Первые снайперы. «Служба сверхметких стрелков в Мировую войну»

Х. Хескет-Притчард, 2013

Первая Мировая была и ПЕРВОЙ СНАЙПЕРСКОЙ ВОЙНОЙ. Именно на ее фронтах снайпинг впервые стал массовым, именно здесь определились его основные принципы и специфические приемы (например, снайперские пары – «стрелок-истребитель» и наблюдатель-целеуказатель). Пионерами снайперского дела по праву считаются немцы, уже осенью 1914 года развязавшие настоящий «снайперский террор», однако британцы быстро отреагировали на угрозу, создав собственную снайперскую школу и в конце концов полностью подавив вражеских стрелков. Большие потери от снайперского огня несла и русская пехота: «Хорошо помню, какую тяжелую атмосферу в полках создавали германские снайперы. Они буквально не позволяли показать из-за бруствера полголовы. Высокий процент выведенных из строя офицеров в первые же минуты боя тоже наводил на мысль, что их кто-то бьет, что называется, «на выбор» – конечно, это били снайперы…» Однако создать собственную снайперскую школу, поставив обучение стрелков «на поток», удалось лишь гораздо позже, в Красной Армии. Эта книга, первое профессиональное исследование снайперского дела, была переведена на русский язык еще 90 лет назад, но две трети века пролежала в спецхранах под грифом «Для служебного пользования» и лишь теперь становится доступна массовому читателю.

Глава I

Возникновение «Снайпинга»

Читателям этой книги придется волей-неволей помириться с тем узко ограниченным кругом идей, которые в ней изложены.

Книга содержит воспоминания о боевой работе снайперов^[2], наблюдателей и разведчиков на боевых полях Франции и Фландрии, и имеет целью осветить, по возможности, подготовку и деятельность целого ряда офицеров и солдат, важность боевой работы коих явно возрастала по мере, продолжения войны. Книга написана в надежде на то, что в будущем, при обучении наших военных сил, будет уделено должное внимание предмету разведки и снайпинга, как это уже делалось в последние годы мировой войны.

Когда я в мае 1915 года отправился во Францию, идея организованного снайпинга уже не была для меня новой. Я еще раньше бывал там, в марте того же года, и лично убедился, какие громадные преимущества извлекали немцы из снайпинга в период позиционной войны. Трудно в настоящее время дать точные цифры наших потерь от германского снайпинга. Достаточно будет сказать, что в начале 1915 года мы потеряли в одном баталионе, лишь за один день, 18 человек, убитыми снайперами противника. Если бы каждый из наших баталионов, находившихся в передовых окопах, убивал при помощи своих снайперов только по одному немцу ежедневно, то получилась бы цифра весьма внушительная. Всякий, кому угодно будет вычислить, сколько у нас было баталионов в передовой линии, будет изумлен величиной этой цифры, особенно если вычислить количество потерь за один месяц, помножив полученную цифру на 30. Такое вычисление само по себе покажет, в какой мере оправдывает свое существование снайпер в войне на уничтожение (даже если принимать во внимание только эту одну сторону дела), и какое количество противника он в состоянии уничтожить.

Но важность снайпинга заключается не только в нанесении противнику потерь. Когда какой-нибудь окоп находится в сфере досягаемости неприятельских снайперов, жизнь в нем становится очень трудной, и дух людей, занимающих окоп, неизбежно падает. Во многих местах передовой линии во Франции, так же, как и в Бельгии, противник, успевший сорганизоваться в этом отношении раньше нас, имел на своей стороне несомненное преимущество. В любом полку очень многие из наших солдат и теперь помнят какой-нибудь район, где германские снайперы действовали особенно убийственно. Но я утверждаю, как факт, что в середине 1915 года мы почти на всем протяжении фронта подвергались по меньшей мере жестокому истреблению.

