На Восток

Фьора Туман, 2023

Я отправилась на восток, о котором сложили сотни легенд, чтобы стать счастливой женой дипломата. Но разыгравшийся шторм разрушил все мои мечты, выбросив на закрытый для эльгардцев берег. Теперь моя жизнь в руках человека, который ненавидит мою страну, мой народ, моего отца. И он имеет на это право.

Часть 2. Лето

Роса блестит на лепестках лотоса,

золотом отливает чешуя карпа.

Спрятаться от судьбы,

как и от солнечных лучей,

невозможно.

Глава 6

Как только «Вестник богов» покинул бухту, мистер Эриксон — капитан корабля — пригласил нас в свою каюту, где уже все было накрыто для праздничного ужина, рассчитанного на меня, Алекса, папу и самого капитана.

В общем-то, это совсем не походило на свадебное застолье, несмотря на изысканную посуду из чистого серебра, позолоченные канделябры, кружевную скатерть и белоснежные салфетки. Тосты за счастье и здоровье молодоженов быстро иссякли, уступая место неторопливой мужской беседе о политике и торговле.

Поскучав некоторое время, поковырявшись для вида в тарелке — как назло, ничего не лезло в рот, хотя я никогда не страдала отсутствием аппетита — и поглазев на обшитые красным деревом стены, карты, могульский ковер на полу и глобус, я извинилась и, сославшись на усталость, покинула компанию, чтобы выйти на палубу.

Алекс встал, желая проводить меня.

— Спасибо, не стоит, — сказала, останавливая мужа… Муж! Мой муж! Вот же… и слов-то таких не знаю, чтобы выразить эмоции!

Мужчина, по всей видимости, решил, что я хочу некоторое время побыть одна, а потому поцеловал мою руку и прошептал:

— Я скоро буду.

Скоро. Ну да.

— Не торопись, — слабо улыбнулась в ответ и поспешила выйти на палубу.

День клонился к закату. На горизонте яркими полосами растекались желтые, оранжевые, коралловые краски. Белые облака и паруса «Вестника богов» с каждым мгновением приобретали все более насыщенный розовый цвет.

Мы вышли из столицы Эльгарда в последний день весны, чтобы путешествие пришлось на самое благоприятное время, когда океан был тихим, а ветры легкими. В период с июня по начало сентября штормы считались редким явлением.

Именно в это время проходили регаты, когда корабли соревновались между собой — кто быстрее прибудет из Эльгарда в Хорсу, заберет ценный груз и доставит его домой.

Чай был ценным товаром.

Совсем недавно эльгардцы и форгардцы не знали, что это за напиток, однако сейчас ни один светский салон и домашние посиделки не обходились без него, а также без специй, которые добавляли либо в чай, либо в пирожные, подаваемые к вышеупомянутому чаю.

Черный, зеленый, с цветами жасмина, с корицей, кардамоном, с лепестками лотоса, а также высушенный над жаровней, на которую неустанно поливали молоко — вкус и аромат не имели значения, эльгардцы полюбили этот напиток во всем его многообразии.

На чае моя семья сделала состояние, позволившее ей стать не только одной из самых родовитых, но и войти в пятерку богатейших в стране.

А затем к торговле чаем добавились шелк, хрупкая, но невероятно красивая посуда, в том числе фарфоровая, и редкие диковинные вещи — ширмы, веера, курильницы с благовониями, декоративные панно, расписанные акварельными пейзажами и иероглифами. Подобные предметы можно было встретить и в гостиной знатного лорда, и в маленьком постоялом дворе, владельцы которого несколько месяцев копили золотые монеты на частичку сказочного Востока.

Дорога была неблизкой, но и недальней. Пара месяцев. Определенно это стоило того, чтобы потерпеть неудобства путешествия, замкнутое пространство корабля и «морскую болезнь».

Нашу каюту я еще не видела.

Я усмехнулась про себя, подумав, что это немного странно: побывать на палубе, в каюте капитана и даже в гальюне, но не заглянуть в комнату, в которой мне предстоит провести столько времени. Просто стоило подумать о полумраке и кровати — ноги отказывались подчиняться, будто их гвоздями прибили к деревянным доскам.

Судя по словам Пегги — новой горничной, нанятой для сопровождения нас в Хорсу, потому что Жоли и Бесс не решились покидать родные земли, — там было уютно. Что ж, у меня еще будет возможность в этом убедиться. Сегодня. Чуть позднее… хотя на потемневшем небе уже зажглась первая звезда.

Невысокая миловидная девушка с русыми волосами и большими миндалевидными глазами цвета пуэра уже несколько раз подходила ко мне, улыбалась, приседала и предлагала проводить в каюту, чтобы помочь подготовиться. Но я отказывалась, упорно продолжая «дышать свежим воздухом» — хоть бы не до пневмонии! — и стучать пальцами по планширу.

— Леди, — кивали проходившие мимо моряки.

Я сдержанно улыбалась в ответ.

— Примите поздравления! — сказал один из них, похожий на Алекса ростом и цветом волос.

— Леди Уилфред, — пробормотала умоляюще Пегги. — Вам стоит пройти в вашу комнату. Уже похолодало. И ваш муж скоро придет туда.

Я поежилась, услышав слово «муж». Благо Пегги отнесла это на счет свежего ветра.

— Не хватало, чтобы вы простудились, а ночь испортилась.

А вот я бы не была против подобного развития событий.

— Еще чуть-чуть, Пегги, еще чуть-чуть. Я первый раз в море.

Девушка моего «восторга» не разделяла. Немного постояв рядом, покусывая губы, она извинилась и ушла в сторону капитанской каюты. Через несколько мгновений на палубе появился Александр. Он приблизился ко мне и обнял, прислонившись горячей грудью к моей спине. От него пахло табаком, лимоном и коньяком.

— Дорогая, ты в порядке? — спросил мужчина, проводя ладонью по моей щеке. — Я думал, ты давно отдыхаешь, а Пегги сказала, что ты уже уйму времени торчишь здесь, и ничто не может сманить тебя с палубы.

Дорогая. Ну да. Теперь меня будут называть так.

— Да, все хорошо. Я любуюсь закатом.

Муж усмехнулся, намекая на то, что солнце вообще-то спряталось за горизонтом, на котором догорали последние розоватые пятна. Теплое дыхание Алекса отозвалось бегом мурашек по шее.

— Пойдем, — прошептал он мне в ухо.

— Давай еще подышим морским воздухом, — сказала, немного отклоняясь. — Дедушка рассказывал, что звезды здесь особенно яркие…

— За время дороги ты ими не просто залюбуешься, а научишься ориентироваться! Пойдем, — улыбнулся муж, руки которого уже обвили мою талию.

— Александр…

— Пойдем! — настойчиво повторил мужчина.

А я вдруг поняла, что спорить бесполезно. И стало еще холоднее. Настолько, что зубы застучали.

Он легко поднял меня на руки и понес в каюту.

Алекс поставил меня на пол, только когда мы оказались в нашей временной комнате. Я тут же непроизвольно сделала шаг назад, потупив взгляд и внимательно рассматривая цветастый ковер на полу. Как быть? Что делать? Мысли лихорадочно носились в голове, вот только обнаружить логику и здравый смысл не получалось.

Сегодня я вышла замуж. Сегодня моя первая брачная ночь, но я бы многое отдала, чтобы отсрочить этот момент.

Нервы были натянуты, как снасти. Неопределенность пугала, ведь мамы не стало до того, как мне понадобилось что-либо объяснять. Наверное, это сторона жизни так бы и осталась для меня тайной, если бы не найденные однажды бумаги.

Разбирая документы, прибывшие вместе с «Вестником богов», я обнаружила листы, на которых были изображены полуобнаженные мужчины и женщины с гипертрофированными частями тела, принявшие странные позы. Посмеиваясь, я внимательно, с любопытством рассматривала переплетенные тела, догадываясь о характере изображений. Но заслышав шаги дедушки, поспешила убрать бумаги на место. Больше они мне не попадались.

Перешагнув порог брачного возраста, я старательно избегала подобных разговоров с тетей и подругами, искренне считая, что свадьба мне в ближайшем будущем не грозит. А когда Алекс сделал предложение, Анжелика ограничилась словами: «Не сопротивляйся, и все будет хорошо!».

Почему-то сейчас перед глазами стояли картинки из бумаг, вот только мне было совсем не до смеха.

— Нам же некуда торопиться, правда? — пробормотала, поднимая глаза на Алекса и робко улыбаясь. — Мы могли бы получше узнать друг друга.

— Могли бы, — мягко согласился Алекс, снимая жилет и кладя его на кресло.

А внутри меня зародились слабые искры надежды.

— Я рада, что мы понимаем друг друга, — сказала, чувствуя, как на душе становится легче. Кажется, я даже смогла сделать вдох. Но уже в следующий миг пальцы мужа дотронулись до моего подбородка и приподняли его вверх, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Я люблю тебя, Дарлайн, и постараюсь сделать все, чтобы ты была счастлива, — сказал он, а затем наклонился и поцеловал меня.

Мягкие нежные губы прикоснулись к моим — вначале неуверенно, а затем поцелуй стал более настойчивым, страстным, стремящимся разрушить барьеры робости.

Он запустил пальцы в мои волосы. Под его напором гребень выскользнул из прически, и локоны огненным потоком упали вдоль спины. Следом за ними опустились и мужские ладони. А затем я почувствовала, как шнуровка корсета ослабла.

— Алекс, нет, — прошептала я, пытаясь отстраниться.

— Тс-с-с, — сказал он, продолжая покрывать поцелуями мою шею.

Внутри меня кружились противоречивые чувства. Волнение, слабость, нега, страх. Пожалуй, последнее выделялось на фоне других.

