Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Хэнсон Болдуин, 1966

Хэнсон Болдуин был в годы Второй мировой войны военным редактором газеты «Нью – Йорк тайме», сам участвовал в сражениях и собрал о них большой фактический материал. В книге рассказывается о малоизвестных русскому читателю сражениях за Крит, Коррехидор, Тараву, в заливе Лейте, а также о битвах за Сталинград и высадке союзников в Нормандии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 2

Битва за Британию

Июль — сентябрь 1940 г

«Никогда в сфере человеческих конфликтов так много людей не были в такой степени обязаны такому малому числу людей»

Уинстон Черчилль, 20 августа 1940 г.

Англия стояла перед возможным поражением.

Полная трагедия Дюнкерка завершилась, а неукротимый голос Уинстона Черчилля мобилизовывал народ Британии:

«Мы не сдадимся и не падем. Мы будем идти до конца… Мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться <…> в воздухе… мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на аэродромах, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться в горах, мы никогда не сдадимся».

Бредовые амбиции Адольфа Гитлера, шовинизм на фоне мании величия и жестокий антисемитизм, которые привлекли немецкий народ под его знамена, депрессия 30-х годов, слабая и нерешительная дипломатия Великобритании и Франции эпохи потакания — эти и многие другие факторы соткали паутину судьбы, в которую попали страны Европы во время Второй мировой войны.

Подготовка к новому Армагеддону, покрытая секретностью, с помощью которой человек всегда скрывает свои планы убийства другого человека, началась за несколько лет до того, как силы вермахта пересекли польскую границу в сентябре 1939 года. А король в своей нерешительной речи во время душевной агонии сообщил империи, над которой никогда не заходило солнце, что Британия вступила в войну.

В Германии странный триумвират руководил предвоенным возрождением люфтваффе. Жирный и опустившийся Герман Геринг, главнокомандующий германскими военно-воздушными силами, министр авиации, ветеран знаменитого Рихтгоффенского кружка Первой мировой войны, архиапостол гитлеризма, потребитель наркотиков и любитель хорошей пищи и вина, а также пышной военной формы, дилетант в искусстве, человек яркий и обаятельный, но неуравновешенный, человек гнева и отточенного спокойствия, был политическим и психологическим лидером возродившейся воздушной мощи Германии.

Эрнст Удет, пилот скоростных самолетов, планерист — энтузиаст, авиаконструктор, пилот истребителя в Первой мировой войне, «космополитичный, забавный, бон вивант», руководил, как техническая повитуха, процессом рождения гитлеровского люфтваффе. Ему и некоторым другим германские военно-воздушные силы обязаны преобладанием одномоторных конструкций истребителей; он лично провел в 1937 году полетные испытания Ме-109, которому было суждено сыграть значительную роль в сражении за Британию. Его направленность, а также необходимость быстрого создания Гитлером военно-воздушных сил и стратегическая концепция Германии о том, что воздушная мощь должна преимущественно играть роль поддержки сухопутных войск, привели к тому, что в первые годы войны Германия делала ставку на пикирующие и на легкие и средние двухмоторные бомбардировщики [1].

Эрхард Мильх, заместитель Геринга, главный квартирмейстер люфтваффе, сторонник дисциплины, политик жестокий и динамичный, был организатором и специалистом по кадрам.

Уже в 1936 году для всех все стало ясно; легион Кондор — 200 самолетов нацистов — был направлен в Испанию под командованием генерала Гуго Шперрля, и это имя вновь будет записано в историю в самые мрачные дни британской голгофы. Лаборатория крови в испанской гражданской войне предопределяла тактику более значительного конфликта. Это:

Переброска войск: 10 000 марокканцев генерала Франсиско Франко пересекли Гибралтарский залив на «Юнкерсах-52».

Поддержка сухопутных сил: «Хейнкели» и «Хейншели» на бреющем полете бомбили Мадрид, Толедо, Сантандер.

Бомбардировки. Древние, выгоревшие под лучами солнца города с мелодичными названиями Малага, Картахена, Аликанте почувствовали на себе тяжесть немецких бомб во время генеральной репетиции 1936–1939 годов.

И на Британию уже легла тень грядущих событий.

Военно-воздушные силы Великобритании, на которые сильное впечатление произвели пробные стратегические бомбежки в Первой мировой войне, под влиянием стратегии Тренчарда, считавшего, что самолет является главным образом наступательным, а не оборонительным оружием, были одержимы «идеей бомбардировщиков», также подпитываемой в послевоенные годы пьянящим вином Джулио Доуэта, итальянского предтечи воздушной авиации. Таким образом, еще до Мюнхена невидящая и сомневающаяся Англия, для которой Чемберлен был неудобным человеком, не хотела вкладывать средства ни в наступательную, ни в оборонную авиацию [2].

Санкционированных решений было достаточно. Уже в 1934 году, через год после того, как «британские агенты в Германии сообщили, что Гитлер перевооружался в нарушение Версальского договора», кабинет инициировал пятилетний план укрепления военно-воздушной мощи Британии, который впоследствии был пересмотрен. Но при этом были задержки и противодействие. Германия стартовала первой.

Однако были и дальновидные люди. И среди них был человек со странной смесью качеств, с кальвинистской непоколебимой скрупулезностью и неприятными личными качествами, получивший по этой причине прозвище Зануда. Зануда Даудинг — маршал авиации Королевских ВВС, который станет командующим истребительной части и будет решать судьбы наций в самый черный для Великобритании день.

А тот дар технического предвидения и гений изобретательности, которые всегда отличали развитие Британии со времени промышленной революции, не покинули потомков Нельсона и Веллингтона. Уже в 1934 году министр военно-воздушных сил, побуждаемый Даудингом, сформулировал характеристики конструкции истребителя с мощным вооружением и скоростью свыше 300 миль в час. В феврале 1935 года Роберт Уотсон-Уатт запустил радиоволны к летящему самолету и победоносно проследил электронное отражение цели. Появился радар, и к 1936 году была начата работа по созданию «первой практической радарной системы (установленной) где-то в мире», которая представляла собой цепь электронных стражей, охранявших восточное и юго-восточное побережье Англии 24 часа в сутки, начиная с Пасхи 1939 года, когда уже приближался кризис, до окончания Второй мировой войны [3].

И все же после Дюнкерка соперники не соответствовали друг другу. Давид против Голиафа.

Мюнхен, синоним сговора, был для британских ВВС и сухопутных войск замаскированным благословением; он дал им необходимое время.

В марте 1938 года Объединенный кабинет начальников штабов Великобритании единогласно и категорически призвал премьер-министра Невилла Чемберлена избегать войны до тех пор, пока Британия не будет лучше подготовлена. В длинном письменном докладе господину Чемберлену они утверждали, не делая никаких оговорок, что страна не готова к войне, что силовые меры, самостоятельные или в союзе с другими европейскими странами, не могли в то время остановить сокрушительный разгром Германией Чехословакии и что любое участие в войне с Германией на этом этапе может привести к полному поражению…

«…не важно, какой ценой, мы должны быть в стороне до тех пор, пока программа по перевооружению не даст ощутимых результатов» [4].

