишка беззаботно глядел по сторонам, улыбаясь людям, узнававшим его.

И вдруг Рассудов обернулся к Виктору и приветливо помахал ему. У писателя пробежали мурашки по телу. «И этот наглец еще и улыбается мне? Хамство! Ну я задам этому сопляку взбучку…» — подумал про себя возмущенный писатель.

Прозвенел звонок. Это значило лишь одно — начало презентации. Взгляды зрителей устремились на Виктора. Писатель стал произносить заготовленную речь.

«Приветствую Вас, дамы и господа, на пресс-релизе моего сборника сочинений, над которым я работал более двух лет. За этот период в нашей жизни произошли глобальные перемены. Технологии внедряются в наш мир, становясь привычкой для нас, повседневностью, однако же мы не задумываемся, бывает, над ужасающей последовательность таких нововведений»…

… с гордостью представляю вам «Смерть Феникса»!

Шум от оваций. Зрители были в восторге от поставленной речи Виктора, но критики недоверчиво роптали. Самым недовольным, по-видимому, был Лифанов. Рассудов стоя аплодировал. Когда овации стихли, Виктору стали задавать вопросы по новой книге. Дискуссия велась очень легко, все были довольны, но в дело вмешался Лифанов.

«Что ж на этот раз вы меня удивили, — начал в форме монолога свою речь критик. — Вы удивили меня своей безалаберностью и несостоятельностью мысли. Избитое клише, невнятные истории, так еще и томили нас целых два года», — Не унимался от своей злости Лифанов.

— Чем вы вообще занимались?

«Попрошу вас, — грозным тоном сказал Виктор, — держать ваш язык за зубами. Во — первых, я болен, а потому на какое-то время я отошел от работы. А во-вторых, я имею полное право выпускать свои работы, когда захочу, и на то у меня есть весомый аргумент!» — И какой же? — с ехидным злорадством пролепетал Лифанов.

–Я человек, — холодно ответил Виктор. — И этим всё сказано.

–Нет, не всё,товарищ писатель. Вот вы сказали, что можете выпускать свои произведения, когда захотите, а точно ли вы можете это сделать? Мне что-то кажется, что сделать вы это не в состоянии. У вас контракты, всеразличные обязательства,и они грузом ложатся на самое сокровенное, что дорого для каждого — на время.

И вы еще смеете заявлять, что можете писать когда — захотите? Пожалейте своих читателей, которые постоянно ждут от вас грандиозных произведений, а вы вместо работы, сидите и чай пьете, а потом выпускаете этот отвратительный сборник, полный фальши, потратив на это два года. Совершенная безвкусица.

Вы потеряли ваш хвалёный талант, Зернилов. Вы не пишите пылко, как раньше. Все ваше творчество превращается в гадкую бессмысленную жвачку, которая все тянется и тянется, тянется и тянется.

–Довольно! — вскипел писатель. — Вместо того что бы оценивать произведение, вы уже переходите на личности! Мне не о чем с вами разговаривать, Лифанов!

— Мне с вами то же не о чем разговаривать, Зернилов, но приходится. Так как вы уже на взводе, я попытаюсь втолковать вам, что конкретно мне нравится. Вы, товарищ писатель, являетесь приверженцем самой консервативной группы творцов, которые считают, что они будто мессии снисходят до читателя и дарят им частичку своей души. Как глупо. Как банально. Зернилов, поймите, мы живем в эпоху сумбура. В эпоху постоянно меняющихся условий. Весь мир театр, и люди в нем актеры, но, если декорации поменялись, нужно и костюм сменить, верно?

–То есть, по-вашему, Пушкин и Лермонтов тоже?

–Нет, не тоже. Вы меня слушаете вообще? В нашу эпоху. Когда жили эти писатели, большинство даже читать не умело, а профессиональной литературы, вообще как таковой,не существовало. Но в наше время все грамотны, и очень много писателей пытающиеся возвеличить себя над остальными. И как найти алмаз среди этого шлака? А я вам отвечу: работать, работать и работать, Профессиональный писатель — это не гений, это фабричный работник, который круглосуточно штампует высококачественные произведения. Он изнемогает, не спит ночами, но он не сдается, а делает и делает свою работу, когда же он выполнит, он возьмёт новое произведение. Зернилов, творчество — это не дар, а продукт. Плод воображения, который целенаправленно создает иллюзию, чтобы люди, очарованные этой выдумкой, поверили в нее и пережили все, что вы старались донести. Книга — это средство манипуляции, оружие чудовищной силы незримой глазу, и вы так бесталанно к ней относитесь. Если вы не способны работать как стахановец, то идите-ка вы из профессиональной литературы подальше, хоть в ту же критику.

— Я ни за что не перейду на эту скользкую дорожку. Поливать всех авторов грязью не мое занятие.

–А вы зря так говорите Зернилов. Мы критики своеобразные санитары литературы. Мы съедаем слабых, и оставляем сильных.

— Вы хотели сказать падальщики? — улыбнулся Виктор.

