Здесь была Бритт-Мари

Фредрик Бакман, 2014

Бритт-Мари – не самый легкий в общении человек. Не то чтобы она была как-то особенно упряма, капризна или придирчива – просто свято уверена, что всегда, везде и во всем должен быть абсолютный порядок. Но весь порядок рушится в одно мгновение, когда Бритт-Мари узнает, что Кент, с которым они сорок лет прожили в образцовом браке, изменил ей. Она принимает удивительное для самой себя решение – собрать чемодан и уехать куда глаза глядят. В захолустном провинциальном городишке с не очень приветливым населением Бритт-Мари придется налаживать новую жизнь. Которая окажется совершенно непохожей на прежнюю.

9

В магазине была очередь. Или в пиццерии. Или на почте. Или в автосервисе. Или как это назвать. Но очередь была. Средь бела дня. Как будто людям нечем больше заняться.

Мужчины в бородах и кепках сидели за столиком — пили кофе и читали вечерние газеты. В конце очереди встал Карл, в руках — очередная посылка. Хорошо, наверное, иметь столько свободного времени. Перед Бритт-Мари стояла квадратная дама лет тридцати, в темных очках. Темные очки в помещении. Разумеется, это современно. Рядом — белая собака. Не то чтобы очень гигиенично. Дама взяла пачку масла, шесть банок пива с иностранными буквами (Личность достала их из-под прилавка), большую упаковку яиц, четыре упаковки бекона и больше сортов шоколадного печенья, чем нужно цивилизованному человеку, чтобы иметь возможность выбора. Личность спросила: «В кредит?» — и дама мрачно кивнула. Сгребла покупки в пакет. Не то чтобы дама была толстухой — Бритт-Мари не из тех, кто клеит людям подобные ярлыки, — но, видимо, некоторым приятно идти по жизни, так откровенно не заботясь об уровне холестерина.

— Слепая, что ли? — рявкнула дама, налетев на Бритт-Мари.

Бритт-Мари изумленно вытаращила глаза. Поправила волосы.

— Отнюдь. У меня великолепное зрение. Я обсуждала это с окулистом. И позвольте вас уведомить, он сказал: «У вас великолепное зрение, Бритт-Мари!» — уведомила даму Бритт-Мари.

— Тогда, может, посторонишься? — буркнула дама, поводя тростью в направлении Бритт-Мари.

Бритт-Мари посмотрела на трость. На собаку. На темные очки. Произнесла «ах-ха», смущенно кивнула и только потом сообразила, что ее кивок не имеет смысла. Слепая и ее собака прошли скорее сквозь Бритт-Мари, чем мимо нее. Дверь за ними радостно звякнула. Дверь — она дверь и есть, что с нее возьмешь?

Личность прокатилась мимо Бритт-Мари, ободрительно махнув рукой.

— Не обращай внимания. Она как Карл. Лимон в жопе.

Личность сделала уточняющий жест, показывая, где и насколько глубоко засел лимон, и выкинула на прилавок штабель пустых коробок для пиццы. Бритт-Мари поправила волосы, юбку и чуть накренившуюся верхнюю коробку, заодно пытаясь поправить и чуть съехавшее самоуважение, после чего осведомилась — крайне благожелательно:

— Позвольте спросить, как продвигаются работы по ремонту моего автомобиля?

Личность поскребла в голове.

— Точно-точно, машина, да. А скажи-ка мне, Бритт-Мари: для тебя эта дверь имеет значение?

— Что вы хотите этим сказать? — Бритт-Мари похолодела.

Личность всплеснула руками:

— Ну просто это, уточнить. Цвет: имеет, поняла. Желтая дверь: не пойдет. Вот я и спрашиваю: дверь для тебя значение имеет? Если нет, то машина это, как его? Готова, можно забирать! А если имеет, то… ну увеличатся… эти, как их? Сроки доставки!

Вид у Личности был крайне довольный.

Чего никак нельзя было сказать о Бритт-Мари.

— Дверь в машине мне, вообще говоря, нужна!

Личность замахала руками:

— Ясно-понятно, ты только не серчай. Я спросила — ты сказала. Дверь: сроки чуток увеличены! — Личность даже показала этот «чуток» большим и указательным пальцами: всего пара сантиметров.

Бритт-Мари поняла, что проваливает переговоры. Ах, если бы здесь был Кент — вот кто умеет договариваться! По его словам, когда ведешь переговоры, собеседнику надо делать комплименты. Бритт-Мари сосредоточилась и произнесла:

— Здесь, в Борге, у всех определенно есть время ходить в магазин среди бела дня. Должно быть, столько досуга — это очень приятно.

