Ибридо. Часть 2

Хелен Хил

Уильям – одно его имя заставляет моё сердце биться быстрее. Так было и в моей человеческой жизни, а теперь чувства и вовсе усилились. Страсти кипят, а впереди – целая вечность вдвоём. Вот только мне почему-то постоянно хочется прочитать мысли любимого. И я прочитала… А теперь я сделаю всё, чтобы он никогда меня не нашел.

Глава 2

Три дня… семьдесят два часа я была прикована к постели, не способная пошевелить своими конечностями: мышцы на руках болели так, как будто я сутки не вылезала из спортивного зала, а по болевым ощущениям — как будто тягала штангу килограмм в двести, подходов пятьдесят, не меньше. А ноющие мышцы ног… ну, это как минимум нужно было пройти выпадами миль пятьсот.

Мне казалось, что на мои веки положили тяжелые камни. Стоило мне открыть глаза, как меня тут же начинало тянуть обратно в сон — настолько я была слаба после первого перевоплощения.

Уильям сказал, что только первый раз дается с таким трудом: тело, непривыкшее к такой нагрузке, отдыхает несколько суток, а бывало, что дело доходило до нескольких недель. Он уверял, что это нормально: лежать как труп и с трудом шевелить губами, чтобы попросить воды.

Он, не смыкая глаз, сидел возле моей кровати днями и ночами. Менял подо мной пропитавшиеся потом простыни. За эти дни из моего тела вышло столько воды, что хватило бы затушить пожар в небольшом доме. Он поил меня с ложки, держал за руку и постоянно говорил, как он впечатлен моим кошачьим телом — это единственное, что грело.

Амалия и Линда иногда поднимались в комнату Уильяма, чтобы проведать меня или принести еду, от которой я три дня воротила нос. Я еще не видела себя в зеркало, но по их довольным лицам понимала, что изменения явно пошли мне на пользу. Уильям пропускал колледж вместе со мной. Он съездил к Бритни и соврал ей, что я приболела и пока останусь в его доме под присмотром Бакеров. Нам на руку, что Бри как раз нужно было уезжать в срочную командировку, и она дала Уильяму добро.

Но этим утром я ощутила прилив сил: наконец почувствовала свои ноги и руки, голова стала ясной, а грудную клетку пробивал бешеный стук моего сердца, которое наконец ожило после непривычной нагрузки. По моим жилам потекла горячая кровь, я чувствовала ее по всему телу — от кончиков пальцев ног до самой макушки.

— Может, она всё же поест? — тихо спросила Амалия у Уильяма, заглянув в комнату.

— Нет, она пока не будет… — вздохнув ответил Уильям, уже заранее зная мой ответ.

— Я хочу! — открыв глаза, громко сказала я.

Амалия бросилась вниз по лестнице за порцией бульона (его запах я почувствовала еще утром, когда она начала готовить). Пока я не передумала, Амалия принялась суетливо брякать крышкой кастрюли, ложками, а затем «в моих ушах» бульон перелился из поварешки в тарелку. Амалия не подумала, что у меня обострился слух. И тут моя голова превратилась в колокольню, а в ней поселился упрямый звонарь, который приукрашивал троекратным звоном каждый звук, доносящийся из кухни. Я закрыла ладонями уши и съежилась в кровати — это было невыносимо.

— Мел, что с тобой? — испуганно спросил Уильям. Я, не отвечая на его вопрос, прижимала ладони к ушам еще сильнее и умоляла, чтобы Амалия прекратила этот ужасный перезвон.

— Мелани! — крикнул Уильям, подскочив ко мне. Наконец Амалия перестала брякать посудой. Меня начало отпускать.

— Я всегда так остро буду чувствовать все звуки? — сквозь зубы спросила я, массируя виски.

— Уф… — выдохнул он. — Я за тебя испугался!

— Да или нет?

— Нет. Только первые несколько дней. Сейчас самый трудный период: в силу вступают те чувства, которые есть у кошки: обоняние, осязание, слух. Потерпи, скоро всё придет в норму… — пообещал Уильям и добавил усмехнувшись: — Когда кошка и человек поделят твое тело на равные доли.

— Отлично… — проворчала я. — И как долго ждать?

— Примерно пару недель, — он сказал это так спокойно, словно предложил пару недель поваляться на шезлонге возле океана.