А за несколько дней до Мюнхена военный министр того времени Лесли Хор — Белиша записал в своем дневнике: «Премьер — министр (Чемберлен) всегда говорит нам об ужасах войны, о немецких бомбардировщиках над Лондоном и о том ужасе, который он сам испытывает при мысли о том, что нашим людям придется переносить все несчастья войны в нашем нынешнем государстве. Никто в большей мере, чем я, не осознает наши сегодняшние недостатки. Начальники штабов считают, что против Германии следует предпринять наступление, но в настоящее время это все равно что выйти охотиться на тигра с незаряженным ружьем».

Для аплодирующей толпы, которая приветствовала премьер-министра и его зонтик, Мюнхен мог означать «мир в наше время», но ВВС знали все лучше; это была следующая ступенька на пути к войне, дипломатическая пауза с целью выиграть время.

Во время Мюнхена у Зануды Даудинга было 406 самолетов в 29 эскадрильях, и только 160 в резерве, и ежемесячно производилось 35 истребителей. В составе его сил было лишь несколько восьмипушечных «Харрикейнов», ни одного современного «Спитфайера», а Германия уже применяла смертоносные Ме-109.

Между Мюнхеном и началом войны в сентябре 1939 года британские ВВС увеличили свою общую передовую внутреннюю силу (включая истребительные силы Даудинга) до 1 476 самолетов и 118 000 человек личного состава. Но люфтваффе имело в своем распоряжении приблизительно 4 300 действующих самолетов (включая 540 транспортных) и полмиллиона человек. Только статистика производства самолетов в Великобритании и Германии была примерно одинаковой. Британия производила почти 800 самолетов в месяц, когда в сентябре 1939 года Варшава подверглась бомбардировке; Германия, рассчитывавшая на молниеносную войну, так и не мобилизовавшая в полную силу свое производство во время Второй мировой войны, производила лишь немного больше самолетов. (В 1939-м для военно-воздушных сил Германии было произведено 1 856 истребителей, 2 877 бомбардировщиков, 1 037 транспортных самолетов, 1 112 тренировочных самолетов и 1 413 самолетов других типов — в общей сложности 8 295 самолетов.)

Однако тогда в мире об этом не знали. Официальные цифры производства самолетов в Германии были огромными, и, когда началась война, Лондон ожидал воздушного налета.

Но налет произошел на земле. Польша была повержена, затем — Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия, Франция. Гитлер танцевал непристойный танец возле своего исторического железнодорожного вагона в Компьене, где он получил известие о том, что Франция сдалась, а Британия осталась сама по себе, одна против завоевателя.

Еще задолго до поражения Франции, фактически вскоре после начала войны в 1939 году, зародилась мысль о вторжении. Операция «Морской лев» — так назвали ее нацисты. Подобно Наполеону, они вглядывались в туманные воды Ла-Манша в направлении меловых утесов Англии. «Морской лев» дремал, когда германские легионы двигались по Польше, в Копенгаген и Осло, Гаагу и Брюссель, в Париж… Но 2 июля 1940 года, когда порты Ла-Манша оказались в руках у Германии, а ее враги на континенте были разбиты, верховный штаб издал свою первую директиву: «Фюрер и верховный главнокомандующий постановил, что высадка в Англии возможна при условии, когда можно будет достичь превосходства в воздухе, а также и при выполнении других определенных условий…» [5].

И двумя неделями позже: «Поскольку Англия, несмотря на ее безнадежное военное состояние, не пойдет против выполнения требований, я принял решение о подготовке операции по высадке в Англии и о ее осуществлении в случае необходимости. <…> Полная подготовка к операции должна быть завершена к середине августа» [6].

Это действительно был незначительный срок для подготовки к завоеванию земли, не подвергавшейся военному нападению со дней норманнского завоевания; небольшой срок, один короткий месяц, чтобы спланировать самую сложную из известных военных операций — десантное вторжение.

Британия дрогнула от потрясающих поражений, но ее мужество не было сломлено. Она понесла огромные потери при Дюнкерке, где эвакуация в лучшем случае была ограниченной моральной победой, доставшейся дорогой ценой.

Королевский военно-морской флот Великобритании спас более полумиллиона бойцов при разгроме Норвегии и Франции, но они были скорее толпой, чем армией. Почти все тяжелое вооружение было оставлено, подразделения дезорганизованы, выжившие измучены, ранены и слабы [7]. 22 танка из 704, направленных во Францию, вернулись домой; осталось мало артиллерии, боеприпасов, совсем немного ружей и военной формы. Королевский военно-морской флот также понес потери: «…более половины эсминцев во внутренних водах были выведены из строя, 16 затонули и 42 получили повреждения за 2 месяца. Флот пострадал, осуществляя эвакуацию из Дюнкерка, а морскому вооружению явно недоставало зенитных орудий».

В то судьбоносное лето 1940 года «силы завоевателей в 150 тысяч отборных солдат в течение недель могли произвести смертельное опустошение в центре нашей страны», — заявил позднее Черчилль в парламенте.

Зануда Даудинг тоже страдал. В боях за Нидерланды и Францию погибло 463 самолета и 284 пилота; его реальные силы после Дюнкерка (466 самолетов на 5 июня) были не намного больше, чем в злосчастное время Мюнхена [8].

Немцы, следуя директиве Гитлера о подготовке к вторжению в Англию, работали с великой энергией, но с малой убежденностью. 31 июля была установлена предполагаемая дата вторжения — 15 сентября. Однако ни германское адмиралтейство, которое относилось с «сердечным уважением» к британскому флоту и хорошо осознавало сложности такой крупной десантной операции, ни германские сухопутные силы не испытывали восторга от «Морского льва». Сам Гитлер рассматривал операцию как «чрезвычайно дерзкое и смелое предприятие», по крайней мере с четырьмя условиями достижения успеха: превосходство люфтваффе над Ла-Маншем и пляжами высадки десанта; успешное применение дальнобойных орудий, установленных на побережье Ла-Манша напротив Дувра (для обеспечения дальнобойной артиллерийской поддержки при высадке и нейтрализации британских военных кораблей); мощная полоса минных заграждений, преграждающих британскому флоту путь к маршрутам переброски; и хорошая погода.

Осуществление планов и упорядоченная подготовка шли полным ходом, в то время как Англия наблюдала за созданием Гитлером континентального пояса для испытания огнем. К началу сентября 1940 года германское адмиралтейство получило 168 транспортных кораблей водоизмещением более 700 000 тонн, 1 910 барж, 419 буксиров и тральщиков и 1 600 моторных катеров и начало стягивать их к югу по направлению к портам Ла-Манша от Роттердама до Гавра. После многочисленных споров и резких перепалок между немецкими военными службами Гитлер выдвинул компромиссный план: высадка широким фронтом между Фолкстоуном и Богнором должна осуществляться во время первой атаки с участием 90 тысяч человек. 16-я, 9-я и 6-я армии — 13 дивизий в атаке, 12 в резерве — должны пересечь пролив, выйти на побережье и завоевать Англию!

