1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 1. Апрель–июнь

Харуки Мураками, 2009

Главная литературная сенсация нового века, «магнум-опус прославленного мастера» и «обязательное чтение для любого, кто хочет разобраться в японской культуре наших дней», по выражению критиков. Действие книги происходит не столько в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, сколько в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом, в мире, где некоторые видят на небе две луны, где ключом к вечной любви служит Симфониетта Яначека, где полицейских после всколыхнувшей всю страну перестрелки с сектантами вооружили автоматическими пистолетами взамен револьверов, где LittlePeople – Маленький Народец – выходят изо рта мертвой козы и плетут Воздушный Кокон.

Оглавление

Из серии: 1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги 1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 1. Апрель–июнь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 5

Аомамэ

Работа, требующая навыка и тренировки

Разделавшись с заданием, Аомамэ прошла пару кварталов пешком, затем поймала такси и отправилась в отель на Акасаке. Перед тем как вернуться домой и заснуть, нужно было снять напряжение алкоголем. Что ни говори, а сегодня она переправила кое-кого в мир иной. Пускай человек этот был дерьмовее некуда и точно заслуживал смерти, но все-таки — человек. Кончики ее пальцев еще помнят, как из-под них уходила чужая жизнь. Помнят дрожь последнего вздоха перед тем, как душа отделилась от тела. В этом баре Аомамэ бывала уже не раз. Верхний этаж, уютная стойка, прекрасный вид из окна.

В бар она вошла в начале восьмого. На крошечной сцене молодые гитарист и пианистка исполняли «Sweet Lorraine». Аранжировка — точь-в-точь Нэт Кинг Коул со старенькой пластинки, очень недурно. Как обычно, Аомамэ присела за стойку, заказала джин-тоник и фисташки. В баре было пока немноголюдно. Юная парочка любовалась закатом, потягивая коктейли, четверо бизнесменов в костюмах обсуждали очередную сделку да чета иностранцев средних лет медитировала над бокалами с мартини. Аомамэ потягивала джин-тоник не спеша. Если пить быстро, захмелеешь почти сразу. А до ночи еще далеко.

Она достала из сумки книгу, почитала немного. Книга была о Южно-Маньчжурской железной дороге 1930-х годов. Сама дорога и права на ее эксплуатацию перешли от России к концерну ЮМЖД в 1905-м, по окончании Русско-японской войны. Сразу после этого дорога начала стремительно достраиваться и вскоре превратилась в стратегическую трассу для дальнейшего вторжения Императорской армии в Китай, из-за чего советские войска и демонтировали ее в 45-м. А до 41-го, пока Германия не напала на СССР, Маньчжурская дорога соединялась с Транссибирской магистралью, благодаря чему из порта Симоносэки[17] до Парижа можно было добраться за какие-нибудь тридцать дней.

Миловидная девушка в деловом костюме, поставив на соседний табурет огромную сумку, увлеченно читает историю Маньчжурской железной дороги. Даже если она при этом пьет в одиночку за стойкой бара, вряд ли ее можно принять за гостиничную проститутку в ожидании клиента. Впрочем, что надевают и как ведут себя проститутки в таких местах, Аомамэ представляла смутно. Возможно, будь она шлюхой на охоте за богатеньким бизнесменом, еще до прихода сюда рассчитала бы: чтобы не напрягать собеседника и чтоб не гнали из бара, нужно прежде всего не выглядеть шлюхой. Нацепить, к примеру, деловой костюмчик от Дзюнко Симады. Косметики — совсем чуть-чуть. Для пущей солидности — большая сумка через плечо и книга (твердый переплет!) о Маньчжурской железной дороге. Если так рассуждать, вывод получается только один: в том, как Аомамэ выглядит и чем сейчас занимается, между нею и шлюхой в режиме ожидания разницы никакой.