Личность подняла брови:

— А сама-то? Страшно это, как его? Занята?

Бритт-Мари терпеливо сложила руки в замок.

— Позвольте вас уведомить, я достаточно занята. Очень и очень. Но у меня неожиданно кончилась сода. Сода у вас в… магазине есть? — Слово «магазин» она произнесла с ангельской кротостью.

— ВЕГА! — гаркнула Личность, так что Бритт-Мари подскочила, едва не опрокинув штабель коробок.

Из-за прилавка вынырнула вчерашняя девочка — снова с футбольным мячом в руках. Рядом с девочкой был мальчик, как две капли похожий на нее, только волосы длиннее. Разумеется, это так по-современному.

— Соды для этой дамы, с вашего этого, как его? С вашего позволения! — произнесла Личность и театрально поклонилась Бритт-Мари. Бритт-Мари такой учтивости не оценила.

— Это она, — шепнула Вега мальчику.

Мальчик посмотрел на Бритт-Мари, словно на потерявшийся ключ. Он стремглав бросился к полкам и, спотыкаясь, вернулся с двумя флаконами в руках. «Факсин». У Бритт-Мари перехватило дыхание.

То, что она ощутила в последовавшие несколько минут, в кроссвордах иногда обозначают как «внетелесное переживание». На несколько мгновений исчез продуктовый магазин, пиццерия, мужчины с бородами и чашками с кофе и вечерними газетами. Осталось только сердце, оно билось, как пойманная птица. Когда твое сердце бьется посреди кафе — это, согласитесь, весьма досадно.

Мальчик опустил флаконы на прилавок, словно кот — пойманную белку. Пальцы Бритт-Мари метнулись к ним прежде, чем самоуважение успело их отдернуть. Бритт-Мари словно вернулась домой.

— Я… я поняла из ваших слов, что его сняли с производства, — прошептала она, обращаясь к Личности.

Ответил мальчик:

— Спокуха! Омар все достанет! — Он энергично ткнул пальцем себе в грудь:

— Омар — это я!

Он ткнул в «Факсин» еще энергичнее.

— Все заграничные грузовики останавливаются на заправке в городке! Я там всех знаю! Достану что хотите!

Личность кивнула, словно учительница в классе:

— Заправку в Борге закрыли. Нерентабельно!

— Хотите, достану бензин в канистре, поедете домой за так! А хотите, достану еще «Факсина»! — надсаживался мальчик.

Вега закатила глаза.

— Это я сказала, что ей нужен «Факсин», — прошипела она и положила пачку соды на прилавок.

— А я его достал! — не сдавался мальчик, не сводя глаз с Бритт-Мари.

— Это мой младший брат, Омар, — вздохнула Вега.

— Мы родились в один год! — запротестовал Омар.

— В январе и декабре, ага! — фыркнула Вега.

— Я в Борге главный решала. Круче всех! Если что понадобится — только скажите! — Омар самодовольно подмигнул Бритт-Мари, хоть и получил от сестры ногой по лодыжке.

— Лох, — вздохнула Вега.

— Падла! — отозвался Омар.

Бритт-Мари не успела понять, гордиться ей или стесняться своей осведомленности о том, что означают эти слова, как Омар повалился на пол, схватившись за губу. Вега уже выходила в дверь: в одной руке футбольный мяч, вторая все еще сжата в кулак.

Личность ухмыльнулась Омару:

— У тебя это, как его? Сладкая вата вместо мозгов! Ничему не учишься, а?

— Вот подляна, я же не ожидал, — огрызнулся Омар и встал; из разбитой губы текла кровь.

Личность принесла еще водки. Омар повернулся к Бритт-Мари:

— Я не ожидал! Только последние трусы бьют человека, когда он не ожидает!

Бритт-Мари не знала, что тут полагается ответить. Тут Омар вытер губу, и его злость — улетучилась. Так малыш, собравшись расплакаться, что уронил мороженое, отвлекается на блестящий мячик.

— Если хотите новые диски для машины, могу достать. Или что угодно. Шампунь, сумочки, что угодно. Достану!

— Может, пластырь достанешь? — ехидно спросила Личность, показав пальцем на его губу.

Бритт-Мари покрепче вцепилась в сумочку и поправила волосы, словно мальчик походя задел и то и другое.

— Мне категорически не нужны ни шампунь, ни сумочки.

Омар кивнул на «Факсин»:

— Вот это стоит по тридцать монет каждая, но вы можете взять их в кредит.

— Кредит? — воскликнула Бритт-Мари; предложи он ей заплатить натурой, она не пришла бы в больший ужас.