— Извини, я не могу… — возразила, утыкаясь лицом в его грудь. В нос тут же проник пьянящий аромат — смесь табака и шалфея. Лимон и коньяк уже выветрились, уступая место привычным мужским нотам. Запах уговаривал взять себя в руки, успокоиться и послушать голос разума. Алекс мой муж перед семьей, законом, богами. И мы на корабле посреди океана. Бежать куда-либо бессмысленно и некуда.

— Дарлайн, ты уверена? — услышала хрипловатый голос мужа.

— Да. Наверное. Пожалуй.

Алекс задумался, внимательно рассматривая меня. Я стояла, едва живая от страха, удерживая ледяными пальцами платье на груди, готовое упасть на пол в любой момент.

Пламя в лампе колыхалось, отбрасывая на стены покачивавшейся каюты кривые расплывчатые тени. Пальцы левой руки Алекса гладили мою щеку, пальцы правой прикоснулись к ладони, судорожно сжимавшей белоснежный лиф. Отчего-то платье напоминало мне спасательную шлюпку — стоит расстаться с ним, и я окажусь посреди волн пугающего бездонного океана, и меня ничто не спасет.

— Давай выпьем? — предложил мужчина, отходя и направляясь к столу, на котором стояли бутылка вина и бокалы.

Я как зачарованная наблюдала за густой струей насыщенного бордового цвета, неторопливо наполнявшей хрустальный сосуд. Вино журчало и пенилось, о борта корабля ударялись волны, а сердце то замирало, то готовилось выскочить из груди.

— Держи.

Я вцепилась в бокал, словно смытый за борт человек — в канат.

Я успела сделать один глоток терпкого, чуть сладковатого вина, когда корабль слегка пошатнулся. От неожиданности я неосторожно наклонила бокал и увидела, как по ткани цвета летних облаков расползается пятно, жутко напоминавшее кровь. Вот же!

А корсет уже соскользнул до низа живота. Растерявшись, я не могла сообразить, как вернуть платье, не пролив на него еще больше вина. Этого замешательства хватило Алексу — он подхватил меня на руки, и, вытащив из муслинового сугроба, отнес к кровати и положил на нее, предварительно убрав бокал из занемевших пальцев.

— Алекс, остановись, пожалуйста, — прошептала в тот момент, когда он осторожно снимал мое кружевное белье.

— Дарлайн, посмотри на меня.

Но я не желала открывать глаза.

— Ну же, пожалуйста. Ты очень красивая, — прошептал мужчина, когда наши взгляды встретились.

Его ладони нежно скользили по груди, животу, бедрам, заставляя дыхание учащаться. Он поцеловал каждый мой заледеневший палец, разжигая внутри огонь. Вначале робкий и неуверенный, постепенно он становился ярче и ярче, захватывая каждый кусочек тела.

По телу пробежала дрожь. Вначале настороженная. Я непроизвольно выгнулась, когда горячие губы мужа вновь дотронулись до шеи, а из груди вырвался приглушенный стон, который Алекс поспешил впитать в себя.

— Во сянь яо ни, — прошептал он. — Я хочу тебя…

Сама не поняла, в какой момент пальцы сжали его плечи. И вновь стон. Его или мой? Дыхание мужчины стало тяжелым. А внутри меня будто скручивалась пружина. И жутко хотелось, чтобы она, наконец, распрямилась. Меня манила нежность, чувственные мягкие ласки, но пугал напор и сила его возбуждения.

— Дарлайн, посмотри на меня.

Я открыла глаза.

— Я люблю тебя.

И я открылась ему.

Глава 7

Я стояла посреди темного леса. Огромная луна, видневшаяся сквозь ветви кленов, пульсировала. Я беспомощно озиралась по сторонам, стараясь понять, где оказалась, ведь всего несколько мгновений назад лежала в объятиях мужа… По телу прошла легкая дрожь, но не от воспоминаний о прошедшей ночи — позади раздался рык. Я обернулась. Сил хватило на то, чтобы отшатнуться, закричать от ужаса и… я проснулась.

Села в кровати, судорожно хватая ртом воздух. Где я? Что со мной? Меня окружала пугающая тьма, посреди которой, словно путеводная звезда, горел ночник.

— Дарлайн? — спросил обеспокоенный Алекс, приподнимаясь на предплечьях.

Мой крик разбудил и его. Заслышав голос мужа, я обрадовалась, а ужас отступил. Теперь я смогла разглядеть и стол, и рундук, и платье, валяющееся на полу. И вспомнить, что нахожусь в каюте.

— Что случилось, дорогая?

— Извини, — сказала, продолжая дрожать. — Сон…

— Все хорошо, — ответил муж, приходя в себя от внезапно прерванного отдыха. Он сел рядом со мной и провел ладонями по лицу, чтобы сбросить остатки дремы: — Честно говоря, я не так представлял наше первое пробуждение.

Я неловко улыбнулась, чувствуя себя виноватой.

— Надеюсь, тебе снился не я? — спросил мужчина, а затем его будто осенило: — Это из-за ночи, да? Неужели все было так плохо?

Я растерянно смотрела на него, пытаясь сообразить, что он имел в виду. Наконец поняла.

— Нет, нет, — поспешно замотала головой. — Мне понравилось. Честно. Это, наверное, нервы. Знаешь, все эти подготовки, отъезд из дома в другую страну…

«Ссора с Бланш», — продолжила мысленно, но вслух ничего не сказала. Кажется, Алекс поверил, по крайней мере, он кивнул.

— Ладно, — сказал муж, обнимая меня. — Давай полежим, а может, и заснуть получится. Нам нужно время, в том числе, чтобы отдохнуть.

И я не возражала против его объятий. Положив голову на грудь Алексу, я попыталась заснуть. Но стоило закрыть глаза, как я вновь оказалась в лесу под белыми лучами огромной луны…

***

Вначале путешествия я думала, что «Вестник богов» летит быстрее ветра, но спустя неделю решила, что клиперу зря присвоили звание победителя регат, ведь на самом деле он «ползет» по волнам, как черепаха, которая находится в положении. И если это касалось нашего корабля, то неужели другие — и вовсе «улитки»?

Алекс посмеивался.

— Корабль твоего отца один из быстроходнейших в мире. Пожалуй, они с ветром идут наравне. Это все от нетерпения, Дарлайн. Подожди. Еще немного — и мы будем в Могуле. А там и до Хорсы недалеко.

Гладкий океан действительно был гладким, не считая небольших волн, плещущихся за кормой. Спокойная вода временами меняла цвет с бирюзового на пронзительно-синий или изумрудно-зеленый. Днем безоблачно-голубое, небо на закате становилось золотисто-огненным, будто на другом конце света кто-то разжег огромный костер. А ночью это же небо покрывалось россыпью звезд, между которыми неведомые духи много столетий назад проложили небесный путь бледно-серебристого цвета.

Как и обещал Алекс, мы каждый вечер выходили на палубу. Муж не был силен в астрономии, а потому он молча слушал вместе со мной рассказы Артура — молодого моряка, чем-то на него похожего.

— Это Чаша, — говорил моряк, показывая на созвездие. — Видите яркую звезду в ее хвосте? Видите? Это Эфес. Она указывает на Восток. Сейчас мы идем к ней навстречу.

Я посмотрела на бело-голубую подмигивающую точку, окруженную полотном туманности. Красивая, манящая, она казалась такой близкой, что так бы и допрыгнула до нее.

— А видите слева от нас неровный, как бы покосившийся крест? Это Странник. Его самую яркую звезду оранжеватого цвета называют Реан. Она находится на западе. Если вы однажды захотите сбежать из Хорсы и вернуться в Эльгард, леди, — Артур игриво подмигнул, — вам надо будет идти или плыть так, чтобы она всегда была перед вами.

Алекс фыркнул, услышав слова про побег. А я невольно рассмеялась и закатила глаза.

Вернувшись в темную каюту, я садилась на кровать, расчесывала волосы и тайком молилась о том, чтобы ночь прошла без сновидений.

Вот же… я никогда раньше не молилась! Никогда! А теперь, каждый раз, когда Алекс тушил светильник, незаметно переплетала пальцы и мысленно говорила: «Защити! Пожалуйста, защити!». Но великий и вездесущий, которому поклонялись в Эльгарде, упорно оставался глух к моим просьбам.

Пусть я и не кричала больше по ночам, но сон не желал отпускать, вцепившись в меня, будто клещ. Каждый раз, стоило мне закрыть глаза, как я оказывалась в лесу. Картинка только отличалась фазой луны. Мне было страшно.

Каждый раз перед тем, как заснуть, я старалась расспрашивать мужа о Хорсе и засыпать с мыслями о волшебной стране.

— В каком городе мы будем жить?

— В Гондаге, — ответил Алекс, находившийся рядом и наблюдавший за мной.

— Там много эльгардцев?

Муж призадумался. Он лежал на кровати без рубашки, в одних панталонах, положив руки под голову. Его тренированное в фехтовании тело, подсвеченное теплым золотистым огнем ночника, притягивало глаз, и поначалу я жутко смущалась подобной картины, но с каждым днем голос разума твердил все громче и громче: «Он твой муж! Ты имеешь право не только глазеть на него…». Временами я его слушала, а временами мне мерещилось, что я воровка, которая любуется тем, что предназначалось другой.

— Наверное, пара сотен наберется!

— Пара сотен? — удивилась я. — Так много?

— Крупица по сравнению с населением Хорсы, — рассмеялся Алекс, дотрагиваясь теплыми пальцами до моей голени, видневшейся через кружево ночной сорочки. — И, в основном, это послы, миссионеры и торговцы.

Его пальцы медленно скользнули до моего колена, а затем спустились обратно, чтобы осторожно забраться под ткань.

— Миссионеры? Неужели наши боги кому-то интересны, кроме нас? — скептически усмехнулась я, вспоминая о неуслышанных молитвах и с горечью думая о предстоящем кошмаре. Может, хоть сегодня он меня минует?

— У хорсийцев много богов, поэтому им не важно — одним больше, одним меньше, особенно если новенький приносит удачу в торговле.