Когда я поехал на фронт в мае 1915 года, я захватил с собой несколько винтовок с телескопическим прицелами, частью моих собственных, частью взятых у друзей. В то время я был прикомандирован к Разведывательному отделу в качестве заведующего военными корреспондентами, и эта должность давала мне самую широкую возможность в разных местах посещать линию фронта. При отправлении на передовую линию я обыкновенно брал с собой одну из таких винтовок, снабженную телескопическим прицелом, и вскоре бригады и баталионы^[3] (см. стр. 24) стали обращаться ко мне с просьбой предоставить им такую винтовку, хотя бы во временное пользование.

Таким образом мне представлялись случаи на месте изучать снайпинг при посещении передовых окопов.

Однажды, проходя по окопам, в сопровождении австралийского корреспондента мистера Галлет, я наткнулся на дощечку с изящной надписью: «Снайпер», и со стрелкой, указывавшей, в каком направлении находится его нора. Самого снайпера в норе не было, он стрелял поверх бруствера из винтовки с телескопическим прицелом.

Такие винтовки, в то время, присылались из Англии и давались войскам лишь в очень ограниченном количестве.

У меня в течение многих лет были винтовки с телескопическими прицелами, и я хорошо знал применение их при охоте на крупных зверей.

Вообще говоря, мне всегда казалось, что эти винтовки мало «спортивны» по причине своей чрезвычайной точности, но для стрельбы по мелким животным, как, например, по кроликам, эти точные и мелкокалиберные винтовки превосходны, так как они дают возможность сразу же убивать попаданием в голову и, таким образом, не причинять излишних страданий.

Возвратимся, однако, к снайперу. Заинтересованные им, мы обратились к снайперу с вопросом, что он думает о своей винтовке, на что получили ответ, что он в состоянии каждый раз, без промаха, попадать в бойницу стального щита, установленного на германском окопе. Так как германский окоп находился от нас на расстоянии 900 шагов, то мне показалось, что наш снайпер слишком самоуверен, а потому мы попросили его продемонстрировать свою стрельбу перед нами. У меня был с собой призматический бинокль Росса, и когда снайпер выстрелил, я заметил, что пуля ударила почти в трех шагах левее того щита, в который метил снайпер. Снайперу казалось, что его пуля прошла через бойницу, так как он не слышал звука удара пули в поле стального щита. Второй выстрел дал примерно такой же результат. Взглянув на прицел, я заметил, что он неправильно установлен, и спросил у стрелка, знает ли он устройство своей винтовки — выяснилось, что он ее почти совершенно не знает.

Начиная с этого момента, я начал проверять попадавшиеся мне телескопические винтовки и вскоре пришел к заключению, что около 80 процентов их были совершенно бесполезны в руках стрелков и, во всяком случае, давали худшие результаты, чем те, которые были бы достигнуты стрельбой из обыкновенных винтовок. Стрелявшие из телескопических винтовок, как оказалось, имели весьма смутные понятия о правильной установке прицелов, почему самый легкий толчок или удар по винтовке неминуемо сбивал неправильно установленный прицел.

Необходимо отметить для читателя, мало знакомого с телескопическими прицелами, что этот прицел, установленный на базе (основании) в 4″ длиной, с ошибкой в установке до одной сотой дюйма, дает при стрельбе отклонение пули в 9˝ на расстоянии 150 шагов, 18″ — на расстоянии 300 шагов, и 54″ — на расстоянии 900 шагов. Прицелы выдавались людям на руки без соответствующего наставления, часто передавались из рук в руки, как окопное имущество, получались и выдавались каптенармусами, которые сами не понимали их цены. Правильная организация службы снайперов казалась мне делом настолько важным, что над организацией этой службы стоило потрудиться, и мне очень хотелось принять участие в этой работе. Вечером того же дня, я доложил свои соображения по этому вопросу своему непосредственному начальнику, подполковнику А. Г. Стюарт, 40-го Патанского полка^[4]. Я должен отметить, что трудно было бы сыскать на фронте лучшего офицера; он был убит в 1916 году шальной пулей в расстоянии около версты позади окопов в расположении 50-й дивизии (в районе Ипра).

