Лес теней

Франк Тилье, 2006

В романе Франка Тилье «Лес теней» (2007) престарелый миллиардер Артур Дофр решает с помощью начинающего писателя Давида Миллера осуществить давнишнюю мечту: воскресить на страницах книги серийного убийцу, известного под кличкой Палач-125. В результате этой странной прихоти Давид с женой и маленькой дочкой, а также Дофр и его молодая любовница должны провести в немецком захолустье, сердце черного леса, целый месяц. Холод, снег, затерянное в чаще шале. Писатель с азартом берется за историю об убийце-психопате, но вскоре всем становится ясно, что в шале творится что-то странное, а некоторые двери точно не стоило открывать… Впервые на русском!

4

Пройдя половину пути, Давид с облегчением вздохнул. В гиганте, который выскочил из машины, не наблюдалось никакой агрессии, разве что устрашающие размеры. Он был в черном костюме, белых перчатках, легких туфлях с заостренными носами; седые волосы уложены гелем — этакий классический мажордом.

— Хозяин хотел бы поговорить с вами, господин Миллер. Мы понимаем, конечно, что подходим к вопросу несколько прямолинейно, но… господин Дофр подумал, что подобная оригинальная встреча должна понравиться автору детективов.

Давид отступил на шаг, он был в шоке.

— Детективов? Но… Кто вы? Откуда вы знаете, что я…

— Мы попытались связаться с вашим издателем, он отказался дать ваш личный номер, а поскольку вас нет в телефонном справочнике… Господин Дофр прирожденный детектив. Мы собрали разрозненную информацию о вас в интернете, позвонили кое-кому и смогли найти ваш адрес… — Он понизил голос. — Хозяин восхищен вашей работой, но он очень… как бы сказать… капризный. Ему так не терпелось встретиться с вами, что вчера вечером он решил поехать к вам домой, чтобы дождаться вас там. Мы прождали целую вечность, но вы так и не вернулись…

Давид поставил свои тяжелые чемоданы на тротуар:

— А что вам мешало позвонить в дверь?

— Понимаете ли… Господин Дофр не может ходить. А для первого раза… он не хотел, чтобы вы увидели его в инвалидной коляске. В машине ему… в машине ему комфортно…

Давид посмотрел на затемненные стекла:

— То есть он приехал сюда только для того, чтобы обсудить мой роман?

— Совершенно верно.

Давид не мог прийти в себя. Кто-то приехал на дорогущей машине, чтобы поговорить о его первой книге. На мощном автомобиле, с шофером. К тому же этот кто-то чрезвычайно настойчив. В конце концов, может быть, и стоит уделить ему пару минут? С Маргаритой он закончил быстро, и у него было в запасе немного времени перед следующим клиентом.

— Ладно… я согласен встретиться с вашим хозяином, — ответил Давид. — Но при одном условии.

— Каком же?

— Чемоданы мои, пожалуйста, не трогать.

Великан-шофер кивнул и открыл дверцу.

— Садитесь, господин Миллер, — раздался уверенный голос.

Давид бросил короткий взгляд внутрь машины, опустился в кресло и захлопнул за собой дверь этой махины. «Мажордом» застыл горой в тумане рядом с его чемоданами. Из кожаного салона Давида пробуравил взгляд темных глаз. На него смотрел пожилой мужчина с гладким черепом и морщинистым лицом, выражение которого внушало полнейшее доверие.

— Прошу прощения, что не смог лично вас встретить, — произнес он спокойно, — но…

— Я… я знаю, — ответил Давид. — Ваш шофер сказал… сказал мне о том, что вам трудно передвигаться.

— Кристиан иногда довольно неуклюже объясняет ситуацию.

Его ноги полностью прикрывал меховой плед. Он протянул левую руку. Ухоженные ногти, очень тонкие пальцы.

— Я Артур Дофр.

— Давид Миллер, но… но думаю, что… что вы это уже знаете.