В Берлине нацисты пели:

Heute gehert uns Deutschland,

Und Morgen, die ganze Welt!^[4]

Когда немецкие корабли были размещены, а армии подготовлены, люфтваффе собрало свои силы для adlerangrif. «Орлиное нападение» предусматривало нанесение сокрушительного удара Королевским военно-воздушным силам за четыре — шесть недель до даты вторжения. Предварительные операции начались в июне, и их интенсивность возросла в июле; практически между сражением за Францию и сражением за Британию не было промежутка. В июле среди прочих целей были намечены порты Фалмут, Плимут, Портланд, Веймут, Дувр и конвои, находящиеся в проливе. 10 июля английские истребители совершили более 600 дневных вылетов. Однако атаки были беспорядочными и плохо спланированными. Только за пять недель с 10 июля по 12 августа между Лендс-Эндом и Нором было потоплено кораблей с общим водоизмещением 30 000 тонн, старые порты Англии работали круглосуточно, несмотря на взрывы бомб. Действия люфтваффе были слишком слабы и разрозненны, однако усилили напряжение в британской истребительной авиации.

Немцы не планировали атаки всеми воздушными силами до августа. Однако вскоре после середины июля эскадрильи самолетов, помеченных свастикой, оказались в «полной готовности». Англичане посчитали, что великая воздушная битва вступила в свою решающую фазу 10 июля, хотя подготовительные атаки в этом месяце были незначительны по сравнению с тем, что произошло позже.

По различным оценкам, главное сражение началось между 8-м и 13 августа. Англичане были готовы, их храбрость поддерживалась бессмертными словами Уинстона Черчилля: «Вскоре должна начаться битва за Британию… Очень скоро на нас будет обращена вся ярость и мощь врага. Гитлер знает, что он должен разбить нас на этом острове или проиграет войну… Давайте же сплотимся и выполним наш долг, и поведем себя так, что, если Британская империя и ее Содружество просуществуют тысячу лет, человек скажет: «Это был их лучший час» [9].

На 11 августа 1940 года у Зануды Даудинга было 704 «готовых к действию» самолета (620 из них «Харрикейны» и «Спитфайеры») [10]. В резерве у него было 289 самолетов. Британия хорошо использовала передышку после Дюнкерка.

Британские заводы, пришпориваемые лордом Бивербруком, в июле выпустили 1 665 самолетов, среди них 500 — истребители [11]. Главное радарное прикрытие до 15 000 футов, дополняемое глазами и ушами корпуса наблюдения, простиралось от Саутгемптона, вокруг южного, восточного и северного побережья Великобритании. В районе Дуврского пролива и Ла-Манша мощный глаз британского радара мог «наблюдать» через водное пространство, как вражеские самолеты взлетали с прибрежных аэродромов.

Однако этого было явно недостаточно. Не хватало хорошо обученных летчиков; эскадрильи Даудинга пополнились летчиками авиации военно-морских сил, канадской эскадрильи, поляками и чехами. Британия располагала лишь четвертью необходимых зенитных орудий. Аэростатные заграждения и устройства Руби Голдберга, известные под названием «Пи Эй Си» (парашют и трос) — ракеты, несущие тросы, свисающие с парашютов для использования против низколетящих самолетов, — защищали авиационные заводы. Тысячи британских женщин и детей были эвакуированы из Лондона. Англия ждала, в то время как Зануда Даудинг, страж ворот, в штаб-квартире истребительной группы в Стэнморе изучал поле битвы — крупномасштабную карту Англии…

К сражению готовились три военно-воздушных флота Германии: 2-й под командованием фельдмаршала Альберта Кессельринга, базирующийся в Голландии; 3-й под командованием фельдмаршала Гуго Шперрля, базирующийся во Франции; и 5-й под командованием генерал-полковника Ганса-Юргена Штумпффа, базирующийся в Норвегии и Дании. Их общая сила составляла 3 350 самолетов, но лишь 75 процентов из них были готовы к боевым действиям. В любом случае почти полностью бремя сражения выпадало на долю 2-го и 3-го военно-воздушных флотов. Немцы использовали против Британии около 900—1000 истребителей — главным образом одномоторных «Мессершмиттов-109», а позже Ме-110, и около 1000 «Хейнкелей-111», «Дорниеров-17» и «Юнкерсов-88», а также 300 Ю-87 — знаменитых «Штук».

Начальная фаза

Германский план предусматривал серию начальных, главным образом дневных атак, с последующим наращиванием интенсивности: на британские радарные станции, аэродромы и авиационные заводы, за которыми должны последовать атаки на порты и корабли, находящиеся в Ла-Манше. Эти цели были главными во время двухмесячного периода между Дюнкерком и начальной фазой сражения за Британию. Далее события развивались следующим образом.

Утром 8 августа на планшете в штаб-квартире 11-й бригады в Аксбридже отмечают 60 самолетов противника, приближающихся к острову Уайт. 11-я бригада, «от которой во многом зависела наша [Британии] судьба», прикрывает сердце Англии — Лондон и графства Эссекс, Кент, Сассекс, Гемпшир и Дорсет. «Харрикейны» и «Спиты» поднимаются в гневной спешке, чтобы перехватить «Штуки» и Ю-88, и южное побережье Англии представляет собой грандиозную картину воздушного сражения. Немецкой целью является конвой; утреннее сражение заканчивается потоплением двух кораблей. Однако немцы вновь наносят удар днем, и эскадрильи 10-й бригады (прикрывающие юго — запад) быстро идут на помощь. Надводные корабли разбегаются, когда с неба раздается оглушительный вой; четыре корабля потоплено, шесть повреждено.

Лейтенант авиации Д.М. Крук из 609-й эскадрильи взлетает в «Спитфайере» со своими пятью товарищами из Миддл — Уоллоп; он видит «большое количество вражеских истребителей, кружащих над конвоем, которые выглядят как рой мух, жужжащих вокруг банки с вареньем». Крук замечает Ме-109 под своим самолетом. Немец представляет собой «сидящую цель», но прежде, чем «Спит» достает его, появляется «Харрикейн» и поджигает его. Крук «раздосадован».

11 августа древние порты ощущают на себе ярость с небес; Портланд и Веймут и конвои в дельте Темзы и близ Норича подвергаются бомбежке.

Темп нарастает. 12 августа варвары приходят вновь большой силой. Конвои и флоты «Штук», Ю-88 и «Хейнкелей», прикрываемые Ме-109, ревут над белыми скалами Дувра и сотнями совершают пять или шесть налетов, нанося удары по радарным станциям и аэродромам, по Портмуту и конвою на Темзе.

Радарные станции представляют собой безошибочную цель. Их стальные мачты высотой 360 футов возвышаются на утесах, мысах и прибрежных холмах, являясь современным вариантом сигнального огня, который пять веков назад предупреждал о приближении Испанской армады. Станция в Вентноре на острове Уайт полностью поражена — выведена из строя и будет заменена 23 августа другой; пять других повреждены меньше, а немецкие бомбы падают на аэродромы в Мэнстоне, Лимпне и Хокиндже, оставляя воронки на дорогах. Однако не без потерь: 10-я и 11-я бригады берут дань с налетчиков; «Штуки» оказываются уязвимыми; 31 горящий самолет нацистов падает на британскую землю или в прибрежные воды; потери Королевских ВВС составляют 22 самолета.