Полковник Стюарт проявил много сочувствия и интереса к моему докладу.

«Вы говорите, что все, или почти все, телескопические винтовки, которые вам пришлось проверить на фронте настолько неточны, что являются более чем бесполезными. Вы совершенно уверены в этом?».

«Совершенно уверен», — сказал я, — «Но еще более важно то, что люди не имеют ни малейшего понятия о способах укрытия, и поэтому многие из них служат прекрасной целью для германских снайперов».

«Этим вопросом следовало бы заинтересоваться соответствующему начальству», — сказал подполковник.

«Конечно, но как раз в данном случае этого соответствующего начальства и не имеется. Офицеры знают в этом деле не больше, чем солдаты. Со своей стороны я бы предложил, следующее. Я бы желал быть прикомандированным, если это возможно, к какой-нибудь части, в качестве специалиста по снайпингу Мне думается, что я был бы в состоянии спасти сотни жизней даже в одной бригаде, при теперешнем положении вещей. Не поможете ли вы мне получить такого рода назначение. Я прошу об этом потому, что мне кажется нелепым, чтобы я, человек, проведший целые годы своей жизни на охоте на крупных животных, не попытался бы воспрепятствовать применению немцами таких убийственных приемов борьбы, в то время, когда я вполне в состоянии это сделать».

«Вполне ли вы уверены в этом?»

«Дайте мне возможность поработать, хотя бы две недели, при какой-нибудь части в передовых окопах, и если моя работа окажется бесполезной, то во всяком случае она не принесет и никакого вреда».

«Хорошо», — ответил на это подполковник Стюарт, — «Я попробую поговорить с кем надо, посмотрим, что из этого выйдет».

После этого доклада подполковник Стюарт часто возобновлял этот разговор, причем я продолжал указывать ему на наши тяжелые потери, полное превосходство немцев над нами в этом отношении, а также на необходимость не только систематического обучения, но и, что было, на мой взгляд, самым важным — правильного подбора людей для такой службы. Я указывал на их ценность для разведки и наблюдения, при помощи подзорных труб, и вообще делал подполковнику Стюарт целый ряд весьма полезных предложений.

Теперь, вспоминая эти доклады, исходившие от солдата-любителя, не обладавшего боевым опытом и вообще военными знаниями, я искренно удивляюсь терпению подполковника Стюарт. Он неизменно выслушивал меня не только с большим вниманием и сочувствием, но даже всячески старался содействовать мне. Без его помощи это важное нововведение в армии было бы или подавлено в корне иди было бы проведено в жизнь гораздо позднее.

Подполковник Стюарт не только разрешил мне лично обращаться по этому вопросу к высшим строевым начальникам, но и сам одновременно говорил в защиту моей идеи. Мне приходилось поражаться той любезностью, с которой мне всюду приходилось сталкиваться. Представляясь, я обыкновенно говорил:

«Разрешите мне побеседовать с вами на одну чрезвычайно интересующую меня тему — о снайпинге. Недавно немцам удалось убить 12 человек бланкширцев Вашей дивизии в сторожевом охранении, и я вполне уверен, что при условии правильной постановки дела с нашей стороны, мы могли бы свободно превзойти немцев в этом отношении». После этого я приступал к подробному изложению своих соображений.

Несмотря на то, что меня обыкновенно выслушивали очень внимательно, все же возникало много различных затруднений, которые, пожалуй, так бы и не удалось устранить, хотя многие из командиров корпусов любезно мне говорили:

«Ликвидируйте свою работу в Главном штабе и приезжайте к нам в качестве специалиста по снайпингу — будем очень рады».