Время шло, в баре начали собираться посетители. Со всех сторон уже слышалась оживленная болтовня. Однако клиента в ее вкусе все не появлялось. Аомамэ заказала еще джин-тоника, овощной соломки (она до сих пор не ужинала) и почитала еще немного. Пока наконец какой-то мужчина не присел за стойку неподалеку. Один, без компании. Загорелый, в дорогом костюме цвета электрик. Галстук подобран со вкусом. Не слишком броско, но и не заурядно. Возраст — около пятидесяти. Волосы на голове уже совсем поредели. Очков не носит. Наверняка в командировке — приехал в Токио на день, разделался с работой и перед сном решил пропустить стаканчик чего покрепче. Совсем как Аомамэ. Накопившееся напряжение не снять ничем, кроме спиртного.

Но простые служаки из провинции обычно не останавливаются в таких дорогих отелях. Их стандартное прибежище — отелишки экономкласса где-нибудь рядом с метро. Такие, где почти весь номер занимает кровать, из окна видно только соседнее здание, и, пока примешь душ, отобьешь все локти о стены. А в коридорах расставлены платные автоматы с напитками и туалетными принадлежностями. На отель поуютнее им, как правило, не хватает командировочных, а если и хватает, они все равно селятся где подешевле и сэкономленную сумму прячут в карман. Перед сном наливаются пивом в дешевом кабачке за углом, а завтракают в круглосуточной забегаловке простецким гюдоном[18].

В отеле же вроде этого останавливаются люди совершенно иного сорта. Эти люди приезжают в Токио исключительно в «зеленых» вагонах Синкансэна[19] и останавливаются только в пятизвездочных гостиницах. Покончив с делами, заваливаются в тамошний бар и потягивают сверхдорогие напитки. Как правило, это служащие-управленцы крупных компаний. А также преуспевшие бизнесмены, врачи или адвокаты. Возраста среднего или старше. В средствах не ограничены. И кто больше, кто меньше, но явно не прочь поразвлечься. Тот самый тип, на который нацелилась Аомамэ.

Еще когда ей не было двадцати, она заметила за собой странную склонность: непонятно с чего ее привлекали мужчины средних лет с поредевшими волосами. Не лысые, а именно лысоватые. Причем одними волосами дело не ограничивалось: крайне важную роль играла форма черепа. Если череп неправильный — не вариант. Идеалом же лысоватой мужской головы для нее была голова Шона Коннери. И череп что надо, и вообще сексуально. От одного взгляда сердцу тесно в груди. Мужчина, присевший у стойки за пару табуретов от нее, обладал весьма привлекательным черепом. Конечно, не Шон Коннери, но примерно в том же духе. Долгие залысины убегали от висков почти к затылку, а редкие волосы напоминали остатки травы на лугу в конце осени. То и дело отрывая взгляд от страницы, Аомамэ украдкой изучала незнакомца. В лице ничего примечательного. Не толстяк, хотя на шее небольшие складки. Под глазами круги. Обычный мужик средних лет, каких пруд пруди. Но форма черепа, стоит признать, совсем неплоха.

Бармен принес меню, но мужчина, даже не заглянув туда, сразу заказал скотч с содовой.

— Какой виски предпочитаете? — спросил бармен.

— Все равно. Полагаюсь на вас, — ответил мужчина. Негромко, спокойно. Слегка по-кансайски[20]. И спохватился: — А может, есть «Катти Сарк»?

— Разумеется, — отозвался бармен.

Неплохо, снова подумала Аомамэ. Мужчины, которые заказывают в баре «Чивас Ригал» или сингл-молт, нравились ей куда меньше. С теми, кто чересчур привередлив в выборе виски, потом оказывается скучно в постели. Таково было ее маленькое личное наблюдение. Хотя, какая тут связь, она и сама не знала.

Кансайский диалект Аомамэ любила. Особенно ей нравилось слушать уроженцев Кансая, которые приехали в Токио и стараются говорить по-столичному. Все эти несовпадения слов и интонаций ее возбуждали — и в то же время, как ни странно, успокаивали душу. Вот с ним и попробуем, решила она. Уж очень хочется запустить пальцы в эти слегка поредевшие волосы. Как только бармен принес мужчине заказ, она тут же махнула рукой и достаточно громко, чтобы лысоватый услышал, попросила:

— «Катти Сарк» со льдом, будьте добры!