13 августа, прикрываемые облаками, на Британию летят 1 400 самолетов. Для немцев это было началом их великой атаки — «Днем орла». Но радарные глаза Англии заметили их, набирающих высоту над Амьеном, двигающихся на север из Дьепа и Шербура. А 11-я бригада готова вновь. С многих аэродромов южных графств поднялись «Спиты» и «Харрикейны», чтобы встретить врага у воздушных ворот Англии. В этот день бомбы мутят воду у Саутгемптона, а от Маргита до Саутэнда над дельтой Темзы в небесах идут непрекращающиеся сражения.

«Это день кипящего лета», и британцы летают в рубашках с короткими рукавами, но они «полностью пропитаны потом», когда бросаются на нацистские самолеты. Лейтенант авиации Крук побарывает свою «досаду», возникшую несколькими днями раньше. Он попадает в самое пекло (200 варваров) над островом Уайт.

«Там были все военно-воздушные силы Германии, кроме Геринга!»

Крук ныряет «прямо в середину» немецкого круга истребителей, на несколько секунд открывает огонь из своих пушек, видит, что его наводка не верна, в последний момент избегает столкновения с другим истребителем, выходит из пикирования над морем, теряя сознание от «ужасной скорости», видит, как горящий «Мессершмитт» «падает позади в 200 ярдах» и возвращается в Миддл — Уоллоп, чтобы выпить пинту пива, — и чувствует себя лучше.

Но Крук и его товарищи не могут предотвратить урон.

Кессельринг и Шперрль направили свои бомбардировщики на аэродромы и авиабазы британских ВВС; две из них сильно повреждены; семь других, включая базы с историческими названиями Миддл-Уоллоп, Торни-Айленд, слышат пронзительный вой падающих бомб, сирену и сигнал отбоя, но избегают сильных повреждений. Цена: 45 нацистских самолетов. Британские ВВС потеряли 13.

Но генерал-полковник Франц Гальдер оптимистически замечает в своем дневнике: «Результаты очень хорошие… Восемь крупных авиабаз практически уничтожены».

В ту ночь происходят и другие зловещие события. Немцы проводят успешные ночные атаки на британские авиазаводы. 100-я группа бомбардировщиков, специально обученная действиям в ночных условиях, поражает завод в Касл-Бромич, производящий жизненно важные «Спиты», одиннадцатью бомбами.

14 августа — день затишья перед бурей; немецкие бомбы падают на различные районы по всей Англии; восемь авиабаз Королевских ВВС ощущают на себе молнию с неба, но это несогласованные удары, незначительные, а в Мэнстоне Ме-110 (двухместные двухмоторные истребители), несущие бомбы, заменяют уязвимые «Штуки».

15 августа Геринг, высокомерный и самоуверенный, начинает свою самую крупную атаку [12]. В небо запускается со скандинавских баз 5-й воздушный флот; мощные воздушные рейды не достигают Британии из Норвегии и Франции. Если Зануда оголит север, чтобы усилить защиту «сердца», пострадают Тейнсайд и Йоркшир. Сплошные бомбардировки выводят из строя британский радар.

В этот день в 11:29 60 «Штук» и 50 Ме-109 пересекают береговую линию к югу от Дувра. 54-я и 501-я эскадрильи 11-й группы идут на перехват; аэродром Лимпне поврежден; днем, далеко к северу, на картах операций 13-й группы, обеспечивающей защиту северной части страны, появляется первая схема действий немецких самолетов — 65 «Хейнкелей» и 34 Ме-110 в 100 милях от залива Ферт-оф-Форт. 72-я эскадрилья, совершающая патрулирование, направляется на перехват; позднее 79-я, 41-я, 605-я и 607-я эскадрильи присоединяются к ней, а зенитные орудия Тейнсайда открывают огонь. Немцев преследуют по всему небу; двухмоторные Ме-110, единственные немецкие истребители с дальностью полета, достаточной для пересечения Северного моря, не выдерживают огня «Спитов» и «Харри». В Сандерленде разрушено 24 дома, но ни один завод или аэродром не поврежден. Немецкие налетчики уничтожены.

Другой налет из Скандинавии был успешнее. Немецкие самолеты, вступив в бой, расстреливают устаревшие самолеты из Бленгейма, подрывают склад боеприпасов близ Бридлингтона в низвергающемся аду из дыма, пламени и глубоких рытвин, доходят до аэродрома в Дриффилде, где англичане теряют десять самолетов на земле.

Однако результаты для 5-го воздушного флота неутешительны; никогда больше в ходе сражения за Британию Штумпфф не будет пытаться совершать дневные налеты на северо-восточное побережье; немецкие бомбардировщики без поддержки Ме-109 слишком уязвимы.

Однако день еще не закончился. На юго — востоке 11-я группа испытывает сильное давление. Тысячи самолетов совершают налеты на севере дельты Темзы, крутятся над Фолкстоуном и Дилем, а позже в этот же день разыгрывается жестокое и беспорядочное сражение. Крупные соединения, разбившись на группы, ввязываются в схватки друг с другом. Пули на излете поражают английских крестьянских девушек; следы самолетов прорезают небо, а дым, вытянувшийся аркой по небу, похож на разгоняемый ветром эфемерный монумент летчикам, которые погибли в бою и у которых нет могил. В этот день почти 1 800 самолетов противника нападают на Британию — более 500 бомбардировщиков, почти 1 300 истребителей. Два авиазавода сильно повреждены; нанесен некоторый ущерб аэродромам, но британцы ликуют. Они считают, что 182 вражеских самолета точно уничтожены, 53 — вероятнее всего, а потери Британии составляют 34 самолета. Заголовки в прессе оповещают о том, что это величайшая победа с начала сражения. Немцы выдворены. Однако в Германии занижают цифры. Они подтверждают гибель лишь 32 своих самолетов; в действительности же потеряли 75 — намного меньше, чем утверждают Королевские ВВС. Тем не менее это крупнейшие потери по сравнению с любым другим днем сражения.

В своей прусской загородной резиденции дородный Геринг, задавая корм своим жеребцам — призерам, проводит конференцию с Кессельрингом, Шперрлем, Штумпффом.

«До дальнейших распоряжений, — указывает рейхсмаршал, — операции будут направлены исключительно против военно-воздушных сил врага. Сомнительно, что есть смысл продолжать атаки на радарные станции, поскольку ни одна из атакованных не была выведена из строя».

16 августа бандиты роятся над Британией, как пчелы вокруг улья, — 1 700 самолетов, в том числе 400 бомбардировщиков.

Немцы отмечают «величайший успех за все время сражения», когда два Ю-88, выныривающие из низких облаков, уничтожили 46 самолетов в ангарах в Бриз — Нортоне. Но немецкая разведка слаба — лишь три из восьми аэродромов, подвергшихся в этот день бомбежке, используются парнями Зануды Даудинга.

Капитан авиации Дж. Б. Николсон из 249-й эскадрильи заслуживает крест Виктории в воздушном бою в тот день над Госпортом. Его истребитель «Харрикейн» в «горячей схватке с врагом» подбивают четырьмя 20-мм пушечными снарядами. Николсон ранен, бензобак пробит, пламя проникает в кабину. Летчик готов выпрыгнуть, но замечает в прицеле Ме-110. Николсон остается в своем горящем самолете и изливает столб огня на врага. Только после этого, обожженный, окровавленный и задыхающийся, он прыгает с парашютом. Во время приземления Николсон получает ранение в зад от открывшего пальбу возбужденного добровольца из войск местной обороны.