В каждой армии существует, обыкновенно, для каждой отрасли военного дела соответствующее учреждение, ведающее вопросы данного порядка. Но беда была в том, что для снайпинга, как дела нового, соответствующего «ведающего учреждения» не существовало. Если бы этот вопрос был направлен в военное министерство, то прошло бы вероятно несколько месяцев, прежде чем было бы создано такое учреждение. К счастью, подполковник Стюарт, вполне проникшийся моими идеями, всячески поддерживал меня и лично доложил суть дела начальнику штаба 3-й армии генералу Линдель-Белль, который со своей стороны также поддержал этот вопрос. Таким путем дело дошло до командира 3-го корпуса генерала Чарлз Монро, и вскоре начальник Разведывательного отделения разрешил мне командировку в 3-ю армию в качестве знатока по снайпингу Джон Бьюкан, военный корреспондент газеты «Тайме», также оказал этой идее большую поддержку. Он собственными глазами видел те ужасные потери, которые несли наши части, и считал мои намерения здравыми и осуществимыми.

Генерал Чарлз Монро в беседе со мной на эту тему сделал однажды весьма памятное для меня замечание, смысл коего сводился к тому, что хороший стрелок не только материально усиливает свою часть, но и способствует поднятию духа своих товарищей, так как сознание что часть имеет несколько хороших стрелков, неминуемо возвышает ее дух в целом.

Сначала я был очень доволен первыми результатами своих усилий, но впоследствии, когда оказалось невозможным немедленно приступить к работе, я несколько приуныл, думая, что мне так и не удастся добиться превосходства над германскими снайперами. Я очень сожалел, что не приступил к этой-работе месяцем раньше, так как, когда наша 3-я армия сменила на фронте французов, немцы вначале давали больше простора для моей работы. Теперь они сделались горазда более осторожными. Обдумывая план проведения в жизнь моих идей, я отправился к моему приятелю, капитану А.Г. Гаворн-Гарди, 9-го Шотландского стрелкового полка, который находился в то время в передовой линии в районе Невшапель. Этот капитан был впоследствии убит у Лосе при атаке во главе своей части, в 15 шагах от немецких проволочных заграждений. При его помощи я достал из старых немецких окопов несколько больших стальных щитов, которыми пользовались немецкие снайперы, и забрал с собой эти щиты в Англию, куда поехал в недельный отпуск.

Дома я приступил к испытанию действия разных систем винтовок по этим щитам, начиная с винтовки «Джефрисса» 0,333″ калибра с большой начальной скоростью и включительно до тяжелых винтовок разных калибров, применяемых охотниками на слонов. Таким образом я выяснил, к своему великому удовольствию, что как винтовки 0,333"калибра, так и слоновые винтовки пробивают эти щиты очень легко. При этих опытах мне опять пришел на помощь Д. Бьюкан, образованием особого фонда из денег, пожертвованных лордами Голден, Гленконор и Финлей, для покрытия моих расходов по приобретению необходимых для опытов различных винтовок.

Впоследствии издатель журнала «Спектатор» Страчи, поддерживал этот денежный фонд на необходимой высоте, чем оказывал мне неоценимую помощь для покрытия всех расходов по обучению снайперов, начиная с приобретения искусственных голов (для мишеней) и кончая свитерами^[5] для футболистов образовавшейся позже школы снайперов.

В конце концов, я окончательно отделался от своей работы в Главном штабе и уехал в 3-ю армию, где был прикомандирован к 10 и 12 бригадам 4-й дивизии 7-го корпуса.

Было бы излишним подробно описывать первые дни моей работы. Достаточно будет сказать, что очень скоро выяснилось, что снайперы должны работать попарно, причем один из них действует винтовкой, а другой подыскивает цели при помощи телескопа. В то время, насколько мне помнится, выдавалось по 8 телескопов на баталион, и они находились на руках у сигнальщиков, но фонд лорда Робертса в искусных руках мистера М.Р. Пенойра вскоре улучшил положение, и в 4-ю дивизию было прислано значительное количество телескопов. Что же касается до тяжелых бронебойных винтовок, то они работали великолепно и без сомнения немало удивляли противника.

