Ненависть сиреневого цвета

Хикари Кагами, 2021

В обычном мире, так похожем на наш, иногда, по совершенно непонятной причине, рождаются люди, «ёкаи», которых презирает каждый «нормальный» человек. Их считают изгоями, боятся, приписывают им сверхъестественные способности, в открытую ненавидят. Если случается какое-нибудь необычное происшествие или зверское преступление, виноваты оказываются непременно «ёкаи». А чем они, собственно, отличаются от «нормальных»? Всего-навсего цветом глаз, которые окрашены у них в совершенно неестественный пугающий ярко-сиреневый цвет. Главный герой, Ёичи, с раннего детства испытывает на себе ненависть людей из-за своего необычного цвета глаз. Найдёт ли он тех, кто увидит за пугающей внешностью доброе сердце?

5 глава. Заботы

Казума весь вечер пролежал в постели, закрыв глаза. Я читал ему небольшую, но забавную сказку про омусуби⁶ и мышей⁷. Время подходило ко сну, поэтому я был в небольшом замешательстве: с одной стороны я хотел остаться, потому что переживал за друга, с другой мне тоже нужно было отдохнуть и как следует выспаться. Проблему разрешил управляющий, который принёс мой футон, а так же всё необходимое для сна в комнату Казумы. Мы вдвоём помогли раненому переодеться и умыться, всё это время Казума тихо стонал от боли. Миура-сан помог ему улечься обратно в постель, после чего вышел на несколько минут и вернулся с чашкой какого-то пахучего чая. Управляющий сел рядом с постелью Казумы, приподнял его и напоил содержимым чашки со словами:

— Пей. Это лекарство. Через десять-пятнадцать минут тебе станет легче.

Казума покорно принял лекарство, хотя по его выражению лица было заметно, что в чашке был совсем не сладкий вкусный чай, а горькая противная трава. После принятия лекарства Казума снова со стоном лёг на свой футон. Управляющий встал, повернулся ко мне и, как всегда мягким, но в тоже время повелительным тоном, сказал:

— Ёичи, поспи несколько ночей в этой комнате вместе с Казумой. Он нуждался в постоянном присмотре. Останься с ним, чтобы в любой момент ты мог помочь ему или позвать меня, если случится что-то, с чем ты не справишься. — После всех этих слов Миура-сан добавил, — а теперь готовься ко сну. Время позднее. Спокойной ночи.

Оставшись в комнате вдвоём, мы с Казумой ни о чём больше не говорили. Я решил, что не буду беспокоить друга разговорами, ведь он и так потратил много сил. Я стал снимать форму и линзы, после чего пошёл умываться. Всё, что было необходимо сделать вне комнаты, я сделал в мгновение ока, чтобы Казума оставался один как можно меньше. Вернувшись, я улёгся под одеяло и, пожелав ему спокойной ночи, стал пытаться уснуть. Однако уснуть не удавалось, в голову лезли разные тревожные мысли, я периодически вздрагивал и подскакивал от малейшего шороха со стороны Казумы. Всё же мне удалось немного задремать.

Не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня тяжёлый стон. Это был Казума. Я приложил руку к его голове, лоб оказался горячим и мокрым. Я потряс раненого за плечо, но тот не очнулся. Тогда меня бросило в жар, я вскочил, ринулся к комнате управляющего и стал громко и настойчиво колотить в деревянную раму фусуме обоими кулаками. Миура-сан тут же открыл, будто специально ждал моего прихода, и без вопросов направился в комнату Казумы, хотя я, не смотря на молчание управляющего, всё же что-то сказал ему о состоянии раненого. Я был сам словно в бреду, поэтому плохо помню, как мы добрались до комнаты, что делал Миура-сан и что мы с ним обсуждали, помню только небольшой отрывок из того ночного разговора:

— Завтра я отвезу Казуму в больницу, — говорил Миура-сан, — в домашних условиях невозможно удостовериться, что кости сложены правильно.

— Почему вы сразу его не отвезли? — спросил я.

— Я полагал, что перелом не настолько серьёзный, и его можно будет лечить без помощи специального оборудования. Утром я отвезу его в больницу, а до этого буду лечить сам.

— Но ведь лучше, чтобы перелом лечили врачи? — почти с полной уверенностью в положительном ответе спросил я.

