Подвал на крыше. Парадоксальные пьесы

Фируз Гадимали Мустафа

В книге известного азербайджанского писателя собраны наиболее известные читателю и написанные в разных жанрах (драмы, комедии, трагедии) произведения. Мы верим, что представленные вам пьесы, не оставят равнодушными любителей театра и режиссеров.

ПРОЩАЛЬНЫЙ МАРШ

(Двухчастная комедия)

УЧАСТНИКИ:

ШАБАН

НИНЕЛЬ

ПЕЧАЛЬНЫЙ

ЛЕВА

СОЛТАН

МАРЛЕН

БИКЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Дом. Музыка. Шабан лежит в углу — на кровати (за тюлевой занавеской). Время от времени покашливает. Чувствуется, что он болен. Нинель прибирается. Подходит Печальный. Туфли, которые он держит в руках кладет на шкаф и начинает кашлять. Нинель неприязненно его оглядывает.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Есть продвижение?

НИНЕЛЬ: — Какое еще продвижение? О чем ты говоришь?… Он же уже агонизирует?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Пока дыхание теплится, надежда есть…

НИНЕЛЬ: — Не говори ерунды. (Передразнивает его). «Есть надежда». Ты что, больше врачей знаешь?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И что же сказал врач?

НИНЕЛЬ: — « Что сказал врач?» (Передразнивает его и протягивает руки вперед.) Что он должен сказать? Сказал, что он умирает!

ПЕЧАЛЬНЫЙ (плаксиво): Вай, вай, вай… Бедняга дядя Шабан. (Глядя на кровать в углу, вздыхает). Да перейму твои хвори, дядя Шабан…

НИНЕЛЬ: — Ну хорошо, хорошо, не проливай свои слезы, как баба. Кто со стороны посмотрит, подумает, что ты и впрямь души не чаешь в своем свекре.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Он был мне не свекром, а отцом родным.

НИНЕЛЬ: — Не говори ерунды. Какой еще отец? Ты что знаешь отцу цену?.. (Показывая на обувь на шкафу) Это еще что?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Так, ничего…обувь…

НИНЕЛЬ: — Как собака чарыки собирает, так и ты где какое рванье находишь, в дом тащишь…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Это обувь жены Наркома, моего знакомого…

НИНЕЛЬ: — Какого еще Наркома?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ты что не знаешь Наркома?.. Не знаешь тамаду?…

НИНЕЛЬ: — Тамаду?…А.. ты это о краснорожем говоришь?… Это у которого на свадьбах язык во рту не помещается?…Поглядите на его имя — Нарком… Еще бы его Исполком назвали, или сразу уж — мером.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нинель, ты хоть знаешь что это за кладезь ума?… Он дарование, талантище!..

НИНЕЛЬ (внимательно осматривает обувь): — А тебе что за дело до его жены?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Ну как тебе сказать… (Растерявшись). Нет… Приходила не его жена, а

он сам. Мы с ним славно побеседовали. Я сказал ему, что мой свекор собрался на тот свет и перед дальней дорогой просил, чтобы тамадой… э…э… то есть я хотел сказать, что

Нарком может взять организацию меджлиса на себя, и даже на могиле его речь сказать.

НИНЕЛЬ (кладет обувь на место): — Еще чего! Тоже мне Нарком! Что разве у моего отца нет родных? Почему на его похоронах какой — то там бродяга должен выдовать себя

за старшего?!. Тоже мне нарком нашелся… Нет, это надо же назвать себя мером — наркомом?!

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да нет, Нинель… Ты знаешь у Наркома замечальный голос, и дикция?… (Сконфуженно) Я попросил, что б на кладбище, над могилой дяди Шабана что б он прочел мое стихотворение…

НИНЕЛЬ: — И что это за стихотворение?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я имею ввиду стих, посвященный покойному. (Показывает на кровать).

НИНЕЛЬ: — А почему ты сам не хочешь прочесть стих посвященный своему свекру? Почему?… Этот Нарком…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (растроганно): — Потому что… Я в это время буду скорбеть, Нинель. И потом, нехорошо читать стихи тому, кто в печали.

НИНЕЛЬ: — А почему ты так поздно вернулся домой?… Опять вместе со своими

бездельниками — друзьями кружил по городу?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет, Нинель, нет… Послушай, я еще одну мечту дяди Шабана выполнил. (Пауза). Знаешь, что я имею в виду?… Оркестр…

НИНЕЛЬ: — Что еще за оркестр?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ты знаешь, я имею в виду друга дяди Шабана, того кто в оркестре работает? Не знаешь о ком говорю?… Я имею в виду трубу…

НИНЕЛЬ: — А причем здесь труба?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нинель этот труба другим трубам не чета. Он — труба, труба!

НИНЕЛЬ: — Да… Я слышала о нем… Лева, что ли… Ты его имеешь в виду?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну да. А кого же еще? А иначе, какое мне дело до трубы…?

НИНЕЛЬ: — Олух ты этакий, его надо называть не труба, а трубач.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну хорошо, пусть будет трубач…. Словом, я сказал Леве, что мой свекор, перед смертью, пожелал, чтобы он сыграл у него на поминках.

НИНЕЛЬ (оглядываясь на кровать): — Что за странный человек… Он, видимо, решил,

перед смертью, опозорить нас среди людей.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Нинель, не говори так. Дядя Шабан всю жизнь служил в армии. И потому хочет в свой последний путь пройти под звуки военного марша. Что тут плохого?

НИНЕЛЬ: — Бах, бах… Прапорщик в отставке Шабан Шадманович решил уйти из жизни под звуки торжественного марша…

ПЕЧАЛЬНЫЙ:. Послушай!… (Громко). Говори потише! Стыдно, отец может услышать! (Тихо) Пусть отойдет спокойно…

НИНЕЛЬ: — Этот Лева — трубач, он, что, один придет?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет, сказал, что у него есть друг — барабанщик. (Рукой имитирует игру на барабане) и что он придет с ним….

НИНЕЛЬ: — А барабанщику что за дело на похоронах?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну, то есть… Ну он тоже в военном оркестре играет… (Жестом показывает).

НИНЕЛЬ: — Да, словом, он ударник… И часто они бывают на похоронах?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Послушай, ну что ты заладила «похороны, похороны»…? Твой отец пока жив и при своей душе. А ты заладила… (Взволнованно, громко) Джан, ай дядя Шабан, джан! (Прислушивается). Не слышно. Вдруг он отойдет, а мы и знать не будем… Иди посмотри, как он?…

НИНЕЛЬ: — Да как ему быть?… Все, уже…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Жаль, жаль дядя Шабан… Да, чуть было не забыл. Я и Мири позвонил… с почты…

НИНЕЛЬ: — А Мири кто такой?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — « Мири кто такой»?! (Передразнивает ее). Что, разве ты не знаешь Мири?..

НИНЕЛЬ: — Ты имеешь в виду моллу?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да нет, какого еще моллу? Дядя Шабан терпеть не мог мулл… Я говорю о твоем брате….

НИНЕЛЬ: — О Марлене?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну да, о нем, о «Марлене»; язык заплетается пока выговоришь его имя… По мне, лучше звать его «Мири».

НИНЕЛЬ: — Так что ты сказал Марлену?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Ничего… Сказал все как есть.

НИНЕЛЬ: — То есть, сказал, что отец его находится при смерти?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет, сказал, что отец его находится в тяжелом состоянии…. Приезжай, попрощайся.. (Пожимает плечом).У меня сердце обрывается…. Не могу смотреть на него… Я хочу чтобы он в моей памяти остался улыбчивым, жизнерадостным человеком. Оф-ф-ф… Дядя Шабан…

Нинель проходит за тюлевую занавеску, кладет руку на лоб Шабану, справляется о его самочувствии, поправляет его постель, возвращается.