Дофр чуть улыбнулся в ответ:

— Я вижу, вы нервничаете… Вероятно, из-за несколько небанальных обстоятельств нашего знакомства… Мне очень жаль, но больше я ждать не мог, мне было необходимо увидеться с вами! Быть может, вы предпочитаете какое-нибудь более оживленное место? Я могу постараться и…

— Нет-нет… все в порядке.

— Прекрасно… Один друг прислал мне ваш роман, выход которого я, признаться, пропустил. Как правило, я слежу за литературными новинками, но тут…

— Потому что он затерялся в массе других. Обычная книга, одновременно с ней вышло еще штук восемьсот. Сложно занять нишу, особенно когда тебя никто не знает.

Дофр вытащил книжку из кармана пальто и быстро пролистал. Судя по состоянию обложки, он уже не раз перечитывал роман.

— Обычная книга, говорите? Да это же настоящий шедевр! Я обожаю детективы и должен сказать, что я просто поражен!

— Вы мне льстите… Но мне приятно. Знаете, мне часто ставили в упрек то, что книга… мрачная… «мрачнее мрачного» даже, как кто-то мне сказал.

Дофр откинулся на спинку сиденья. В машине горела верхняя лампочка, правая рука Дофра блестела. Протез.

— Читатели — существа странные, — ответил он. — Они упиваются кровью, с ума сходят от самых страшных жестокостей, которых полно в грошовых книжонках… пока это не коснулось их самих. Они думают, что к ним эти зверства не имеют никакого отношения. Но вы попали в больное место, вы ткнули их носом в то, что они изо всех сил гонят от себя. В их собственную смерть, в реальность разложения тела.

Давид согласился с этим наблюдением. Наконец-то хоть один читатель его понял.

— Быть может, я совершил ошибку, — продолжил он, голос у него больше не дрожал. — Но я не принял в расчет тот факт, что книга должна развлекать, отвлекать. Словом, быть такой, знаете, которую листают у камина после тяжелого рабочего дня… Я хотел писать о самом ужасном, постоянно, на каждой странице. И чтобы было реалистично. Более чем реалистично. В следующей книге я постараюсь так больше не делать.

— Не делать? Да что вы, наоборот! Во всяком случае, одного человека вы своим решением точно не осчастливите! У меня только и остались… они… книги…

Он вздохнул, глядя в пол.

— К сожалению, я должен прислушаться к критике, угодить вкусу читателей… Только так можно стать известным.

— Пойти против природы? Гм… Не уверен, что это верное решение… Ваша манера рассказывать истории говорит о том, что вы, как мне кажется, человек сумрачный, страстный… Но я, быть может, ошибаюсь…

— Не ошибаетесь, нет. Сумрачный, да… Думаю, это верное определение… Меня посещают довольно мрачные видения.

— Мертвецы? Все эти мужчины, женщины, дети, которых вы каждый день потрошите? Они являются вам?

— Знаете, смерть уродлива, она отталкивает, она требует, чтобы при встрече с ней люди кричали от ужаса. Я же сдерживаю ее, абстрагируюсь. Но в конечном счете все это спрятано где-то глубоко во мне. Так что мое перо — это как…

— Как громоотвод. Вы используете ваше перо, чтобы выплеснуть на бумагу избыток страдания.

— Совершенно точно. Мой… громоотвод… Прекрасное сравнение. Но уверяю вас: в моей повседневной жизни нет ничего ужасного! У меня есть любящая жена, здоровый ребенок, и меня совершенно не привлекают ужасы!

— Лишь самую малость! — пошутил Дофр.

Давид улыбнулся, спокойно поглаживая небольшой шрам в форме бумеранга, рассекающий его правую надбровную дугу.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — предложил Дофр.

— Дело в том… что я немного тороплюсь. У меня много работы. Но может быть, мы сможем встретиться еще раз?

Дофр взял из мини-бара абрикосовый сок:

— У меня есть мечта, Давид. Мечта, которую я лелею вот уже более двадцати пяти лет… И мне кажется, что именно вы можете наконец претворить ее в жизнь…

— Не понимаю, о чем вы.