— Все в Борге покупают в кредит. Это нормально, — пояснил мальчик.

— Я категорически не беру ничего в кредит! Понимаю, что вы здесь, в Борге, наверное, не понимаете, но некоторые в состоянии заплатить! — прошипела Бритт-Мари.

Последние слова вырвались у нее сами — она их говорить не собиралась.

Личность больше не улыбалась. Бритт-Мари и мальчик оба покраснели, стыдясь каждый за свое. Бритт-Мари поспешно положила деньги на прилавок, мальчик взял их и выскочил за дверь. Вскоре снова раздался глухой стук. Бритт-Мари старалась не смотреть Личности в глаза.

— Мне не дали чека, — констатировала она тихо и без малейшего укора.

Личность покачала головой, поцокала языком.

— Он что, похож на «Икею»? Он же не это, как его? Концерн. Просто пацан с велосипедом.

— Ах-ха, — отозвалась Бритт-Мари.

— Еще что-нибудь? — поинтересовалась Личность — на этот раз значительно менее приветливо — и сложила соду и «Факсин» в пакет.

Бритт-Мари улыбнулась как можно благожелательней:

— Прошу прощения, но как же без чека? Иначе не докажешь, что ты не преступник.

Личность закатила глаза (без чего, по мнению Бритт-Мари, можно было и обойтись) и пощелкала кнопками кассового аппарата. Выехал ящичек с деньгами (которых там оказалось не особенно много), и аппарат выплюнул бледно-желтую бумажку.

— Итого шестьсот семьдесят три кроны пятьдесят эре, — объявила Личность.

Бритт-Мари вытаращила глаза и поперхнулась:

— За соду?

Личность указала в сторону парковки.

— За вмятину на машине. Я это, как его? Произвела внешний осмотр! Я не хочу тебя это, как его? Оскорблять. Поэтому никакого кредита. Шестьсот семьдесят три кроны пятьдесят эре.

Бритт-Мари едва не уронила сумочку. Серьезная сумма!

— У меня… кто… вообще! Ни один цивилизованный человек не носит с собой столько наличных! — произнесла она, повысив голос — вдруг в помещении есть преступники? Конечно, здесь одни только мужчины с бородами и кофе, и никто из них даже не взглянул на нее, но все-таки. Бороды бывают и у преступников — у Бритт-Мари нет предубеждений. — Может, карточкой? — спросила она, чувствуя, что заливается краской.

Личность неуступчиво покачала головой:

— У фотографа карточки, Бритт-Мари. А у нас здесь — наличные.

— Ах-ха. Тогда не могли бы вы сообщить мне, где тут ближайший банкомат.

— В городке, — холодно ответила Личность и скрестила руки на груди.

— Ах-ха…

— Банкомат в Борге закрыли. Нерентабельно. — И Личность, подняв брови, кивнула на чек.

Бритт-Мари в отчаянии заметалась взглядом по стене, чтобы отвлечься от своих пылающих щек. На стене висела желтая футболка, точно такая же, как в молодежном центре. «Банк» над цифрой «10» на спине.

Личность увидела, что Бритт-Мари смотрит на футболку; она закрыла кассу, завязала пакет с содой и «Факсином» и подтолкнула его по прилавку к Бритт-Мари.

— Здесь не стыдно брать в кредит, Бритт-Мари. Может, стыдно там, откуда ты приехала, а в Борге — нет, — сказала она.

Бритт-Мари, не зная, куда девать глаза, взяла пакет. Личность глотнула водки и кивнула на желтую футболку на стене.

— Звезда тутошней команды. Прозвали Банком, потому что, когда Банк играл за Борг, это, как его? «Надежно, как в банке!» Давно уж. До финансового кризиса. Потом заболел. Тоже, знаешь, вроде кризиса. И все, нету его.

Личность кивнула на дверь: мяч лупил о доски.

— Папаша Банк тренировал нашу мелюзгу. Держал их в тонусе. Весь Борг в тонусе держал. Со всеми дружил! Но у Бога, знаешь, хреновая бухгалтерия. Раздает, гад, инфаркты кому положено и кому нет. Отец Банк помер месяц назад.

Деревянные стены заведения дрожали и скрипели. Один из мужчин с вечерними газетами и кофейными чашками подошел к прилавку и взял еще кофе. Добавка тут бесплатная, отметила Бритт-Мари.

— Его нашли на полу в этой, как ее? В кухне! — прибавила Личность.

— Прошу прощения?

Личность указала на желтую футболку. Пожала плечами.