— О-о-о, — закатила я глаза. — Я не вынесу!

— Встать можешь? — Уильям взял меня за руку.

— Наверное, — я приподнялась.

Уильям помог мне встать с постели и, прикрыв ладонями мои глаза, повел к зеркалу. Когда мы остановились, он медленно убрал ладони, и я открыла глаза.

— О боже… — первое, что пришло на ум, когда я увидела свое отражение в зеркале. Я думала, что после трехдневных объятий с одеялом я стала похожа на исхудавшего зомби, с синяками под глазами и волосами, которые торчат в разные стороны и ловят связь с космосом, а украсить меня могла разве что шелковая сорочка с кружавчиками, по всей видимости, принадлежащая Амалии или Линде. Но, к моему крайнему удивлению, я увидела в зеркале совсем иной образ: мои черты лица стали гораздо выразительнее, особенно глаза — они налились ярко-голубым цветом, точно таким, как у Уильяма и остальных Бакеров. Подойдя вплотную к зеркалу, я всматривалась в два океана, из которых вот-вот грозили вырваться слезы от переполнявшего меня восторга. Губы… их как будто обвели по контуру и добавили немножко наполнителя — они приняли идеальную форму, а розоватый оттенок их подчеркивал. Скульптурные скулы, нос, бархатистая кожа, которая так и манила к ней прикоснуться. Я провела ладонью по своим щекам и шее и от удовольствия закрыла глаза.

— Невероятно, — прошептала я.

Затем, отойдя на несколько метров от зеркала, я взглянула на себя издалека:

— Моя кожа стала белее… — задумчиво произнесла я, заметив, что теперь она на пару оттенков светлее, чем до перевоплощения. — Может, это Линда постаралась и навела весь этот марафет, пока я спала?

В зеркале отражалось еще одно довольное лицо: Уильям, глубоко дыша, вместе со мной разглядывал мое обновленное тело.

— Я три дня не сводил с тебя глаз!..

— Нравится?

— Нет слов!

Одно движение руки, и я в его объятиях.

Вот теперь я прочувствовала, какой на вкус поцелуй Уильяма: слегка сладкие и безумно голодные губы… От них было невозможно оторваться, как от спелого, сочного персика, когда ты хочешь съесть его вместе с косточкой. Дыхание Уильяма веяло мятой. А от его тела тянулся слабый шлейф сандалового дерева — безупречного и идеально подходящего ему одеколона с древесным ароматом.

— Пойдем, — Уильям потянул меня за руку к окну и распахнул штору. Я закрыла глаза от резкого света. — Открывай.

Я открыла и тут же прищурилась от солнечного луча, который падал прямо на мое лицо.

— И зачем это? — но вместо ответа Уильям раскрыл от изумления рот.

— Кошачьи… — выдохнул он. Я, не понимая, что он имеет в виду, нахмурила брови.

— Зрачки кошачьи!

— Тебя это так удивляет?

Уильям принялся объяснять:

— У всех кошачьих глаза темно-коричневого или медового цвета. На солнечном свете зрачки превращаются в полосы, разрезающие радужку на две равные части, и становятся похожи на острые лезвия. У волков, насколько ты знаешь, глаза голубые, а зрачки на свету сужаются до еле заметных точек.

— Я знаю. Как раз у тебя сейчас именно такие.

— А у тебя глаза волчьи — голубые, а зрачки — кошачьи! — воскликнул он, бурно жестикулируя. — Кошачьи! О-бал-деть!

— И что тебя так удивляет? — засмеялась я. — Я и перевоплотилась в кошку! Неудивительно, что мне достались ее зрачки. А ты так отреагировал, как будто мои глаза стали как у лемура.

— Ты не понимаешь, — радостно продолжал Уильям. — Это… Это очень необычно! Первая в истории кошка, шерсть у которой белого цвета, глаза голубые — как у волков, а зрачки как у кошек! То есть цвет шерсти и глаз — наш, а всё остальное — как у кошек! Потрясающе! — он всё не мог прийти в себя. — Я впервые вижу такое, впервые за полтора века!

— Я рада, что тебе нравится! — улыбнулась я, еще раз убедившись в том, что мой сон остался в прошлом, а мой новый образ полностью угодил желаниям моего парня.

