Горец-защитник

Ханна Хауэлл, 2010

Кинжал юной Илзбет Мюррэй обнаружен в груди посланца короля, и никому нет дела до заверений девушки, что она непричастна к преступлению… В отчаянии Илзбет бежит от преследователей и умоляет сурового лэрда Саймона Иннеза, известного защитника невиновных, приютить ее. Но совсем скоро ситуация принимает неожиданный оборот: сэр Саймон, гордившийся тем, что ни одной женщине не удавалось покорить его сердце, начинает понимать: он сгорает от страсти к Илзбет и вот-вот нарушит слово чести, запрещающее рыцарю касаться дамы, которую он защищает…

Глава 2

— Сестра…

Илзбет смотрела на мальчика, который шагнул к ней из тени густых древесных крон, окружающих ее небольшое укрытие. Она по чистой случайности заметила его. Очевидно, мальчик отлично умел прятаться от людей, но вот без еды обходиться он явно не научился. Он был страшно худ — кожа да кости. Наверное, сирота или бездомный.

Илзбет вздохнула. Она только-только сделала привал, чтобы подготовиться к концу путешествия и хорошенько обдумать то, что скажет Саймону Иннезу, когда постучит в его дверь. А тут этот мальчуган в лохмотьях. Ей не хотелось обременять себя новой заботой.

Мир мог быть жесток к детям, особенно нежеланным, осиротевшим и одиноким. Если бы она могла, собрала бы их всех к себе. Но времени на розыски не было, да и пустой кошелек делал задачу невыполнимой. Ее семья, Армстронги и Мюрреи, как могли, помогали таким детям. Слабое утешение, но все лучше, чем ничего.

— Да, малыш, чем тебе помочь? — спросила Илзбет и тут же смутилась из-за того, что ей приходилось лгать ребенку, который скорее всего подумал, что она монахиня.

— Вы не поделитесь едой с моей сестрицей хоть чуть-чуть?

— С сестрицей? Не с тобой?

Его бледные щеки залились таким ярким румянцем, что его было видно даже под слоем грязи на лице.

— Ну, я бы тоже не отказался поесть, совсем чуток, если вы будете так добры. Но малышка совсем голодная.

Судя по росту и правильной речи, можно было заключить, что мальчику, должно быть, не меньше шести. Может, он и старше, ведь недоедание наверняка замедлило рост. Выходит, его сестра совсем малышка.

Она чуть не выругалась. Не вовремя же она наткнулась на этих сирот! Ее преследует опасность, но и этих детей она не может бросить умирать с голоду, иначе они непременно погибнут. Сэру Саймону Иннезу придется войти в ее положение.

— Приведи девочку и садись к огню. Еды хватит на всех, — сказала Илзбет.

Мальчик бросился назад к деревьям и вскоре появился вновь, ведя за собой крошечную девчушку. Пока они шли к ее скромному костерку, Илзбет смогла как следует рассмотреть обоих. Она сразу поняла, кому доставалась почти вся еда. Девчушка тоже была в обносках, но не так сильно исхудала, как ее брат. Густые золотисто-рыжие волосы, огромные карие глаза — этого было бы достаточно, чтобы растопить самое жестокое сердце. Илзбет оставалось лишь надеяться, что сэр Саймон ее поймет; ведь теперь эти дети — ее, разве что мальчик все-таки сообщит, что у них поблизости есть родня.

— Как вас зовут? — спросила она, подавая им хлеб и сыр.

— Меня зовут Рейд Бернс, а это моя сестра Элен, — ответил мальчик.

— А почему, Рейд, вы бродите по лесу одни?

— Наша мама умерла, а человек, с которым она жила, выгнал нас из домика, в котором мы жили. Сказал, что разрешал нам жить там, потому что мама согревала его постель. А теперь, когда ее нет, дом понадобился ему для новой жены.

— Значит, вы не его дети?