Алекс хитро улыбнулся, я невольно повторила его улыбку, а пальцы мужа вновь поглаживали колено. Он не сводил с меня глаз. Я же почувствовала смущение и волнение.

— А мы помогаем миссионерам, потому что они настраивают население в нашу пользу. К тому же они составляют словари и грамматику.

Рука Алекса на секунду замерла в районе моего бедра.

— А в Ниттори боги такие же?

— В Гакке я слышал, что они поклоняются богине Света, но помимо нее, у них множество мелких духов, населяющих каждый предмет, место. Пожалуй, все…

Рука Алекса настойчиво продолжала свой путь от внешней стороны бедра к внутренней, а затем выше и выше. Я напряглась, догадываясь, что последует дальше, но ошиблась.

— Ты мне правда покажешь что-нибудь в Хорсе? Папа столько рассказывал об их стене, построенной от кочевников, о храмах, о горах…

— Обязательно, — кивнул Алекс, прикрывая глаза. Но руку с бедра не убрал. — И Гондаг с его каналами, и корабли, и… Дарлайн, поцелуй меня.

— Что? — спросила, опешив от неожиданности. — Это обязательно? — и вдруг осеклась. Ну как я могла задать такой вопрос?

— Нет, — ответил муж. — Но мне было бы приятно.

— Только поцеловать? — уточнила с некоторой опаской.

— Угу.

— Ладно. — В конце концов, пора привыкать к этому.

Я убрала расческу и наклонилась к «спящему» мужчине, чтобы поцеловать его в уголок губ. А рука Алекса вдруг переместилась с моего бедра на талию и крепко прижала меня. Я охнула. А мужчина сделал резкое движение, переворачиваясь. Теперь я оказалась под ним.

— Попалась? — улыбнулся Алекс, а затем поцеловал мою шею.

По телу немедленно пробежала трепетная волна. А внутри что-то связалось тугим узлом.

— Ты все еще боишься, — сказал Алекс, становясь серьезным. — Даже несмотря на то, что все было. Даже несмотря на то, что твое тело отзывается на мои прикосновения. Почему? Расскажи мне, Дарлайн, — он провел свободной рукой по моим волосам, оттянул одну прядь и стал медленно наматывать ее на палец, внимательно рассматривая. — Я имею право знать.

Конечно, имеет! Вот только я всегда тяжело шла на откровения, предпочитая держать мысли и чувства при себе. Алекс гладил меня по голове, легко целовал мочки ушей, подбородок, шею. Отогреваясь в тепле его прикосновений, я решила, что, пожалуй, пора изменять своим привычкам.

Воспоминания, едва заметив приоткрывшуюся дверь, поспешили выбраться на свободу. Вначале блеклые, они неторопливо набирали краски, разворачивались, пробуждая, казалось, давно забытые эмоции.

Я будто вернулась в тот ясный солнечный день, наполненный голосами птиц, шелестом листвы и… криком. Вновь услышала шепот отца: «Все будет хорошо! Все должно быть хорошо, правда?».

Я ничего не ответила, лишь кивнула. Папа прав, все должно быть хорошо. При родах не умирают… почти никогда. Почти. С нашей семьей это не может произойти. Наверное.

А потом вдруг стало тихо. Так тихо, что мне показалось, как я слышу стук папиного сердца. Вот оно колотится, колотится, замирает… мое замирает вместе с ним.

«Почему такая тишина?» — думаю, хотя в глубине души знаю ответ. Все закончилось, не успев начаться.

Вышедшая из комнаты повитуха попросила папу войти. Я же никак не могла заставить себя подняться и последовать за ним, видя в приоткрытую дверь кровать, с которой бессильно свисала женская рука.

Я выбежала на улицу и побрела в сторону сада. Меня окружали зной, благоухание, краски лета, пленявшие взор. Это ошибка. Наверняка это ошибка! Мы просто неправильно поняли. Наверное, маме надо было отдохнуть. Трагедии происходят только в мрачные дни, когда хлещет дождь или воет вьюга, но не в такие! Нет! Я с надеждой посмотрела на дом, расположенный между раскидистыми ясенями и дубами. Но даже глядя на черные окна, внутри меня тлел огонек, поддерживавший слабую веру в чудо. Когда я вернулась, слуги уже закрыли зеркала тканью, рассматривая которую я поняла, что чуда не будет. Огонек погас.

— Мама умерла во время родов, — сказала, делая над собой усилие. — Врач не смог спасти ни ее, ни моего брата.

— Мне жаль, — ответил муж, отпуская прядь. — Извини, но я не улавливаю связи.

Конечно, я тоже не сразу уловила. Лишь на похоронах, когда тетя Агата в перерывах между рыданиями сказала: «Первые роды прошли так тяжело! Как она могла оставить второго? Всевышний, надеюсь, Дарлайн не повторит ее судьбу!».

— Говорят, дочери повторяют судьбу матерей, — прошептала, отводя взгляд в сторону. Я внутренне сжалась, опасаясь реакции мужа. Какой она будет? Злость? Смех? Равнодушие? Все-таки мы не настолько хорошо знали друг друга, чтобы я могла предсказать его поведение.

Мгновение. Другое. Будто вечность прошла. Я уже набралась храбрости и перевела взгляд с потолка на Алекса, когда он спокойно ответил:

— У тебя будет другая судьба.

Я не разделяла оптимизма Алекса, но согласившись на брак, сделала свой судьбоносный выбор. На помощь трав, запас которых хранился в саквояже, я не надеялась — ни маме, ни тете Агате они не помогли.

Алекс тем временем поцеловал меня. Отстранившись, вновь провел ладонью по щеке, а я, пожалуй, впервые увидела его таким серьезным, без привычных смешинок во взгляде.

— Обещаю, с тобой все будет хорошо. И с нашими детьми, — осторожно добавил муж. — В Хорсе отличные доктора, и они всегда будут рядом.

Рука под ночной рубашкой нежно, но беззастенчиво поглаживала мою заострившуюся грудь, покрывшиеся мурашками плечи, живот. Алекс поцеловал ложбинку между грудей, прикрытую тонкой тканью сорочки, а затем стал спускаться ниже, стараясь разжечь внутри меня огонь.

Я пока не разобралась с эмоциями, которые будили во мне его ласки. Пожалуй, это было приятно. Если бы не смерть мамы, если бы не слова Бланш, то наверное…

— Расслабься, — прервал мои размышления Алекс. — Страшно представить, о чем ты сейчас думаешь.

Я невольно улыбнулась, и напряжение спало, уступая место волнению и предвкушению. Алекс тихо рассмеялся, и я вдруг осознала, что мне нравится слушать его смех. Мне нравятся его поцелуи. Нравится игра света на его коже. Нравится запускать пальцы в золотистые волосы… Мой муж. На грани сознания встрепенулась тревожная мысль. Голос издалека прошептал: «Будь ты проклята, Дарлайн!», едва не разрушив магию ночи.

Я дернулась от ужаса, но в тот же миг последовало мягкое прикосновение там — внизу. Я ахнула от неожиданности и выгнулась ему навстречу, позабыв обо всем на свете.

По телу прошла легкая дрожь, словно от прикосновения ветра. И начался танец. Вначале осторожный, он с каждым движением становился все более страстным, быстрым, напористым, дарящим тепло и радость.

Засыпая в крепких руках мужа, я подумала, что, может, сегодня смогу спокойно отдохнуть без сновидений?

Глава 8

Наш путь пролегал через Сонский канал, Могульский океан и порт, куда требовалось зайти, чтобы пополнить запасы провизии и забрать товары для Хорсы.

— Что там? — спросила отца, глядя, как на «Вестник богов» грузят деревянные ящики. — Чай?

— Нет, доставлять могульский чай — обязанность «Розы ветров». Это то, что мы продаем в Хорсе.

— И что же? — я не скрывала любопытства.

Но папа не ответил.

— Мистер Эриксон! — крикнул он капитану. — Прикажите своим парням быть осторожнее с грузом. И самое главное, если хоть один из ящиков будет вскрыт, а содержимое — хоть кусочек — извлечено, на весь корабль будет наложен штраф, а виновный — повешен! К демону! Всех повешу!

Находиться на корабле было скучно. Зато могульский портовый городок, глиняные дома которого походили на красные холмы, возвышавшиеся над яркой зеленью, так и манил ступить на неведомые земли.

— Может быть, прогуляемся? — спросила Алекса, когда он присоединился ко мне на палубе.

— Лорд Уилфред, где же вы, демонова задница?! — послышался крик отца. — А… Извини, Дарлайн, но мне срочно нужен твой муж! Наш переводчик в Могуле заболел, а вы, насколько я помню, немного говорите по-могульски.

— Совсем чуть-чуть, — смутился Алекс.

— Мне всего-то и надо объяснить этим недоумкам, что не хватает десяти ящиков! С прежним управляющим никогда не было таких проблем. Но он умудрился умереть от лихорадки, демон его раздери! А мне теперь приходится мучиться с этими… — папа раздраженно махнул рукой.

— Но мы собрались выйти в город, — осторожно встряла я в разговор.

— Милая, если тебе так хочется прогуляться… Артур и Гордон, будьте добры проводить мою дочь. Учтите, отвечаете за нее головой.

— Не уходи далеко, — сказал Алекс. — Я скоро догоню тебя.

Ничего не оставалось, как послушаться отца. Раскрыв кружевной зонтик, я спустилась с корабля, сопровождаемая моряками.

Мне хотелось «лететь» вперед, смотреть, наблюдать, слушать, прикасаться, ведь это было мое первое знакомство с другими землями. Я имела весьма смутные представления об этом городе, подчерпнутые исключительно из сказок, но глядя на окружавшую реальность, испытывала особенную радость от понимания, что Далил меня не разочаровал.