Внезапно раздался громкий топот по ступенькам. Хотя нет, не «чьих-то» — это либо медведь, либо слон, либо горилла. По-другому не назвать. Мои перепонки собирались вот-вот лопнуть. Я скривила лицо и засунула указательные пальцы в ушные проходы.

— Мелани? — испуганно произнес Уильям. Затем, поняв в чем дело, накрыл мои ладони своими и подвел к кровати. Я прижалась спиной к деревянному изголовью и натянула на голову подушку, чтобы избавить себя от этого звука.

Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появилась улыбающаяся Амалия, держа в руках тарелку с супом.

— А вот и еда, — добрым голосом произнесла она как малому ребенку, которого обычно с большим трудом уговаривают поесть.

Амалия поставила тарелку на тумбу и пододвинула ее к самой кровати. Уильям взял ложку, зачерпнул суп и медленно понес ее к моему рту. Я не понимала, что происходит внутри меня, но мне вовсе не хотелось супа: учуяв запах индейки, на которой был сварен бульон, я заводила носом по воздуху, не обращая внимания на ложку у рта.

И тут мной двигал уже звериный аппетит: соскочив с кровати, я как дикарка, которая прежде никогда не ела из посуды, запустила руку в тарелку, выловила кусок индейки и закинула его в рот. Жадно поглощая первый кусок, я уже держала в руках второй, и с ним проделала то же самое.

Когда я прикончила всю индейку, а в тарелке остался только бульон, я возмущенно посмотрела на Амалию:

— Индейки больше нет?

Уильям захохотал в голос, Амалия тоже «хрюкала» от смеха в рукав кофты. Возможно, со стороны это и выглядело смешно, особенно то, каким обиженным тоном я упрекнула Амалию, что она положила в тарелку мало мяса, но мне было не до смеха — я была готова съесть целого кабана и попросить добавки.

— Та-ак! Я, кажется, понял, в чем дело. Давай-ка одевайся! — приказал он, кинув на кровать мои джинсы.

— Зачем?

— Идем на твою первую охоту!

— Я с вами! — радостно воскликнула Амалия и захлопала в ладоши. Затем в дверях послышался голос Линды:

— Вы думаете, я пропущу такое зрелище? Я тоже иду!

— И мне будет интересно посмотреть на твою первую охоту, — в дверях нарисовался и Оливер.

— Эй, погодите! — прикрикнула я. — Разве я уже готова? Я только отошла от первого перевоплощения! Я только начала чувствовать, что во мне появляются силы! А вы… Вы хотите, чтобы я еще раз пережила это? Сейчас?! — я грозно посмотрела на каждого.

— Поверь, второе перевоплощение не будет таким болезненным, я же вижу, что ты голодна, — Амалия улыбнулась и бросила взгляд на тарелку. — Ты должна вкусить это…

Она закрыла глаза и заманчивым голосом продолжила:

— Почувствовать запах притаившегося зверька, выслеживать его. Конечно, он попытается от тебя удрать. Его бешеный стук сердца будет проникать в твои уши. Его страх будет только усиливать желание прижать его к земле… А когда на твой язык попадут первые капельки крови, ты уже не сможешь себя остановить!

Пока она обрисовывала эту картину, я еле сдерживала себя на месте, меня затрясло от желания поохотиться, а после слов «свежего мяса» я и вовсе подскочила к окну и в прыжке перевоплотилась в зверя — кошка словно сама вырвалась наружу, при этом не причинив мне боли. На этот раз перевоплощение прошло на удивление очень легко. Не дожидаясь Бакеров, я помчалась в лес.

От бешеной скорости в моих ушах свистел ветер. Лапы поднимались и ударялись об землю. Я решила испытать все свои возможности: отталкивалась и делала прыжки на несколько метров, с разбегу заскакивала на деревья и с невероятной ловкостью перемещалась с одной ветки на другую. Вскарабкивалась вверх почти до самой макушки высокого дуба и прыгала обратно на землю.

Прежде я никогда не испытывала такого удовольствия, такой свободы. Мне казалось, что этот лес принадлежит только мне, я могу властвовать в нем, как мне вздумается. Я чувствовала себя хозяйкой всей обитающей в нем живности: от червяков до крупных зверей вроде медведя. Я была сильна, опасна и абсолютно бесстрашна. По моим жилам текла горячая кровь, а тело требовало адреналина и охоты.

Уильям и остальные волки остались далеко за моей спиной: видимо, скорость и прыгучесть молодой кошки была им не по зубам. Да и мне хотелось остаться тет-а-тет со своим зверем: научиться им управлять, подружиться, приручить, чтобы он не взял верх над моим человеческим телом, а для этого нужно было его хорошенько выгулять, поточить когти о деревья, порычать в свое удовольствие. В целом, дать молодой кошке оторваться на полную катушку.

Остановившись в гуще леса, я подняла голову вверх. Млела от теплых солнечных лучей, которые едва выглядывали из-за крон деревьев. В полной тишине, с закрытыми глазами я водила носом по воздуху, втягивая широкими ноздрями свежий утренний ветерок. Внезапно я почувствовала запах — запах моей первой жертвы. Распахнув глаза, я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы почувствовать, в какой стороне находится добыча. Во мне не осталось ничего человеческого: я двигалась медленно и бесшумно, как убийца, слушала шелест листвы, принюхивалась и понимала, что взяла верный след.

В моих висках пульсировал слабый стук сердца жертвы, затем я услышала ее спокойное дыхание — добыча еще не знала, что я рядом, она спокойно гуляла по лесу. Я почувствовала ее: резко повернув голову к северной части леса, я замерла на месте. Из моей пасти вместо выдоха вырвалось томное рычание. Удары сердца моего будущего завтрака участились. Дыхание стало быстрым и прерывистым. Добыча не глупа, она тоже уже почувствовала мое присутствие и наверняка попробует от меня удрать. Резко сорвавшись с места, я бросилась вперед, чтобы не упустить ее. Уильям советовал на первой охоте аккуратно выслеживать свою жертву, стараться незаметно подкрадываться, убедиться, что нет никакой опасности, и только потом нападать.

Но это не про меня! Заметив, как впереди быстро шевелятся кусты, я раззадорилась не на шутку и ускорилась. Еще не видя свою жертву, я даже не задумывалась, кто это может быть: заяц, безобидная косуля или здоровенный медведь. Уильям предупреждал, как опасно нарваться на медведей, но меня это не остановило. Мне было всё равно, на кого охотиться — мной двигало зверское желание поймать свой завтрак и насытиться теплым мясом!

Выбежав на пустырь, я наконец увидела его: двухметровый лось, приложив все свои усилия, пытался спасти свою жизнь, удирая от меня на тоненьких длинных ногах.

Мел… Да — она любит животных и в обычной жизни не причинит вреда даже надоедливой мухе. Но сейчас я не Мел! Я дикая кошка, которой правил животный инстинкт — нападать! Два длинных прыжка, и я почти его поймала, уже выпустила острые когти, как вдруг лось резко свернул влево и по склону побежал к озеру. С разбегу запрыгнув на дерево, я пригнулась, готовясь к мощному прыжку. Не сводя глаз с цели, я как следует оттолкнулась и приземлилась прямо на спину своей первой жертве.

Когда я расправилась со своей добычей и вдоволь насытилась, послышался шелест листвы, и из-за деревьев выскочили белые волки. Я спокойно смотрела на Бакеров. Уильям подпрыгнул в воздухе и, перевоплотившись в человека, подбежал ко мне со злющим лицом:

— Совсем страх потеряла? — закричал он на весь лес. Я же продолжала спокойно облизываться, поглядывая на тушку лося и жалея, что поймала только одного — кошка была настолько голодна, что предпочла бы выследить еще парочку, а не выслушивать возмущения Уильяма. — Мы целый час гоняемся за тобой по лесу! Тебе так захотелось расстаться с одной из твоих жизней? Я же говорил тебе сотню раз, что нужно начинать с мелких зверей, тренироваться на них, перед тем как валить крупного лося! Никогда больше не смей так делать! А если бы ты нарвалась на медведя? Или на стаю голодных волков? Расправились бы с молодой кошкой в два счета! Ты должна держаться рядом со мной, понятно?! — Уильям распылялся, перепугавшись за меня.