— Папашу Банка, ну. На полу в кухне. Утром. Раз — и помер. — Она щелкнула пальцами. Бритт-Мари передернуло. Вдруг и ее обнаружат на кухонном полу? Бритт-Мари подумала про сердечный приступ Кента. Кент всегда был таким рентабельным! Бритт-Мари молчала, вцепившись в пакет с «Факсином» и содой. Личность даже встревожилась.

— Эй, это, тебе еще что-нибудь? У меня есть этот, как его? «Бейлис»! А хочешь — шоколадный ликер! Ну, типа копия, понимаешь, но если развести «О’бой» и водкой — то нормально! Если это… пить залпом!

Бритт-Мари резко помотала головой. И пошла к двери, но вспомнила про кухонный пол, осторожно обернулась, а потом, передумав, снова повернулась к двери.

Потому что всем стоило бы давно усвоить: Бритт-Мари не принимает спонтанных решений. «Спонтанный» — синоним «иррационального», это Бритт-Мари твердо знает, а назвать Бритт-Мари иррациональным человеком ни у кого язык не повернется. Так что ей пришлось нелегко. Бритт-Мари снова оглянулась, потом спохватилась и отвернулась — и, уже стоя лицом к двери, понизив голос, спросила как можно спонтаннее:

— А батончики сникерс у вас, случайно, не продаются?

В январе в Борге темнеет рано. Бритт-Мари вернулась в молодежный центр и теперь сидела в одиночестве на кухонной табуретке; входная дверь была открыта. Холод не мучил Бритт-Мари, ожидание — тоже. К ожиданию привыкаешь. У нее теперь достаточно времени, чтобы обдумать то, через что она сейчас проходит, — разновидность жизненного кризиса. Она про это читала. У людей то и дело случаются жизненные кризисы.

Крыса вошла в открытую дверь в двадцать минут седьмого. Села на пороге и в высшей степени настороженно осмотрела сникерс на тарелке, стоящей на полотенчике. Строго посмотрев на крысу, Бритт-Мари решительно сложила руки в замок.

— На будущее — мы ужинаем в шесть часов вечера. Как цивилизованные люди.

После некоторого размышления она добавила:

— И крысы.

Крыса смотрела на шоколадный батончик. Бритт-Мари сняла упаковку, положила шоколадку на середину тарелки, рядом — аккуратно сложенную салфетку. Бритт-Мари смотрела на крысу.

— Ах-ха. — Она откашлялась. — Мне не слишком хорошо даются беседы такого рода. Я недостаточно социализирована, как утверждает мой муж. Сам он невероятно социализирован, это все говорят. Он, знаете ли, предприниматель.

Крыса не ответила, и Бритт-Мари пояснила:

— Очень успешный. Очень, очень, очень успешный.

Она подумала, не рассказать ли крысе о своем жизненном кризисе. Объяснить, как трудно, когда ты остался один, если всю жизнь существовал для кого-то другого. Но доставлять крысе дискомфорт не хотелось. Поэтому Бритт-Мари расправила складку на юбке и официальным тоном произнесла:

— У меня к вам предложение. Каждый вечер, в шесть часов вам здесь подадут ужин. — Бритт-Мари указала на батончик. — Предложение, если вы найдете его взаимовыгодным, будет означать, что я не позволю вам в случае вашей смерти лежать в стене и пахнуть. А вы сделаете то же для меня. Пусть знают, что мы с вами — тут.

Крыса осторожно подкралась к батончику. Вытянула шею, обнюхала. Бритт-Мари стряхнула невидимые крошки с колен.

— Дело, знаете ли, в бикарбонате — когда умираешь, он исчезает из тела. От этого возникает запах. Я прочла об этом, когда Ингрид умерла.

Крыса недоверчиво дернула усами. Бритт-Мари виновато кашлянула.

— Ингрид — моя сестра. Она умерла. Я боялась, что она начнет пахнуть. Так я узнала все про бикарбонат. Тело вырабатывает бикарбонат, чтобы нейтрализовать едкую кислоту в желудке. Когда человек умирает, тело перестает вырабатывать бикарбонат, и тогда едкие кислоты разъедают кожу и просачиваются на пол. Вот это, знаете ли, и пахнет.

Несколько мгновений Бритт-Мари раздумывала, не добавить ли, что сама она всегда считала, что человеческая душа обитает в бикарбонате. Когда душа покидает тело, ничего больше не остается. Только соседи, которые жалуются на запах. Но Бритт-Мари промолчала. Не хотелось доставлять крысе дискомфорт.

Крыса поужинала, но не сказала, что было вкусно.

А Бритт-Мари не спрашивала.