— Одну секунду, — бесстрастно отозвался бармен.

Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Ослабил галстук — темно-синий в мелкую клеточку, одного тона с костюмом. Сорочка бледно-голубая. Уткнувшись в книгу, Аомамэ ждала, когда принесут «Катти Сарк». И словно бы невзначай расстегнула пуговицу на блузке. Оркестр исполнял «It’s Only a Paper Moon». Пианист разворачивал импровизацию. Принесли «Катти Сарк», Аомамэ подняла стакан, пригубила. Мужчина стрельнул глазами в ее сторону. Оторвавшись от книги, она подняла голову и посмотрела на него. Не пристально, как бы случайно. Когда их глаза встретились, легонько, совсем невзначай улыбнулась. И перевела взгляд на вечерний пейзаж за окном.

Идеальный момент для мужчины, чтобы заговорить с женщиной. Она подготовила для этого все, что нужно. Но мужчина бездействовал. Идиот, разозлилась Аомамэ. Чего ты там тянешь кота за хвост? Вроде давно не мальчик. Или все эти намеки с нюансами тебе непонятны? А может, просто смелости не хватает? Тебе пятьдесят, мне двадцать с хвостиком. Боишься, что позовешь, а я не отвечу? А то и выставлю старым дураком на весь бар? Ну и ну. Ничего ты не понял, как я погляжу…

Она захлопнула книгу, спрятала в сумку. И заговорила с мужчиной сама.

— Любите «Катти Сарк»? — спросила Аомамэ.

Мужчина удивленно посмотрел на нее. Состроил такую мину, будто не понял, о чем его спрашивают. Но в итоге сломался.

— Что?.. Ах да, «Катти Сарк», — отозвался он, словно что-то вспоминая. — Еще в молодости этикетка понравилась, с тех пор и пью. Там на этикетке парусник, знаете?

— Значит, любите парусники?

— Да, паруса люблю.

Аомамэ подняла свой стакан. Мужчина приподнял свой. Дескать, за вас.

Она встала, перекинула сумку через плечо и, пройдя со стаканом в руке на два места вправо, присела на табурет рядом с мужчиной. Тот опять удивился, но на сей раз постарался этого не показать.

— Назначила встречу бывшей однокласснице, — пояснила Аомамэ. — Битый час жду, а ее все нет. И телефон не отвечает.

— Может, число перепутала?

— Похоже на то, — кивнула Аомамэ. — Она и в школе была такая растяпа! Подожду еще немного да пойду, наверное. А пока можно с вами поболтать? Или вам хочется побыть одному?

— Да нет, что вы… Совсем наоборот! — поспешно и несколько бессвязно ответил мужчина. И, слегка сдвинув брови, окинул Аомамэ взглядом оценщика в ломбарде. Явно пытаясь удостовериться, что перед ним не замаскированная проститутка. Однако Аомамэ, сколько ни разглядывай, никак не походила на проститутку. Напряжение во взгляде мужчины понемногу рассеялось.

— Вы остановились в этом отеле? — поинтересовался он.

Аомамэ покачала головой.

— Нет, я живу в Токио. А здесь просто назначила встречу подруге. А вы?

— В командировку приехал, — ответил мужчина. — Из Осаки. На совещание. Вообще-то у моей фирмы головной офис в Осаке, а в Токио только отделение. И когда совещание здесь, кому-то обязательно нужно приехать. Такие дела.

Аомамэ вежливо улыбнулась. «Эй, дядя, — подумала она про себя, — твоя паршивая работа меня интересует не больше, чем голубиное дерьмо на асфальте. По-настоящему мне в тебе интересна лишь форма твоего черепа». Но вслух, понятно, ничего не сказала.

— Сегодня большую работу закончил, вот решил пропустить стаканчик, — продолжил мужчина. — Завтра с утра еще одна встреча, а потом назад в Осаку.