НИНЕЛЬ: — Не дышит…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Правда?… Вероятно, без сознания.

НИНЕЛЬ: — Но пульс прослушивается…

ПЕЧАЛЬНЫЙ? — Пульс прослушивается?…Оф-ф… (Громко) Дядя Шабан…

НИНЕЛЬ: — Ну хорошо, не ори так! Что сказал Марлен?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Он сказал, сегодня вылетаю, но передайте ему пусть подождет.

НИНЕЛЬ: — Передадим. (Иронично). Скажем, Марлен…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Потерпи, дядя Шабан… (Громко) Твой сын приезжает.

НИНЕЛЬ (глядя в сторону кровати больного): Он теперь сражается с роком.

Стучат в дверь. Затем слышны звуки марша. Печальный выходит и возвращается вместе с Левой и Султаном. В руках у Левы труба, у Солтана в руках барабан. Нинель проходит к больному.

ЛЕВА (расстроенно): — О…о… Кого мы потеряли?…

СОЛТАН: — Аллах рехмет елясин!…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что с вами, он пока жив…

СОЛТАН: — Как, еще не умер?… Не переживайте… Иншаллах, помрет…

ЛЕВА: — Он еще жив?… Да?… Слава богу!… Но раз мы пришли, подождем… Не так ли, браток?

СОЛТАН: — Конечно… А куда нам спешить?… Подождем, конечно… Ведь он же был твоим другом, братом…

ЛЕВА: — И еще каким другом! Карифан он был. (Смотрит в сторону кровати больного). Не думал ни гадал, что потеряем такого человека…

СОЛТАН: — Покойный…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Он пока не помер… Пульс прослушивается…

СОЛТАН: — Поднесите зерколо ко рту…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Зерколо?… Куда?…

СОЛТАН: — Ко рту… к лицу… Зеркало все говорит… И про мертвого и про живого…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (со вздохом): — Нет, я не хочу, чтобы дядя Шабан увидел себя в зеркале.

Он сейчас похудел, обессилел. Пусть он запомнит себя улыбчивым, ласковым жизнерадостным человеком….

ЛЕВА: — Да… Он всегда был, есть и останется оптимистом.

СОЛТАН (Печальному): — Как тебя зовут?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Меня? Печальный, Печальный… А тебя как зовут?

ЛЕВА: Его зовут Солтан… Солтанчик… Наш друг. Раз наш друг, значит

и друг Шабана Шадмановича…

СОЛТАН: — Отец, мое настоящее имя — Султанмурад…

ЛЕВА: — Солтан? Мурад?.. Как тебя?… Я же не первый день тебя знаю?…

СОЛТАН:. Ну и что? Я Солтанмурад, а мой отец Сафармурад.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ты сын Сафармурада?

ЛЕВА: — Я этого не знал… Ой, ой, ой… Солтанчик….

СОЛТАН: — Вы знаете моего отца?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Его имя на слуху.

ЛЕВА — По телевизору его часто показывают. По моему у него есть и кличка…

СОЛТАН: — Дорогой друг, да мой отец давным — давно скончался… Лева, ты же знаешь: я с пеленок — сирота.

ЛЕВА: — Сейчас многие сироты, имея, к тому же, и мать и отца…

СОЛТАН: — Ты намекаешь на своих детей?..

ЛЕВА (смеется): — Да… Три раза был женат. Детей у меня четверо.

СОЛТАН: — Если три жены, то и детей должно быть трое. А четвертый ребенок откуда?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А что у одной женщины разве не бывают двое детей?

СОЛТАН: — Не суди по нас, у ихних жен больше одного не ребенка не бывает.

ЛЕВА: — Солтанчик, ты прав. Последняя жена одного ребенка с собой принесла…

СОЛТАН: — Я же говорю! А наши… У моего соседа — Имангулы ровно одиннадцать детей.

Пять лет, как он уехал в Москву и там женился на женщине по имени Лена. И теперь и от нее у него четверо детей. Одиннадцать плюс четыре сколько делает?…

ЛЕВА: Пятнадцать… Он что, коллекцию собирает?…

СОЛЬТАН: — Это же стыд какой…

Подходит Нинель. Она гневно оглядывает Печального.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну что, отдал богу душу?..

СОЛТАН: — Ну и слава господи. Говорю же нога у нас легкая.

НИНЕЛЬ: — О чем вы?

ЛЕВА: — Я не понял. Он что уже скончался?… (Рыдает) Ой-ой-ой!…Шабан Шадманович до конца жизни ты оставался настоящим мужчиной… Аллах сеня рахмет…

НИНЕЛЬ: (Леве): — Он пока не умер… Не плачьте! Пульс прощупывается…. А его отец!

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Чей отец?… Сафармурада?.

НИНЕЛ: — Нет! Я говорю про твоего отца.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Послушай Нинел, не начинай, неудобно. В доме гости, а отец к тому же того… Какое тебе дело до моего отца?…

НИНЕЛЬ: — Над бедным Имангули издеваешься; говоришь, что у него одиннадцать детей, и что это позорно. А твой родной дед Гуррбангули тринадцать детей народил, а это не безобразие?…

ЛЕВА (смеется): — Вот это здорово! (Смотрит на кровать больного и становится серьезным) Ай-ай — ай!… Прости, Шабан Шадманович…. (Нинель). Как вы думаете, барышня, он нас слышит или нет?…

НИНЕЛЬ: — Будет лучше если он вообще не будет слышать, болван этакий.…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Болван твой… (Смотрит на кровать больного). Твои родные…

ЛЕВА: — Эй, барышня, мы сюда явились для благого дела…

СОЛТАН: — И потом наш друг, не ровен час… Иншаллах…

ЛЕВА: (Печальному): — Вы муж и жена?… То есть она твоя жена?..

СОЛТАН: — Кажется, все наоборот.

НИНЕЛЬ: — Что наоборот?

ЛЕВА: — То есть Солтанмурад имеет в виду, что…

НИНЕЛЬ: — Послушайте… Теперь мне не до Солтанмурада и не до Сафармурада… Я такого отца теряю…

ЛЕВА: — Значит ты дочь моего брата… (Расчувствованно держит Нинель за руку). Как тебя зовут?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ее зовут Нинель.

ЛЕВА: — Нинель?.. Какое хорошее имя! Прости. Нинельджан… (Показывая в сторону кровати). Ты тоже прости, Шабан Шадманович…

НИНЕЛЬ (отходит назад): Хорошо, Рашададдин, я с тобой после поговорю.

СОЛТАН: — Рашаддин — это кто?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Рашаддаддин — это меня так зовут.

ЛЕВА: — Где Печальный и где Рашаддедин?

СОЛТАН: — А где Лев и где Лева?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: И еще удивляешься: где Солтанмурад, где Солтанчик?…

ЛЕВА: — Да, братцы, нет слов… (Нинель) Печальный мне сказал, что мой корифан и браток Шабан Шадманович хотел напоследок услышать музыку Льва Александровича. Правильно?…

НИНЕЛЬ: — А это кто?… Лев… Алексанрович?…

ЛЕВА: — Это я… Мое настоящее имя не Лева… а Лев Саныч… А его Солтанчик…

СОЛТАН: — Мое настоящее имя Солтанмурад…

ЛЕВА: — А как настоящее имя Печального? Раша… Рашадат?… Черт побери…

СОЛТАН: — Рашададдин.

ЛЕВА: — Роша… Нет… Не получается… Лучше — Печальный (Нинель). Ты значит жена Печального, правильно?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… Я Шабана зять…

ЛЕВА: — Я знаю, что ты зять Шабана Шадмановича. Но… Я не знал, что Нинель твоя жена… Приятно познакомиться!

НИНЕЛЬ (Печальному): — Предложи гостям сесть и скажи, что я сейчас им принесу чаю…

СОЛТАН: — Может… (В сторону кровати) Посмотри, как там больной…

ЛЕВА: — В последний раз… Это наш долг…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет… Я не хочу… Вероятно, дядя Шабан и сам бы не хотел, чтобы его друзья видели его на смертном одре… Ведь он… всегда… (Расстроено)… был

таким приветливым, улыбчивым…

ЛЕВА: — Ну ладно, ладно… У меня сердце разрывается…

СОЛТАН: — Аллах рахмет елясин… Царствие небесное..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Пока пульс бьется…

СОЛТАН: — Ну тогда, нет надобности в зеркале…

ЛЕВА: — Конечно. Кому нужно твое зеркало?… Никому!…

НИНЕЛЬ (Печальному): — Скажи гостям, пусть присядут. Не слышишь?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Садитесь.

Гости садятся. Нинель выходит. Лева садится, Солтан, стоя, разглядывает барабан.

СОЛТАН: — Постарел…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да нет… Не очень-то он и старый…

СОЛТАН: — Я говорю о своем барабане…

ЛЕВА (протягивает руку к ударнику): — Мой ударник тоже постарел… Все мы постарели… Старость не радость…

СОЛТАН: — Наши предки хорошо сказали…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И у меня по поводу старости есть слова…

СОЛТАН: — И что это за слова?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я их скажу стихами…

СОЛТАН: — И ты тоже как Махдумгулу пишешь стихи?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет… Какой еще Махдум, какой еще Гулу? У меня своя дорога. Свой стиль. Вот послушайте. Я сегодня написал стихотворение. (Поднимается и вытаскивает из туфель, стоящих на шкафу, бумажку).

Человека старость сгибает,

Но старость — его и возвышает.

Не перевелись в стране мудрецы,

Но их не любят подлецы.

Старики не знают, где покоя дверца,

Когда и мы постареем, пусть не стареет сердце.

Словом, молодость люби, братан.

Живи с почетом и умри, как дядя Шабан.

НИНЕЛЬ (голос ее раздается): — Бедняга, отец!…

ЛЕВА: — Пах1Пах! Негодяй ты этакий, я чуть не заплакал! Просто прелесть! Ты действительно сам написал этот стишок?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… Я собираюсь опубликовать его в газете…

СОЛТАН: — Нет слов, Рашададдин… И мой сосед — поэт. Иногда он зовет меня, кладет на стол водку, начинает читать стихи и плачет.

ЛЕВА: — Вот дурак! И почему он плачет?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Почти всех поэтов гложет печаль…

СОЛТАН: — Это так… И у моего соседа есть своя боль. Он семь раз был женат…

НИНЕЛЬ (из-за тюлевой занавеси слышен ее голос): — Пепел ему на голову!…

ЛЕВА: — Наверно, у него уже семь пацанов?…

СОЛТАН: — Нет… У него только один ребенок, да и то последняя его жена с собой его привела…

НИНЕЛЬ: — Бедняга. Наверно он это по ней убивается.

ЛЕВА: А у тебя сколько, Печальный?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что? Детей?… Пятеро…

СОЛТТАН: — Здоровья им… Мало…

НИНЕЛ: — Достаточно…

СОЛТАН: — Твое стихотворение мне напонило про Махтумгулу.

ЛЕВА: — Прочти еще один стишок, браток Печальный…

Нинель приносит на подносе чай и кладет на стол…

В дверь стучат.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Кажется, кто-то пришел. Иди, открой, посмотри кто это…

Нинель открывает дверь. Входит Бике. Звук трубы. У нее в руках маленькая банка с мацони.

БИКЕ: — Бый, а эти кто?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А ты сама кто, женщина?…

БИКЕ: — Я?… Я знакомая Шабана…

НИНЕЛЬ: — Ты продавщица мацони?…

БИКЕ: — Да… Ты как об этом узнала?…

НИНЕЛЬ: — Отец недавно говорил, мол давно что-то Бике не видать, мне уж больно мацони хочется.

БИКЕ: — Правильно говорил… Все некогда было… А где Шабан?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Дядя Шабан на смертном одре…

БИКЕ: — Не говорите так… Он же в тот день жив-здоровехонек был?… (Косо смотрит на гостей и музыкальные инструменты). Что это с ним вдруг случилось?… (Слышен кашель Шабана).

ЛЕВА: — Шабан Шадманович там…

НИНЕЛЬ: — Садись, тетушка… Я угощу тебя чаем…

СОЛТАН: — Может эта тетушка хочет пройти к Шалбан Шалбановичу?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да не «Шалбан» он…

ЛЕВА: — Да какая теперь для Шабана Шадмановича разница: Шадман или Шалбан?

БИКЕ: — Не говорите глупостей… Как это «какая разница»?… Разницу межды Шабаном и Шалбаном, Шабан сам вам покажет…

НИНЕЛЬ: — Тетушка, хотите, пройдите к отцу… Сами увидите, что отец мой обессилел.

Слышен звук кашля. Затем звучит труба. Все удивленно смотрят друг на друга. Бике помахивая рукой проходит к больному.

ЛЕВА (смотрит на трубу): — Ни хира себе!… Я ничего не понимаю…

БИКЕ (на ходу): — Интересно, а до сих пор где были его дети?

НИНЕЛЬ: — Принести вам чай?…

БИКЕ (на ходу): — Принеси, два стакана принеси…

НИНЕЛЬ: — Но он не пьет…

БИКЕ: — Не пьет, так выпьет…

СОЛТАН: — Кажись о том, что Шалбан Шалбановичу нужно, эта женщина знает больше других.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Опять вы называете моего тестя «Шалбан»?..

СОЛТАН: — Простите, язык заплетается…

ЛЕВА (Солтану): — Что нам делать?..

СОЛТАН: — Немного подождем…

Нинель относит за тюлевую занавесь три стакана чая.

ЛЕВА: — Печальный, ты все еще продолжаешь работать сапожником?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, я все еще работаю в той самой «захудалой» будке…

СОЛТАН: — Тогда дела твои неплохи…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но и не так хороши, как хотелось бы. Теперь все сами чинят свою порванную обувь.

СОЛТАН: — Но тем не менее после того как раза два рвется, эти люди все равно несут эту обувь к тебе.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Конечно… Да будет всем нам ниспослано аллахом благоденствие..

СОЛТАН: — Аллах рехмет елесин…

ЛЕВА: — Ты что? Он еще жив…

СОЛТАН: — Я не о нем…

ЛЕВА: — А кого ты имеешь в виду?..

СОЛТАН: — Я вообще говорю… Я хочу сказать, что музыкант это теперь самая дурацкая профессия. И знаете почему?… Мы сидим и днями, месяцами ждем клиентов, а они, то есть, то их нет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Какие еще клиенты?…

СОЛТАН: — Как это какие клиенты? У этих заразных мертвецов, что никого разве не бывает — детей, родных? Есть же!… И хорошо, если к некоторым на ум приходит идея — позвать оркестр. Но многие этого не понимают…

ЛЕВА: — В основном, к нам обращаются военные люди.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… И дядя Шабан был военным… Потому, вероятно, так упрямо твердил, мол «когда я умру прозовите, оркестр». Про Леву особо вспомнил.

ЛЕВА: — И вот мы пришли… Как положено…

СОЛТАН: — Посмотрим, что нас ждет в конце? Больше месяца нас никуда не зовут…

ЛЕВА: — Все к лучшему… Богу виднее…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Посмотрим… Что бог решит, то и хорошо…

Показывается Бике. Берет полотенце с вешалки и вновь быстрыми шагами возвращается.

БИКЕ (на ходу): — Конечно, как решит Бог, так и будет. Да буду я жертвой его советов. Шабан здорово простыл. Надо на спину ему банки положить или же кирпич…

СОЛТАН: — Кирпич хорошо… (Глаза его замечают туфли на шкафу). Лучше кирпич… Эти туфли ты сам сшил?… (Берет туфли, внимательно рассматривает). Какие странные… Посмотри, Лева…

Лева берет туфлю и внимательно его рассматривает.

ЛЕВА: — Интересная вешь, браток… наверно импортный сувенир…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вы, кажется ничего не поняли… А ну дайте, покажу. (Забирает обувь), Это и туфли и… бокалы…

ЛЕВА: — Елки — палки, как это может быть?…

СОЛТАН: — Бокалы?… Где бокалы?…

Солтан берет в руки туфлю и снимает каблук. Лева и Солтан удивленно смотрят на него.

ЛЕВА: — Это же гениально…

СОЛТАН: — Вот, смотрите, чудо века.

ЛЕВА: — Практичная вещь. Клянусь… Башка у тебя работает, браток… Это откуда, браток?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — В тот день я на работе сидел без дела. Немного пописал, и вдруг увидел к моей будке подошли двое моих знакомых. Они послушали мои стихи, похвалили. Один из них сказал, такое произведение искусства грех не обмыть. Я сказал, мол у меня ничего нет. А один из них сказал, что у него, мол, что-то есть. И вдруг, вижу, он вытаскивает из кармана отличную русскую водку. Я тоже выложил на скатерть немного хлеба, творога и две отличные луковицы. Но как на грех в будке оказался всего один бокал…

Лева и Солтан слушали, время от времени причмокивая.

ЛЕВА: — Водка есть, а бокалов нет… Это же трагедия… Культурные люди из горлышка водку почему-то не могут пить…

СОЛТАН: — Конечно… Непременно нужны бокалы.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Один бокал по очереди передовать друг другу это не дело. Я огляделся. И вдруг увидел пару высоких каблуков. И причем, совершенно новеньких. Они были похожи на бокалы. И произнес я, «Эврика!». Знаешь что такое «Эврика»?… То есть «Нашел»!

ЛЕВА: — Наверно, это армянское слово…

СОЛТАН: — Что?… Эврика?… Это старинное тюркское слово.

ЛЕВА: — Забыл, кто говорил, кажется, какой-то ученый, мол славяне и тюрки это одно и тоже. Один черт…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Словом.. Вышли из положения и использовали их как бокалы и луковицы слопали. После ухода моих знакомых, я вновь взглянул на каблуки…

ЛЕВА: — Женские каблуки… (Берет в руки осматривает). Просто прелесть…

СОЛТАН: — Просто, слюньки текут…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну, дальше слушайте. Взял я затем оба каблука и хорошенько их почистил и покрыл сверху лаком… Нет… Но дело этим не закончилось… Затем прикрепил я, с помощью винтиков, эти каблуки, то есть «бокалы», к туфлям…

СОЛТАН: — Здорово!..

ЛЕВА: — В жизни такого не встречал… Клянусь…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Послушайте. Посмотрите, что я потом надумал? Я решил, что два «бокала» это хорошо, но почему бы не быть еще двум бокалам?.. В заднюю часть туфель, изнутри, я прикрепил кусочек кожи. Смотрите, теперь их нутро тоже стало похоже на бокал. Таким образом. Две туфельки превратились в четыре «бокала».

Лева и Солтан, причмокивая, слушают.

СОЛТАН: — У меня нет слов…

ЛЕВА: — Ты настоящий конструктор. Твои «бокалы» надо испытать в деле…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Иншаллах… Посмотрим…

СОЛТАН: — У нас нога легкая. Что — то должно проясниться…

Подходит Бике, берет ванну и быстрым шагом возвращается. Звук трубы заставляет всех вздрогнуть.

БИКЕ (на ходу): — Слава богу, кажется кризис миновал.

Все косо смотрят на женщину.

ЛЕВА: — Откуда взялась эта ведьма?..

СОЛТАН: — Взгляните как она идет… Что это за походка?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: И чего она так суетится.

ЛЕВА: — Наверно, это любовница Шабана Шадмановича.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да нет… Быть не может…

ЛЕВА: — Я же знаю. Покойный… у-е-у, черт побери… сам говорил что с одной женщиной…

Слышен кашель. Входит Нинель.

НИНЕЛЬ: — Дышет. И глаза открыл…

ЛЕВА: — Слава богу…

СОЛТАН: — Я же сказал… Как это открыл глаза?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Эта продавщица мацони, она, что, доктор что ли?..

НИНЕЛЬ: — Кто бы ни была, сама знает… (Печальному). Послушай, наши дети два дня без маковой росинки во рту. Пойду, проведаю их, немного погодя вернусь…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Хорошо… Я… Мы здесь. Интересно, что там делает эта «мацонщица»?

Нинель собирает стаканы со стола, относит их и тотчас снова возвращается.

НИНЕЛЬ: — А какое тебе дело?.. Хотите чаю? Чай на плите, горячий…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Хорошо. Ты иди и не беспокойся…

СОЛТАН: — Вам счастливо… Иншаллах…

ЛЕВА: — До свидание, барышня.

Нинель уходит. Звуки кашля. Порой слышны шепот Бике — будто женщина кого — то передразнивает, или же поет колыбельную.

СОЛТАН: — Кажется оживает.

ЛЕВА: — Женщина — большая сила…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну и нахалка… Нет бы шла и продовала свое мацони…

ЛЕВА: — Шабан Шадманович сильный мужик…

СОЛТАН: — Так мы не решили…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Что не решили?

ЛЕВА — По поводу каблука?… Вообще, как положено следует выпить водку?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… Как я уже сказал. Нас было трое и мы решили этот вопрос как положено…

ЛЕВА: — Слушай, вы пили водку в будке, а здесь, что нам делать?…

СОЛТАН: — Лева, это неудобно. Ты что забыл, что находишься в доме мусульанина…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет, дело не в этом. Какой он… Для дяди Шабана

не было такой большой разницы между мусульманами и христианами… Кстати, он и мулл не любил и священников… то есть и попов не признавал…

ЛЕВА: — Он пока жив и здоров…

СОЛТАН: — Да, это другое дело. За здоровье Шалбан Шалбановича выпить можно.

ПЕЧАЛЬНЫЙ — «Шалбан»…Он же Шабан Шадманович…

ЛЕВА: — Солтанчик, ты одурел, что ли? (Качает головой, затем Печальному) За твое изобретение тоже можно выпить. Это тоже повод…

СОЛТАН: — Посмотрим, как туфельки пройдут через испытание?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я ничего не говорю…. Как вы кажите. Но здесь, на столе, ничего нет. Ждать? Или я должен пойти к себе домой или в магазин…

ЛЕВА: — Да ничего не надо… Мы сами что-нибудь придумаем. Солтанчик, что нам делать?… Посмотри туда хорошенько…

СОЛТАН: — Да, посмотрю, может, что и найду?…

Солтан поднимает покрытие барабана и вытаскивает оттуда бутылку водки и кладет ее на стол.

ЛЕВА: — Прелесть! А закуски нету…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Как назло, ничего нет поесть. Я же сказал, Нинель готовит обед у нас дома и сюда принесет.

СОЛТАН: — Может попросим эту женщину… чтоб она что-нибудь приготовила?… Что-нибудь легкое?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ее, эту продавщицу мацони… (Громко). Тетушка, может ты нам что-то

приготовишь, ну что-нибудь легкое?…

Бике быстрым шагом подходит к ним.

БИКЕ: — Я уже смотрела. Холодильник пуст. Идите возьмите что-нибудь и я вам приготовлю.

ЛЕВА: — По моему, она принесла мацони…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Мацони? Не кефир… Тетушка, гатых…

БИКЕ: — Кефир я дала попить Шабану.

СОЛТАН: — Говорю же оттуда были слышны звуки причмокивания.

ЛЕВА: — А я думал они целуются…

БИКЕ (проходит вперед): — Что?… Бесстыдники!…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну хорошо, хорошо… Иди, мы что-нибудь сами сообразим.

Звук трубы. Бике ворча и придерживая подол юбки, проходит за занавесь. Оттуда слышны звуки причмокивания.

ЛЕВА: — Видимо, Шабан Шадманович ест мацони…

СОЛТАН: — Да нет, это не похоже на «проблему» мацони…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но она ведь сказала, что в банке мацони ни осталось…

ЛЕВА: — А может, Шабан Шадманович теперь молоко пьет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Тоже мне…нашел себе занятие…

СОЛТАН: — Рашададдин… Брат Печальный, не печалься. Наливай водку…

ЛЕВА: — И прямо в каблук…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А как же быть с закуской?..

ЛЕВА (протягивает руку и берет кусочек сахара с сахарницы): — Вот и закуска!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ — Ну разве с сахором можно пить водку?…

СОЛТАН: — Можно, можно… С водкой как раз так и надо легкие кушанья употреблять.

ЛЕВА: — Водка — дело тонкое…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что мне сказать? Ну и пусть. (Наливает водку в каблуки и протягивает гостям). Я этот прекрасный напиток люблю пить с головкой лука…

ЛЕВА: — Каблук возьми себе, а мне подай туфлю. Я сам налью.

Печальный и Солтан поднимают каблуки с водкой. Лева же наливает водку прямо в туфель.

СОЛТАН: — Нет, Лева женским туфелькам предпочитает женские ножки.

ЛЕВА: — Солтанчик прав. Обожаю женскую пятку…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я слышал, что можно любить женские ножки. И даже у меня по этому поводу есть стихи. Но чтобы пятку любили, об этом я впервые слышу…

СОЛТАН: — Ты любишь ноги — это у тебя от поэзии, друг. Но надо и пятку уважать.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А почему я должен любить пятку?…

ЛЕВА: — Да потому, что ты сапожник…

СОЛТАН: — Ты свой хлеб с пятки «срываешь».

ПЕЧАЛЬНЫЙ — Почему — то я до сих пор об этом не задумывался. Это интересное заключение.

ЛЕВА: — Ребята, давайте выпьем, за здоровье нашего многоуважаемого Шабана Шадмановича.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Выпьем…

СОЛТАН: — Неплохой тост. Выпьем…

Пьют. Берут с сахарницы сахар и закидывают в рот.

ЛЕВА: — Вкусная вещь. (Целует туфлю). А это еще более вкусная…

СОЛТАН: — Давайте еще по одной…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Куда вы спешите, Солтанмурад Сафармурадович?..

СОЛТАН: — А вдруг жена твоя нагрянет…

ЛЕВА: — Как ее звать?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нинель?..

ЛЕВА: — Да… И что это за имя? Нинель…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вы понимаете, дядя Шадман был идейным человеком. Очень любил Ленина, и потому именем вождя назвал вою дочь.

СОЛТАН: — Но ведь Ленин и Нинель это разные имена?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Если имя Ленин прочесть наоборот, то получится Нинель.

ЛЕВА: — Нинель — Ленин… Да, правильно. Это тоже большое изобретение, почти как твои каблуки.

СОЛТАН: — Это так… Смотрите, этот каблук в таком вот положении каблук, а в таком — бокал…

ЛЕВА: — Да… Но налей… Кого ждешь?…

Печальный наливает в «бокалы» водку.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Берите… Простите, что закуски маловато.

ЛЕВА: — Ничего, все нормально. Есть одно предложение — выпьем за Ленина.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, когда мы говорим Ленин, подразумеваем…

СОЛТАН: — …партия…

ЛЕВА: — Какая партия, дурак?…Когда мы говорим Ленин, подразумеваем — Нинель, а когда мы говорим Нинель, подразумеваем — Ленин.

СОЛТАН: — Великолепный тост, Лева.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Значит за здоровье Нинель. Если бы она об этом услышала, то живо нам организовала бы закуску.

Пьют. Затем каждый кидает в рот по кусочку сахара.

ЛЕВА: — Солтанчик, а теперь что нам делать?…

СОЛТАН: — А теперь пойдем…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Уходите?… Ничего, если понадобитесь, я позаву вас…

Лева и Солтан собираются уходить.

СОЛТАН: — Мы пойдем, но потом снова придем… Но каблуки чтобы ты прикрепил на место!…

ЛЕВА: — Ну, до свидание, браток…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А что ты их не забираешь с собой?…

СОЛТАН: — Что?. Чего?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Барабан, трубу….

СОЛТАН: — Да нет, куда их взять? Все равно мы вскоре вернемся сюда…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А вдруг вам надо будет пойти в другое место на похороны…

ЛЕВА: — Да кто сейчас хоронит под оркестр?…

СОЛТАН: — Где у нас такое счастье?…Сейчас покойника или молла хоронит, или же священник… То ли дело музыка… И потом, сейчас количество умирающих сократилось.

ЛЕВА: — Да, это так!…

Лева кидает пустую бутыль в барабан и идет провожать гостей. Печальный прикрепив каблуки к туфлям, кладет их на шкаф. Солтанмурад проводит рукой по трубе. Вдруг раздаются звуки военного марша: будто в комнате играет оркестр. Солтан убирает руку с трубы, поднимает руки наверх, тихонько танцует. Лева берет его за руку и отводит в сторону. Музыка внезапно умолкает.

ЛЕВА: — Пока, Шабан Шадманович…

СОЛТАН: — Аллах рехмет елесин! Царствие небесное…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, ну тогда вам счастливо…

Солтан и Лева, пошатываясь, уходят. Печальный боязливо смотрит на трубу. Бикя со стаканов в руке подходит к Печальному.

БИКЕ: — В бутылке что-то осталось?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что?… В какой бютылке?… В банке что ли?…

БИКЕ: — Какая еще банка?… Я имею в виду водку, если немногого осталось налей в стакан…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Водку?… Какая еще водка? И потом зачем тебе водка, тетушка?…

БИКЕ: — Послушай, во — первых я тебе не тетушка. Во-вторых я обратила внимание, когда вы здесь говорили тосты и пили, Шабан губами шевелил…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Какая еще водка?..Да… Эти музыканты с собой принесли немного спирта вытереть ржавчину со своих инструментов. И затем они этот спирт использовали куда надо… У меня ничего нет.

БИКЕ:_ Кажется, кто-то идет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вероятно, это Нинель…

Печальный подходит к дверям. Нинель и Марлен входят. У Марлена в руках дорожная сумка.

МАРЛЕН: — Привет, Рашаддадин!

Печальный и Марлен приветствуют друг друга, целуются. Бике решительными шагами проходит за тюлевую занавеску.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Добро пожаловать Мири… е..е..е… Марлен. Как ты, как твои дела?… Ты вероятно, только что с самолета?..

МАРЛЕН: — Да… Встретились с Нинель в дверях. Ну ладно, а где отец?…

НИНЕЛЬ: — Там…

Нинель и Марлен проходят за тюлевую занавеску к больному. Бике решительно садится вначале на стул, затем смотрит на музыкальные инструменты на полу, поднимается и смотрит на туфли, берет их в руки, нюхает, затем кладет на место. В действиях женщины чувствуется избыток энергии, переливающейся через край. Она прохаживается то туда, то сюда, затем поднимает подол широкого платья, и оголяет ноги. Бике проходит и заглядывает за тюлевую занавеску. Печальный подходит к ей.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Простите меня…

БИКЕ: — За что?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну.. нехорошо получилось…

БИКЕ: — Что?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ — Ну то что я вас «тетушкой!» назвал… Вы оказывается совсем молодая…

БИКЕ: — Да… Ничего. Ну и что?… Это мелочи. Главное, чтобы Шабан выздоровел…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… Это так… Дядя Шабан хороший человек. Ему не подходит… (Расстроенно). Ах, дядя Шабан… Тебе не подходит…

БИКЕ: — Что не подходит Шабану?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Умереть… Не подходит Шабану…

БИКЕ: — Не накликивайте беду… Надо позвать врача.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Врач был, посмотрел и ушел. Лекарство выписал. Уколы Нинель сама делает. Она ведь закончила курсы медсестер.

БИКЕ: — Да что там есть? И я могу уколы делать…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Врач сказал, что его нельзя трогать.

БИКЕ: — Нынешние врачи, все равно что ветеринары…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что? Ветеринары?… Я понял, что вы хотите сказать. Все мацони поел дядя Шабан?…

БИКЕ: — Ну конечно…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Оф-ф-ф… Бедняга дядя Шабан…

Входят Нинель и Марлен. Печальный идет и садится на стул. Марлен и Нинель стоят. Бике спешно проходит за тюлевую занавеску. И возвратясь, вновь входит в комнату. Женщина убирает стаканы, банку, ванну. Печальный и Марлен изподтишка с интересом удивленно наблюдают за Бике. Чувствуется, что действия женщины заставляют Нинель нервничать.

НИНЕЛЬ: — Как дети, Марлен?..

МАРЛЕН: — Хорошо… Привет передают… Отец что-нибудь поел?..

НИНЕЛЬ: — Два — три дня ничего не ел… Но недавно, говорят, он поел мацони… Немного

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Немного, то есть банку мацони…

МАРЛЕН: — Хмы — м-м… Хорошо… (Замечает инструменты). А это что?…

НИНЕЛЬ: — Отец просил, что когда он умрет, чтоб его проводили под музыку…

МАРЛЕН: — Но ведь он же пока не умер…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Музыканты сами прослышали о том, что он болен и пришли…

НИНЕЛЬ: — Собственно, он совсем плох…

Бике косо смотрит на Печального и Нинель

МАРЛЕН: — Ничего не завещал?…

БИКЕ (на ходу) — С божьей помощью, вскоре, я думаю, поправится…

НИНЕЛЬ: — Бике, ты иди посиди там. (Рукой показывает за тюлевую занавесь)

Бике идет. И вновь встает и начинает прохаживаться, обмахиваясь подолом платья.

МАРЛЕН: — Я еще в прошлом году говорил отцу, что б он отремонтировал дом.

(Смотрит вокруг). Но все как было, так и осталось.

НИНЕЛЬ: — А как он должен был бы отремонтировать, на какие «шиши!?… Разве у него были деньги?…

МАРЛЕН: — Я сказал, что пошлю деньги…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Если бы деньги были, то конечно.?.. И даже я сам бы отремонтировал…

НИНЕЛЬ: — Ну ладно, ладно… Ты иди туфельки свои чини… Что это опять с тобой, глаза покраснели и тебя как будто в сон клонит?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (вздрагивает): — Со вчерашнего дня плачу… Бедняга, дядя Шабан….

МАРЛЕН: — Хмы-м-м-… Рашададдин возми себя в руки, будь терпеливым…

ПЕЧАЛЬНЫЙ — Я уже не Рашаддин?…

МАРЛЕН: — А кто ты?… (Смеется). Ну и шутник…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Теперь все меня зовут «Печальный»…

МАРЛЕН: — Печальный? Почему так?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Потому что в последнее время я пишу стихи в печальном ключе.

НИНЕЛЬ: — Он немного тронулся, бедалага…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Мне ниспослано свыше знамение. Сижу в своей будке и с утра до вечера пишу…

МАРЛЕН: — Выходит «Печальный» твой псевдоним, да? А почему ты вдруг стал пессимистом?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А кто такой пессимист?…

МАРЛЕН: — «Пессимист» означает печальный. Надо чтобы ты стал «оптимистом».

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Как это?…

МАРЛЕН: — То есть радостным, веселым…

НИНЕЛЬ (рукой проводит по горлу): — После того как выпьет он становится оптимистом…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Говорят, кто не пьет, тот не может стать поэтом

МАРЛЕН: — Низами Гянджеви ни грамма не пил, а был великим поэтом.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Низами писал свои стихи на буйволиной шкуре? А я не нахожу даже клочка кожи для того, чтобы залатать обувь.

НИНЕЛЬ: — Не говори ерунды… Выходит, если бы ты нашел кожу, то стал бы Низами?!..

МАРЛЕН: — Ну хорошо, не спорьте… Нинель, учти, что я приехал на три дня. У меня такая работа, что я не могу больше чем на три дня отлучиться. В последнее время мой бизнес что-то поугас… Между моими компаньонами возникла спорная ситуация…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А почему ты не привез хотябы несколько штук образцов своего товара…

МАРЛЕН: — Наша обувь очень дорогая, не пойдет здесь… Хмы-м-м…

Нинель о чем ты думаешь? Что будет с домом?…

НИНЕЛЬ: — А что будет?… Это ведь отцовский дом и он останется внукам… Что в этом плохого?.. Не так ли?

МАРЛЕН: — Я не о том… Конечно, от этого никакого вреда… Но дети пока маленькие. Говорю, может продадим?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Продадим? Зачем?…

МАРЛЕН: — Рашададдин… Печальный… Сиди смирно. Дай поговорить с сестрой…

НИНЕЛЬ: — Почему же? Разве Печальный чужой человек?… Вот уже сколько лет он ухаживает за отцом…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (растроганно): — Три дня глаза мои не просыхают… В горло даже вода не идет. Джан, джан, ай дядя Шабан…

Виднеется Бике. Резко подходит к ним. Когда женщина проходит мимо музыкальных инструментов, то слышатся звуки марша. Все удивленно смотрят на инструменты и на Бике. Женщина растерянно обмахивается подолом платья.

БИКЕ: — А…а…а… что это?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Пройдите.. Вот так…

Печальный встает. Берет Бике за руку и отводит ее в сторонку. Нинель косо смотрит на Печального.

НИНЕЛЬ: — Рашаддаддин… Иди, проходи, садись…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что с этими инструментами?

МАРЛЕН: Очень странно… Хм-мм-мм… Хорошо… Ну теперь вы мне скажите, если этот дом мы выставим на продажу, это плохо?…

Печальный нервозно прошел, пересел на другой стул. Бике, кряхтя, отходит.

НИНЕЛЬ: — Послушай, Марлен. Допустим мы выставим дом на продажу, продадим его, возьмем деньги. А потом что?…

МАРЛЕН: — Затем?…Хм-ммм-ммм… Хорошо. Да, потом… Затем эти деньги мы поделим между детьми. Вот и все.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Между детьми?… (Кашляет).

НИНЕЛЬ: — Когда ты говоришь дети, кого имеешь в ввиду?…

МАРЛЕН: — Мне кажется у нашего отца двое детей — Нинель и Марлен.

НИНЕЛЬ: — А где ты был на протяжении этих лет, Марлен?…

МАРЛЕН: — Как это, где?…

НИНЕЛЬ: — Кто на протяжении этих лет об отце заботился? (Протягивает руку в сторону тюлевой занавески). Кто за ним ухаживал?… Кто ему был сыном?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И потом насколько я наслышан, ты неплохо зарабатываешь…

НИНЕЛЬ — Давай так поступим, Марлен… Слава богу, отец наш пока жив, пока дышит. А вопрос дома решим после…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Дядя Шабан пока здоров. Вот и большую банку мацони поел. (Рукой показывает на большую банку).

МАРЛЕН: — Я приехал на три дня.

НИНЕЛЬ: — Ну и что?.. Приехал, хорошо сделал. Отец наш жив.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Он у нас крепкий, — дядя Шабан! (Громко). Да с ним ничего такого?… Военные — здоровый народ!…

Из — за тюлевой занавески слышно причмокивание. Все косятся на кровать. Нинель не выдержав, отодвигает тюлевую занавесь. На кровати мы видим Шабана и Бике, лежащих рядышком. Нинель закричав хватает Бике за руку и стаскивает на пол; женщина поправляет платье, кладет руку за спину и гневно смотрит на их.

БИКЕ: — Бедняга весь дрожит. А вы тем временем делите его дом, добро! Бессовестные!…

НИНЕЛЬ: — Бессовестная ты сама!… Посмотрите на нее. Убирайся, иди продавай свое мацони!… Бог знает с какого ты гнездышка прилетела, явилась, втерлась в доверие… Вы только посмотрите на нее! Продавщица мацони!…

БИКЕ: — Я не продавщица мацони! Поняли?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но тогда кто вы?… Скажите, ради бога, чтоб и мы об этом узнали…

БИКЕ: — Я возлюбленная Шабана и следовательно хозяйка этого дома… Ну что, теперь вы узнали, кто я?!…

НИНЕЛЬ (горько смеется): — Так это оказывается, моя матушка!

Все смеются.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Так ты оказывается моя свекровь?!…

МАРЛЕН: — Привет, мамочка!…

БИКЕ: — Над собой смейтесь!… Я уже на протяжении скольких лет ухаживаю за ним, забочусь, стираю, готовлю, делаю ему уколы. А теперь они вдруг объявились и стали его детьми!… Дом делят! Да будьте вы людьми. Он же пока жив-здоров.!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вероятно, дядя Шабан и на другие дела горазд. (Марлену). Видишь? Когда я говорил, мол, слава аллаху, мужик еще будь здоров, как лев, вы не верили! Теперь сами увидели и услышали!? Поняли какого положение?!..

НИНЕЛЬ: — Эта мацонщица так разговаривает будто она действительно законная жена моего отца и имеет свидетельство о браке….

БИКЕ: — Да, если хотите знать, мы с Шабоном состоим в законном браке и даже в паспорте печать имеем…

ВСЕ ХОРОМ: — Что?… Что ты сказала?…

Все наступают на Бике. Бике протискивается в угол, к музыкальным инструментам. Вдруг внезапно раздаются звуки военного марша.

Все задерживают шаг.

Шабан сходит с кровати и осторожными шагами подходит к ним. В его руках — палка.

Бике отходит от инструментов, марш прекращается. Шабан нервозно всех оглядывает.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я же сказал… Он здоровехонек…

МАРЛЕН: — Отец… Слава богу!…

НИНЕЛЬ: — А! Слава аллаху!…

БИКЕ: — Шабан, осторожно, упадешь…

ШАБАН: — Слушаю вас и уши вянут. Вы уже продаете мой дом, делите мое добро? Господи, ты только взгляни на моих детей!… Посмотри, кому я отдал свою жизнь? Вот плоды моих забот, волнений, болей!… Да, мы с этой женщиной, с Бике, поженились. И причем, по всем правилам, по закону. И я ее прописал в своем доме. Дальше что?.. У вас есть ко мне вопросы? Оф-ф-ф…. Негодное отродье! Бике, придержи меня за руку, голова кружится….

Вновь звучит военный марш.

Шабан на коленях опускается на землю — как будто присягает перед флагом. Бике придерживая его за руку ведет к кровати. Все удивленно взирают на них.

ЗАНАВЕСЬ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Под звуки торжественного марша занавесь медленно поднимается. Маленький двор дома, где происходят события. Зелень. Скамейка. Стулья. На стене висит военный китель, фуражка. Бике и Шабан. Женщина поддерживает за руку больного Шабана. Они прогуливаются.

ШАБАН: — Я из этой битвы выйду победителем… Непременно свалю его…

БИКЕ: — Кого ты собираешься свалить, Шабан?

ШАБАН: — Болезнь… болезнь, которая на меня напала…

БИКЕ: — Ты постарайся, сам не свались…

ШАБАН: — Да нет, я больше не упаду… (Пауза). Но очень устал. Пройдем в дом…

БИКЕ: — Тебе нужен свежий воздух, давай еще немного погуляем.

ШАБАН: — А они куда пошли?…

БИКЕ: — Не знаю…

ШАБАН: — Да, я знаю куда они пошли. Я понял по их шепоту, они пошли на кладбище…

БИКЕ: — На кладбище?…

ШАБАН: — Якобы, хотят проведать могилу матери. Но в действительности они туда пошли по другому вопросу…

БИКЕ: — По какому?..

ШАБАН: — Они хотят найти меня пустое место… для могилы. Ведь теперь и под землей уже нет места, так же как и на земле.

БИКЕ: — Шабан, не говори ерунды…

ШАБАН: — Сегодня найти хорошее место для могилы, все равно, что найти хороший дом для жилья.

БИКЕ: — Шабан, не говори глупостей… А мне кажется, они пошли в другое место…

ШАБАН: — Эх Бике… Я не знаю только день своей смерти. (Охает).

Один бог знает с какими трудностями я их вырастил. Был и отцом и матерью… Даже их одежду сам стирал, сам готовил… Не женился, что б их мачехой не наградить… Обзавел их семьями. Одну невестой отправил в дом жениха, другую привел невестой в свой дом. Думал конец жизни спокойно проживу, никому из них не доставлю хлопот. И даже свою пенсию на них и на их детей тратил. А что из этого получилось?.. Сама видела?.. Даже пока не успел я скончаться, еще дыхание не прервалось, а они уже дом продают… Ох-х…х…

БИКЕ: — Хорошо, Шабан, успокойся… Тебе нельзя нервничать.

ШАБАН: — Вновь меня что-то знобить стало.

БИКЕ: — Замерз?… (Смеется). Ха-ха-ха…

ШАБАН: — Что с тобой? Почему ты смеешься?…

БИКЕ: — Вспомнила, как я пыталась тебя согреть… Там, на кровати…

ШАБАН: — Заразные дети не пустили, чтобы я согрелся. (Смеется). Видно, отцы эту пословицу про нас сказали: в кои — то времена хотел намаз совершить да и то и то шейтан помешал… Ха-ха-ха… Ну ничего, и на нашей улице будет праздник.

БИКЕ: На улице?…

ШАБАН: — В действительности же, праздник внутри тебя должен быть…

БИКЕ: Вот это ты правильно говоришь…

ШАБАН: — Но хорошо ты напомнила мне о о заксе… о регистрации браков…

БИКЕ: — Да… (Смеется). Вдруг, подумала… Не смогла себя сдержать.

ШАБАН: — Ну и хорошо сделала!…

БИКЕ: — Будто губы пересохли…

ШАБАН: — Да… Оф-ф-ф… Пить хочу, дай мне станкан воды…

БИКЕ: — Сейчас Шабан… Сейчас…

Шабан, опираясь на палку, прохаживается.

Бике быстрым шагом подходит к дверям и в тот же миг становятся слышны звуки военного марша. Бике возвращается с трубой в руке.

Шабан прислоняет палку к скамейке и берет в руку трубу, рассматривает, подносит к губам. Бике вновь решительными шагами, под звуки музыки, подходит к дверям и и возвращается со стаканом воды в руке. Звуки марша прерываются.

ШАБАН: Что это?… Эта труба не звучит…

БИКЕ (смеется): — А ты можешь играть?…

ШАБАН: — Ну да, я же на протяжении многих лет был прапорщиком военного оркестра…

БИКЕ: — Но поторопился…

ШАБАН: — Как это «поторопился»?…

БИКЕ: — Позвать музыкантов…

ШАБАН: — Да, понимаю на что ты намекаешь!… Да, правда, я ребятам сказал, что когда умру, хотел бы, что б меня провожали под звуки военного оркестра. Но не сказал же я, чтобы они ко мне, к живому, пришли… Очень уж быстро они принялись за дело… Пока я еще в своем уме, а они уже плачь устроили, оркестр позвали… Разве так можно?… Ведь я пока не умер… Но с другой стороны, думаю, хорошо что эти музыканты пришли. У них легкая нога оказалась — как только я их услышал тотчас открыл глаза… (Рассматривая трубу подносит к губам). Интересно, почему она не играет?… А.. вот оно что?… Ее оказывается закрыли пробкой. Вот…

Бике кладет стакан на скамейку, и начинает прибирать двор. Музыка. Шабан вынимает из горлышка пробку, из трубы выливается прозрачная жидкость. Шабан подставляет ладонь и подносит жидкость к носу, нюхает, облизывает языком. Затем, улыбнувшись подносит трубу к губам и прикрывает глаза. Чувствуется, что по мере того как он пьет жидкость из трубы, его настроение повышается. Бике удивленно смотрит на Шабана. Звуки музыки угасают.

БИКЕ: — Что с тобой?…

ШАБАН: — Уф-ф-ф… Этот Лева настоящий конструктор….

БИКЕ: — Лева?… Ты трубача имеешь в виду?…

ШАБАН: — Ха… Это мой старинный друг. Прекрасный человек. (Пьет) Оф-ф… Прекрасно!

БИКЕ: — Бый… пепел мне на голову! В трубе — вода? Да, Шабан? Что это ты пьешь?… Вдруг это отрава? Дай — ка, я попрубую…

ШАБАН: — Я знаю что это в этой трубе. Для осторожности воды набрали, ведь они часто отправляются в путешествие…

БИКЕ: — Видишь, разве кому — то в голову может придти, что в трубу можно налить воды… Послушай Шабан, дай ее мне. Вдруг это вода протухлая?…

ШАБАН: — На возми, отлажи ее. Не торопись… Дай я заткну ее горловину. Вот так… Да, а теперь давай…

Бике берет трубу и вдруг слышется громкий голос трубы.

Женщина с трубой в руке бежит во двор.

Шабан смеется., развернув руки, танцует.

Женщина несется по двору.

Вдруг Шабан схватившись а сердце, приседает на скамейку. Бике подбегает к Шабану с трубой под мышкой и помогает ему встать. Затем женщина кладет на край скамейки все еще играющую трубу и берет голову Шабана в руки.

Шабан открывает рот. Чувствуется, что ему трудно дышать. Бике приникает ртом ко рту Шабана и пытается ему делать искусственное дыхание. Ее действия переходят в поцелуи. Калитка тихонько открывается и и две головы просовываются во двор. Это Лева и Солтан, которые удивленно смотрят на целующихся. Шабана и Бике и тихонько смеются.

Звукм трубы удаляются.

ЛЕВА: — Вот это да… Делить шкуру неубитого медведя — мечта дураков… Шабан Шадманович теперь не готовится к смерти. Его мысли сейчас о другом. Не надо

им мешать. Пусть отдыхают.

СОЛТАН: — Что они делают, Лева?…

ЛЕВА: — Дурак, разве ты сам не видишь, что они делают? В таком возрасте Шабан Шадманович что может делать?…

СОЛТАН: — Что, разве для поцелуев другого места нет?.. Пустая кровать в доме их ждет…

ЛЕВА: — Кровать, это не то, это почти, как смертный станок. А здесь, на природе, совсем другая установка, другая панорама…

СОЛТАН: — Чувствуется, что в оркестре уже нет нужды.

ЛЕВА: — Слушай, ты голову мне не морочь… Шабан Шадманович хороший мужик. Не видишь, что он не собирается умирать. И пусть живет. Дай бог ему здоровья. И я обязательно должен выпить за это кизилоую водку в трубе. Давай ему не мешать…

СОЛТАН: — Идем?

ЛЕВА: — Ну, конечно. Пошли. Здесь нам делать нечего.. Грех им мешать. Шабан Шадманович опытный мужик… Вдруг еще нас увидит.

Солтан и Лева тихонько выходят.

Бике продолжает делать Шабану искусственное дыхание. Она массажирует ему грудь, спину.

Звучит звук трубы.

Немного погодя входят Марлен, Печальный, Нинель. Они шокированы увиденным. Взглянув на целующихся, хотят выйти. Бике поднимает голову и видит вошедших, но не прекращает свое лечение.

Голос трубы удаляется.

НИНЕЛЬ: — Что опять произошло?…

МАРЛЕН — Хмы — мы-м… Хорошо, кажется мы им помешали.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Кажется он выздоровел… Слава богу…

БИКЕ: — Он не мог дышать… Но теперь пришел в себя…

МАРЛЕН: — Хмы-м… Значит ты пыталась сделать ему искусственное дыхание…

НИНЕЛЬ (сама себе): — Как бы она вообще не прервала ему дыхание.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я вижу дядя Шабан вами дышит.

Нинель косо смотрит на Печального

Шабан тихонько встает, берет свою палку, делает Бике знак рукой

— проводить его в дом.

Бике придерживает Шабана за руку отводит его в дом. Вдруг о чем — то вспомнив,

она возвращается, забирает трубу. Труба звучит. Бике и Шабан идут. Звуки трубы удаляются.

НИНЕЛЬ: — Что-то отец в старости стал непредсказуем.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Есть еще порох в пороховницах. Мне кажется дядя Шабан

уже не умрет.

МАРЛЕН: — Да нет, чувствуется, что отец проживает последние дни…. Напрасно вы

не пустили, чтобы я договорился по поводу могилы…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но ведь он пока не собирается на кладбище…

НИНЕЛЬ: — Ну конечно, отец пока хочет жить… Но эта продавщица мацони слишком уж суетится. Будто она сто лет в этом доме живет.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Любовь заставляет жить дядю Шабана!

МАРЛЕН: — Хмы-м-м… Ну хорошо, я сегодня должен лететь.

НИНЕЛЬ: Тебе счастливого пути. Поцелуй своих детей от моего имени…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А об отце не беспокойся. Если что случится — позвоню…

МАРЛЕН: — А я вам объяснил, что у меня нет ни минуты свободного времени. Каждый мой день… хмы — ммм… Словом, я весь в работе. Кое-как я сейчас взял разрешение — приехал. (Показывая на комнату, гневно). И здесь еще так…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Не переживай… Все будет хорошо…

МАРЛЕН: — Где там хорошо?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Так… Я про дядю Шабана…

МАРЛЕН: — А когда я вам позвонил, вы сказали что он при смерти… Что сказал врач?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нинель, что прогнозирует врач?..

НИНЕЛЬ: — Прогноз?… Какой еще прогноз? (Гневно). Вы имеете в виду диагноз?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, да… Я хотел сказать диагноз.

НИНЕЛЬ: — