Франсиско Гойя

Группа авторов, 2015

В творчестве Франсиско Гойи ярко и драматично отразилась судьба, надежды и неиссякаемая жизненная сила испанского народа. Он откликался на трагические события в истории родной страны так, как отзываются на беду близкого человека, проживая собственную жизнь, полную блестящих побед и сокрушительных поражений. С его картинами, офортами и гравюрами в живопись ворвались эмоции и страсть. Ни романтизма, ни реализма, ни импрессионизма не существовало бы без того, к чему проложил путь своими полотнами великий испанец. Именно о нем мы говорим сегодня: он совершил революцию в изобразительном искусстве.

Махо, тореадор, художник

Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес родился 30 марта 1746 г. в деревушке Фуэндетодос провинции Арагон, недалеко от Сарагосы, в семье мастера-ремесленника Хосе Гойи, выходца из крестьян. На жизнь он зарабатывал тем, что наносил позолоту на различные предметы, в том числе на церковную утварь. Даже каноники собора Базилика-де-Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар поручали Гойе-старшему наносить позолоту на изваяния, над которыми тогда трудились арагонские мастера, реконструировавшие собор. Мать будущего художника, Грасиа Лусьентес, как считалось, происходила из дворянского рода. Но в Испании, долгое время находившейся под властью мавров (VII–XV вв.), опустошавших страну, каждый крестьянин, если он принимал участие в борьбе против захватчиков, мог претендовать на титул идальго — дворянина. Так что аристократическое происхождение Гойи сомнительно, что не помешало ему со временем прибавить к своей фамилии высокородную частицу «де».

Сыновей у дона Хосе и доньи Грасии было трое: Франсиско — самый младший; старший, Камилло, стал священником; средний, Томас, унаследовал ремесло отца. Конечно, все трое в детстве получили весьма посредственное образование. Гойе до конца дней то и дело давали понять, что он «деревенщина»; писать без ошибок он так никогда и не научился. Будущее показало, что семья оказалась недружной: когда Франсиско добился высот, братья постоянно пытались каким-то образом заставить его поделиться богатством.

В конце 1750-х гг. семья переехала в Сарагосу. Никаких письменных свидетельств о детстве и юности художника не сохранилось; наверное, Гойя был похож на всех испанских мальчишек — такой же независимый, гордый, вспыльчивый, честолюбивый и вместе с тем галантный с дамами. И конечно, он страстно желал быть похожим на махо — так в Испании называли совершенно особый род людей, нетипичный для других стран. Выходцы из простонародья, беднейшие из бедных, жители трущоб, они каким-то образом ухитрялись, порой не имея почти никаких средств к существованию, выглядеть щеголевато и держаться по-королевски. Махо не гнушались никакими преступлениями, но вот работать считали ниже своего достоинства. Конечно, это были настоящие бандиты, но как привлекательно они выглядели! А махи, эти прекрасные девушки из той же среды, не стремившиеся замуж, исповедовавшие идеалы свободной любви, носившие с собой ножи, чтобы в случае чего постоять за себя, защитить честь свободной испанки!

Слово «махо» (дама — «маха») появилось в начале XVIII в. До этого наиболее популярным героем, любимым и народом, и знатными сеньорами, был плут — пикаро (дама — пикара), выходец из народа, бросавший вызов обществу. Махо заменили его, став носителями испанского духа — espanolismo. Их можно было встретить в любом крупном городе страны. Они носили только национальные костюмы. «Когда при Карле III его министр маркиз Эскилаче запретил носить капы — длинные широкие плащи, завернувшись в которые преступники оставались неузнанными и избегали наказания, — махо взбунтовались. Помимо капы мужчины носили короткие, до колен, брюки, короткие курточки с нарядным шарфом вместо пояса и шляпу с огромными полями. Женщины украшали свой наряд разноцветными шалями, кружевными мантильями с роскошным гребнем. Юбки у них были всегда чуть короче дозволенного, лиф платья отличался глубоким вырезом. Маха и махо не только одевались особым образом — у них были свои обычаи, свой язык. Так как они были ярыми сторонниками национальных традиций, их бунт против закона ограничивался в основном мелкими шалостями. На самом же деле махо свято чтили королевскую власть и законы Церкви. Они категорически не принимали нововведений, приходивших из Европы. Махи считались женщинами, горячими в любви; они отличались особой верностью, но при этом были крайне ревнивы. Иностранцы, посещавшие Мадрид в XIX в., в своих путевых заметках отмечали особое бесстыдство, свойственное махам» [4, с. 297, 298]. О том, какую роль сыграли махо в жизни страны и махи — в творчестве Гойи, мы поговорим в свой черед.

Конец ознакомительного фрагмента.