Три Пальмы из Южного Бутово

Ханна По, 2019

Три девушки, которые приехали на работу и жили на окраине Москвы, решили изменить свою жизнь и отправились на работу в Тунис по контракту на три месяца. Повесть о том, что с ними случилось за это время и как в дальнейшем изменилась их жизнь. Об их маленьких мечтах и надеждах. Повесть написана легко, с юмором, несмотря ни на что всё сложилось хорошо.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Я с унылым видом зашла в однокомнатную съёмную квартиру на окраине Москвы. Дома никого не было. Это был тот редкий случай, когда обе мои подруги были на работе. Я бросила сумку в прихожей, разулась и сняла пуховик. Зашла в комнату и села на свою кровать. С потерянным видом посмотрела по сторонам. Сначала взгляд скользнул по большому платяному шкафу, который занимал всю стенку у входа, затем перескочил на старое окно, наглухо залепленное скотчем, чтобы не задувал холодный воздух. В другом углу стоял раскладной диван Яны с импровизированной ширмой, рисунок на которой нельзя было разобрать из-за набросанных на неё вещей. На стене висело большое зеркало с приколоченными полочками с обеих сторон, до отказа забитыми косметикой и предметами женской гигиены. В нише были расположены две кровати с тумбочками. Одна из них принадлежала мне, а вторая Зине. На тумбочках были разбросаны фантики от конфет и кожура от мандаринов.

Мандарины были везде: в вазе на кухонном столе, в холодильнике и несколько штук на подоконнике возле дивана с ширмой. Это был щедрый новогодний презент от очередного ухажёра Яны, который приходилось съедать всем обитателям однушки. Мы ели мандарины уже вторую неделю подряд. Гамлет умел красиво ухаживать: три коробки мандаринов по двадцать килограммов каждая для своей красотки. Как он это объяснил — по килограмму мандаринов за каждый килограмм Яниного веса.

Яна не была красавицей. При росте метр шестьдесят два сантиметра весила она, с её собственных слов, около шестидесяти пяти килограммов, с погрешностью два — три килограмма. Лицо у неё было круглое, маленький нос и зелёные глазки, но тем, на что любой сразу обращал внимание, была её интересная челюсть, которая оголялась до дёсен, когда девушка начинала смеяться. Само лицо было весьма добродушное и открытое. Она увлекалась спортом и держала себя в форме. Живота у неё не было, но вот широкие плечи и накачанные руки смотрелись немного комично относительно её узких бёдер. Наличие сильных рук было последствием работы массажистом. Второй её работой было пение с пенсионерами в клубе, выступление приурочивали к большим государственным праздникам. Яна с детства любила поэзию и активно пыталась писать сама, начиная с любовной лирики и заканчивая матерными стишками типа «Завхоз Анатолий» и «Друг физрук». До работы массажистом она танцевала на пилоне в ночном клубе. Об этом периоде в своей жизни Яна рассказывала всегда достаточно гордо и в доказательство своих слов параллельно демонстрировала прозрачные туфли на платформе и трусики со стразами, которые мирно покоились в одном из чемоданов ввиду переквалификации своей хозяйки. По активности ей не было равных, но порой этой активности было слишком много, настолько, что мужики просто от неё сбегали. Выйти замуж к тридцати двум годам ей так и не удалось, но она не унывала и не упускала ни одного шанса, включая Гамлета.

Я пила чай на кухне и рассматривала общие фотографии, которыми был облеплен холодильник. По численности фотографий Яниных было раза в два больше, чем всех остальных. Но это того стоило. На одном снимке она стояла в народном костюме среди пенсионеров и пыталась дирижировать хором старушек. На другом она косила под Бейонсе в парике и купальнике на каком-то корпоративе; в углу была фотка, где она со сломанной рукой делает массаж клиенту. Энергии ей было не занимать, но всё как-то расплёскивалось по сторонам.

Я посмотрела на часы — было шесть вечера. «Скоро придёт Зина, — подумала я». Но пока есть часок — другой, решила подремать.

Я проснулась от звука льющейся воды на кухне и грохота кастрюль.

— Привет! Что делаешь? — поинтересовалась я.

— Готовлю. Моя очередь, — ответила Зина.

— Да ладно, забей. Яна не придёт. А с меня вполне хватит мандаринов и чая.

— У неё что, свидание? — заинтересованно спросила Зина, убирая кастрюлю с плиты.

— Да, малыш «кругляш-беляш» вернулся из командировки. Сегодня никак иначе будет ночь любви.

— А как же Гамлет? — удивлённо спросила Зина, очищая мандарин от кожуры.

— Может быть, они подружатся, — с ухмылкой произнесла я.

Зина заварила нам обеим чай и налила в глубокие кружки. Мы сидели рядом и пили чай с конфетами. Зина дула в кружку и осторожно отпивала глоток за глотком, пытаясь не издавать громких звуков. Я смотрела куда-то в сторону и как будто забыла о чае.

— Как меня уже задолбала эта работа. Одно и то же каждый день. Каждый день я слушаю, как он орёт на других, на меня, как он виртуозно владеет матерным языком на уровне Advansd2. Надоело запоминать всё его враньё жене про любовницу, а любовнице про жену. Печатать приказы о том, как он повысит зарплаты и сократит рабочую смену, а потом печатать выписку из приказа, по которой только единицы всё это увидят, — Зина выпалила всё это на одном дыхании, а потом глубоко вздохнула.