— Я хочу снова ходить. У меня осталась лишь левая рука, и, что самое ужасное, я был правшой. Я хочу снова пользоваться рукой и ногами, которые доставляют мне лишь слабые и неприятные ощущения, когда массажист мучает меня своими приспособлениями. Я бы хотел бегать, прыгать, заниматься любовью. И заменить мне этого, к сожалению, не могут ни все богатства мира, ни путешествия, ни дома́, которыми я владею. Но такой властью обладаете вы…

— Не думаю, что…

Старик чуть ссутулился и сказал с ноткой ностальгии в голосе:

— Танталовы муки. Я испытываю жажду, находясь рядом с источником, но стоит лишь мне наклониться к нему, чтобы напиться, вода отступает. Роскошь, которой я окружен, иллюзорна и приносит мне лишь страдания. Единственной моей реальностью остаются книги. Я чувствую эту реальность, могу ощутить ее, обонять. Слова скользят по нёбу, от них кружится голова, это похоже на самый сильный наркотик.

Он выдержал паузу и посмотрел на Давида:

— Пишите для меня! Дайте мне роль в вашем романе, оживите меня вашими метафорами! За день работы я вам буду платить больше, чем вы можете себе представить. У меня есть контакты. Я смогу помочь вам, продвинуть вас. Я подарю вам возможность выбрать наконец ваше истинное призвание!

Он положил вспотевшую ладонь на руку Давиду, пальцы у него дрожали… Неожиданные эмоции.

— Это… — пролепетал Давид. — Вау!

Он встряхнул головой, как будто ему дали пощечину:

— Это так… неожиданно! Но… почему именно я? То есть… Почему вам не нанять литературного негра или более известного писателя?

Дофр распахнул здоровой рукой полы пальто, открывая ужасно худые ноги:

— Взгляните на меня еще раз. Треть этого тела уже в могиле. Я та грань, которую вы так хорошо описываете в ваших книгах. Я мертв и одновременно жив. Ваш роман попал ко мне, и это не может быть просто случайностью. Я хочу, чтобы это были вы, только вы и никто другой. Специалист по смерти, танатопрактик-писатель. В ваших словах отражается моя персональная история. Я знаю, что вы все сделаете хорошо…

Давид упивался комплиментами. Этот человек, заточенный в свое разрушенное временем тело, хмурый, несчастный, говорил с ним так, как говорили родные умерших. «Я знаю, что вы все сделаете хорошо…»

— Мне… Что сказать? Для начала мне надо поговорить с женой, а потом… Это невероятно!

Давид уже чувствовал, как внутри его нарастает нетерпение: каждый день он скрывал свои чувства, каждый день слушал, копил чужие эмоции, никогда не выходил из себя, даже дома, кроме тех минут, когда… да, когда садился за компьютер и писал. Громоотвод… В конце концов, почему бы и нет? Почему бы не попытаться? По крайней мере, попробовать? Получать деньги за писательство… Да, это ничего не будет ему стоить, совершенно ничего. Даже наоборот.

— Как… Как мы поступим? То есть надо договориться… О теме, месте, эпохе… Выбираете вы, а пишу я? Сколько страниц? Детектив? Ужастик? Я не знаю, что…

Дофр взмахнул рукой:

— Не так быстро, не так быстро! Конечно, у меня есть кое-какие идеи. Но… вот, возьмите. Посмо́трите потом — я тут положил несколько фотографий нашей резиденции и первое вознаграждение…

— Нашей резиденции? — повторил Давид и взял конверт, который ему протягивал Дофр.

— В лавке сапожника мечи не куют. Скажем так, я предлагаю вам определенный антураж, который, по моему разумению, даст пищу вашему воображению. От вас я хочу получить самое лучшее. Для нашего общего блага. Кроме того, вы увидите, что шале очень милое. А окружающая природа просто великолепна.