Этот город совсем не походил на Лаверт — столицу Эльгарда. Он был слишком оживленным, шумным, ярким. По узким улочкам с трудом бы проехал экипаж, если бы он здесь имелся. Впрочем, транспорта я совсем не наблюдала. Большинство людей передвигались пешком и лишь некоторых переносили в паланкинах.

— Леди, пожалуйста, эм… не отставайте, — попросил смущенно Гордон, теребя в больших загорелых руках черный берет. — В этой толпе очень легко потеряться. Э-э… Лучше скажите нам, чего бы вы хотели, и мы вас прямиком… ну… отведем.

— Спасибо, — поблагодарила моряка. — Но я пока не определилась с желаниями.

Несмотря на то, что улочки были заполнены людьми, я совершенно не испытывала трудностей с передвижением — никто меня не пихал, не задевал, не толкал. Все расступались передо мной, будто вода, обтекающая камень.

Маленькие балконы глиняных домов нависали над головами прохожих, создавая приятный полумрак. Убедившись, что солнце до меня не дотянется, я решила закрыть зонтик, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и не загораживать обзор, ведь столько всего хотелось увидеть!

От одной стены к другой протянулись веревки, на которых болтались разноцветное белье, колокольчики, странные таблички, покрытые волнистыми желтыми черточками, издалека напоминавшие праздничные украшения. У входа в каждую лавочку висели красные жгуты, увешанные медными пластинами, которые тихо позванивали, потревоженные неосторожными прохожими.

Повсюду стояли жаровни, где готовились… насекомые? Меня передернуло от отвращения, хотя запахи кари, чеснока, кардамона и корицы будоражили воображение и аппетит.

Окружавшие меня люди были необыкновенными. Я еле сдерживалась, чтобы не остановиться и не начать бестактно рассматривать их.

Все мужчины — жилистые, загорелые, с черными волосами и короткими бородами, облаченные в разноцветные рубахи, штаны и сандалии. Они либо торопливо шли в неизвестном направлении, либо вальяжно расхаживали рядом со своими «владениями».

Женщины — невысокие, сбитые, с огромными черными глазами, подведенными сурьмой, укутанные в желтые, оранжевые и синие ткани, сплошь увешанные украшениями. Кольца были даже в носу, не говоря уже о браслетах на руках и ногах, о бесчисленных рядах бус. Женщины вышивали, сидя прямо на улице, обмахивали еду от мух и говорили, говорили, говорили…

— Я бы хотела примерить сари, — сказала я Артуру и Гордону, провожая взглядом молодую девушку в малиновом одеянии, чьи руки были покрыты коричневыми узорами, напоминавшими татуировку.

Спустя некоторое время я стояла перед улыбающимся пожилым могульцем в синей рубахе до колен и черных штанах. Стоило перешагнуть порог лавочки, как в нос ударил до боли знакомый аромат сандала. Я неторопливо думала, выбирала, примеряла. Остановившись на зеленом сари, я расплатилась и вышла на улицу.

Не обнаружив у входа Артура и Гордона, я подумала, что они ненадолго отошли, — мало ли, что могло понадобиться морякам на суше? — а потому приблизилась к соседней лавочке, где продавали мыло, травы, ароматные масла. А затем увидела специи, сладости, орехи, инжир, курагу, изюм…

Я вздрогнула, когда неожиданно увидела перед собой пламя. Из-за полыхающей палочки подумала, что мужчина в черной, расшитой желтыми нитями, рубахе собирается готовить. Когда же он стал вращать палочкой перед своим лицом, я решила, что он фокусник. Но затем произошло невероятное.

Незнакомец подошел к сидевшей на стульчике женщине с распущенными волосами, оттянул длинную прядь и провел вдоль нее огнем. Я едва не закричала от ужаса. Мне казалось, что волосы цвета оникса вот-вот вспыхнут пламенем, но нет… Они скользили между пальцами цирюльника, плавились на концах, чтобы вернуться к владелице красивой блестящей прядью.

«Представление» быстро закончилось. Расплатившись с мастером, клиентка ушла, я же продолжала стоять и смотреть на цирюльника, размышляя, что это было — магия или ремесло? Будто почувствовав мой взгляд, мужчина обернулся. Он улыбнулся и стал показывать жестами, чтобы я подошла к нему.

— Айе! — говорил он. — Свагат!

Мне было и страшно, и любопытно. Я переминалась с ноги на ногу, позабыв обо всем и обо всех на свете, размышляя: подойти или извиниться и убежать. Любопытство победило.

Чуть живая, я устроилась на табуреточке. Сердце бешено колотилось. Я с ужасом следила за тем, как к моим волосам подносят пламя. Оно было так близко! Я еле сдержала себя, чтобы не подскочить и не убежать.

«Но ведь женщина не пострадала? — успокаивала я себя. — Значит, и со мной все будет хорошо!»

Хотя нет. Сейчас я сгорю. Нет, вот сейчас… я зажмурилась. Мгновение, другое. Но ничего не происходило. Пламя не охватило меня, я не упала на землю, корчась от боли, покрытая ожогами.

— Бахут аччха, — сказал мужчина.

— Что, простите? — спросила я растерянно.

— Он говорит: «Очень хорошо», — раздался незнакомый женский голос с форгардским акцентом.

Я повернулась, чтобы увидеть его владелицу. Рядом со мной стояла высокая, стройная девушка в легком сатиновом платье цвета оливок, сшитом не по последней, но явно по форгардской моде. Волосы незнакомки были собраны на макушке в очень тугой пучок, однако один непослушный завиток все-таки вырвался на свободу и теперь черной змейкой лежал на шее девушки.

— Жаклин Лафьер, — представилась моя спасительница.

— Дарлайн Астор, то есть Уилфред.

Жаклин немного удивилась.

— Я не так давно вышла замуж, — поспешила объясниться. — Никак не могу привыкнуть. Жаклин, вы не могли бы мне помочь? Я пыталась узнать, сколько должна заплатить мастеру.

Девушка обратилась к мужчине. Цирюльник же, улыбаясь и размахивая руками, принялся объяснять.

— Он говорит, что для него это большая честь и удача, — переводила Жаклин, — потому что он впервые держал в руках волосы цвета огня. Теперь мастера Могула умрут от зависти, а ему не страшно уйти к предкам.

— Вы не врете? — опешила я. — Так и сказал?

Жаклин рассмеялась.

— О да! У могульцев своеобразное представление о красоте — чем белее кожа, тем красивее. А волосы… Он не врет, леди Дарлайн. Рыжие эльгардцы — не частые гости на улицах Могула, тем более такие, которые готовы довериться рукам местных. Он хочет сделать вам подарок.

— Зачем?

Но могулец уже ушел в дом. Когда он вернулся, в руках у него был кожаный шнурок, на котором висел медный круг, покрытый вязью символов.

— Он просит вас принять его.

— Но, Жаклин, это неправильно. Я не могу так просто взять подарок.

— Вы не можете не принять его, Дарлайн, — ответила девушка. — Вы нанесете ему страшное оскорбление на глазах у всей улицы.

Я ненароком посмотрела по сторонам. И правда, вокруг столпились местные мальчишки, девчонки, старики и владельцы лавочек.

— Наклонитесь, — сказала Жаклин.

И мужчина повесил мне на шею медальон, что-то объясняя.

— Он говорит, что эта вещица защитит вас от злого духа.

— Злого духа?

Жаклин пожала плечами.

— Вам виднее. Могульцы, как бы это сказать… — девушка задумалась, постукивая тонким пальчиком по подбородку и некоторое время глядя куда-то вверх, затем продолжила: — Трес сюперстисью…

— Очень суеверны.

— Точно! Спасибо. А цирюльников благословляют в храме богов, потому что по их поверьям только божий человек может прикасаться к чужой голове. У могульцев именно там обитает душа. В храме они постигают мастерство в течение десятка лет. Раз этот мужчина дает вам медальон, Дарлайн, значит, так надо.

— Спасибо, — сказала я и улыбнулась.

— Какими судьбами вас сюда занесло?

— Я в Далиле проездом. Пока муж и папа заняты, я вышла погулять в сопровождении… — я огляделась по сторонам, вспоминая, что вообще-то покидала корабль не одна. Но Артура и Гордона не было видно.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Жаклин.

Я вкратце рассказала ей о сопровождении.

— В могульских лавочках обычно два выхода. Рискну предположить, вы вышли не на ту улицу, — объяснила девушка. — Что ж, не переживайте, я вас провожу… — Хей, хей! — крикнула Жаклин в толпу, а я только сейчас заметила, что мою новую знакомую незаметно сопровождали могульская женщина в черном сари и мужчина в чалме.

Девушка объяснила им на форгардском, куда мне надо. Охранник молча поклонился и пошел вперед, показывая дорогу.

— По правде, я огорчена, что вы здесь только проездом, — говорила Жаклин, пока мы шли по направлению к порту. — Я уж обрадовалась, что наконец-то смогу хоть с кем-то пообщаться. Знаете, жутко надоело слоняться по Далилу в одиночестве! Но форгардцев тоже можно понять — мало кто хочет умереть в разгар лета. А я бы полжизни отдала за возможность тоже собраться и уехать в нормальное цивилизованное общество, но…

— Что? — Услышанное настолько сильно потрясло, что я остановилась посреди улицы.

— Извините? — не поняла Жаклин.

— Почему люди умирают?

— Ах, вы про это? — досадливо скривилась девушка. — Ничего необычного. Лихорадка. Вспыхивает раз в пятилетку в последний жаркий месяц, но форгардцы, знаете ли, не любят рисковать. Предпочитают в летнее время возвращаться домой.

— Но если это так опасно, почему вы не уезжаете?

— Я очень расстроилась, когда дядя привез меня в Далил. Вот и сбежала от него, и угодила в болото. Меня нашли раненой, измазанной грязью. Всю ночь я металась в бреду, крича и плача, но после этого лихорадка ко мне не липнет. Теперь я могу ходить по городу даже в пик заболевания, как Избранная дева! — Жаклин закатила глаза. — Вместо того, чтобы сдохнуть от болячки, я вынуждена подыхать от скуки. Смешно, правда?