— Радуйся, что у тебя есть эта работа. Я вон сколько ни пробовала, но найти что-то лучше, чем официантка, так и не смогла. А секретарь не такая уже и плохая работа, — сказала я.

— Это с какой стороны посмотреть…

— С моей стороны — не такая уж и плохая. После десятичасовой смены на ногах единственное, о чём я мечтаю, так это посидеть в мягком кресле, в котором ты катаешься весь день.

— Я не катаюсь, а работаю. А в том, что ты не училась, я не виновата, — на повышенных тонах ответила Зина.

— Ты виновата в том, что ты училась, и теперь создаешь таким, как я, конкуренцию на рынке труда. У меня такой же диплом и такая же специальность, как у тебя, только другое гражданство, с которым меня не хотят нигде брать на работу. Зина, если так посмотреть, то каждый несчастен по-своему. И все мы в одной большой…опе. Нужно что-то делать, что-то менять, только осознание того, что тебе уже тридцать, а не двадцать, угнетает, — тихо сказала я.

Мы замолчали, и на несколько минут стало слышно, как ссорятся соседи. За окнами уже давно было темно, и только свет фонарей бликами отражался на стёклах.

— Ну ты хотя бы замужем была, — неожиданно произнесла Зина. — А я, судя по всему, останусь старой девой с работой, где могу неограниченное количество времени кататься в кресле.

— Ну а ты не катайся, а подкатывай, — сказала я.

— А это мысль!

Мы громко рассмеялись и сразу услышали звонок в дверь.

— Кто это? — спросила Зина и побежала к входной двери.

Она посмотрела в глазок и увидела Яну с большими пакетами в руках.

— Ну, наконец-то, я думала, что не дотерплю, — Яна бросила пакеты в прихожей, молниеносно избавилась от шубы из искусственного меха и рванула в туалет.

— Может быть, ночь любви отложили из-за отравления? — предположила я.

Зина хотела было рассмеяться, но вовремя себя сдержала. Она всего лишь беззвучно пожала плечами и выпучила глаза. Через минуту Яна вышла из туалета.

— Что вы на меня так смотрите? И пописать нельзя?

— Что-то случилось? — неуверенно процедила Зина.

— Случилось! — восторженно размахивая мокрыми руками, ответила Яна. — Девчонки! Мы едем на работу в Тунис.

— Ты что, выпила?

— Есть немного. У нас была деловая встреча с «беляшом». Короче, он предложил нам всем поехать поработать в Тунис на сезон. Проживание, еда за счёт отеля. Ну?! Круто же! Я буду там работать массажистом, Зинку на ресепшн определим, у неё с языками полный ферштейн. А тебя в ресторан пристроим, — всё это громко сказала Яна.

— Спасибо за «пристроим». Звучало многообещающе, — я скрестила руки на груди.

— А почему ты обижаешься? Ресторан — это же не значит официантка. Может, тебя возьмут на работу барменом или помощником повара, менеджером, в конце-то концов.

— Подожди, подожди. Если я правильно понимаю, то ты уже всё за нас решила? И согласилась от нашего имени?

— Юль, вот ты сама посуди, когда ты сможешь поехать отдыхать в Тунис в ближайшее время? Никогда. И я тоже никогда. Ну Зинка, может, и поедет, если станет более лояльным пододеяльным секретарём. Но зная её — вряд ли. Вот я и подумала, что это отличный шанс для нас всех. Мы вместе, море, песок, ещё и денег заплатят.

— Ну, Зин, ты как? Едешь в Тунис или становишься более лояльной? — с ухмылкой спросила я.

— Нет, девочки. Вы что! Меня же уволят, — прошептала Зина.

— А ты разве этого сама не хотела? Приходишь с работы и начинаешь жаловаться на жизнь, уже сил нет это слушать, — Яна села на табуретку, повернувшись лицом к Зине и ко мне.

— То есть ты нас сейчас спасаешь благодаря своему сумасбродному предложению?

— Никого я не спасаю, я вам даю шанс изменить жизнь на несколько месяцев.

— А что потом? — спросила я.

— А на потом не надо загадывать. За три месяца может все поменяться.

— Угу…

— Ну что ты мычишь, тебе-то не всё ли равно, где носить грязные тарелки — здесь или в Тунисе, — сказала Яна.

— Спасибо за адекватную оценку моей работы, — я встала и ушла в комнату.

— Зачем ты так, — прошептала Зина.

— Юль, извини, я не хотела тебя обидеть. Я, наверное, грубо решила сравнить все за и против.

— И всё же я предпочитаю носить грязные тарелки здесь и быть уверенной в работе на завтра, чем носить их там под шум прибоя всего три месяца.

— Яна, я тоже не уверена, что это хорошая идея. А если нам потом даже не заплатят? — сказала Зина.

— Это верняк. Этим проектом занимается «кругляш-беляш» лично, он бы не стал мне предлагать всякий фуфел. Ответить нужно завтра, пока есть места, можно выбирать.

— Я не поеду, — решительно заявила я. — Одной аферы с замужеством с меня хватило.

— Яна, я тоже, наверное, не поеду. Я знаю, что я тряпка, но это мой стабильный доход. И если я останусь без работы, то не смогу зарабатывать на жизнь танцами на пилоне или хоровым пением с пенсионерами, как ты, — ответила Зина.