В человеческом обличии я бы, скорее всего, стыдливо потупилась и просила прощения за свой поступок. Но кошка оказалась моей полной противоположностью: разыгравшись не на шутку, она решила попробовать себя в бою с волками. Обойдя Уильяма, я грациозной походкой подошла к Оливеру. Резко вытянув передние лапы и поджав уши, я завиляла хвостом, провоцируя его сразиться со мной. Оливер спокойно сидел на месте и взглядом давал понять, что не вступит со мной в драку. Тогда я размахнулась и ударила по его спине лапой. Оливер оскалился и рыпнулся с места. Меня всё больше и больше заводило желание попробовать свои силы в драке, оно брало верх над моими теплыми человеческими чувствами к Бакерам.

— Перестань, — сквозь зубы проговорил Уильям. — Отойди от Оливера. Он всё равно не станет с тобой драться.

Жаль, что я не могла услышать их мысли, а подраться так хотелось, что я по очереди принялась водить глазами по остальным волкам, выискивая желающих. Линда покачала мордой, давая понять, что не вступит в драку, Амалия глазами умоляла меня остановиться, и тогда мой игривый взгляд упал на Дерега — я была уверена, что он-то точно мне не откажет, у него была хорошая возможность попробовать надрать мне зад. Но Дерег с испуганным видом попятился назад. И тут у моей кошки выросла на голове корона, отлитая золотом чистейшей пробы: Дерег меня боится? Внутри я ликовала, наконец-то чувствуя превосходство над ним. Я заметила, как Линда мысленно что-то передает Уильяму. Я не знаю, что они затеяли, но сделала несколько шагов назад от Бакеров, думая, как бы они не задумали сразить меня впятером. На самом деле, в обычной жизни я бы никогда не усомнилась в Бакерах, но кошачьи инстинкты опережали мои человеческие мысли: я была готова защищаться! И приняв угрожающий вид, зарычала.

— Линда хочет с тобой посоревноваться, — заговорил Уильям. — Но не в бою! — сердито сказал он. — Она хочет пробежаться с тобой по лесу и выяснить, кто из вас быстрее.

Я радостно завиляла хвостом. Затем, подскочив к Линде, уткнулась носом в ее шею, бросая ей вызов, а потом первая бросилась вниз к озеру.

В беге мне тоже не было равных: как бы Бакеры ни старались за мной угнаться, я всё равно была впереди!

* * *

Мы выходили из леса, приняв человеческие облики. По пути к дому Бакеров Уильям еще несколько раз отчитал меня за мое поведение, а я доказывала, что не смогла совладать со своей кошкой. Амалия взглянула на меня в тот момент, когда на мое лицо упал луч солнца.

— Превосходно… Вот оно — зеркало твоей души.

Она остановилась, взяла меня за руку и, всматриваясь в мои глаза, медленно начала рассуждать:

— Они как ясное небо, отражающие твою человеческую душу, чисты и невинны, но черные полосы, разрезающие пополам это ясное небо, напоминают, что внутри этой на вид хрупкой девочки притаился опасный хищник, с которым лучше дружить. Я это сегодня четко поняла! — Амалия улыбнулась и медленно отпустила мою руку.

— Ничего-то в ней нет волчьего, кроме цвета шерсти и глаз, — улыбнулся Оливер. — Необычно. Но, надо признать, ее взгляд притягивает.

— Ой, а мне жуть как нравится! — захлопала в ладоши Линда. — Ты самая красивая кошка! Таких я не видела за два века моей жизни. Повалить взрослого лося на первой же охоте! — восхитилась она. — Это еще никому не удавалось.

— Согласен! — задумчиво произнес Оливер. — Я еще до конца не понял, с кем мы имеем дело, но ты невероятно сильна! Надеюсь, ты не придушишь нас ближайшей ночью, — рассмеялся он.

Я застенчиво посмеялась и сочла нужным извиниться перед ними за свое поведение:

— Я не хотела причинять вам вреда, сама не знаю, почему мне захотелось посоревноваться. И простите, что удрала от вас. Просто этот запах, он… он свел меня с ума, — оправдывалась я и тут заметила на их лицах улыбки. — Я не смогла удержаться, когда почувствовала рядом добычу.

— Здесь — мы люди. А в лесу мы превращаемся в охотников, — оправдывала мое поведение Амалия. — Нам хорошо известно это чувство — чувство жажды, желания догнать и повалить свою добычу. Иногда, даже не из-за того что ты голоден, нам хочется превзойти себя, выследить самого прыткого зверька, который способен увильнуть от любого хищника, но только не от тебя. Догнать его и убедиться, что ты ловчее и быстрее. А порой нам хочется сразить самого сильного и свирепого обитателя леса для того, чтобы убедиться, что ты всё равно сильнее и опаснее. Нам это необходимо — мы хищники!