«Честно говоря, не очень», — подумала, но сказать это вслух не решилась.

— Давно вы здесь? — спросила, рассматривая стены, увешанные цветастыми коврами.

— Пятнадцать лет, — ответила девушка. — Мои родители умерли. Мне тогда только исполнилось пять, а других родственников, кроме дяди, не было. И он решил забрать меня сюда вместо того, чтобы устроить в пансион, как всех нормальных девочек-сирот с наследством.

Пройдя мимо высокого разноцветного здания, напоминавшего пирамиду, каждая ступень которой была украшена статуями местных божеств — синелицых, многоруких, рогатых и хвостатых, — мы оказались около порта.

— Спасибо, — поблагодарила я провожатую.

— Не за что. Когда вы покидаете Далил?

— Завтра утром.

Услышав мой ответ, погрустневшая было Жаклин мгновенно оживилась:

— Так, может, вы хотя бы вечер проведете со мной? Пожалуйста, леди Уилфред! Все мои подруги вернутся только к середине осени. Я с ума сойду!

Я задумалась. С одной стороны, мне очень хотелось незамедлительно принять приглашение. С другой — я не была уверена, что Алекс меня отпустит.

— Боюсь, мне стоит сперва посоветоваться с мужем…

— Мы будем рады видеть всех! Я прямо сейчас вернусь домой и пришлю пригласительное. Как называется корабль?

— «Вестник богов». А ваш дядя не будет возражать?

— Пф… — прыснула Жаклин. — Во-первых, конечно, не будет. Во-вторых, он сегодня занят своим любимым делом — копается в хламе, который добыл в древнем городе на севере страны.

Это было третье сообщение за день — не считая злого духа и лихорадки — удивившее меня.

— Ваш дядя ученый? — спросила, раскрывая зонтик, так как спасительная тень осталась далеко позади.

— Официально он занимается торговлей могульским хлопком и поставкой форгардских предметов роскоши для местных богатеев, — ответила девушка, накидывая на голову светло-голубой платок. — Но в свободное от торговли время бредит местным старьем.

Рассказ Жаклин заинтриговал, и я решила, что приложу все усилия, но попробую уговорить Алекса посетить поместье леди Лафьер.

Распрощавшись с девушкой и договорившись о том, что она пришлет пригласительные, как только вернется домой, я поднялась на корабль.

— Какого демона, Дарлайн! — услышала я, стоило оказаться на палубе, а затем муж заключил меня в объятия. — Мы с ума сходили! Я уже собирался бежать в форгардский гарнизон!

Я удивленно хлопнула глазами. М-да, неловко получилось. Я с ужасом подумала о том, какая участь могла постигнуть моряков, приставленных ко мне.

— Я просто засмотрелась и заблудилась, — поспешила оправдаться. — Понимаешь, я не знала, что в лавочке две двери, и так получилось, что вышла не в ту. А потом меня нашла Жаклин Лафьер. Мы заболтались. Приношу свои извинения. Это действительно было крайне неосмотрительно с моей стороны. Пожалуйста, не наказывайте Артура и Гордона! Это моя вина.

— Пожалуйста, больше не делай так!

Я, конечно же, согласилась. А чуть позднее на борт «Вестника богов» поднялся невысокий могульский юноша в желтой тунике. Сложив руки на груди и низко поклонившись, он сказал на вполне сносном форгардском:

— Приношу свои извинения, леди и лорды. Госпожа Жаклин просила передать приглашение. Будем рады видеть вас в поместье Лафьер.

— Лафьер? — переспросил Алекс, рассматривая карточку.

Я с тревогой поглядывала на мужа, гадая, какое он примет решение. А вдруг он так сильно расстроился из-за сегодняшнего происшествия, что решит проучить не только моряков, но и меня, и незнакомую леди? Но я зря опасалась — во всех делах, касавшихся встреч, выгоды и особенно выгодных встреч Алекс мыслил, как настоящий дипломат.

— Что ж. Нельзя отказываться от возможности познакомиться с известным форгардским предпринимателем, — сказал муж.

А я едва не прыгнула ему на шею от восторга.

Вместе с посыльным прибыли и слуги, принесшие с собой три паланкина. Устроившись внутри одного и приоткрыв занавеску, я всю дорогу смотрела на красочный оживленный город, поражавший своей чужеродностью.

Я была искренне благодарна судьбе за встречу с Жаклин, ведь в противном случае я бы никогда не увидела ни конусообразной белой башни, что стояла на четырех слонах, вырезанных из розового камня, ни процессию, в которой каждый человек с головы до ног был увешан цветочными гирляндами. Люди распевали гимн и направлялись куда-то в неизвестном мне направлении.

Об одном только я жалела — Алекс был в соседнем паланкине, и я не могла спросить у него, что означает это шествие и странные действия местных, которые стояли по колено в реке и поднимали к небу руки, полные воды, а затем выливали ее себе на макушку.

Поместье Лафьер находилось в пригороде Далила. Солнце было уже в зените, когда мы добрались до белокаменного двухэтажного дома с изогнутой черепичной крышей. Миниатюрное строение, фасад которого лишили каких-либо украшений — колонн, скульптур или барельефов — утопало в зеленых зарослях пальм и бананов. А среди изумрудных листьев «горели» огоньками насыщенно-розовые цветы олеандров.

— Ты в порядке? — спросил Алекс, едва носильщики опустили мой паланкин на зеленую лужайку. Муж протянул руку и помог мне выбраться.

— Спасибо! Чудесно! — ответила, оглядываясь по сторонам.

— Почему-то я не сомневался, — усмехнулся он.

Я улыбнулась в ответ.

Едва я ступила на каменную дорожку, по обе стороны от которой зеленели аккуратные лужайки, послышался голос Жаклин.

— Ну наконец-то! — Девушка поднялась из плетеного кресла, находившегося на террасе.

— Добро пожаловать, леди и джентльмены, — сказал невысокий мужчина — ровесник моего отца, направляясь к нам.

Пожалуй, если бы я не знала, что незнакомец — дядя Жаклин, я подумала бы, что он ее отец — настолько они оказались похожи. Такие же миндалевидные глаза, изгиб бровей, слегка заостренные скулы и цвет кудрей. Вот только лорд Лафьер был значительно смуглее своей подопечной, белизну кожи которой подчеркивало бледно-сиреневое платье.

— Рады видеть вас! — поприветствовал мужчина, слегка поклонившись мне, а затем пожав руки отцу и Алексу. — Разрешите представиться, Гастон Лафьер, маркиз Ирэни.

Оглядев моего мужа и папу, он сказал:

— Право, джентльмены, рискну предположить, что вы «сварились» в своих аби. На правах хозяина позволю предложить вам отбросить ненужные церемонии, мы все-таки не при дворе раджи.

Мужчины посмеялись, признавая правоту маркиза, который был одет в батистовую сорочку и хлопковый жилет с кюлотами, а затем прошли в дом, где за прохладительными напитками заговорили о жизни и делах.

Я же вместе с Жаклин отправилась прогуляться по саду.

— Здесь очень красиво, — сказала я, рассматривая ярко-оранжевые гроздья ашоки и вслушиваясь в трели сине-зеленых и красно-желтых птиц, сновавших между раскидистыми ветвями невысоких пальм.

— Интересно, что бы вы сказали, если бы прожили здесь пятнадцать лет, — вздохнула девушка, раскрывая веер из слоновой кости и обмахиваясь им. — Расскажите лучше про Эльгард…

И я рассказала, стараясь не упускать все важные и интересные мероприятия, случившиеся в Лаверте за последние полгода. В тот момент, когда я хотела поделиться впечатлениями от премьеры балета, состоявшейся зимой в королевском театре, с дерева свесилась серенькая обезьянка и протянула лапки к Жаклин. Конечно, я уже видела этих зверей и знала, что они обитают в Могуле, но все равно не смогла удержаться от восторга.

А вот Жаклин моих эмоций не разделяла.

— Явилась, попрошайка, — протянула девушка, доставая из сумочки, привязанной к поясу, кусочек лепешки. — Что? В коробке ничего не осталось?

— Она ваша? — спросила, наблюдая за тем, как обезьянка поглощает лакомство. Это было так мило, и так хотелось ее погладить, но помнится, кто-то рассказывал, что эти звери не безобидны и могут укусить.

— Не совсем. Ее хозяин — слуга, доставивший вам пригласительные. Он дрессирует ее, чтобы она могла приносить ему записки и небольшие предметы. Но я с ней тоже нашла общий язык. Вернее, мне пришлось. Вначале я очень ругалась, когда эта проныра повадилась забираться в мою комнату и корчить рожицы в зеркало… но потом… в общем, я не смогла попросить дядю пристрелить ее. А со временем я и Иша подружились.

Покончив с лепешкой, обезьянка скрылась среди ветвей. Мы же продолжили наш путь и беседу, остановившись только около постройки с покатой крышей, напоминавшей издалека маленький амбар. Дверь была открыта и оттуда доносились мужские голоса.

— Наш «музей», — скривилась Жаклин. — Дядя всех сюда притаскивает, чтобы похвастаться «сокровищами».

Услышав слова «музей» и «сокровища», я оживилась. По правде сказать, разговоры о моде и светских сплетнях мне немного надоели, очень хотелось переключиться на нечто по-настоящему интересное.

— Я уверена — это стоит внимания, — заметила, направляясь к двери.

— Бросьте. Старый, никому не нужный, кроме дяди, хлам, — попыталась остановить меня Жаклин.

Но я была настроена решительно. Всего один день в Могуле, и я хочу выжать из него максимум пользы!

— Моя коллекция, — с гордостью говорил Гастон, когда мы вошли в темное прохладное помещение, напоминавшее дедушкино хранилище, где находились особо ценные вещи.