— Ну как же, Элен-то его дочь, но у него есть жена и восемь других ребятишек, так что Элен ему без надобности. Но я думаю, он просто не хочет, чтобы жена знала, что он жил с другой. — Покраснев, мальчик бросил на Илзбет встревоженный взгляд. — Прошу прощения, сестра!

Илзбет махнула рукой.

— Никогда не извиняйся, если говоришь правду, какой бы горькой и бесцеремонной она ни была. А что за бессердечная скотина выгнала из дому собственного ребенка?

— Его зовут Дональд Чизхолм.

Илзбет поклялась себе — если сумеет выбраться из переделки, в которую угодила, обязательно позаботится о том, чтобы этот Дональд Чизхолм получил основательный урок насчет того, как надлежит вести себя мужчине и отцу. Этот человек, видно, полный дурак, раз выгнал из дому таких миленьких детей. Илзбет смотрела, как они едят — очень деликатно, несмотря на то что сильно голодны. Похоже, их мать не была дочерью простого пастуха-бедняка. А при мысли о том, как Рейд заботился о младшей сестренке, у Илзбет навернулись слезы на глаза. Ей даже пришлось пошмыгать носом, чтобы не разреветься.

— Вы так добры, сестра, — робко сказал Рейд, подняв на Илзбет испуганные карие глаза.

— Сколько тебе лет, Рейд? — спросила Илзбет с улыбкой.

— Семь. Почти семь. А Элен как раз накануне исполнилось два.

— Поздравляю, Рейд и Элен. А я Илзбет Армстронг. — Она терпеливо дожидалась, пока до него дойдет смысл сказанного, и совсем не удивилась, когда он нахмурился.

— Странное имя для монашки. — Покраснев, он сделал большие глаза. — Но, знаете, я ведь мало что смыслю. Конечно, это хорошее, достойное имя и все такое. Просто раньше не приходилось его слышать.

Илзбет вздохнула. Похоже, сейчас не остается ничего другого, как сказать правду.

— Я не монашка. Мое облачение — маскарад. Мне нужно целой и невредимой добраться до одного человека, помощь которого мне нужна. Поэтому монашеское одеяние должно скрыть меня от врагов. Моим кинжалом зарезали одного из людей короля. Но я не убивала его; зато отлично знаю, кто это сделал.

— У вас нет родных, чтобы помочь?

— Их преследуют те, кто охотится за мной. Если бы один из двоюродных братьев не перехватил меня, когда я бежала домой, то я давно бы была у них в руках! Он дал мне монашескую одежду, еду и этого пони и велел скакать к сэру Саймону Иннезу просить помощи. Он обязательно найдет настоящего убийцу и докажет мою невиновность. К нему-то я как раз и направляюсь. Сказать по правде, я почти у цели. Села тут, чтобы набраться смелости пойти и постучать в его дверь.

Судя по грустному выражению лица мальчика, он лелеял надежду, что она поможет ему и сестре. Ясно, что ее рассказ убил эту робкую надежду. Если она спасается бегством, защищая собственную жизнь, то уж ей точно не до них.

— Я рассказываю тебе это лишь затем, Рейд, чтобы ты знал, чего ожидать, если ты решишь остаться со мной, — объяснила она.

— А вы возьмете нас с собой?

— Не могу же я бросить вас здесь одних. Вы умрете с голоду.

Мальчик встал и расправил плечи.

— Я сумею позаботиться о себе и сестре, — заявил он с гордостью.

— Конечно, сумеешь и уже это доказал. Но разве тебе не хочется иметь крышу над головой, чистую и теплую одежду, уютную постель и вдоволь еды?

— Думаете, сэр Иннез пустит нас к себе в дом? Говорят, у этого человека ледяное сердце, и он верит только в справедливость.

— Так и говорят? А ты, случайно, пришел не из этой деревни?

— Нас оттуда выгнали. Я не знал, куда идти, вот и остался поблизости.