Однажды я получил разрешение отправиться в Амьен, где посетил французскую фабрику для изготовления предметов маскировки и очень обрадовался, увидев сделанные там из картона модели голов английских солдат. Я сразу купил значительное количество таких голов, чтобы не покупать больше такого рода вещи в Лондоне, где их изготовляли скорее в виде театральных бутафорских предметов. Применение этих голов было самое разнообразное. В начале войны, когда противник еще не знал о применении таких искусственных голов (впоследствии они сделались постоянными предметами снабжения нашей армии), они были весьма полезны тем, что вызывали со стороны противника стрельбу, а, следовательно, и обнаруживали его стрелков. Весьма вероятно также, что Германская разведка часто вводилась в заблуждение, видя в наших окопах искусно сделанные головы индийских солдат (Гурков и Сикков^[6]), что и давало основание предполагать наличие в передовой линии, наряду с регулярной британской армией, и индийских частей.

Однажды я получил из штаба армии приказание отправиться в 10-й корпус, во вновь открытую там полковником Ланкфордом школу стрельбы из телескопических винтовок. Целью моей командировки было составление совместно с ним книги на тему: «Снайпинг и стрельба из телескопических винтовок». На месте я застал прекрасно организованную школу, которая уже успела исправить неточную установку телескопических прицелов в 10-м корпусе. Здесь мне пришлось научиться многому, чего я еще не знал как в отношении телескопических винтовок, так и по другим вопросам, касающимся того же снайпинга, в котором полковник Ланкфорд был большим знатоком. Он с большим интересом слушал мои рассказы о всех тех военных хитростях, которые мы применяли ранее в окопах. Брошюра, о которой упоминалось выше, была нами написана, но не была опубликована вследствие перемены армейского командования. Все же через некоторое время я получил известие, что эта работа, проделанная мною в виде испытания, заслужила одобрение высшего начальства, и что в непродолжительном будущем мое положение в армии будет оформлено. Тем временем я продолжал разъезжать по бригадам, организовывая службу снайпинга. Обучение снайперов происходило как в самих окопах, так и вне их, и мои знания постепенно обогащались широким практическим опытом. В то время слухи об идее организованного снайпинга уже проникли в нашу армию, и посещение окопов становилось несколько неприятным, так как там на нас смотрели, как на нечто вроде фокусников, от которых ожидали интересного представления. Но вскоре высшее командование положило конец всякого рода недоразумениям на этой почве, предоставив нам возможность работать в более благоприятной обстановке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Предлагая в предисловии термин «стрелок-истребитель» или «меткий стрелок», мы сочли возможным не вводить этих терминов в перевод, оставляя слова «снайпинг» и «снайпер», как английские названия, значение которых достаточно разъяснено в предисловии и даже в самом заглавии книги (Прим. ред.).

3

В английской армии основной пехотной единицей в строевом и хозяйственном отношении считается баталион (а не полк). Баталионы формируются в полках, которые являются лишь территориальными мобилизационными органами («полковые округа»). По сформировании баталионы носят свой порядковый номер и название полка, но действуют в составе бригады (в бригаде 4 баталиона), которая и является боевой единицей, соответствующей по численности примерно нашему прежнему полку. В мирное время полковой округ (полк) имеет 2 баталиона, из коих один входит в состав какой-либо бригады, стоящей в метрополии, а другой — где-либо в колониях. Исключение — гвардия, где наравне с баталионами, входящими в состав бригад, есть б-ны того же полка, оставленные номинально в подчинении к-ра полка, который является скорее почетным шефом, и эти б-ны фактически самостоятельны (Прим. ред.).

4

В британской индийской армии туземные части прямо называются полками, хотя фактически имеют в своем составе только один батальон, под командой к-ра б-на. Исключение: 11 двухбатальонных стрелк. полков, комплектуемых Гуркасами (10) и Гарвалями (1) (Прим. ред.).

5

Свитер-фуфайка.

6

Туземные племена Британской Индии, наиболее надежные: Гурки (Гуркасы) — Непальцы, Монгольской расы; Сикки (Сикхи) — Индусы особой секты (Прим. ред.).