Gataca, или Проект «Феникс»

Франк Тилье, 2011

В клетке с приматом найден растерзанный труп девушки, изучавшей эволюцию видов. Одиннадцать человек арестованы за чудовищные преступления. Человек, жестоко расправившийся с невинными детьми, покончил с собой. Что стоит за беспричинными вспышками насилия? Когда в следующий раз сработает бомба замедленного действия? За расследование берутся Люси Энебель и Франк Шарко. Героям предстоит отправиться в джунгли Амазонии, где притаилось древнее зло, ждущее своего часа, чтобы, подобно бессмертной огненной птице, восстать из пепла.

16

Войдя в лифт своего дома, Шарко повернул в замочной скважине ключ и нажал на кнопку «-1», чтобы попасть на частную подземную стоянку. Ночью он глаз не сомкнул — все время думал о Люси. И, не в силах совладать с беспокойством, в десять минут четвертого отправил ей эсэмэску: «Как дела?» Около шести пришел лапидарный ответ: «Все в порядке».

В лифте он смотрел в зеркало. Впервые за целую вечность Франк зачесал назад отросшие волосы с проседью и слегка намазал их гелем, который пролежал так долго, что даже затвердел. А еще, повинуясь непонятному порыву, он надел утром свой старый темно-серый костюм — один из тех, в которых вел свои самые серьезные дела. У каждого сыщика найдется свой талисман — у кого трубка, у кого пуля, у кого медаль, а у него почему-то вот эти тряпки. Брюки с него спадали, и, чтобы проделать в черном ремне еще одну дырочку, он воспользовался машинкой, выбивающей косточки из вишен. Пиджак тоже висел на нем как на вешалке. Словом, выглядел он как Лорел в одежде Харди^[13], но какая разница! В костюме хорошего покроя он лучше себя чувствует, да и выглядит более здоровым.

Приблизившись к своему старенькому «Рено-21» и заметив тень, внезапно вынырнувшую из угла, где лежало старое барахло на выброс, в частности километры тоненьких рельсов и килограммы полиуретановых украшений для игрушечной железной дороги, он вздрогнул:

— Черт возьми, ты меня напугал!

Тень оказалась не кем иным, как Бертраном Маньяном. Хмурое лицо, черные крысиные глазки. Маньян уже сунул в рот сигарету и сейчас крутил колесико зажигалки, чтобы прикурить. Щелчок отозвался эхом в бетонных стенах подвала, желтым огоньком высветилась вырубленная из кремня физиономия. Из всех капитанов уголовной полиции Маньян обладал самым темным и неоднозначным прошлым. Он успел поработать везде — от полиции нравов до Управления по борьбе с наркотиками, он, как никто, знал дно Парижа. Он знал тайные бордели, садомазохистские клубы, знал все гнусные, все подозрительные злачные места, и кое-кто сталкивался с ним там в неслужебное время. Не говоря уже о его продолжительной деятельности на ниве борьбы с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами. В подразделении, прославившемся жесткостью действий, в том числе и по отношению к несовершеннолетним.

Впрочем, сам Бертран Маньян гордился своими «подвигами», как гордятся списком заслуг и почестей.

— Неплохой костюмчик! И волосы уложил. Что-то переменилось в твоей жизни, Шарко? Бабу наконец завел?

— Чего тебе от меня надо?

— Еду вот от Фредерика Юро. Бедняга ведь обитал всего-то километрах в трех отсюда, вы были почти соседями. Ну и решил заглянуть сюда.

Сколько времени Маньян здесь торчит? Как проник в подвал? Почему он один? И что еще за намек на присутствие женщины в его, Шарко, жизни? Комиссар хотел было отпереть дверцу машины, но Маньян, опередив его, положил руку на капот:

— Минутку. Почему ты всегда так спешишь?

У Шарко перехватило дыхание: пока Маньян караулил здесь, кто-то другой вполне мог следить за ним вчера, когда он ездил в вивоннскую тюрьму, или забраться к нему в квартиру и всё там перерыть. Нет никого продажнее и изворотливее, чем полицейский, преследующий другого полицейского.