Илзбет надеялась, что он остался неподалеку от деревни потому, что там нашлись добрые люди, которые время от времени делились с детьми едой — но, видно, ошиблась.

— И все-таки мы пойдем к сэру Саймону. Если у него нет сердца и он откажет в помощи нам всем, найдем другого, того, кто поможет. Моим родным приходится скрываться, но у меня есть и другие родственники, семья Мюрреев. Не все Мюрреи ушли в горы. Я не хочу навлекать беду на их дома, но я отвезу вас к ним. Они вас не бросят.

Некоторое время мальчик смотрел на Илзбет, а затем улыбнулся. Ни грязь, ни губительное действие голода не могли скрыть того, что он очень красив. Илзбет улыбнулась в ответ и в душе поклялась, что найдет для детей спокойное место. Если сэр Саймон Иннез настолько бессердечен, чтобы отказать ей в помощи, хотя бы приютить детей, она доставит их к Мюрреям, чего бы ей это ни стоило.

Тихий голос предостерег Илзбет, что она идет по опасной дорожке, пытаясь спасти детей, но она велела голосу заткнуться. Если сэр Саймон откажется помочь ей или хотя бы детям, у нее не останется выбора. Разумеется, ей совсем не хотелось столкнуться лоб в лоб с опасностью по дороге обратно домой, поэтому она отчаянно стала молиться в душе, чтобы сэр Саймон вопреки слухам оказался не только холодным искателем справедливости, но и просто добрым человеком. Хотя, подумала она с усмешкой, не мешало бы ему найти справедливость в отношении этой свиньи по имени Дональд Чизхолм!

— Почему вы улыбаетесь? — спросил Рейд.

Илзбет заметила, каким взглядом он смотрит на оставшийся кусок хлеба и сыра, и велела ему взять все это и поделиться с сестрой.

— Я просто подумала, как удивится сэр Саймон Иннез!

— Ох, что да, то да. Думаю, ему не очень понравится.

— Посмотрим.

— А почему ваша родня думает, что он станет вам помогать?

— Потому что он уже помог двоим моим родственникам, когда их обвинили в убийствах, которых они не совершали.

Рейд задумался.

— А почему вас то и дело обвиняют в убийствах?

Рассмеявшись, Илзбет потрепала его по волосам:

— Не знаю, парень! Похоже, нас сглазили.

— Да, есть немного. Или это из зависти. Мама говорила, что зависть заставляет людей делать другим всякие мерзости.

— Твоя мама была мудрой женщиной.

— Я по ней скучаю, — сказал Рейд тихо.

— Конечно, ты скучаешь по ней! Тут нечего стыдиться. Но, думаю, я достаточно насиделась тут, стараясь набраться храбрости пойти и постучать в двери сэра Саймона. Если не хватит смелости сейчас, не хватит никогда. Лучше всего нам закончить это путешествие.

— А вы боитесь? — Рейд незамедлительно начал собирать остатки еды, помогая Илзбет укладывать сумки.

— Совсем чуть-чуть, — ответила Илзбет, смочив салфетку и ласково обтерев личико и ладошки Элен. — Хотела бы я верить в этого человека так, как верит моя семья. Но я ни разу его не видела. Трудно довериться незнакомцу, особенно если дело касается таких вещей, как убийство и измена. Да и он меня не знает. С чего бы ему мне верить?

— Но вы говорите, что он уже помогал вашей семье?

— Да. Он помог моим двоюродным братьям, Мюрреям. Но их я тоже толком не знаю, так что не могу сказать, что много слышала о сэре Саймоне. Я наполовину Мюррей; все остальное во мне от Армстронгов.

— Это плохо?