17 августа — день передышки, желанный период с мелкомасштабными боями и несколькими тревогами.

Но 18-го немцы приходят вновь и проливают кровь. Они уничтожают большинство ангаров в Кенли, авиабазы 11-й группы в важном районе, достают четырех «Харрикейнов» на земле, буравят дороги, повреждают линии связи. Также повреждены авиабазы в Кройденне, Биггин-Хилле, Уэст-Маллинге, Госпорте, Торни-Айленде и Полинге. Британские ВВС сообщают о верной гибели 155 немецких самолетов; немцы признают потерю лишь 36, а в действительности теряют 71 самолет. Это вторые по количеству потери за время сражения. Знаменитые «Штуки» истреблены; Геринг выводит большую их часть из сражения.

Нападение

Передышка длится пять дней. Беспорядочные налеты беспокоят Британию, но они незначительны по силе. Тяжелые облака сдерживают великие армады. Королевские ВВС проводят инвентаризацию. Враг потерял почти 400 самолетов с первой недели августа (по утверждениям англичан, в то время как эти цифры в два раза больше); британская истребительная группа — 213. Но Зануда Даудинг уже начал въедаться в резерв; разбомбленные заводы не могли восполнить потери «Харрикейнов» и «Спитфайеров», составлявших костяк обороны. И погибли или ранены 154 британских летчика, и только 63 новых были обучены. Выжившие ветераны ночных полетов выбиваются из сил.

Крупномасштабные рейды начинаются вновь 24 августа; и с того времени по 6 сентября Кессельринг и Шперрль в среднем в день посылают на Британию 1 000 самолетов. Основной целью является 11-я группа, страж сердца Британии — ее внутренних аэродромов, узлов связи, ангаров, ремонтных мастерских, подразделений сектора. Это — расплата. «Мы вступили, — говорит Геринг, — в решающий период воздушной войны против Англии».

Кенли и Биггин-Хилл, Хорнчерч, Норт-Уилд и Норт-холт — командные пункты секторов, аэродромные стражи Лондона, атакуются вновь, вновь и вновь. Мэнстон с его искореженными зданиями, изрытыми воронками дорогами и полями, усеянными бомбами — замедленного действия или неразорвавшимися, — оставлен. День за днем великие вражеские армады ревут над зелеными полями Англии. Высоко в небесах парни Даудинга направляются к врагу, выкрикивают «ату!», когда ловят его в прицел, отжимают рукоятку управления и пикируют с ревом от их пушек. День за днем взрывы бомб сотрясают сельскую местность Англии; день за днем от повреждений изнашивается крепкая оборона.

Молодые люди Англии поднимаются на пламенную борьбу: безногий летчик Дуглас Бэйдер, известный канадцам, которых он ведет, под прозвищем Оловянные Ноги; южноафриканский Моряк Мэлан; компания юношей, чьи имена навечно запечатлены в сердцах всех англичан.

День за днем ночные пилоты — немногие, которым во многом обязаны многие, — забираются в свои самолеты, поднимаются ввысь, чтобы бороться, может быть, умереть и, если останутся в живых, снова бороться. День за днем лейтенанты и капитаны авиации, механики и женская вспомогательная служба ВВС (те молодые женщины в шлемах с такими английскими именами, как Элспет Хендерсон, капрал, Фелисити Хэнбери, младший офицер части) упорно продолжают свою работу, как это обычно делают англичане. Некоторые даже находят время в моменты отдыха в пабах у аэродромов присоединиться к хору и спеть «Танцующую Матильду».

Но для большинства нет передышки. Они летают и воюют, приземляются, чтобы заправиться и зарядить оружие, едят у своего самолета, ожидают в беспокойной готовности.

«Эскадрилья два — сорок — два, на вылет! Пятнадцать вражеских самолетов, Норт-Уилд».

Оторвавшись от взлетной полосы — еще крутятся колеса, — командир эскадрильи докладывает: «Отрыв» — и слышит по радио голос оператора на земле: «Курс один девять ноль. Полный газ. Еще тридцать бандитов приближаются к Норт-Уилду».

Далеко над Англией эскадрилья замечает врага — вспышка солнца, еще одна «и, через несколько секунд, — масса маленьких точек».

«Бандиты — около десяти часов».

«Харрикейны» разделяются. Одна часть берет на себя «верхнюю часть» немцев. Шесть самолетов пикируют на рой из шестидесяти «Дорнье». Обе группы разбиваются и превращаются в вихрь отдельных самолетов, ведущих бой. Небо распускается цветом огненных пуль. Внезапно огонь и дым расцветают у крыльев и в кабинах. Пилоты погибают в воздухе. Через несколько секунд все кончено — завершилась очередная миссия, но еще очень многое впереди…

21 августа истребительная часть несет крупнейшие потери: 39 самолетов сбито, 14 летчиков погибло. Немцы теряют 41 самолет за эти же 24 часа.

Атак так много, что за один день 4 сентября планшет истребительной части «насыщен» рейдами. Завод «Викерс» в Брукленде (Вейбридж) не получает предупреждения и разбомблен; жертвы велики, и сокращается производство «Веллингтонов» — тяжеловесов во флоте бомбардировщиков Королевских ВВС. Завод «Хокер» — источник половины английских «Харрикейнов» — также поврежден Истребительная часть Королевских ВВС сильно побита. В августе 300 пилотов погибли или получили ранения. Им на смену пришли только 260 летчиков, часть фактически «иссякает» [13].

«Именно на этой стадии, — говорит Деннис Ричардс, — усилия немцев до крайности напрягли нашу оборону, и Гитлер <…> вновь пришел нам на помощь» [14].

На первых стадиях сражения за Британию, фактически задолго до того, как началось сражение, часть бомбардировщиков Королевских ВВС не бездействовала. Первые британские воздушные атаки на немцев, целью которых был немецкий флот на военно-морских базах Вильгельмсхафен и Брунсбюттель, начались небольшими силами вскоре после вступления Великобритании в войну 4 сентября 1939 года, когда германский вермахт наносил Польше свой смертельный удар.

Британские бомбардировщики 3 декабря по случайности сбросили несколько бомб над островом Гельголанд, но жертв не было.

16 марта 1940 года немецкие самолеты, целью которых был британский флот в Скапа-Флоу, случайно сбрасывают бомбы на соседние острова. Королевские ВВС незамедлительно в знак возмездия проводят ночной налет на немецкую базу гидросамолетов в Хернуме на острове Силт, который несколько неверно описывают в официальной британской истории как «впервые проведенную атаку частью бомбардировщиков на наземную цель» [15].

В начале мая 1940 года девять «Уитли» атакуют «дороги, железнодорожные пути и мосты в четырех немецких городах и возле них на пути врага в Южную Голландию». И, впервые с мая 1940 года, часть дневных бомбардировщиков была направлена на немецкие цели, главным образом на авиационные заводы и коммуникации [16]. 25–26 августа, «в ночь, когда Лондон был непреднамеренно атакован немецкими бомбардировщиками», британские летчики атаковали Берлин [17].