— Вы точь-в-точь, как мой отец! — послышался голос папы. — Он так же бредит Востоком, еще и Дарлайн заразил. А вот и ты, дорогая. Мы только о тебе вспоминали.

Внутри «амбар» действительно походил на музей: вдоль стен застыли каменные статуи львов и многоруких богов, а еще стелы, покрытые письменами, на полках были расставлены керамические чаши, разложены пояса, ножи, курительные трубки…

А затем я увидела висевший на стене свиток, покрытый изображениями: человек, меч, птица, державшая в когтях ножны. Я с недоумением рассматривала рисунки, стараясь понять, отчего они кажутся мне знакомыми. Где-то я уже видела подобное. Причем относительно недавно.

— Что это? — обратилась к лорду Лафьеру, показывавшему Алексу старые печати.

— Это из Хорсы, — пояснил маркиз Ирэни, — а если точнее — нитторийская легенда, дошедшая даже до Могула. Она о мече, выкованном в горном пламене.

— Вы расскажете ее? — спросила, всматриваясь в рисунки, выполненные тушью.

— Почему нет? — согласился Гастон. — Предание гласит, что некогда Нитторийские острова были погружены во тьму и их населяли демоны, пожиравшие людей. Никто не мог с ними справиться. Даже когда родилось Солнце, ничего не изменилось, ведь убить демона мог только демон. Так продолжалось до тех пор, пока один из них не полюбил дочь Солнца. Он пошел на сделку с богиней, выковав в пламени горы меч, в который вложил свой дух. А Солнце сделало ножны, призванные сдерживать демона, заключенного в металл. После этого создатель меча и дочь Солнца умерли, чтобы переродиться людьми — от них пошла императорская семья.

Слушая легенду и рассматривая свиток, я вспоминала о золотой птице, изображенной на ножнах…

— А есть ли легенда, рассказывающая о том, что случилось с этим мечом?

— К сожалению, Ниттори слишком закрытая страна, — пожал плечами маркиз Ирэни. — Приходится перебиваться крохами. Знаю лишь одно. Мой знакомый, побывавший в Гакке, рассказывал, что нитторийцы часто изображают птиц на ножнах, чтобы те не давали вырваться «духу оружия» на свободу.

Мне же жутко захотелось вернуться на корабль и посмотреть на подарок, преподнесенный Алексу.

— Ставлю сто золотых, что знаю, о чем ты думаешь, — прошептал муж, наклоняясь ко мне.

— Да?

— О мече и письме, которое напишешь мистеру Норксу, подозреваю, уже сегодня. Угадал?

О да!

— Но у меня нет с собой ста золотых, — сказала, нарочно делая шутливо-испуганное лицо.

— Я думаю, мы договоримся, — подмигнул муж, чья рука осторожно опустилась ниже моей поясницы, в то время как маркиз Ирэни хвастался находками, а папа и Жаклин старательно делали вид, что слушают.

За прогулками и беседами день незаметно подошел к концу. И я сожалела об этом, так как мне жутко хотелось задержаться в Далиле.

— Был очень рад познакомиться с вами, лорд и леди! — сказал Алекс, когда настала пора возвращаться на корабль.

— Спасибо, что приняла приглашение, Дарлайн, — говорила Жаклин, обнимая меня на прощание. — Обязательно напиши, когда прибудешь в Хорсу! А твое письмо дедушке мы непременно отправим завтра же!

— И тебе спасибо! Если вдруг окажешься в Гондаге, заходи! — ответила в свою очередь, внезапно понимая, что буду скучать без этой необыкновенной девушки.

Несмотря на то, что она так неожиданно вошла в мою жизнь, я подумала, что мне будет ее не хватать. Непосредственная, открытая, временами резковатая Жаклин непостижимым образом умела не только попадать в сердца, но и оставаться в них.

— Мы будем жить на территории Эльгардского посольства, — добавила я на прощание.

Устроившись в паланкинах, мы отправились в порт, где нас ожидал «Вестник богов», готовый к отплытию на рассвете.

Всю дорогу я рассеянно наблюдала за тем, как огромное закатное солнце скользит к горизонту, окрашивая небо и легкую вечернюю дымку, собиравшуюся над окрестностями Далила, в малиновый цвет. Когда мы прибыли в порт, наступила ночь.

Оказавшись в каюте, несмотря на усталость, я не торопилась раздеваться и ложиться в кровать, к огорчению Алекса, желавшего немедленно заключить меня в объятия.

— Куда ты положил меч? — спросила, окидывая взглядом апартаменты.

— Да брось, Дарлайн, — протянул недовольный муж, намеревавшийся расшнуровать мой корсет. — Нам столько еще плыть до Хорсы, ты сможешь его рассматривать целыми днями.

Безусловно, он был прав, но…

— И все-таки.

Муж нахмурился.

— Хорошо, я не буду смотреть его прямо сейчас. Просто скажи, куда ты его положил, чтобы завтра с утра…

Алекс закатил глаза.

— Он в рундуке у изголовья кровати.

Я посмотрела на широкую спинку корабельного ложа, внутри которой хранились вещи Алекса. Надо же, оказывается, все это время меч был рядом.

— Нет, Дарлайн! Нет и еще раз нет! Завтра!

И муж прижал меня к себе.

Уже засыпая, я внезапно вспомнила, что забыла снять медальон. Как ни странно, ночь прошла без сновидений.

Глава 9

Мы отбыли из Могула на рассвете.

Укутанный золотистым туманом, сказочный город ушел в прошлое. Если бы не медальон на шее, я подумала бы, что Далил мне приснился.

Вспомнив об амулете, я поспешила прикоснуться к нему и мысленно поблагодарить за спокойную ночь. Не знаю, была это его заслуга или простое совпадение, но мне хотелось верить, что кошмары больше не повторятся, а значит, можно без опасений закрывать глаза и нежиться в приятной дреме! Какое же это счастье!

А еще осталась пара недель, и мы прибудем в Хорсу, а если точнее — в Гондаге. И вновь меня охватило нетерпение и радостное предвкушение. Скорей бы уже!

Немного поворочавшись в кровати, я вспомнила, что хотела сделать вчера, и желание поваляться как рукой сняло! Я поспешно перелезла через спящего Алекса, встала и подошла к рундуку. Тяжелая крышка неприятно скрипнула, когда я открывала ее. Муж недовольно поморщился и перевернулся со спины на бок.

Футляр действительно был внутри — лежал на самом верху, ничем не прикрытый. Я извлекла тяжелый длинный короб, поставила его на пол и открыла.

Золотая птица на ножнах приветливо блеснула, едва на нее упали лучи каютного света.

— Значит, символизирует солнце, — пробормотала, проведя пальцами по выпуклым линиям крыльев, хвоста и груди, а затем по узорам на гарде — только сейчас заметила, что фигуры на ней жутко напоминают танцующих. Потянула за рукоять, оплетенную черной кожей, чтобы извлечь меч и увидеть лезвие.

Вот показался кусочек металла, который блеснул синевой… Сердце забилось часто-часто. В голове слегка зашумело, будто послышался чей-то шепот. А вот и иероглифы…

— Дарлайн, ты что творишь? — раздался испуганный голос мужа.

Я вздрогнула от неожиданности и в тот же миг зашипела от боли. А Алекс уже вскочил на ноги и выхватил меч из моих рук. Я же продолжала сидеть на полу и растерянно смотреть на то, как на ладони набухают багровые капли. Странно, я же не дотрагивалась до клинка, откуда тогда на руке алеет полоса?

— Демоны! — ругался Алекс, отбросивший оружие и опустившийся рядом со мной на пол.

Он взял мою руку и стал пристально рассматривать рану.

— Всего лишь порез, — в итоге сказал муж.

— Я не понимаю, — прошептала я, — как так получилось?

— Из-за неосторожности, — скривился Алекс, поднимаясь и беря из рундука чистую сорочку. — Умоляю, не бери этот меч! Так можно и без руки остаться!

— Извини, — ответила, наблюдая за тем, как он рвет ткань на лоскуты и перевязывает царапину. — В следующий раз я буду осторожнее…

— Нет, Дарлайн! Никакого следующего раза!

На глаза набежали слезы, но я не стала спорить. По крайней мере, сейчас.

— Как думаешь, что это за птица? — спросила, чтобы отвлечься. — Сокол?

— Нет. У моего отца были соколы. Эта похожа на ястреба.

А после Алекс встал, взял меч и футляр и направился к двери.

— Куда ты его понес? — Я поднялась на ноги. — Надеюсь, ты не собираешься выбросить его в море? Дедушка этого не переживет!

— Мистер Норкс не переживет, если что-то случится с тобой! — Муж собирался выйти, но, видимо, выражение моего лица было слишком обеспокоенным, поэтому Алекс вздохнул и пояснил: — Нет, Дарлайн, я просто отнесу его капитану.

И он ушел, а я, глядя на перевязанную руку, подумала, что, кажется, день не задался.

Чувствуя себя виноватой, я почти весь день провела в каюте, читая. Лишь после обеда Пегги помогла мне умыться. Чтобы привести волосы в подобие порядка, мне пришлось снять медальон, который я положила в ящик стола.

А вечером Алекс и папа решили посидеть в каюте капитана и задержались там. Поэтому впервые за время путешествия мне пришлось засыпать одной.

Стоило закрыть глаза, как я вновь оказалась в лесу под лунными лучами и под пристальным взглядом оранжевых глаз.

Он был здесь. Казалось, он никуда не уходил. Будто все это время лежал и ждал. Увидев меня, зверь приподнял голову, принюхался и встал на лапы. Я содрогнулась, вспомнив, какой он огромный.

Привычно попятилась назад. Волк оскалился. Шерсть на его загривке встала дыбом. Я не выдержала, сорвалась с места и побежала. Я мчалась и мчалась, пока не оказалась на краю обрыва. Внизу — бушевало море, позади — рычал зверь.

