Наручники

Хески Тати

– Бей его, сильней.– Давай, давай. Ногой.– Так ему и надо!– Это за то, что не послушался. Сделал по-своему! Сволочь.– Запомнишь на всю жизнь, если выживешь, гнида!Толпа ещё долго пинала ногами полумёртвое тело, лежащее на бетоне. Он не проронил ни слова. Молча принимал пинки, стараясь хоть как-то закрыть голову от сильных ударов в добротных ботинках.

Глава 1

Когда я тихонько приоткрыла дверь палаты оказалось, что он спал. На секунду я закрыла глаза, так как мне стало немного плохо. Боже! Кто мог его так и отделать? Кому-то не угодил? Может, поделил что-то не так? Не по-братски?

Парню было лет 25, не больше. Белобрысый. Мне было трудно смотреть на этого, скорее всего очень симпатичного молодого человека: лицо в ссадинах, глаз подбит, на правой щеке кровавый подтёк, губы разбиты. Над правой бровью 12 швов. Даже если быстро заживёт, то всё равно останется огромный шрам. Мои глаза стали сканировать парня дальше — не сильно высокий и не сильно накаченный. Совсем не такой, как на фотографиях в модных журналах. Нет, скорее даже наоборот: какой-то худой, сухой, жилистый. И изможденный, что ли. Широкие плечи, но не сильно мускулистые, узкие бедра и какие-то непропорционально вытянутые руки с длинными, тонкими пальцами. Но ногти — чистые, что даже странно. Наверное, парень всё-таки смотрит за собою.

Правая рука свисала с кровати и выглядела вывихнутой. Две ноги покалечены. Правая — перелом чуть ниже колена, а левая — вся в ссадинах и гноящихся ранах. Он лежал немного на боку. Я тихо обошла вокруг и посмотрела на спину — вся в чёрных кругах с кровоподтеками.

Он спал, но даже во сне его зубы были стиснуты. Может, от боли или, может, какие-то воспоминания не дают спокойно заснуть?

Я стояла и смотрела на человека, прикованного к кровати наручниками, и старалась понять, что я чувствую. Что чувствует мое сердце? Не снаружи, а внутри. Что я чувствую, когда никого нет рядом и ни перед кем не надо отчитываться? Какие эмоции вызывает во мне это полуживое, растерзанное тело?

Я не знала, за какие грехи и поступки его посадили в тюрьму. Не знала, почему так сильно избили — почти что до смерти. Не знала и не хотела знать. Стояла и пристально рассматривала парня. Может, он почувствовал мой взгляд, а может, почувствовал меня. Может, ещё что-то, но когда он открыл глаза, то я увидела в них такую тоску и боль, что мне и самой стало больно. Его взгляд ранил — стало сильно больно в сердце. Больно от понимания, что я ничем не смогу ему помочь. Только бы выходить, только бы не причинить ему ещё больше вреда, стараясь хоть чем-то помочь.

Но тоска в его глазах была мимолетной. Через пару секунд, наверное, он взял себя в руки и посмотрел на меня своими колючими, темными карими глазами, в которых теперь плескались ненависть и злоба. И в этот странный момент, я почему-то подумала, что он очень симпатичный. Очень. И очень одинок. Только бы все раны зажили поскорее и будет совсем неплохо. Лицо — не запоминающееся, простое, но глаза!!! Глаза были как стрелы воина, знающего что-то, чего никто другой не знает.

Парень смотрел на меня с ненавистью. Казалось, ему было невыносимо только от одной мысли, что я за ним должна буду ухаживать. Обмывать раны и не только. Ну, что ж, милый, мы с тобой оказались в одной лодке, а я не привыкла уступать — будет либо мир, либо война. Твой выбор. Он даже не обернулся, когда я тихо подошла поближе к его кровати. Лежал как бревно, смотрел в одну точку и молчал. Сцепил зубы и молчал. Ну что ж, помолчим вместе.

Я подошла к окну и приоткрыла жалюзи — утреннее солнце на секунду выглянуло из-за туч и быстро спряталось. Для меня это было ужасно непривычно. Потом подошла к компьютеру и включила программу. Всё делала молча. Он тоже молчал. Когда, наконец, программа открылась, я ввела свой пароль и нашла правильный файл. По закону штата у пациента я должна спрашивать имя, фамилию и дату рождения.

— Здравствуй, — произнесла я. В ответ услышала молчание. Он даже не шелохнулся. Как смотрел в одну точку, скрипя зубами, так и остался смотреть. — Как зовут тебя?

Снова молчание. Я улыбнулась — больше самой себе и неожиданно для себя решила, что я постараюсь сделать всё возможное, чтобы хоть как-то облегчить страдания этого парня. Мне казалось, что ему нужна ласка. Поэтому, подойдя совсем близко к его кровати, я протянула свою руку к его руке, и как можно нежнее, «нечаянно» провела рукой по его пальцам, потом дотронулась белой карточки на его запястье и сверила имя, фамилию и день рождения моего пациента.

Он дрогнул, но не повернул голову и на меня не посмотрел. Только сильнее сжал челюсти. Да, я знала, что сегодня выглядела весьма эффектно — принарядилась с самого утра, чтобы пойти и как-то утрясти ситуацию с Мелоди. Старательно оделась — хотела произвести на директора школы хорошее впечатление. Даже подкрасилась не так как обычно — ярче. Туфли на высоких каблуках напялила. Но странно, как только позвонил телефон, я ощутила огромное удовлетворение от того, что не смогу пойти в школу. А когда пришла на работу, оказалось, что меня ждал сюрприз в виде заключённого. Очень молчаливого заключённого.

Я снова посмотрела на парня. Молчит. Терпит.

— Давай установим правила, — обратилась я к парню. — Если я задаю вопрос, то ты должен отвечать. Хорошо? Я многого не прошу. Давай как-нибудь переживём это!

Он повернул голову в мою сторону. О, хорошее начало! Я вложила всё обаяние в свою улыбку и снова произнесла.

— Здравствуй. Как ты себя чувствуешь?

Молчание.

Я привыкшая к молчанию. Этим меня не удивить. Я сжала челюсти, продолжая улыбаться, зная, что улыбка была искусственной, но ничего не могла с собой поделать.

— Будешь молчать? Хорошо, но помни, если я не получу ответы, ты не получишь обезбаливающее.

Такой подлости я, конечно же, не смогла бы сделать, но припугнуть парня можно. Немножко. Совсем чуточку.

Взгляд парня стал озабоченным, а через секунду — безразличным. Он смотрел на меня, но как будто смотрел сквозь меня. Меня не видел. Странно, очень странно. Я прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Молчание — знак согласия.

По-быстрому написала несколько строк в файле. Отключив компьютер, я улыбнулась парню ещё раз, вышла, но оставила открытой дверь палаты. Палата было прямо напротив стола главной медсестры смены — сегодня этой медсестрой была я.