— В каком-то смысле — ничего хорошего, мальчик. Мой маленький клан, мой отец-лэрд — все они добрые, честные люди, чего никак не скажешь о старших. Они здорово запятнали честь нашей семьи, потому что кое-кто из родственников отца погряз в бесчестье. — Она поморщилась. — Знаешь, среди моей родни немало воров. — Мальчик было рассмеялся, и она усмехнулась, помогая детям взобраться на Голиафа. — Я не слишком обижусь, если он предпочтет видеть во мне родственницу Мюрреев, по крайней мере поначалу.

— Если он откажется вам помогать, помогу я, — заявил Рейд.

— Ты хороший, храбрый парень. — Илзбет взяла поводья и направилась к городку, ведя за собой пони. — Но тебе нужно заботиться о сестре, поэтому остается лишь уповать на то, что сэр Саймон действительно такой ярый борец за правду, как о нем говорят.

Тем более что у самой Илзбет не было никакого другого плана. Она попыталась придумать что-нибудь на ходу. Но сейчас, когда путешествие близилось к концу, ее голова работала ничуть не лучше, чем в долгие часы, проведенные в дороге. К тому времени, как Илзбет очутилась у дверей дома сэра Саймона Иннеза, она потеряла всякую надежду придумать что-нибудь умное. Оставалось лишь истово молиться, что этот человек ее спасет.

* * *

Саймон Иннез развалился в кресле у огня, с бокалом отличного вина в руке и хмуро взирал на лежащего на его коленях кота. Было ошибкой поддаться приступу милосердия и накормить этого огромного черно-белого котяру. Кот съел угощение и преспокойно вошел в дом. Иннез поглядел на своего пса. Зубастый лежал у его ног, и его нос украшала свежая царапина. Кто бы мог подумать, что огромный злой пес трусливо отступит перед бездомным котом, который безнаказанно лупит его лапой по носу!

Вздохнув, Иннез осторожно погладил кота, и тот глухо, раскатисто заурчал. По крайней мере это было приятней, чем слушать его храп. Да и выглядел зверь после того, как им собственноручно занялась Старая Бега, гораздо лучше. С видом оскорбленного достоинства кот перенес мытье и расчесывание, после чего ему втерли в шерсть какое-то масло, чтобы истребить блох.

— Разумеется, стоило смириться с этой маленькой неприятностью ради того, чтобы устроиться перед огнем, предварительно набив брюхо курицей, — медленно произнес Иннез, делая новый глоток вина. — Просто не верится, что я разрешил тебе лежать на моих коленях. Мужчины не жалуют кошек, знаешь ли. — Кот повернул голову, чтобы Саймону было удобнее чесать его за потрепанным ухом.

«Я веду себя, как старик», — сердито подумал он. Хотя ему вот-вот должно было исполниться только тридцать. Если подумать, тридцать — не так уж и много, невзирая на тот факт, что слишком много людей вообще не доживает до этого возраста. И уж точно тридцать — слишком мало, чтобы в одиночестве коротать вечера у огня, беседуя с котом и собакой. Несколько месяцев Иннез ничего другого не делал. Появление кота было единственным событием в его тихой с некоторых пор жизни. Саймон поморщился: он становится затворником.

Пора бы завести жену, подумал он, чувствуя, как от болезненной тоски сжимается сердце. Бывают верные женщины. Браки иногда заключаются на небесах. Он видел такие союзы и таких женщин совсем недавно, когда занимался делами Мюрреев. Одна часть его души, все еще уязвленная событиями прошлого, хотела бы оспорить этот факт, содрогаясь при одной мысли о женитьбе, но он сказал себе, что давно пора преодолеть страх. Если уж Торманд Мюррей, который успел соблазнить половину женского населения Шотландии, сумел найти такую жену, как Морэн — любящую, преданную женщину, наделенную и смелой душой, и острым умом, и редким даром видений, можно было надеяться, что и для него, Саймона, найдется где-нибудь такая же. Даже Джеймс Друммонд, приемный сын Мюрреев, которого обвинили в убийстве своей первой жены, нашел добрую женщину.