— Я тоже сегодня закончила одну очень важную работу, — сказала Аомамэ.

— Вот как? И чем же вы занимаетесь?

— О работе не очень хочется говорить. В общем, узкопрофильная специальность.

— Узкопрофильная специальность, — повторил мужчина. — Работа, доступная далеко не каждому, поскольку требует высокопрофессиональных навыков и тренировки.

«Тоже мне, ходячая энциклопедия!» — подумала Аомамэ, но, выдавив улыбку, ответила:

— Да, что-то вроде.

Мужчина глотнул еще скотча, закусил орешками из блюдца.

— Мне, конечно, любопытно, кем вы работаете, но раз вам не хочется об этом говорить…

Аомамэ кивнула:

— Прямо сейчас — неохота.

— А может, ваша работа связана с большим количеством слов? Допустим, редактор? Или ученый в институте?

— Почему вы так решили?

Он взялся за галстук, без особой нужды поправил узел.

— Да так… Уж больно внимательно читаете такие толстые книги.

Аомамэ легонько постучала ногтями по краю стакана.

— Книги читаю, потому что нравится. С работой это не связано.

— Ну, тогда сдаюсь. Даже представить себе не могу.

— Это уж точно, — сказала Аомамэ.

«И наверно, не сможешь до самой смерти», — добавила она про себя.

Ненавязчиво, словно бы невзначай, он ощупывал взглядом ее тело. Аомамэ сделала вид, будто уронила какую-то безделицу, и нагнулась за ней, позволив мужчине заглянуть в вырез блузки как можно глубже. Насколько она знала, грудь в таком случае открывалась неплохо. Не говоря уже о комбинации с кружевами. А затем выпрямилась на табурете и залпом допила «Катти Сарк». Здоровенный ледяной шар в стакане испустил интригующий треск.

— Заказать вам еще? Я точно буду, — предложил мужчина.

— Будьте любезны, — согласилась Аомамэ.

— Я смотрю, вы совсем не хмелеете…

Она загадочно улыбнулась. Но тут же и посерьезнела:

— Ах да! Совсем забыла. Я же хотела у вас кое-что спросить.

— Что именно?

— Вы не заметили, у полицейских в последнее время не менялась форма одежды? Или модель пистолета в кобуре?

— В последнее время? — задумался он. — Это когда?

— На этой неделе.

Лицо мужчины озадаченно вытянулось.

— Да, и форма, и оружие у полиции действительно поменялись. Но это случилось несколько лет назад. До того ходили подтянутые, а потом их мундиры начали превращаться в одежду для выхода в магазин. И пистолеты стали автоматическими. С тех пор никаких особых изменений я не заметил.

— Погодите. Еще неделю назад все японские полисмены носили револьверы, нет?

Мужчина покачал головой:

— Нет. Пистолеты у них автоматические.

— Вы абсолютно в этом уверены?

От такого вопроса собеседник завис. Сдвинул брови, всерьез напряг память.

— Ну, всего не упомнишь, но насчет модернизации полицейских пистолетов тогда много шумели в газетах. Дескать, их новое оружие слишком… э-э… чувствительно для решения повседневных проблем. Куча организаций тогда заявили правительству серьезный протест.

— Несколько лет назад? — уточнила Аомамэ.

Мужчина подозвал бармена, человека, лет на пять старше. И повторил ему вопрос: когда именно поменялись оружие и форма сегодняшних полицейских?

— Два года назад, по осени, — ответил бармен, не задумываясь.

— Вот видишь? — рассмеялся мужчина. — Даже бармену в отеле об этом известно!

Бармен также усмехнулся.