— Я посещал занятия в медицинском университете, поэтому сейчас лечу всё, что можно лечить без применения сложного оборудования, — объяснил управляющий, — однако я бы предпочёл, чтобы всех моих пациентов лечили именно больницы, а не я. К сожалению, цвет наших глаз закрывает перед нами все двери, в том числе и больничные. Врачи при лечении могут случайно заметить, что на глазах линзы, а этого никак нельзя допустить. Конечно, к Казуме это не относится.

— Значит, вы лечите всех ёк… — я тут же исправился, — людей с сиреневыми глазами, потому что им не помогают в больницах?

— Верно, Ёичи. Что ж, — Миура-сан закончил с Казумой, — теперь осталось дождаться утра. Тебе придётся ещё несколько часов последить за ним. Больше стонать он сегодня не будет, я дал ему обезболивающее, но всё же будь начеку.

Управляющий снова оставил Казуму на моё попечение. Я уже не мог спать и просто сидел рядом с постелью друга. Прошла целая вечность, прежде чем наступило утро. Я посмотрел на часы. Оказалось, что было всего пять часов утра, поэтому я подождал ещё полчаса и пошёл за управляющим. Мне не хотелось терять ни минуты, ведь мой друг так сильно страдал прошедшей ночью, а действие лекарств могло закончиться. Миура-сан был уже полностью готов к поездке, поэтому он без промедления забрал Казуму, сам накормил его и увёз с собой.

Всё то время, пока они были в больнице, я места себе не находил, бродил туда и сюда, выглядывал поминутно в окна и несколько раз пожалел, что не выпросился поехать с управляющим. Мегуми и Хидзуока молча наблюдали за мной, пока не случилось следующее. Я в очередной раз отошёл от окна, намереваясь снова пройти по комнате, но тут вдруг запнулся и растянулся на полу. Тогда Мегуми подошла, помогла мне подняться, села вместе со мной на пол и проговорила самым нежным и ласковым голосом:

— Ты изведёшь себя, Ёичи. Тебе нужно прилечь, отдохнуть, если не хочешь сам свалишься с лихорадкой.

— Верно, — поддержал Хидзуока. — Я заварю тебе успокаивающий чай.

— Да нет, я в порядке, — попытался уверить их я, даже поднялся, чтобы доказать им это, но вдруг комната в глазах пошла кругом и я понял, что теряю равновесие.

Подхватившая меня Мегуми уже чуть более строго сказала мне:

— Если ты хочешь помочь своему другу, ты должен выспаться, хотя бы ради него.

Я сдался и доверился своим семпаям. Мегуми отвела меня в комнату, где был мой футон, и уложила там, а через несколько минут пришёл и Хидзуока с чаем. Они сели рядом со мной, подождали, пока я выпью чай. После этого Мегуми сказала:

— Теперь ложись и поспи, а то ты выглядишь так, будто не спал всю ночь. А с Казумой всё будет хорошо, ведь наш управляющий точно знает, как ему помочь.

— Думаю да. Он рассказал мне ночью, что учился в медицинском университете, — согласился я.

— Это так, — подтвердил Хидзуока, — поэтому доверь всё ему и спи, пока есть возможность.

— Хорошо… — сонно ответил я, зевнул, закрыл глаза и тут же уснул.

Проснулся я только через несколько часов, вспомнил о Казуме, резко подскочил, обернулся и увидел, что друг уже лежит рядом со мной и, улыбаясь, смотрит на меня.

— Утречка, Ёичи! — довольно беззаботно произнёс он.

Я ещё немного посмотрел на него, не доверяя тому, что вижу и слышу, а потом перевернулся на своём футоне, сел поближе к Казуме и спросил:

— Как ты? Лучше себя чувствуешь? Рука болит?

— Всё отлично! А ты как? — задал встречный вопрос Казума.

— Нормально… Но мог бы и разбудить, когда вернулся… — Я уже перестал так сильно волноваться, и даже немного рассердился на беззаботность Казумы.

— Миура-сан рассказал мне, что ты не спал всю ночь, — ответил он и добавил, — поэтому, когда мы увидели тебя здесь спящим, решили не будить.

Казума сел на своём футоне, подогнул ноги под себя и, находясь в таком положении, поклонился мне и сказал:

— Извини, что заставил волноваться.