«Непростой выбор», — промелькнула на краю сознания мысль. А затем земля под ногами задрожала и стала осыпаться. Я только и успела, что взмахнуть руками, как полетела в воду вместе с кусками дерна и камнями. Где-то вдалеке послышался волчий вой. А я проснулась…

Потребовалось несколько мгновений, чтобы я взяла себя в руки. Когда же смогла успокоиться, то услышала разъяренные голоса, доносившиеся из коридора. Это были папа и Алекс. Я встала, подошла к двери и прислушалась.

— Бернард, то, что в ящиках… это недопустимо! Демон! Почему вы меня не предупредили об их содержимом? Почему я узнаю об этом случайным образом?

— Александр, не думал, что для вас это будет проблемой…

— Знаете, что будет с тем, кого хотя бы заподозрят в торговле озием?

— Прекратите истерику! Вы посол и муж моей дочери!

— Вот именно, Бернард! И я переживаю за безопасность Дарлайн.

Дверь распахнулась, да так неожиданно, что я не успела вернуться в кровать.

— Дарлайн? — удивился Алекс, обнаружив меня около стены. — Что случилось, дорогая?

— Мне просто приснился плохой сон, а потом я услышала ваши голоса, — попыталась оправдаться я. — Все в порядке? Мне показалось, вы ругались.

— Ну что ты, — улыбнулся папа. — Так… Беседовали о делах. Пожалуй, мне пора вернуться к себе.

И папа ушел в темные недра корабля.

Алекс некоторое время стоял на месте, размышляя и потирая лоб рукой.

— Пожалуй, мне тоже надо отдохнуть, — решил муж, но прежде, чем лечь, подошел к столу, вытащил из ящика флягу, плеснул в стакан жидкость янтарного цвета и сделал глоток.

Некоторое время я наблюдала за ним, размышляя: спросить или нет? Слишком уж сердитым выглядел Алекс. Наконец, решилась:

— Что такое озий?

Алекс поперхнулся, а затем посмотрел на меня таким холодным и злым взглядом, что я невольно поежилась.

— Забудь это слово! — прохрипел муж.

По интонации его голоса я поняла, что продолжения разговора не будет. Впрочем, ложиться в кровать он уже не торопился — устроившись в кресле у стола, Алекс смотрел на трепыхавшееся в лампе пламя.

Да что за день сегодня такой? Вначале меч, теперь этот озий! Всевышний, поскорей бы уже добраться до Хорсы, где у нас будет нормальный дом, а не эта комнатушка, из которой даже нельзя выйти ночью! Я отвернулась к стене, натянув одеяло почти до макушки. Ничего. Сейчас я засну, а завтра будет завтра… Стоп! Пальцы, потянувшиеся к медальону, ничего не обнаружили на груди. Делать было нечего, пришлось встать и подойти к столу, чтобы достать его из ящика.

Алекс оторвался от созерцания пламени.

— Что это? — спросил он угрюмо, разглядывая медный круг.

— Амулет, — ответила, виновато улыбнувшись. Мол, знаю, глупо, но все же…

— И откуда он у тебя?

Алекс смотрел на меня выжидающе. Прежде красивое лицо его выглядело серьезным, усталым и немного растерянным.

— Жаклин подарила, — поспешила я ответить.

Все внутри сжалось от понимания, что я соврала, но отчего-то подумалось, что Алексу не понравится история про цирюльника.

— Странный подарок, — пробормотал муж, потянувшийся было к кругу, но затем передумавший.

— Почему?

— Дешевая безделушка, которыми завалены все лавки Далила.

Я равнодушно пожала плечами.

— Знаешь, Дарлайн, у меня иногда складывается ощущение, что ты издеваешься надо мной!

Заметив искреннее удивление, муж положил руку на мою талию, притянул к себе, усадил на колени и пояснил:

— Ты не открываешься мне, отворачиваешься в постели, вместо того, чтобы обнять, кричишь от кошмаров, хотя в моих фантазиях ты если и кричишь, то совершенно по другому поводу, а потом принимаешь в подарок дешевый медный амулет, чтобы лечь с ним в кровать, будто я не могу позволить своей жене дорогие украшения.

Всевышний! Что за… Я закрыла лицо руками. Кого или что принято поминать в такие моменты? Все-таки я леди и не настолько искушенная в брани, но, кажется, имена демонов сейчас были бы к месту.

— Прости, Александр! — сказала, принимая прежнее положение. — Обещаю, я буду носить его только ночью. Просто, понимаешь, может быть, это совпадение, но с ним мне снятся хорошие сны. Ты мне веришь?

Алекс уткнулся лицом в мою грудь и вздохнул.

— Ты неисправима, Дарлайн! Спасибо, что не лорд Уилфред.

Демоны! Я задумалась, вспоминая, как общаются между собой муж и жена.

— Дорогой?

— Уже лучше, — кивнул он, отстранившись.

— Так ты мне веришь? И простишь?

— Я верю в Хорсу, — ответил Алекс, проведя рукой по моим волосам. — Она расставит все на свои места. А прощу ли я тебя? Дай подумать… — в глазах мужа загорелись хитрые огоньки.

Пальцы скользнули от волос к моим щекам, шее. Опустились до ямочки между ключицами, а затем медленно продолжили свой путь в вырез ночной рубашки.

— Надень его после, — прошептал Алекс. — Не хочу смотреть, как на твоей красивой коже лежит эта дешевка. Когда прибудем в Хорсу, первым делом выберем тебе украшение.

Я не стала спорить, спрятав амулет под подушку. Но когда Алекс заснул, я достала его и вновь надела на себя.

Глава 10

До Хорсы оставалось несколько дней пути, когда небо и море потемнели.

— Будет шторм, — сказал мистер Эриксон, с тревогой поглядывая то на горизонт, то на рябь на воде.

Дувший с утра теплый южный ветер сменил свое направление на северо-восточный, усилившись и став промозглым.

— Вы же говорили, что летом штормов не бывает? — сказала я, обхватывая себя руками. Ледяные порывы трепали паруса клипера, мою юбку и выбившиеся из косы волосы.

— Почти, — согласился капитан, наблюдая за тем, как матросы убирают паруса, — но бывают исключения. Пока он не утихнет, будьте, пожалуйста, в моей каюте.

Было в его словах нечто, похожее на недосказанность. Будто он хотел что-то объяснить, но передумал, видимо, чтобы не пугать меня.

Уже через несколько мгновений море не просто волновалось, оно пенилось, вставало на дыбы, поднимая «Вестник богов» на гребень водяной горы.

Укрывшись в каюте мистера Эриксона, я и Алекс молча вслушивались в завывания ветра, а временами казалось, корабль вибрирует.

«Мы утонем?», — бился в голове вопрос, который я тщательно держала при себе, чтобы не удариться в панику. К горлу то и дело подкатывала тошнота от страха и качки.

«Всевышний, всевышний…» — вновь вспомнила о молитвах к тому, в чьем существовании сильно сомневалась. Но не время сейчас размышлять об этом.

Дверь в каюту распахнулась, и в нее ворвался мокрый злой папа в сопровождении Гордона.

— Александр, — позвал отец. — Мне срочно нужна ваша помощь! У этих коричневых недомерков мозги отключились из-за шторма. Мне надо объяснить им, что сделать с грузом.

— К демонам ваш груз! — огрызнулся муж. — Я не оставлю Дарлайн…

— Послушайте, лорд Уилфред, — прошипел отец. — Если вам так дорога моя дочь, вы пойдете сейчас со мной! В противном случае, по возвращению в Эльгард я буду вынужден просить аннулировать ваш брак.

— Папа! — выкрикнула я, холодея от ужаса. Что он несет? Почему он позволяет себе так говорить и угрожать?

— На каком основании? — спросил побледневший Алекс.

— Вы умный человек, Александр. Подумайте хорошенько.

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза.

— Дарлайн, я быстро, — сказал наконец Алекс, целуя меня. — Гордон, присмотрите, пожалуйста, за моей женой.

— Я? Да, хорошо, лорд Уилфред! — неуверенно согласился моряк.

Дурное предчувствие, до этого робко трепыхавшееся в груди, незамедлительно превратилось в камень, опустившийся вниз живота и скрутивший его. От ужаса перехватило дыхание.

«Нет, нет!» — хотелось закричать мне.

— Алекс, не уходи, пожалуйста! — попросила, цепляясь за руку мужа. Корабль наклонился. На долю мгновения мы потеряли равновесие и едва не упали, а я наконец-то выдавила из себя признание: — Мне страшно!

— Все будет хорошо, любимая, — улыбнулся Алекс. — Я быстро.

И они ушли. Я осталась в капитанской каюте наедине с моряком, вздрагивавшем при каждом завывании ветра.

— Всевышний, защити нас! — временами бормотал он. — Пусть слуги твои будут с нами и не дадут нам, грешным, провалиться в эту пучину. Сохрани наши жизни…

Я терпела это некоторое время, но, казалось бы, такие нужные в эти мгновения слова удручали.

— Мистер Гордон, пожалуйста, — попросила как можно спокойнее. — Вы не могли бы молиться потише. Если Всевышнему угодно, он услышит нас, даже если мы будем просить его мысленно.

— Не скажите, леди, — не согласился моряк. — Если бы это был простой шторм, то да, но это не простой шторм!

Ветер завыл, точно стая голодных волков. Гордон вздрогнул.

— Я бывал в сотне штормов, — продолжал он вкрадчиво, — я знаю даже, что такое девятый вал, но это… — трясущиеся руки моряка потянулись к карману. — На корабле кто-то проклят. Разорви меня демоны! Душу свою на заклание даю! Да, это так и не иначе! Кто-то здесь проклят!

Все внутри меня похолодело.

«Будь ты проклята, Дарлайн!» — прозвучали в голове слова Бланш.