— Да нет, что вы! — пояснил он. — Просто мой младший брат в полиции служит, вот я и помню… Он еще жаловался, что никак не привыкнет к новой форме. И что пистолет слишком тяжелый. До сих пор еще ворчит. Новая «беретта» у них автоматическая, переключил рычажок — и превращается в полуавтомат. А выпускает ее «Мицубиси» по эксклюзивной лицензии, только для полицейских всей страны. Но японцы слишком редко стреляют друг в друга. И по большому счету в настолько чувствительном оружии, да еще в таких количествах никакой нужды нет. Только больше головной боли, если такие игрушки крадут. Но что делать, если правительство решило повысить боеспособность полиции?

— А что стало со старыми револьверами? — спросила Аомамэ как можно безразличнее.

— Все изъяли на разборку и переплавку, — ответил бармен. — Помню, еще в новостях показывали, как их разбирают. Вы представляете, сколько нужно времени и сил, чтобы разобрать такую гору револьверов и утилизировать такую кучу патронов?

— Лучше б за границу продали, — вздохнул лысоватый клерк.

— Экспорт оружия запрещен Конституцией, — напомнил бармен.

— Вот видишь? Даже простой бармен в отеле… — снова начал было мужчина, но Аомамэ перебила его:

— Вы хотите сказать, что вот уже два года полиция вообще не носит револьверы?

— Насколько я знаю, нет.

Аомамэ нахмурилась. Может, у нее с головой не в порядке? Не далее как сегодня утром она встретила полицейского в старой форме и с револьвером в кобуре. Мало того, до сих пор ей ни разу не доводилось слышать о том, чтобы все револьверы в стране — все до единого! — вдруг уничтожили. Но, с другой стороны, не могут же лысоватый с барменом ошибаться одновременно — или тем более морочить ей голову, сговорившись заранее! Выходит, заблуждается она сама?

— Спасибо! У меня больше вопросов нет, — сказала она бармену. Тот улыбнулся профессиональной улыбкой и вернулся к работе.

— Значит, тебе нравятся полицейские? — уточнил лысоватый.

— Глупости, — покачала она головой. — Просто память заплутала немного.

Они выпили очередной «Катти Сарк» — он с содовой, она со льдом, — и мужчина заговорил о парусниках. Дескать, в одной из бухточек Нисиномии[21] у него пришвартована небольшая яхта. И как только выдается свободное время, он ставит парус и выходит в Закрытое море[22]. Он пытался убедить ее, как это здорово — остаться с собой наедине и всем телом чувствовать морской ветер. Но Аомамэ было плевать на его море. Рассказал бы лучше об изобретении шарикоподшипников или о системе энергоснабжения на Украине — все интереснее. Она скользнула глазами по часам на руке.

— Уже поздно. Можно задать откровенный вопрос?

— Конечно.

— Даже, как бы сказать… очень личный вопрос?

— Отвечу, как могу.

— У тебя крупный пенис?

Мужчина приоткрыл рот, сощурился и пристально посмотрел на нее. Словно не поверил своим ушам. Но лицо Аомамэ оставалось серьезным. По глазам было видно: она не шутила.

— Как сказать, — так же серьезно ответил он. — Я не сравнивал. Наверно, обычный. Так внезапно спросила… Не знаю, что и ответить.

— Тебе сколько лет?

— Пятьдесят один, — произнес он неуверенно. — В прошлом месяце стукнуло.

— Мужик в пятьдесят один год с мозгами, работой и яхтой не знает, большой или маленький у него пенис?

— Ну… может, крупнее среднего, — выдавил он, задумавшись на пару секунд.

— Уверен?

— Да на что тебе сдался мой пенис?

— Сдался? Кто сказал, что он мне сдался?

— Н-никто не говорил. Просто… — Мужчина заерзал на табурете. — У тебя с этим какие-то проблемы?

— У меня с этим никаких проблем нет, — отрезала Аомамэ. — Просто лично я предпочитаю крупноватые. Визуально. Это не значит, что от маленьких я не кончаю. Это также не значит «чем больше, тем лучше». Просто люблю размеры чуть больше среднего. Что тут странного? У каждого свои предпочтения. Вот, скажем, совсем огромные уже не по мне. Только больно и ничего больше. Понимаешь, о чем я?