Давид постарался сохранять хладнокровие, а Дофр тем временем продолжал:

— В любом случае не волнуйтесь. Если в конце концов вы откажетесь, просто оставьте деньги себе, и обо мне вы больше никогда не услышите… Но, положа руку на сердце, я надеюсь, что смогу вас заинтересовать.

Давид хотел открыть конверт, но Дофр сделал отрицательный жест рукой:

— Приходите сегодня часам к пяти вечера в гостиницу «Сен-Пьер», что в районе Буа-де-Венсен. Кристиан, мой шофер, передаст вам инструкции по книге и объяснит, как будет обустроено наше пребывание в шале. Если согласитесь, я обо всем позабочусь, вы будете моими гостями. О передвижениях не беспокойтесь. Просто не забудьте взять немного теплых вещей — куртки, свитера, лыжные ботинки. Там, куда мы отправимся, будет очень холодно. Мы выезжаем через четыре дня — первого февраля, на месяц.

— Что? Через четыре дня? А… На месяц, говорите? Жена и дочь поедут со мной? Но… бросить на целый месяц дом? А моя работа, а кошки? Нет, то есть… Подождите!

Дофр отпил абрикосового сока и ответил:

— Знаю, знаю, очень неожиданно. Но… зачем ждать? Ждать — значит терять время и деньги. И потом — ваша «работа» быстро окажется на последнем месте после всего, что я вам предложу.

Давид все более нервно теребил свой шрам:

— Можно, наверное, все иначе организовать! Я бы мог просто работать из дому!

— Послушайте, Давид, не волнуйтесь, считайте, что вы в отпуске. Это так сложно? Я просто хочу, чтобы вы были рядом, чтобы я мог видеть, как вы пишете, реагировать, жить каждым днем. Вибрировать под вашим пером. Знаете, я вам очень много заплачу за эту небольшую жертву, если можно говорить о жертве. А по возвращении я сделаю для вас все, что нужно. Главное, чтобы роман получился хорошим, но в этом я не сомневаюсь. Так что не упускайте свой шанс.

— Но… Книгу просто так не напишешь! Нужны документы, план, точные идеи! Ехать через четыре дня? У меня не получится собраться!

— Каким бы ни был ваш выбор, я приму его. Но постарайтесь поразмыслить. Я делаю вам предложение, от которого не отказываются, — деньги, а значит, и время писать без всяких препятствий… Ну ладно, отпускаю вас. Приходите сегодня вечером к пяти.

Давид уже вылезал из машины, когда Дофр в последний раз обратился к нему:

— Что же касается идей, у меня они уже есть. Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…

Машина медленно отъехала и скрылась в тумане.

Наваждение… Наваждение, и ничто иное. Старик с горящими, как угли, глазами. Напряженный. Обездвиженный. С блестящей в свете лампочки правой рукой. Артур Дофр…

Все еще взбудораженный, Давид застегнул куртку на все пуговицы, подхватил чемоданы и медленно двинулся вперед. Он улыбнулся, склоня голову, когда случайно увидел свое отражение в лобовом стекле какой-то машины. Четыре дня до отъезда! С ума можно сойти!

Конверт в кармане!

Он резко поставил чемоданы и судорожно разорвал конверт.

Фотографии, купюры. Одна, две, три… десять, пятнадцать! Пятнадцать купюр по сто евро! Больше, чем его зарплата за месяц. Он быстро сунул их в карман, ему стало не по себе, он огляделся по сторонам. Во всем этом не было никакой логики.

«…Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…» Что означает эта белиберда?

Давид бросил взгляд на фотографии. На глянцевой бумаге развернулся грандиозный пейзаж. Горная гряда, чернеющий лес. И огромное шале, построенное вокруг огромного дерева.

Давид тряхнул головой. «Эй, друг мой, хватит, размечтался! Эта жизнь не для тебя! Работа, дом, семья! Забыл уже?»

И тем не менее все это было реальным. О чем свидетельствовали деньги в кармане.

Быть может, сегодня утром ему наконец улыбнулась удача.

И у удачи было имя — Артур Дофр.