Это — первые налеты на обе столицы, и в Берлине моральный эффект, по словам Ширера, «огромный». Военный результат в этих первых рейдах британских ВВС на Берлин был незначителен, однако травмирующее действие — очень велико [18]. Часть бомбардировщиков наносит все новые и новые удары по Берлину и другим немецким целям в последние дни августа и первые — сентября, в то время как люфтваффе до предела усиливает атаки на аэродромы 11-й группы Зануды Даудинга.

4 сентября Гитлер гневается в своей публичной речи: «Британцы сбрасывают свои бомбы без разбора и без плана на жилые кварталы, фермы и деревни….Три месяца я не отвечал….Британцы будут знать, что мы сейчас отвечаем все ночи подряд. Если они нападут на наши города, мы сотрем [уничтожим] их города с карты….Придет час, когда один из нас двоих сломается, и это не будет нацистская Германия» [19].

За день до этого неизвестный британцам Гитлер, все еще нерешительный, обозначил предварительную дату вторжения в Британию — 21 сентября. Но он отложит это решение до 10–11 сентября.

А тремя днями позже люфтваффе прекращает свои нападения на базы секторов и начинает атаки на Лондон. Это не только ответная акция, но и цель вынудить истребительную часть британских ВВС бросить свои истощающиеся ресурсы на защиту города.

Кризис

7 сентября 1940 года начинается испытание Лондона кровью и огнем. Немцы уверены в себе. Разведка люфтваффе считает, что у англичан осталось всего лишь 350 истребителей. У них же в действительности было 650.

День для Британии начинается зловеще. Фоторекогносцировка показывает, что порты, откуда будет начинаться вторжение, заполняются немецкими кораблями; 31 августа в Остенде было 18 барж, 6 сентября их уже 205. Рейд забит баржами и моторными катерами, за последние два дня еще 34 баржи сфотографированы в Дюнкерке, еще 53 в Кале. Пойманы четыре немецких шпиона. Они говорят, что подготовка Гитлера к вторжению почти завершена.

И днем начинается стремительное наступление. Почти 400 бомбардировщиков, которых сопровождают более 600 истребителей, нацелены на Лондон.

Испытывающая сильное давление 11-я группа, еще удерживающая важнейшие районы страны, поднимается на битву; она усилена тремя эскадрильями из 12-й группы, которая прикрывает центральные графства. Ближе к вечеру воздух над Кентом закипит от воздушных боев. На земле многие слышат слабый рев десятков моторов, мерный стук пулеметов «подобный звуку, издаваемому маленьким мальчиком на соседней улице, когда он проводит палкой по железной изгороди», отдаленные разрывы бомб и грохот падающего самолета, уничтожаемого пламенем.

Королевские ВВС наносят поражения, но немцы хитры. Они усилили прикрытие истребителями, и их Ме-109 занимают позиции над «Дорниерами» и «Хейнкелями». Враг летит в поднимающемся порядке — «это как смотреть вверх эскалатора в метро Пикадилли-Серкус». Воздушные бои возникают на высоте от 12 до 30 тысяч футов.

Самолеты противника достигли Лондона, город несет потери. «Вулвич покрыт дымом и огнем от взрывов бомб, доки в Уэст-Хэме горят. К ночи небо над Темзой похоже на огненный ад, и вдоль всей Темзы шум горящих пакгаузов смешивается… с серой пылью низких домов».

В 8:07 вечера, когда немецкие ночные бомбардировщики выходят на сцену дневной бойни, главная штаб-квартира сил ополчения передает шифровку: «Кромвель — вторжение неизбежно» [20].

На протяжении долгой ночи, когда немецкие бомбардировщики высоко в небе пересекают ночное небо и Ла-Манш, женщины и мужчины Англии берутся за оружие и выходят на мысы, к меловым утесам и на песчаные огражденные пляжи.

250 нацистских бомбардировщиков продолжают «медленную мучительную процессию над столицей с 8 часов вечера до 4 утра; сбит лишь один из них».

В воскресенье 8 сентября горящий Лондон становится похож на сигнальный маяк. Дым покрывает его похоронной мантией, вздымающейся вверх в безветренное небо, как знамение и монумент. Дневные самолеты — налетчики приходят вновь, но меньшими силами; осажденная крепость ликует, когда противовоздушные пушки калибром 3,7 дюйма открывают огонь и выдергивают с неба три первых в эскадрильи из 15 самолетов «Дорниер-17» к югу от Темзы. Но враг вновь приходит в эту ночь. Ист — Энд несет потери — и вновь доки.

Разрушены железнодорожные станции, а глубоко в подземке царит печальное и сильное смятение.

В понедельник к утру сильно достается службам гражданской обороны. Пожары нельзя предупредить, стены обрушиваются, улицы превратились в развалины, несчетные тела лежат в руинах разрушенных домов.

9-го, 12-го, 13 сентября самолеты прилетают и днем и ночью, но 11-я группа все еще их отбивает. (А 10-го Гитлер, все еще колеблющийся, откладывает сложное решение о начале вторжения до 14 сентября.) Большинство дневных налетов отбито; бомбежка ведется с перерывами и не точно, а к ночи главенствуют наземные пушки, ведущие заградительный огонь, но защита слаба. Даунинг-стрит, и Трафальгар — Сквер, и даже Букингемский дворец повреждены.

Но Англия отвечает. Подразделение бомбардировщиков, Королевский военно-морской флот и британская дальнобойная артиллерия на утесах Дувра усилили свои удары после предупреждения 7 сентября «Кромвель — вторжение неизбежно». Порты, откуда может начаться вторжение, подвергаются бомбежке и обстрелам; британские моторные катера обшаривают Ла-Манш. 12 сентября главное командование морской группы «Запад» докладывает в Берлин: «Задержки, вызванные действиями военно-воздушных сил противника, дальнобойной артиллерии и легких военно-морских сил, впервые подтвердили их большую значимость. Гавани в Остенде, Дюнкерке, Кале и Булони нельзя использовать в качестве ночной якорной стоянки кораблей из-за опасности британских бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Подразделения британского флота в настоящее время могут действовать почти безнаказанно в Ла-Манше. Из — за этих трудностей вероятны дальнейшие задержки концентрации флота для вторжения» [21].

14 сентября Гитлер соглашается, что «Морской лев» «еще практически неосуществим»; необходимая степень превосходства в воздухе «не достигнута». Однако фюрер уверен в себе: «Воздушные атаки были очень эффективными и были бы еще более значимыми, была бы хорошая погода».

15 сентября — кульминационный день. Герман Геринг, человек щедрый на кровь, бросает тысячу самолетов на Лондон. Каждый бомбардировщик сопровождают пять истребителей. Формирование произведено скрупулезно, концентрация — тщательно. Британская радиолокационная станция фиксирует группу самолетов далеко над Ла-Маншем. 11-я группа располагает достаточным временем. Канадцы взмывают в небо; ожесточенные поляки взбираются высоко к солнцу; поддержку оказывают эскадрильи 10-й и 11-й групп.

В этот день над всей Англией происходят воздушные схватки. Стучат пулеметы, а в шлемофонах звучат возгласы: «Ату! Враги! Высота двенадцать» или гортанными голосами: «Ахтунг — Шпитфойер!»