— Ну тогда, может, тебе и понравится, не знаю. У меня не то чтобы очень огромный, но чуток побольше обычного. Вроде бы в твоем вкусе.

— Не врешь?

— Да зачем мне врать-то?

— Хмм… А показать можешь?

— Здесь?!

Стараясь совладать с собой, Аомамэ снова скорчила мину.

— Здесь? Ты с ума сошел? И не стыдно в твои-то годы? Только погляди на себя: дорогой костюм, стильный галстук, а манеры — как у гориллы. Хочешь прямо здесь вывалить свое хозяйство? А что люди вокруг подумают, тебя не заботит? Нет уж, теперь нам только одна дорога: идем-ка в твой номер. Там ты снимешь трусы и покажешь мне то, чем хвастался. С глазу на глаз. По-другому никак!

— Ну, покажу… И что потом? — с явным беспокойством поинтересовался он.

— Что потом? — Аомамэ задержала дыхание, чтобы только не скривиться пуще прежнего. — А потом займемся сексом, разве не ясно? Чем нам еще заниматься? Или ты думаешь, что вывалишь мне свое добро, а я тебе: «Вот спасибо! Классную штуковину показал. Ну ладно, спокойной ночи»? Да у тебя с головой все в порядке?

Потеряв дар речи, мужчина во все глаза смотрел, как трагически меняется ее лицо. Большинство мужчин не выдерживали этого зрелища. А малые дети при виде ее гримас, бывало, мочили штанишки. Слишком уж агрессивное выражение появлялось на ее физиономии в такие секунды. «Что-то я перестаралась, — подумала Аомамэ. — Нельзя его так пугать. Нам ведь с ним еще…» Спохватившись, она срочно привела лицо в порядок и выдавила улыбку поприветливей.

— Короче, мы должны пойти в твой номер, залезть в постель и трахнуться. Ты ведь не гей? И не импотент?

— Да нет… У меня двое детей!

— Эй, кто тебя спрашивает, сколько у тебя детей? Я что, агент по переписи населения? Я всего лишь хочу знать, встает ли у тебя член, когда ты с бабой в постели.

— До сих пор еще ни разу не подводил, но… — Мужчина замялся. — Но ты точно не профи? То есть это не по работе?

— Да иди ты! Я не профи. Не извращенка. Самая обычная гражданка. Которая прямо спрашивает обычного гражданина, не хотел бы он с нею переспать. Что тут странного? Женщина весь день пахала, вечером немного выпила и хочет расслабиться, переспав с кем угодно. Сбросить напряжение. Это ей нужно как воздух. Если ты мужик, должен сам понимать.

— Ну, это я как раз понимаю…

— А деньги твои — если ты об этом — мне на фиг сдались! Да я сама приплачу, лишь бы кончить по-человечески. Резинками я запаслась, насчет заразы можешь не беспокоиться. Понимаешь, нет?

— Да, но…

— Все тебе неможется. Я что, не в твоем вкусе?

— Нет, что ты! Просто непонятно. Такая молодая. Я ведь тебе в отцы гожусь…

— Не болтай ерунды, я тебя умоляю! Сколько бы лет нас ни разделяло, я не твоя дочка и ты мне не папочка. Такие дурацкие сравнения только напрягают всех. Если честно, я просто люблю лысеющих мужиков. У тебя прикольная форма черепа, ясно?

— Да разве я лысею? — Мужчина погладил себя по голове. — Чуток поредело, конечно, но в целом…

— Эй, зануда! — Аомамэ с трудом удержалась, чтобы опять не скривиться. — Кому это интересно? Кончай языком трепать. Давай лучше делом займемся, а?

«Что бы ты ни воображал себе, дядя, — подумала она, — ты лысеешь, и от этого факта не отвертеться. Если бы проводили перепись лысеющего населения, ты бы в те списки попал на все сто. Суждено тебе в рай — вознесешься в рай для лысых. Суждено в ад — угодишь в такой же ад. Понял, нет? И не фиг уворачиваться от реальности. Хватит уже, пойдем! Я покажу тебе рай для красиво лысеющих идиотов».