— Не мелите чушь! — попросила, стараясь сохранять спокойствие. — Если бы это было так, мы бы затонули уже в первый день плавания.

— Демонам лучше знать, где и когда они хотят забрать душу! — продолжал моряк. — Но попомните мои слова, леди: как только проклятый окажется за бортом — шторм утихнет!

А моряк уже достал сверток, внутри которого лежало нечто коричневое, напоминавшее смолу. Руки Гордона дрожали — он не смог удержать комок.

— Демонова требуха! — прорычал мужчина, падая на палубу, чтобы достать смолу. Он вытащил вожделенный комок, отщипнул от него и запихал кусок в рот. — Да, так лучше, — бормотал он, жуя. — Вот так гораздо лучше.

— Что это? — спросила я, глядя на моряка, прислонившегося к стене.

— Дар, леди. Истинный дар богов.

Гордон замолчал. Грудь его медленно поднималась и опускалась. На долю мгновения вены на руках мужчины приобрели ярко-зеленый цвет. А сам моряк затих, будто умер.

— Мистер Гордон? — позвала, но мне никто не ответил. Я подошла к бездыханному телу и повторила, аккуратно дотрагиваясь до плеча: — Мистер Гордон…

И тут глаза моряка резко распахнулись, являя на свет красные белки и черную радужку, слившуюся со зрачком. Я в ужасе отшатнулась от него.

— Коте-е-еночек, — неожиданно протянул моряк. — Какой милый славный котеночек.

— В-вы с ума сошли? — спросила я дрожащим голосом, делая шаг назад.

— Кис-кис-кис, — не унимался Гордон, подманивая меня указательным пальцем. — Иди ко мне, золотце!

Какого демона здесь происходит? Где папа? Где мой муж? Я попятилась в сторону двери, но грузный мужчина вышел из оцепенения, вскочил, схватил меня за руку и прижал к себе. В нос ударил тошнотворный запах лакрицы.

— Стоять, котеночек! — прохрипел он мне на ухо. — Эта гребаная посудина уже через несколько склянок окажется на морском дне, а мы будем кормить скользких мерзких рыб. Так почему бы не провести последние мгновения с радостью? — Он шумно втянул ноздрями воздух. — Ты такая сладкая!

— Отпустите меня! — Голос отказал, а потому слова прозвучали не как приказ, а как неуверенный писк, потерявшийся среди рева ветра и воды.

Я трепыхалась в его руках, царапалась, кусалась — все что угодно, лишь бы вновь обрести свободу.

Откуда-то сверху послышался страшный треск, а затем грохот, будто на корабль упало что-то тяжелое. Гордон отвлекся. Я почувствовала, как его хватка ослабла, и поспешила воспользоваться подаренным судьбой шансом.

Ударив со всей силы ступней по мужскому колену, я вырвалась от растерявшегося моряка и помчалась к двери, но корабль, как назло, наклонился — я потеряла равновесие и покатилась к противоположной стене. Из глаз брызнули слезы — от боли, отчаяния и страха из-за того, что творилось в море, из-за того, что никто не возвращается, от понимания, что, возможно, никто не придет… и это мои последние мгновения, которые я проведу не с Алексом, не с отцом, а с обезумевшим из-за какой-то гадости моряком.

«Будь ты проклята, Дарлайн!» — молнией вспыхнули слова сестры в голове. Прости, Бланш, если я действительно по прихоти забрала то, что предназначалось тебе.

Корабль вновь наклонился, а из-под кровати капитана выскользнул футляр. От удара он распахнулся. Меч вывалился на пол и покатился ко мне. Не думая, я схватилась за рукоять и вытащила оружие, откинув в сторону ножны.

Лезвие блеснуло холодно и кровожадно.

— Ай-ай-ай, — протянул Гордон.

— Не подходите! — прошипела, стараясь удержаться на ногах. — Иначе, клянусь, я ударю вас!

— Ударяй! — сказал мужчина, распахивая рубашку и оголяя живот. — Бей, котеночек, прямо сюда, бей!

— Мистер Гордон! — пробормотала, сжимая рукоять вспотевшими ладонями. — Умоляю, придите в себя! Это не вы! Вас словно подменили! Вы же были другим! Я помню… Что произошло?

— Бей, котеночек, бей! — говорил моряк, приближаясь. Гадкая улыбка становилась шире. Его глаза окончательно затопила чернота, среди которой текли багровые реки.

В этот момент то ли корабль покачнулся, то ли я все-таки потеряла равновесие, то ли… нет, это невозможно! Меч не мог потянуть меня вперед! Одним чудом я удержала его в руках, но лезвие успело коснуться смуглого потного тела, по которому прочертило красную полосу. Гордон несколько мгновений смотрел на то, как она багровеет, силясь понять — чудится ему это или нет.

— Ах ты, тварь, — прошипел мужчина, глядя на меня и падая на колени.

— Алекс! — закричала я, выскакивая из каюты и мчась, не разбирая дороги. Где-то на грани сознания билась мысль, что надо выбросить меч, с которого стекала кровь, но он словно прирос к руке.

Ноги принесли меня на палубу. Здесь никого и ничего не было — лишь грот-мачта сиротливо высилась посреди корабля, будто бросала вызов стихии.

Высоко в небе столкнулись лиловые тучи. Небо разукрасилось голубыми ветвистыми лентами. Океан вокруг бушевал. Черно-фиолетовый, он вздымался, ревел. Мне показалось, что я нахожусь внутри бурлящего котла.

А затем волна обрушилась на палубу. Зацепиться было не за что, и я оказалась в воде. Меч-таки выскользнул из рук. Платье неприятно раздувалось. Несколько мгновений я просто барахталась, стараясь совладать с телом и эмоциями, а потом заметила какой-то обломок и поспешила ухватиться за него.

Немного отдышавшись, огляделась по сторонам — там, где участок неба посветлел, виднелась черная волнистая полоса земли. А вот «Вестника богов» нигде не было. Я вертела головой налево, направо, но корабль словно сквозь землю провалился. Вернее…

— Нет, — прошептала, продолжая сжимать обломок. — Нет. Меня просто отнесло.

Я начала дрожать. Силы почти покинули, и я чуть было не разжала руки, но в последний момент спохватилась и вновь вцепилась в «соломинку».

Выбор был невелик — либо я следую за кораблем, либо пытаюсь добраться до берега, к которому меня несут волны. Как бы ни было больно, я выбрала второй вариант.

Собравшись с силами, я доплыла до берега, выкарабкалась из морского ужаса и упала, откашливаясь и выплевывая воду. От усталости и ужаса пережитого сознание отключилось.

Глава 11

Я привык к тому, что она приходит почти каждую ночь. Появляется в рассеянных лунных лучах. Увидев ее в первый раз — испугался, насторожился. Стоит: настоящая или видение? Поди разбери.

Полупрозрачная рубашка колыхалась при каждом дуновении ветра, как и волосы цвета пламени, что кипит в недрах наших гор, а временами вырывается и течет по покатым склонам. Никогда не видел таких прежде. Не иначе — о’ни!

Ощетинился. Зарычал, оскалившись. А она пропала — растворилась во тьме.

В другой раз она появилась обнаженной. Лунный свет скользил по белой коже. Огненные пряди, ниспадающие до пояса, прикрывали лишь грудь. Губы красные, припухшие, будто кто-то их целовал. Долго, жадно.

А затем пришло неожиданное осознание — это не мираж и не призрак, а нечто иное. Тогда почему я не улавливаю запаха, не слышу ее дыхания и стука сердца? Но она меня видит, а я вижу ее. Остается прежнее объяснение — о’ни. Но откуда на лице демона неподдельная растерянность и истинный страх?

Интересно.

В другой раз я ждал ее уже человеком, но она почему-то не пришла. Я бродил по лесу до рассвета, вслушиваясь в шорохи — ничего. Решив, что она появляется только для зверя, изменил форму на следующую ночь, и когда она все-таки появилась, стал наблюдать.

Кружил вокруг нее, медленно сокращая дистанцию, надеясь отыскать отгадку. Боится, дрожит. Когда я приблизился — не выдержала, сорвалась с места. Это было ее ошибкой — нельзя поворачиваться к зверю спиной и бежать. Она сразу превратилась в добычу.

Я нагнал ее у обрыва — топталась у края, в нерешительности поглядывая на прибой. Хотел было обернуться в человека, когда почувствовал, как внутри все скрутило от ужаса, лапы подогнулись, как перед броском, шерсть встала дыбом, а в следующий миг земля задрожала — край обрыва откололся и осыпался в пенящееся море, увлекая за собой «видение», неловко взмахнувшее руками.

Я сорвался с места, чтобы поймать, но не успел — она пропала. Завыв от разочарования, я не сразу заметил повторный толчок, из-за которого оказался в мерзкой соленой воде. С трудом вынырнув на поверхность уже человеком, я ударил по воде, проклиная все на свете.

А потом она пропала. Совсем. Каждый вечер я спускался по ступеням замка, мчался в лес, подставляясь под холодный мерцающий свет, оборачивался, чтобы найти рассеянные лучи. Но ее не было. «Видение» исчезло.

Могло ли так получиться, что она пострадала при падении с обрыва? Но она всегда исчезала, стоило ей шагнуть в тень — подальше от лунных лучей. Зверь тревожно переминался с лапы на лапу. Но время шло, а она так и не появилась.

Я смотрел на капли дождя, как они падают с неба, касаются земли, чтобы вновь взмыть вверх, рассыпаясь на сотни других капель. Я вслушивался в вой ветра, так похожий на мой. Холодная, мрачная, убийственная красота бури обычно завораживала, но в тот день я не мог найти в ней покоя.

Я пытался сосредоточиться, найти равновесие, представляя себя частью бушующего урагана. Наблюдал, как капля за каплей падают с ветви, точно лепестки вишни поздней весной…

Конец ознакомительного фрагмента.