Я замахал руками и быстро сказал:

— Ой, не надо, не надо! Я вовсе не хочу, чтобы ты передо мной так извинялся! Поднимись, пожалуйста! У тебя ведь рука сломана!

Казума выпрямился, поднял правую руку перед собой и постучал пальцами другой руки по ней. Послышался глухой звук, будто постучали по какой-то корке.

— Это гипс, — объяснил он, — поэтому рука крепко зафиксирована, к тому же она уже не болит.

— А переломы долго лечатся? — спросил я.

— Не очень. Такие месяца два. Так в больнице сказали. А Миура-сан потом объяснил мне, что нужно будет ещё месяц или два после выздоровления беречь руку, — ответил он.

— Совсем недолго… — сердито проговорил я и добавил, — И что, всё это время рука будет болеть?!

— Нет-нет, — поспешил успокоить меня друг, — всего несколько первых дней, да и то Миура-сан будет обезболивать. Да и я же сказал уже тебе, что рука не болит.

Последнее время на меня будто взвалилось нечто тяжёлое, но, после этого разговора, то тяжёлое, что давило на меня, исчезло, и стало легко и спокойно. Казума выпросил у меня, чтобы я спал с ним в комнате целый месяц, поэтому я, видя его в таком состоянии, по своей доброте, согласился. Однако через несколько дней он уже стал сам вставать, одеваться, есть и всё прочее, и моя помощь была больше ему не нужна. Я хотел переехать обратно в свою комнату, так как решил, что друг и сам справится, к тому же я больше был нужен, как уши, чтобы слушать все его рассказы перед сном, но Казума напомнил:

— Ты ведь обещал, что будешь здесь спать целый месяц?

— Но я не знал, что ты так быстро выздоровеешь, — возразил я.

— Вообще-то, моя рука всё ещё в гипсе, — парировал Казума.

— Но тебе же уже не нужна помощь, — немного сердито ответил я.

— Но мне очень одиноко без компании, — умоляюще произнёс он.

— Я и так понял, что тебе только компания и нужна.

— Ну, поживи со мной ещё немного, пожалуйста, — взмолился Казума и добавил, — знаю, я много болтаю, но я постараюсь говорить не так много. Согласен?

— Ладно, — сдался я, — уговорил…

Прошло несколько недель. Всё это время я приносил в комнату еду, убирал со стола, учился под руководством Казумы и выслушивал все его рассказы, удивляясь, как он может столько всего знать, а главное, так много говорить. Рассказы его были в основном о школе, в которой он учился. Там у Казумы был один друг, с которым он часто обедал и ходил по пути домой. С остальными одноклассниками, как ни странно, у него поладить не получалось, что меня очень удивляло. Мне казалось, что Казума свободно может заговорить с любым человеком и поддерживать с ним отношения сколько захочет. Казума очень часто рассказывал о том, что изучали в школе, поэтому я всё больше и больше хотел побывать там.

Однажды в нашу лавку зашёл парень, наш ровесник. Гость был немного полноват, ниже Казумы, имел маленькие глазки, нос картошкой, круглые щёки и слегка торчащие в разные стороны чёрные волосы. Он пришёл к Казуме. Это был тот самый друг со школы. Миура-сан проводил его наверх. Мы как раз отдыхали, ничего не учили и не читали, а просто валялись на полу, когда в комнату зашёл этот парень. Он увидел меня и представился:

— Здравствуйте! Меня зовут Шимидзу Риота. Я одноклассник Казумы, — и повернулся в сторону своего товарища, — Казума, привет!

— О! Риота, привет! — радостно воскликнул Казума, — я тут немного поранился. Знакомься, это Хиде Ёичи, мой друг.

Казума указал на меня, и я поклонился в знак приветствия, ещё раз повторив своё имя. Риота ответил тем же, но это выглядело довольно неуклюже, потому что гость имел нескладный вид и походил на медведя. После поклона Риота обратился ко мне:

— А вы значит новенький здесь, Хиде-сан?

Мне было непривычно слышать к себе столь формальное обращение, но Казума говорил, что так принято обращаться к малознакомым людям, пусть и ровесникам, поэтому, преодолевая некоторое смущение, я ответил:

— Верно. Я здесь совсем недавно и ещё учусь всему.