— Да-а… — подал голос Дерег, осматривая меня с головы до ног, и неохотно признал: — А ее стоит побаиваться!

«Особенно тебе!»

— Да ладно… — я улыбнулась ему как старому доброму приятелю, но мой хитрый взгляд намекнул, что в его словах девяносто процентов правды.

* * *

После удачной (для меня) охоты, мы упали на диван в доме Бакеров.

Уильям взял меня за руку, притянул к себе и прошептал на ухо:

— На самом деле, если бы мы были одни в лесу, то… Я бы не сдержал себя, поверь, — он хитро улыбнулся, укусил меня за мочку уха и сказал: — Грациозная кошка, хитрая, игривая, м-м-м… Кровожадная и опасная… Я бы напал на такую… и поборолся бы с ней.

Его голос манил и обволакивал… Но потом, сделав строгое лицо, он добавил:

— Всё равно я зол на тебя за то, что ты убежала!

Я попыталась сделать виноватое лицо, но не смогла и рассмеялась, вспомнив свое поведение.

— Уильям… от меня ей сильно воняет? — спросила я, хорошо помня, как он воротил нос в моем доме еще до моего совершеннолетия.

— Кстати, я совсем забыл сказать, что вообще не чувствую запаха кошки, понимаешь? Я перестал его чувствовать! От тебя им не пахнет, совсем-совсем, правда.

— Серьезно? А я думала, ты будешь задыхаться рядом со мной.

— Даже если бы от тебя пахло протухшими котлетами, я бы тебя не бросил, поверь, — засмеялся он.

— Кстати, как там дела в колледже? Нас еще не отчислили?

— Я решил там вопрос: сказал, что ты приболела и за тобой некому ухаживать, кроме меня. Сделал все задания по темам, которые мы пропустили, за себя и за тебя, между прочим.

Уильям подставил щеку, чтобы я его отблагодарила. Я чмокнула прямо в его ямочку, и он продолжил:

— Отнес их преподавателям, и они дали нам еще пару дней поболеть, — улыбнулся Уильям.

— А Бри не звонила?

— Звонила. Она возвращается из командировки, и я пообещал ей, что ты сегодня появишься дома.

— Как? — воскликнула я, подпрыгнув на диване, и обвела пальцем своё лицо. — Она же заметит эти изменения!

— Пф, — закатил глаза Уильям. — Нам не впервой. Правда, Линда?

— Спрашиваешь! Салон красоты Линды Бакер может сделать из Мадонны Дженнифер Лопес, а уж вернуть тебе прежний образ… так это вообще раз плюнуть!

Выйдя из образа звездного стилиста, Линда рассмеялась и протянула руку.

— Идем со мной.

— И не строй планы на вечер, — крикнул вслед Уильям. Я обернулась — и только хотела спросить, что у нас на вечер, как Уильям пояснил сам:

— Я еще не поздравил тебя с днем рождения.

* * *

— Ну вот, в принципе, и всё! — отряхнув руки, произнесла Линда, когда закончила колдовать над моим лицом. Обернувшись к зеркалу, я раскрыла рот от изумления:

— Обалдеть…

Я увидела там почти прежнюю себя: с тональным кремом, который был на пару тонов темнее моей нынешней кожи, я уже не казалась такой бледной. Линзы были подобраны идеально: под мой прежний цвет глаз. Остается только не смотреть на свет при Бритни, чтобы она не заметила, как меняются мои зрачки.

— Вроде неплохо получилось? — напрашивалась на комплименты Линда.

— Неплохо? Получилось превосходно! Я уверена, Бритни не заметит особых изменений. Вот только… — я несколько раз вытянула губы. — Их нельзя сделать чуть бледнее? Они словно обведены по контуру — такие ровные…

— Ну и что? — фыркнула Линда. — Тебе уже исполнилось восемнадцать, и ты вольна делать всё, что вздумается: красить волосы, наносить макияж. Ты учишься в колледже, детка! Это в школе вас могли отправить смывать боевой раскрас.

— В школе такого не было.