–Говорите как хотите, мне все равно. Если подвести все, что я сказал, можно ограничится одной фразой: «Зернилов, вы больше не работоспособны». И мне плевать, что вы были лауреатом Нобелевской премии пять лет назад. Если вы не можете долго поддерживать высокий уровень, то лучше не позорится и просто уйти.

–Да, что вы, черт побери,такое несете!? — истеричным голосом завопил писатель. И куда мне стоит податься по-вашему?

–Я уже вам сказал свое мнение — хладнокровно отрезал Лифанов. У вас достаточно опыта, что б стать критиком или хотя бы редактором. Ну, а если вам из этого ничего не нравится, то идите, пожалуйста, в огород и выращивайте капусту!

Произошла минутная пауза. Зрители были в явном смущении от такого жесткого разговора двух гигантов литературного мира.

Тишину развеял робкий взмах руки юноши — Виктора.

–Да, Рассудов я вас узнал. Слушаю — усталым от напряжения голосом пробормотал писатель. Хотите меня так же втоптать в грязь, как и Лифанов?

–Нет, что вы! Наоборот, я хочу похвалить вас за эту работу. Не знаю, как многим, но мне ваша презентация очень понравилась, а когда вы прочитали одну из своих работ у меня перехватило дыхание. Но все же есть пару аспектов у Лифанова с которыми я согласен.

–И какие же? — удивленно спросил писатель. — Я, конечно, не литератор, но, по-моему, абсолютно все профессиональные работы не для себя, а для публики, что бы та могла оценить талант создателя.

И если этот автор очень сильно популярен, то и спрос на его произведения будет высокий. А потому….

–Куй железо пока горячо?

–Да — да. Все верно.

–Но вы же понимаете, что человек не машина, чтобы работать будто конвейер.

— Вот к этому я и веду. Ведь, по сути, творческие работы — это продукт. Творчество подчиняется особым канонам и правилам, а потому я не вижу ничего запретного, чтобы его простите за выражение «штамповать».

А если работы будут хорошими, то ничего опасного в этой периодичности. К тому же можно установить сроки.

–Рассудов, не ворошите осиное гнездо — грозно сказал Зернилов. — В самом начале вы сказали, что не являетесь литератором. Так вот, и не влезайте в это пожалуйста. Своей деятельностью, вы понимаете какой, вы уничтожаете самое сакральное, что есть в творчестве — тайну.

Литературу, да и вообще культуру в частности, нельзя, ни в коем случае позиционировать, как продукт. Люди любят её не за это.

–Так ли это? Почему же тогда роман нейросети Experience стал бестселлером? Она же, по-вашему, безумная программа.

–И до сих пор я так считаю — ядовито прошипел озлобленный писатель. Это большая ошибка, что человечество пошло не по той тропе, вот увидите, они потом откажутся от всего этого.

— Вы летаете в облаках, по-моему, Виктор. Я даже не знаю, как вас переубедить.

И тут Лифанов, накопив в себе достаточно злости, решил еще раз заявить о своей важности и на весь зал прокричал:

–А пусть тогда этот спор разрешат люди! Да-Да. Вы не ослышались, — критик слегка сбавил тон.

— Если вы не можете решить все на словах, то попробуйте на деле. Пусть каждая из двух сторон напишет произведение за месяц, и чьё творение понравится публике больше, та точка зрения будет считаться верной.

–Звучит заманчиво — зычно, но тихо протянул юноша, если только господин Зернилов захочет.

–Виктор, прошу не ведись на провокацию, взмолился Андрей. — Они просто хотят тебя опозорить, ничего более.

— Я согласен — стальным голосом произнес Виктор. — Но учтите, я борюсь не за себя, а за все литературное творчество человечества! Все писатели, боятся твоей нейросети, Рассудов. Она обрекает на гибель всю касту творцов. И если все боятся протестовать этому открыто, то пуская я буду козлом отпущения, но за свою правду поборюсь!

–Ну вот и славненько — сказал Лифанов, потирая от удовольствия руки.

Значит, что я предлагаю. Через неделю, в этом же зале, мы соберемся вновь, чтобы решить в каком жанре будут написаны работы. На встречу можно не приходить, но тогда не пришедшая сторона официально будет признана проигравшей.

–Лифанов со злорадной ухмылкой посмотрел на Зернилова, а затем продолжил речь.

Если же обе стороны придут и договорятся о жанре, то с этого момента начинается состязание, которое продлится месяц, с начала заключения условий.

Через месяц участники приходят с готовыми работами и по системе голосования избирается лучшая работа.

Если верх одержит Зернилов, то тогда нейросети будут запрещены для использования в сфере культуры.

Если же одержит победу Рассудов, то тогда Зернилов закончит свою писательскую карьеру.

— И шепотом добавил: «Будет пахать свои огороды». Публика в зале рассмеялась.

–Напоминаю, если одна из сторон не принесет свою работу, то она автоматически станет проигравшей. Лифанов косо посмотрел на Зернилова, и снова дерзкая усмешка соскользнула с его губ. Стороны вы согласны с моим предложением?

–Да — ответил Рассудов.

–Да — ответил Зернилов.

Тогда я объявляю, что пари заключено. Встречаемся через неделю. Удачи Вам!