День яркий и ясный. В небе на высоте 2 или 3 тысячи футов легкие кучевые облака — там над южными графствами разворачивается сражение.

Истребители — перехватчики врезаются в немецкий строй; строгий порядок эскадрилий разрушается; пушки сверкают огнем; желтоносые «Мессершмитты» с воем бросаются вниз от солнца — это «ужасная свалка», «бедлам машин». И горящая развалина падает с неба от моря до Стэнмора. «Дорниер-17» падает неподалеку от Виктория — Стэйшн. Он стал жертвой сержанта Р.Т. Холмса из 504-й эскадрильи. Но Холмс, когда его «Харрикейн» вошел в штопор, покидает свой немощный самолет и приземляется в Челси на крышу, откуда скатывается в мусорный ящик. Подбитые самолеты падают на зеленые поля Кента, на утесы Дувра, на песчаные пляжи южного побережья.

Искалеченный прусский крест, искореженная свастика, яркая вспышка указывают на место погребального костра многих немецких летчиков. Англичане выигрывают сегодняшнее сражение.

Немцы вновь прилетают ночью и проводят самую мощную за последний месяц атаку. Бомбардировщики четко вырисовываются на фоне полной луны. 181 самолет наказывает Лондон. Сотни мирных жителей погибают [22]. Железнодорожные станции выведены из строя или повреждены; большие пожары светят и мерцают. Но это неразумное разрушение. Большинство летчиков истребительной части отдохнули к ночи и собираются с силами для завоевания дневного воздуха.

15 сентября, «ожесточеннейшее, самое запутанное и самое обширное сражение всей битвы», стало днем славы для парней Зануды Даудинга. Они провозгласили крупнейшую победу — 185 самолетов врага уничтожено. Немцы согласились на 43, на самом деле потеряв 60. Бомбардировка в военном отношении оказалась неэффективной. Даже геринговское соотношение истребителей и бомбардировщиков как пять к одному не смогло отпугнуть «Харри» и «Спиты».

И теперь у Германа Геринга истекает срок. Лондон почувствовал сталь и силу, но британцы остаются несогбенными. Королевские ВВС продолжают бороться. Близки осенние туманы, короткие зимние дни и высокая водная зыбь в Ла-Манше…

В ту ночь, как и в следующую, британская часть бомбардировщиков действует в полную силу. К 21 сентября около 12,5 процента транспортных судов и барж было затоплено или повреждено в портах Ла-Манша.

На конференции, проводимой Гитлером 17 сентября, наконец, открыто взглянули в лицо фактам. В голове крутится мысль о возможности высадки в октябре. Однако «вражеские военно-воздушные силы совсем не уничтожены; напротив, они проявляют усиливающуюся активность. Погодные условия в целом не позволяют нам ожидать периода затишья. <…> Поэтому фюрер принимает решение отложить проведение операции «Морской лев» на неопределенный срок» [23].

Британский разведывательный самолет подтверждает это решение. К 23 сентября концентрация в Ла-Манше кораблей для вторжения резко сократилась.

Далее наступил спад. Воздушные бои продолжались. 2-й и 3-й воздушные флоты вновь совершали дневные нападения на Лондон и на авиационные заводы в разных районах Южной Англии. 27 сентября был еще одним днем тяжелого боя. Немцы потеряли 55 самолетов, англичане — 28. А 13 сентября средние бомбардировщики противника осуществили свой последний налет на Лондон — в течение октября бремя легло на истребители — бомбардировщики «Мессершмитт». Ночные рейды продолжались, и их хотели продолжать. Жизнь в Лондоне все эти годы войны была сконцентрирована вокруг мощных взрывов, ярких пожаров, разрушенных стен и покалеченных тел.

Рейхсмаршал Герман Геринг сделал все самое худшее, но и этого ему казалось недостаточно.

4 октября Черчилль телеграфировал президенту Рузвельту:

«Джентльмен снял свою одежду и надел купальный костюм, но погода становится холоднее, а в воздухе чувствуется приближение осени».

12 октября стало похоронным звоном для «Морского льва»; немецким силам вторжения было сказано, что операция откладывается «до весны» (1941 года). На передовых рубежах Англии часовые стояли вольно, и побережья, которые не нарушались врагом с дней Гарольда Гастингса, были все еще безопасны.

А к весне 1941 года губительный аппетит к завоеваниям обернул надежды фюрера к дальним горизонтам на Востоке… Англия была спасена.

Ретроспектива

При взгляде в прошлое битва за Британию предстает как одно из решающих сражений Второй мировой войны. Отражение атак германского люфтваффе не давало повода говорить об одержанной победе, тем не менее это была первая проверка Гитлера, первое сражение в истории, в котором воздушная держава сыграла главную роль.

Сражение как выявило, так и породило множество мифов. Один из них заключался в том, что немцы фактически пытались осуществить вторжение, но были отбиты. Эта история основана на обнаружении тел сорока немецких солдат на южном побережье Англии. В действительности же эти солдаты были убиты, когда немцы отрабатывали посадку на корабль и высадку на французском побережье. Британские бомбардировщики или штормовое море потопило их десантные баржи. Как замечает Черчилль в «Their Finest Hour» («Их лучший час»), британцы побудили мир по психологическим причинам поверить, что попытка вторжения была отбита.

Другим мифом, порожденным сражением, стало тщательно подпитываемое общественное мнение о безукоризненном характере британских бомбардировок. В действительности же обе стороны хорошо спланировали задолго до войны — а британцы в намного большей степени, чем немцы, — бомбежку городов, промышленных предприятий и коммуникаций противника.

Однако в ходе фактического осуществления бомбардировок возник некий курьез. Как показал майор ВВС США Рэймонд Дж. Фредетт в своем подробном исследовании «Sky On Fire — The First Battle Of Britain» («Небо в огне — первая битва за Британию»), немцы взяли свою стратегию ведения воздушных боев из Первой мировой войны, когда ими использовались Цеппелины, Готы и Джайнтс, совершавшие налеты на британские города. Задолго до того, как Дуэт, или Тренчард, или Билли Митчелл стали предвестниками победы воздушной державы, немцы наносили удары непосредственно по людям, городским центрам, вспомогательным и промышленным районам и по национальной воле к сопротивлению. Результаты, небольшие по меркам тотальной войны, стали разочарованием для немцев, но остались не забыты англичанами. Воспоминания о бомбежках во время Первой мировой войны, постоянно подкрепляемые массой страшных историй, опубликованных между двумя войнами, вполне определенно оказывали отрицательное действие на британскую политику. Британия предчувствовала массовые бомбовые налеты на Лондон и другие британские города в начале Второй мировой войны. Это привело к запоздалому акценту на создание истребительной группировки. И напротив, способствовало увеличению числа тяжелых бомбардировщиков в Британии. Анахронически нацисты сконцентрировали внимание в предвоенные и в первые военные годы на одномоторных и двухмоторных бомбардировщиках и пикирующих бомбардировщиках, большинство из которых были предназначены для осуществления тактической задачи по поддержке сухопутных сил. Разработчики стратегических бомбардировок во время Первой мировой войны отклонили эту концепцию во Второй мировой войне, но слишком поздно [24]. В первые месяцы войны обе стороны воздерживались от так называемых «стратегических» атак или атак на города. Немцы, однако, использовали свои самолеты против Варшавы (в атаках на «военные цели», как эвфемистически называл их Кессельринг), а также предприняли известный устрашающий налет на Роттердам [25].

Но их первые бомбы на британской земле упали на Оркнис 16 марта 1940 года, когда нацистские бомбардировщики атаковали базу флота местной обороны в Скапа-Флоу. Несколько мирных граждан были убиты на приграничном острове Хой, а британцы в ответ совершили атаки на немецкие базы в Силте и Хернуме. Но намного раньше, в сентябре 1939 года, британские бомбардировщики бомбили военно-морские базы Германии в Брунсбюттеле и Вильгельмсхафене, Силте, Хелиголанде и другие цели. А 10–11 мая 1940 года, пару дней после того, как несколько немецких бомб упало на Кентербери, британские бомбардировщики начали систематическую атаку, которая не прекращалась до окончания войны, на коммуникации и промышленные предприятия в самой Германии [26].

Спор о том, кто кого бомбил первым, поэтому сравним с поговоркой: «говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок». Обе стороны постепенно наращивали бомбардировки, сначала по «чисто военным» целям, потом все менее и менее выборочно, а в конце — вполне открыто, по городам. Таким образом, достигшие апогея немецкие атаки на Лондон в сентябре 1940 года можно рассматривать с точки зрения рейха как ответ на более ранние атаки англичан на Берлин. В то же время британцы чувствовали, несколько оправдывая себя, что все средства хороши после Варшавы и Роттердама.

Еще один миф о сражении связан с заявлениями сторон о потерях противника. Британцы заявляли, выдвинув в поддержку аргументы, которые убедили их самих и большую часть нейтрального мира, и вполне искренне верили в то, что они уничтожили намного больше немецких самолетов во время сражения, чем это было на самом деле. По официальным подсчетам Королевских ВВС, немецкие потери с начала сражения за Британию с 10 июля по 31 октября, включая потери при дневных бомбардировках Лондона, составили 2 698 самолетов. В действительности немцы потеряли 1 733 самолета (221 был сбит противовоздушным огнем), признав потерю всего 896 самолетов. Еще 643 самолета были повреждены. Немцы заявили об уничтожении 3 058 британских самолетов, фактически сбив 915. Нацисты, как и британцы, верили своей собственной статистике, и думали, что они нанесли британским ВВС значительно больший ущерб, чем было на самом деле.

Сражение за Британию выявило ограниченные возможности воздушных атак. Обе стороны перед войной слишком сильно преувеличивали влияние бомбардировок на промышленное производство и гражданскую мораль; они сильно недооценивали воздушную силу, которая требуется для достижения значительных результатов. Бомбардировщик считался непревзойденным, но сражение показало, что в небе главенствовал истребитель.

Британцы, вероятно, менее, чем немцы, заблуждались в оценке роли истребителей в воздушном бою. Все авиаторы тех дней, включая, в частности, большинство офицеров военно-воздушных сил США, наделяли бомбардировщик всемогуществом и сильно приуменьшали число бомбардировщиков, которое необходимо для того, чтобы произвести хотя бы слабое впечатление на определенную страну.

Сэр Джон Слессор, пионер британской авиации, командующий береговой авиацией Королевских ВВС во время войны, а после войны начальник штаба военно-воздушных сил, написал (в послесловии к книге майора Фредетта):

«Где мы сильно ошибались в 1939 году… так это в сильной недооценке массы взрывчатки и технической эффективности средств доставки, необходимых для достижения решающих результатов, а также почти в такой же недооценке способности гражданского населения выстоять перед атакой, которая существовала до изобретения ядерных зарядов».

Профессор Уильям Р. Эмерсон, работавший в то время в Йельском университете, в своей лекции в Хэрмоне «Операция с прямой наводкой» перед слушателями Военно-воздушной академии США 27 марта 1962 года в сжатой форме суммировал общий недостаток прогнозов. Его замечания были обращены специально к летчикам Соединенных Штатов, но его тщательное исследование глобального развития военно-воздушных сил перед Второй мировой войной отчетливо показало, что его комментарии можно отнести, с немногими вариациями, и к англичанам, и к немцам. Нельзя сказать, что американские командующие воздушными силами ясно понимали характер будущей войны или что они точно оценили предъявляемые требования. В частности, они не смогли полностью понять основное значение превосходства в воздухе… если американские летчики совершили ошибки, то, несомненно, они сделали их меньше, чем летчики какой — либо другой страны… любое характерное предвоенное убеждение <…> военная доктрина была перевернута или полностью изменена под воздействием военного опыта. Оказалось, что Германия отнюдь не уязвима при стратегических бомбардировках… Германские военно-воздушные силы не были уничтожены. Они были разбиты в ходе сражения, отчасти в результате действий тяжелых бомбардировщиков, которые вынудили их защищать свою родную землю, частично в результате действий американских дневных бомбардировщиков, которые нанесли удар не только по их материальной базе, как это делают бомбардировщики, но и по другим не менее важным составляющим военно-воздушных сил — по их руководству, их летчикам — ветеранам, их командной структуре, их морали, их надеждам…. Во время Второй мировой войны воздушная война, вопреки довоенным убеждениям ее сторонников, стала, не в меньшей степени, чем война на суше и на море, войной на уничтожение. Она не заменила операции обычных вооруженных сил, она дополнила их» [27].

К этому следует добавить, что британское подразделение бомбардировщиков внесло крупнейший вклад в поражение немцев в ходе сражения за Британию, когда осуществляло бомбардировки Берлина, что оказывало прямое влияние на немецкую стратегию бомбежек, а также мощные атаки на немецкие морские порты, откуда планировалось начать вторжение. В результате атак было уничтожено большое количество барж, кораблей и складов.

Вглядываясь в прошлое, можно сказать, что сражение за Британию выиграли британцы, но с помощью немцев.

Планы нацистов оказались ошибочными, ослабленными напыщенным Герингом и колеблющимся Гитлером. Их воздушная сила была неадекватной, перемена целей оказалась фатальной; их было слишком мало, и они слишком запоздали.

Послевоенное утверждение о том, что Королевские ВВС одни спасли Британию от вторжения, не подтверждается при последующем исследовании. Королевские ВВС были решающим фактором, однако такими же факторами было географическое положение Ла-Манша (мощная психологическая, а также физическая преграда для немцев) и присутствие Королевских военно-морских сил. Сам по себе флот вызывал искреннее уважение у немецких адмиралов. Более важным фактором, вероятно, была нерешительность Гитлера и равнодушное отношение немецких военно-морских (в особенности) и сухопутных войск к операции «Морской лев». Гитлер верил, что после Дюнкерка Англия заключит мир на его условиях; он колебался, когда ему нужно было нанести удар. Немецкие наземные службы не так верили Герингу, как рейхсмаршал верил в себя; военно-морские силы с особым почтением относились к мощи британского флота и ширине Ла-Манша. Между службами случались трения, и было плохое планирование; генерал Йодль справедливо заметил после войны, «что наша организация во многом походила на организацию Юлия Цезаря».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир! (нем.)