— А… — почесав голову, задумалась она. — Это было раньше. Ну, лет так десять назад точно. Сколько раз директор заставляла меня смыть с лица макияж, — рассмеялась она. — Жаль, ты не видела ее лицо, когда я водила ватным тампоном по губам и глазам, но макияж всегда оставался при мне. А потом все девчонки спрашивали, где это я покупаю такую стойкую косметику? А я им отвечала: «Во Франции, девочки! Во Франции!» Ну не могла же я им сказать, что от природы такая!

Уильям, услышав веселье в комнате Линды, не удержался и вошел к нам, предварительно скромно постучав в дверь.

— Ого! — ему явно понравилось, как Линда поработала над моим лицом. — Я так понимаю, ты готова?

Я кивнула в ответ.

— Тогда поедем?

* * *

Мы подъехали к моему дому. Машины Бри еще не было. Значит, она в пути.

— Ты разве не пойдешь со мной?

— У меня есть кое-какое дельце… Ты иди, повидайся с Бритни, а я чуть позже тебя заберу.

— Ну ладно…

«Что это за дельце?» — размышляла я, ковыряясь ключом в замке. Ну конечно же! Сюрприз! Как же я сразу не поняла. Видимо, он тщательно готовится.

Войдя в дом, я заперла дверь и вздрогнула от неожиданного голоса.

— Привет, совершеннолетняя!

— Гектор? — положив руку на грудь, я сделала пару глубоких вдохов. — Ты меня напугал!

— Прости, не хотел.

— А Бритни еще не приехала?

— Нет. Но она скоро будет.

Воцарилась неловкая пауза. Мы оба стояли и улыбались, не зная, о чем еще поговорить. И Гектор, шинкуя огурец, заговорил первым:

— Как себя чувствует совершеннолетняя?

— Отлично…

«Как еще можно чувствовать? Обыкновенно! Всего лишь становишься на год старше, вот и всё!» — возмущалась я про себя.

— Повзрослела, поумнела? — продолжил он сыпать непонятные вопросы, при этом с его лица не исчезала хитрая улыбка, а чуть прищуренные глаза создавали впечатление, будто он меня в чем-то подозревает.

— Ага. Мой парень устраивает мне сюрприз в честь дня рождения. Пойду собираться.

Я уже дернулась к лестнице, но он меня остановил.

— И что это будет за сюрприз?

— Сама не знаю, — пожала плечами я. — Сюрприз же!

Послышался поворот ключа, и в дом вошла уставшая Бритни. Но как только она увидела меня и Гектора, на ее вялом лице появилась счастливая улыбка:

— О, мои дорогие, — протянула она, кинув два тяжеленных пакета на пол и снимая с плеча увесистую сумку. — Неужели я дома!

Бритни пристально разглядывала меня примерно полминуты.

— Ты покрасила волосы?

— Да… — соврала я. — Решила немного освежиться.

— А тебе идет! Ты… ты как-то изменилась даже… Твое лицо… не понимаю, что с ним не так? — Я напряглась. — Что за пудра? Я тоже такую хочу! Твоя кожа идеально ровная!

Фух… она всего-то решила, что дело в качественной косметике.

— Мне кажется, за эти три дня ты очень повзрослела!

— Вот и мне так показалось, — добавил Гектор и принялся разбирать пакеты, которые приволокла Бри.

— Если у меня хватит сил, то я приготовлю утку с ананасами, — расплетая хвост, уставшим голосом произнесла Бритни. Она запустила пальцы в рыжие кучерявые волосы и, закрыв глаза, принялась массировать голову. — У меня было столько планов на вечер! Я думала, что вернусь гораздо раньше, но шефу, как обычно, нужен материал именно сегодня! Все мои отговорки, что я хочу принять душ и отдохнуть после командировки, оказались бесполезными.

Бритни упала на диван и вытянула ноги. Гектор сел с ней рядом, положил руки на плечи и принялся их медленно массировать.

— Я сам всё приготовлю, — теплым голосом произнес он. — Тем более у Мелани на сегодня планы…

Бритни возмущенно уставилась на меня.

— Какие это? Мы с тобой и так почти не видимся!

— Уильям…

— Уильям! — закатила она глаза. — Ну конечно Уильям!

— Если хочешь, я останусь…

— Да ладно? Думаешь, я хочу видеть кислую мину подростка, которого не отпустили гулять с парнем? Нет уж, спасибо! Первая любовь… — вздохнула она и влюбленными глазами посмотрела на Гектора.