Я был в небольшом замешательстве. Казалось, будто этот парень знает об истинном предназначении лавки, возможно даже сам является человеком с сиреневыми глазами, с другой стороны он мог ничего не знать об этом, ведь Казума не говорил, что Риота сиреневоглазый. Нужно было это выяснить.

Риота снова переключился с меня на Казуму, и я быстренько выскользнул из комнаты, чтобы ненароком не выдать всех тайн. Я хотел всё точно разузнать о нём у других жильцов лавки, поэтому направился прямиком к управляющему.

— Он ничего не знает о нас, — сразу же объяснил Миура-сан, как только я задал вопрос, — да и бывает здесь очень редко, раза два-три, приходил к Казуме. Постарайся вести себя с ним уважительно, как с клиентом, ни в коем случае не выдавай своей настоящей сущности. Если не хочешь возвращаться, пока они разговаривают, можешь поработать.

Я был рад, что мне не пришлось идти обратно. Как-то неудобно было оставаться с малознакомым человеком, да и, похоже, сам Риота не особо желал со мной общаться. Через полчаса гость спустился в лавку, поклонился, попрощался и вышел. Теперь я мог вернуться к Казуме. Однако я никак не ожидал от него той реакции, какую он выдал, когда я зашёл в комнату:

— И с чего это ты удрал, а? — строго спросил Казума.

— Я думал, что… — я растерялся от неожиданности, — ну я думал, что он не захочет со мной общаться, поэтому решил уйти… Да и слушать чужой разговор, мне кажется, было бы нехорошо… И я о нём не знал ничего, как себя вести с ним… Так как-то…

— Я представил тебя, как своего друга, так что ты не должен был уходить, — как-то слишком серьёзно сказал Казума, будто это было жизненно необходимо. — К тому же я тебе о нём уже рассказывал, поэтому ты знал, что это мой друг из школы.

— Но я не понял, знает ли он о нас, и мне было неловко… — Я окончательно растерялся, Казума первый раз меня так отчитывал.

Друг сердито посмотрел на меня, вздохнул и ответил:

— Конечно же, не знает. Стал бы я ему об этом рассказывать? Сам подумай. Он просто одноклассник, и мы дружим только потому, что в одном классе учимся.

— Вот как… Извини… Я не подумал… — виновато проговорил я.

— Да ладно. Что сделано, то сделано, — Казума всё же перестал сердиться.

Я вздохнул с облегчением. Как ни посмотри, а я очень дорожил Казумой, потому что он был моим единственным другом, пусть я его не всегда понимал. Я был обязан ему этой новой комфортной жизнью, ведь именно он приложил столько усилий, чтобы найти меня и помочь привыкнуть к этим условиям. Казума никогда не припоминал мне о том, что я должен быть благодарен ему за всё, эта черта мне в нём сильно нравилась, от этого благодарность сама рождалась в сердце и рвалась наружу словами и делами. Мне не хотелось, чтобы этот случай испортил наши отношения, поэтому сел рядом с Казумой и осторожно спросил:

— Ты правда не обиделся?

— Нет. Всё нормально, но больше не уходи, ни с того, ни с сего вот так, — улыбнулся Казума.

— Хорошо, — кивнул я.

— Тогда давай продолжим, на чём остановились! — весело воскликнул друг.

— Мы же ничего не делали, отдыхали просто, — с сомнением произнёс я.

— Вот именно это мы и продолжим делать. Отдых — это очень важное и сложное дело. Нужно правильно отдыхать. Главное, ни о чём не думать, просто лечь, закрыть глаза и расслабиться, — полушутя инструктировал Казума, демонстрируя все действия на своём примере.

Я засмеялся, тоже лёг на пол по велению Казумы, закрыл глаза и открыл их только под утро. Оказалось, что мы с Казумой до того расслабились, что аж уснули и проспали целый вечер и ночь. Я разбудил Казуму, мы переоделись, умылись и занялись повседневными делами: учёбой. Обыденная жизнь потекла своим чередом.

Примечания

6

Омусуби — японское блюдо в виде рисового шарика без начинки.

7

Сказка про омусуби и мышей — сказка"Омусуби коро-коро"("Омусуби катится"), повествующая о том, как старик нечаянно уронил в мышиную нору омусуби и подружился с её обитателями, получив в конечном итоге от них подарок, и о злом его соседе, который хотел получить от мышей такой же подарок, напугав их, из-за чего поплатился жизнью.