— Чего тебе от меня надо?

— Хорошенькое у тебя тут местечко, комиссар, — и для такой дрянной тачки! Я и не знал, что «Рено-21» еще существует! А почему ты не оставляешь машину на улице?

— Потому что есть эта подземная стоянка, и эта подземная стоянка принадлежит мне.

Маньян выдержал паузу, пристально глядя на Шарко, потом обошел автомобиль, рассматривая его так, будто собирался разобрать на части.

— Можешь мне сказать, где был в пятницу вечером?

Шарко поклонился появившемуся рядом соседу, дал тому отойти в сторону и ответил, стараясь говорить потише:

— Ты продолжаешь свои происки. Я нашел тебя здесь, на своей стоянке, одного, в восемь утра. Ты решил сам заняться расследованием. Так почему бы тебе не допросить шлюх и сутенеров, которые болтались поблизости от места преступления той ночью? Почему ты не выполняешь своих обязанностей как положено?

— Наоборот, выполняю: я все время при деле и делаю именно то, что предписывает долг. И потому спрашиваю: надо полагать, в ту самую пятницу около полуночи ты был у себя дома?

— От тебя ничего не скроешь.

— Вот только никто не может этого подтвердить?

— От тебя ничего не скроешь.

Маньян, лукаво улыбаясь, достал блокнот, показал его Шарко:

— Знаешь, что тут?

— Откуда? Конечно нет. Там адрес твоей последней возлюбленной? Ну и кто на этот раз? Румынка восемнадцати лет?

— Не надо так вести себя, комиссар! Знаешь, когда ты загадил место преступления, я погрузился в одну забавную игру. Я подумал: а что, если разобраться, кто он на самом деле, этот комиссар с таким тяжелым прошлым? Дело Юро, согласись, замечательно подходящий повод тобой поинтересоваться.

— Как грустно, что тебе совсем нечего делать…

— Опять мимо. Просто я все это принял слишком близко к сердцу. Ну и побеседовал немножко со сторожем твоего дома. И он мне сообщил кое-что интересное.

Маньян снова взял паузу, рассчитывая, что в Шарко проснется любопытство и его слабая сторона станет очевидна. Но комиссар и бровью не повел. Сцена напоминала поединок двух кобр: вот они встали на хвосты и молча смотрят одна на другую перед решающей схваткой. Маньяну ничего не оставалось, как продолжить объяснения:

— За то время, что этот сторож тебя знает, ты почти всегда оставлял машину на ближайшей к дому стоянке. В нескольких метрах от его служебного помещения. Если б ты завел себе БМВ, я бы понял твое внезапное желание укрыть ее от ненастья и возможных преступников. Но эту груду ржавого железа… — Маньян наклонился, провел тыльной стороной ладони по чистому бетонному полу. — Тут все как новенькое. Твой сосед по стоянке заверил меня, что это место всегда пустовало, а поскольку стоянка узкая, он парковался наискосок, занимая часть принадлежащей тебе площадки. Но вдруг, на прошлой неделе, ты сообщил ему, что намерен сам парковаться в подвале, поэтому он больше не должен посягать на твое пространство…

Голос резонировал, возвращался от стен эхом. Слышался шорох шин: люди уезжали на работу. Шарко снова почувствовал, как в нем растет напряжение.

— И что? — спросил он. — Хочешь посмотреть мои последние анализы? Мое нынешнее физическое состояние не позволяет носить тяжести, а коробки с водой, с молоком, они, знаешь ли, тяжелые. Оглянись и увидишь: там, за твоей спиной — дверь лифта, который доставляет меня прямо в квартиру. А если я паркуюсь снаружи, мне, чтобы попасть домой, нужно пройти не меньше двухсот метров и подниматься по ступенькам. Признаюсь, мне трудно понять твои намерения, трудно понять, почему ты любой мой поступок расцениваешь как повод меня на чем-то поймать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Стен Лорели, Оливер Харди — знаменитый комедийный дуэт. Харди был толстяком, а Лорел — очень худым.