— Так отчего же я сижу тут, глажу драного кота, вместо того чтобы ласкать обольстительную женушку? — пробормотал он.

Кот немедленно запустил когти в ногу Саймона, словно возмущаясь нелестным эпитетом «драный».

Саймон подавил желание сбросить кота с колен. Он бы ни за что не признался вслух, но исходящее от зверя тепло, его мягкая шерсть и урчание странным образом успокаивали. Наверное, поэтому многие женщины так благоволят к кошкам, несмотря на все суеверия, связанные с этими созданиями.

Саймон как раз размышлял, не сдаться ли на милость судьбы и не придумать коту имя, когда в дверь постучали. В комнату вошел камердинер Макбин. Опять он не дождался, когда ему разрешат войти! Немало времени ушло на то, чтобы научить его хотя бы стучать в дверь.

— Как я посмотрю, этот мерзкий кот все еще здесь, — сказал Макбин, глядя на кота. — Прикажете выкинуть его вон?

— Думаю, он снова проберется в дом, — ответил Саймон.

Макбин фыркнул.

— Старухе не стоило тратить на него еду и воду. До чего потрепанный кот — хуже старого одеяла моей тетушки. И шрамов больше, чем у нее.

Саймон прикусил язык — так и рвался вопрос о том, откуда взялись шрамы у старой тетки Макбина. Излишнее любопытство было его главным и непреходящим грехом. Страсть, которую он питал к разоблачению тайн и нагромождению лжи, плохо сочеталась с возможностью заводить и сохранять друзей, хотя это его не особенно печалило. Саймон признавал также, что у него самого есть тайны, которые он предпочел бы видеть погребенными глубоко в прошлом. Старая Бега знала об этих тайнах, потому что приехала с ним из дома, где он провел детство, и свято хранила их, несмотря на то что обожала посплетничать.

— Какой толк от кота, если он сыт и счастлив, спрашиваю я вас? — продолжал Макбин, очевидно, не дожидаясь ответа. — Единственный смысл кошачьего существования — ловить мышей. А этот зверь не станет ловить мышей, если старуха будет и дальше набивать ему брюхо.

— Макбин, — перебил слугу Саймон, прежде чем тот успел заговорить вновь. — Ты явился сюда лишь затем, чтобы рассуждать о кошках?

— Нет. У меня письмо от короля.

— Так и подозревал, что должно быть что-то поважнее, чем обсуждение достоинств бездомного кота, — сообщил Саймон, принимая от Макбина письмо.

— Но король не пытается у нас поселиться, так ведь? И у него нету блох.

— Я не был бы так в этом уверен. Да и у кота их больше нет, благодаря стараниям Старой Беги.

— Нахватает снова.

Но Саймон не обращал на него внимания, и Макбин затеял игру в гляделки с котом. В письме содержались поразительные известия, настолько плохие, что Саймон залпом осушил бокал и протянул Макбину, чтобы тот налил еще. Убит один из людей короля! Хуже того, этот человек оказался его двоюродным братом, которого к тому же король любил. Юный Йен Огилви прибыл к ним, потому что в округе ходили слухи об измене, о том, что против его коронованного кузена и благодетеля плетется заговор. Клан Армстронгов, на который возлагалась ответственность за содеянное, Саймону был незнаком, но его знали все, и представители его имели репутацию отъявленных воров. У Саймона в жилах застыла кровь: эта ветвь Армстронгов через брак породнилась с Мюрреями. Если Мюрреи еще не пустились в бега, чтобы где-нибудь отсидеться, им, возможно, очень скоро придется это сделать.

— Плохие новости? — поинтересовался Макбин.

— Ничего хорошего. Убийство, предательство, обвинения, которые, кстати, уже бросили тень на Мюрреев. — Саймон побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — В деле замешаны Армстронги, а они приходятся родней Мюрреям. Слишком тесная связь, и король хочет узнать, не затевают ли и Мюрреи заговор против него.