Мужчина оплатил счета, и они прошли к нему в номер. Пенис и правда оказался чуть больше среднего, хотя и огромным не назовешь. Самооценка хозяина была адекватной. Наигравшись с пенисом вдоволь, Аомамэ сделала его большим и твердым. А затем сняла блузку и юбку.

— Ты, наверно, считаешь мою грудь слишком маленькой, — произнесла она ледяным тоном, глядя на мужчину снизу вверх. — У тебя-то вон какой агрегат, не то что мои сиськи. Небось жалеешь, что прогадал?

— Вовсе нет! У тебя отличная грудь. Очень красивая.

— Да ладно! — вздохнула Аомамэ. — Вообще-то я не ношу лифчиков с такими дурацкими кружевами. Но для работы пришлось надеть. Чтобы сиськи показать, когда нужно.

— Да что за работа такая?

— Я же сказала, здесь и сейчас о работе говорить не хочу. Но чтоб ты знал: какая бы работа ни выпадала, быть женщиной — дело нелегкое.

— Ну, мужикам тоже несладко по-своему.

— Но вам-то кружевных лифчиков надевать не приходится. Верно?

— Это верно. И все-таки…

— Ой, только не делай вид, что все понимаешь! Ты когда-нибудь спускался по крутой лестнице на шпильках? Или перелезал через забор в мини-юбке?

— Прости, — искренне ответил мужчина. Аомамэ завела руку за спину, расстегнула лифчик, бросила на пол. Скатала чулки — они полетели туда же. А затем растянулась на кровати и продолжила игру с его членом.

— Какая все-таки красивая штуковина! — сказала Аомамэ. — Не устаю удивляться. И по форме, и по размеру — просто идеальная. И если нужно, становится твердой, как корень у сосны.

— Спасибо за сравнение, — с явным облегчением отозвался мужчина.

— Ну, сейчас тебя сестренка побалует, — пообещала пенису Аомамэ. — Повеселишься на славу!

— А может, сначала душ примем? — предложил он. — Я за день набегался, весь в поту…

— Замолчи, — отрезала она. И для острастки слегка крутанула его левое яичко. — Я сюда пришла трахаться, а не душ принимать. Ясно тебе? Сначала секс. Такой, чтоб мозги вышибало, понял? А пот мне твой до фонаря. Я тебе не школьница на первом свидании.

— Понял, — сказал мужчина.

После бурного секса мужчина перекатился на живот и затих. Поглаживая пальцами его шею, Аомамэ вдруг испытала дикое желание вонзить ему в ту самую точку жало своего инструмента. Желание это было настолько сильным, что она и вправду задумалась: а почему бы нет? Инструмент лежит в сумочке, бережно спеленатый в мягкую ткань. Тоненькая игла, которую она так долго затачивала, защищена мягкой пробкой от побочных воздействий. Было бы желание, а исполнить его — раз плюнуть. Сжимаешь правой ладонью, тихонько спускаешь затвор натянутой до предела деревянной пластинки. Бац! Бедняга и понять ничего не успеет, как будет уже на том свете. Без боли, без мук. Так, что и смерть наверняка сочтут ненасильственной… И все же она взяла себя в руки. Никакого резона вычеркивать этого человека из жизни. Кроме разве того, что самой Аомамэ оставаться в живых больше не было смысла. Она помотала головой, отгоняя опасные соображения.

Ведь, по сути, совсем неплохой человек, сказала она себе. И в сексе по-своему интересный. Пока не довел меня до оргазма, не позволял себе кончить, все подыгрывал моим ритмам. О форме черепа я уж не говорю. И размер пениса в самый раз. Галантен, одевается стильно, не давит собой. Воспитан неплохо. Зануда, конечно, каких свет не видал. Но это еще не тот грех, за который раньше времени отправляют на небеса. Наверное.

— Я включу телевизор. Не возражаешь? — спросила она.

— О’кей, — ответил он, не повернув головы.

Лежа нагишом в чужой постели, она отследила вечерние новости. На Ближнем Востоке продолжают кровавую бойню Иран с Ираком. Война, как болото, затягивает обе страны все глубже, и никто на свете не может сказать, как выбраться из этой трясины на твердую землю. В Ираке ввели воинский призыв, и новобранцы в знак протеста вешаются на электрических столбах вдоль дороги. Саддам Хусейн заявил, что применит нервно-паралитический газ и бактериологическое оружие, и в ответ на это правительство Ирана готовится к эвакуации. В Штатах дерутся за кресло лидера демократов Уолтер Мондейл и Гэри Харт, но ни тот ни другой не говорят ничего интересного. На всех президентов, говорящих что-нибудь интересное, очень быстро совершаются покушения. Может, поэтому каждый, кому есть что сказать, делает все, чтобы не стать президентом?

На Луне продвигается строительство научно-исследовательской базы. Хоть в этом Штаты с Советами двигаются куда-то вместе. Как и в строительстве базы на Южном полюсе. Но совместная база на Луне? Стоп, сказала себе Аомамэ. Вот этого я уж точно никогда в жизни не слышала. Что, черт возьми, происходит? И все-таки, решила она, об этих проблемах лучше не думать. Слишком много других проблем громоздится прямо перед носом. На острове Кюсю — катастрофа на шахте. Погибло слишком много горняков, правительство ищет виновных. Уже осваиваем Луну, а люди гибнут за уголь? Это не умещается в голове. Америка все требует от Японии открыть финансовый рынок. Банки «Морган Стэнли» и «Меррилл Линч» подстрекают правительство к госзаказам, впаривая свои акции и услуги. В префектуре Симанэ обнаружилась очень умная кошка. Когда выходит погулять, сама открывает окно, сама закрывает. Так ее научил хозяин. Аомамэ хорошо запомнила, как машет на прощание лапкой голодная черная кошка, прежде чем затворить за собой окно.

Разные были новости. Но сообщений о том, что в отеле на Сибуе найден труп, не всплывало. Новости закончились, она нажала кнопку на пульте и вырубила телевизор. Стало тихо. Только лысоватый яхтсмен с нею рядом еще подавал какие-то признаки жизни.

А тот мужчина все лежит, прижавшись мордой к столешнице. И выглядит так, словно глубоко заснул. Почти так же, как этот рядом. Только первый больше не дышит. Той сволочи уже никогда не проснуться. Вспоминая покойника, она изучила как следует потолок. Покачала головой, снова скорчила мину. И, выбравшись из постели, начала собирать раскиданное белье.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги 1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 1. Апрель–июнь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

17

Симоносэки — крупный порт на юго-западе японского острова Хонсю. 17 апреля 1895 г. в нем был подписан Симоносэкский договор, завершивший Японо-китайскую войну 1894–1895 гг.

18

Гюдон — одно из самых простых и дешевых блюд японской кухни: тонкие ломтики говядины, обжаренные с луком, разложенные на рисе и политые имбирно-соевым соусом.

19

Синкансэн (яп. букв. «новая магистраль») — сверхскоростной пассажирский поезд, а также сеть железных дорог для таких поездов между городами Японии. «Зеленые» вагоны — аналог авиационного бизнес-класса — отличаются повышенной комфортабельностью, и билеты в них стоят примерно вдвое дороже обычных.

20

Диалект, на котором говорят в районе Кансай (центральные города — Кёто, Осака, Кобэ), на слух отличается от академического японского и традиционно считается «языком гейш и истинных самураев». Кансайскому диалекту чаще всего противопоставляют «столичный» диалект района Тохоку (с центрами в Иокогаме и Токио), который также по-своему отличается от классического японского языка.

21

Нисино́мия — западный пригород Осаки.

22

Закрытое, или Внутреннее Японское море (яп. Сэто-Найкай) — море Тихого океана, со всех сторон окруженное островами Хонсю, Кюсю и Сикоку.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я