— Ладно. Я не буду вам мешать, — под шумок я увильнула в свою комнату.

Быстренько приняла душ, переоделась и кинула СМС Уильяму: «Я готова!»

И тут ко мне в голову закралась одна мысль: испробовать силу браслета и посетить голову Уильяма. Получится ли теперь прочесть его мысли? Я надела браслет на запястье.

Спустилась в гостиную. Гектор в фартуке Бритни хлопотал у плиты. На столе лежал разрезанный ананас, а из сковороды струился пар ароматных тушеных овощей.

— А Бритни где? — я подумала, что мне стоит предупредить ее о своем уходе.

— Она в душе, — не отрываясь от готовки, кинул Гектор. — Кстати, там лежит какой-то сверток для тебя, — он указал на комод.

— Сверток? — удивилась я. — От кого?

— Вроде бы от подруги. Она заходила, пока ты болела.

— Хм… интересно.

Я взяла сверток. Розовый. Надушенный. Почерк Эмили. Это сто процентов от нее!

Пока ждала Уильяма, распечатала пятьсот слоев блестящей бумаги и наконец добралась до заветного подарка: самодельный альбом из кусочков ткани разных цветов, к которым были пришиты пуговки с крапинками и разноцветные бантики из атласных ленточек. Открыв это чудо, я едва не расплакалась.

В альбоме были фотографии из разных школьных времен, а на этих фото улыбчивые лица: мое, Эмили и Дори. Я села на диван и с улыбкой перелистывала страницу за страницей, прокручивая в памяти те моменты, которые были запечатлены на фото. Как мы классом поехали на экскурсию в музей Бирмингема. Нам было лет по одиннадцать примерно. Сидим в школьном автобусе и кривим рожицы на Polaroid, которым нас щелкала Эмили. Дори — прилежная девочка с двумя пышными бантами на голове и с огромными карими глазами. Эмили и в свои одиннадцать была на снимке с кудрями и, подождите-ка, с помадой на губах? О-о-о, ну да, это же Эмили. Она, наверное, и родилась-то с накрашенными губами! Ну а я… совсем другая… Как будто бы и не я вовсе. Девчонка с темно-русыми волосами, медовыми глазами, да и кожа кажется смуглее. Кому покажи, ни за какие печеньки не поверят, что это я.

Первая школьная дискотека. Господи, она хранила это фото? Ужас! У меня такой смешной джинсовый комбинезон и какая-то дурацкая кепка. Ну ладно я, звездой того вечера была Дори! Отлично помню, как в тот день она напялила на себя мамин лифчик, и у тринадцатилетней девчонки появилась грудь аж третьего размера — нехилый апгрейд с нулевого-то… А после того как над ней засмеялись парни из нашей школы, она избавилась от лифчика в туалете и заныкала его в сумочку. Но парни стали смеяться еще пуще: «Эй, Тёрнер, куда подевались твои сиськи?» Как сейчас помню красное лицо Дори. А потом я, Эмили, Дори и «троечка» сгинули с этой дискотеки, чтобы ее перестали задирать.

Да-а-а… веселые были времена. Там еще были снимки, как мы в парке гуляем, едим мороженое и сладкую вату. Потом фотографии из темного кинотеатра, когда мы пришли на фильм «Звонок». Мы с Дори под кресла прятались, особенно в те моменты, когда на экране начиналась черно-белая рябь и из колодца вылезала страшная до ужаса девочка. А Эмили хохотала и щелкала нас.

Еще, к моему удивлению, там была фотография со школьного марафона, который проходил в том году. Она засняла, как я первая коснулась красной ленты. Я и не догадывалась, что у нее есть такое фото…

Но вот одно фото всё же вызвало у меня слезы.

— Это же с выпускного… — заторможенно проговорила я, глядя на изображение нас с Уильямом, запечатленных в танце. Эмили же стала королевой бала, да-да… И мы с ней уже были в ссоре. И она нас фотографировала? Я вообще думала, что она на нас внимания не обращает, занята своим королевским титулом. Но нет… Может, боялась подойти, чтобы помириться?

Признаться, я даже по ней соскучилась. Мне так резко стало ее не хватать, что я была готова схватить телефон и набрать ей, но тут темный экран ожил сам. Это был Уильям. Он предупредил, что уже подъезжает.