— Королю и его советникам вечно мерещатся заговоры.

— Ты прав, но на сей раз подозрения небеспочвенны. Сэр Йен Огилви был уверен, что заговор есть, и прибыл сюда, чтобы узнать ответы на некоторые вопросы. Вместо этого получил кинжал в сердце, кинжал Армстронгов.

Макбин нахмурился и покачал головой:

— Нет. Не могу себе представить, чтобы этот клан надумал заниматься заговорами и подобной чепухой. Никакие королевские законы им не указ, кто бы ни сидел на троне. Зачем утруждать себя заговорами против человека, которому они все равно не подчиняются? Вот если бы вы сказали, что они угнали королевское стадо! Тогда бы я не усомнился. Но измена, интриги? Нет и нет.

— И я того же мнения. Кроме того, сэр Кормак Армстронг, кажется, старается обелить свою репутацию, поднявшись выше вороватых родичей.

— Король просит вас выследить убийцу?

— Да, это, а еще найти, кто, кроме Армстронгов, интригует против него. Вот если бы король пожелал, чтобы я нашел истинного преступника! Но он не задается подобным вопросом, из чего я заключил, что он и в самом деле решил, что виновны Армстронги из Эйгбаллы. Вот что меня тревожит.

Но прежде чем Макбин успел выразить свое недовольство тем, что хозяину предстоит заняться расследованием заговора против короля, раздался стук в парадную дверь. Макбин торопливо удалился, чтобы взглянуть, кто пришел. Видя раздражение слуги, Саймон усмехнулся, а затем продолжил изучать письмо, которое все еще держал в руке.

Ему придется исполнить приказ короля, но душа не лежала к этому делу, хотя совсем недавно он страстно мечтал, чтобы подвернулась какая-нибудь загадка, требующая его участия. На сей раз предстояло не просто докопаться до истины — нужно было защитить друзей. Саймон сомневался, что семья Кормака Армстронга может быть причастна к убийству, но это не значило, что среди Армстронгов не нашелся кто-нибудь, решивший затеять опасную игру. Он выдернет больной зуб, но это может стоить ему потери тех немногих друзей, которые у него были.

Возвращение Макбина отвлекло Саймона от мрачных раздумий. Он взглянул на слугу:

— И кто же там, в дверях? Еще одно письмо?

— Нет. Там монашка с двумя малышами, — ответил Макбин таким тоном, словно возвещал о прибытии самой смерти собственной персоной.

— Монахиня?

— Именно, и она говорит, что должна с вами побеседовать. Неужели вы спутались с какой-то женщиной и не сказали старухе? Наша карга не обрадуется, если так.

— Нет, ни с кем я не путался. А случись такое, Бега бы уже знала. Может, монахиня хочет, чтобы я помог найти людей, желающих взять к себе детей. Проведи ее сюда, Макбин, да принеси нам чего-нибудь поесть и выпить.

Как только Макбин с ворчанием удалился, Саймон согнал с колен кота и поднялся из кресла. Покашливание Макбина заставило его обернуться.

— Сэр Саймон Иннез? — спросила монашка.

— Да, — ответил он, кланяясь. — Чем могу служить, сестра?

— Мне нужна ваша помощь. Я должна узнать правду.

Саймон посмотрел на детей, цеплявшихся за юбку монашки. Вид у них был голодный, а одежда давно превратилась в лохмотья. Их лица были ему не знакомы.

— Вы ищете родственников этих детей?

— Нет. Они уже сказали мне, что у них никого нет, кроме одного человека, которому следовало бы заботиться о них, но именно он выгнал их из дому. Когда-нибудь я постараюсь, чтобы он получил за это сполна, но сейчас помощь нужна мне самой, ибо я в беде, как и моя семья.

— Но кто же вы?

— Мое имя Илзбет Армстронг. Я дочь сэра Кормака Армстронга из Эйгбаллы и Элспет Мюррей.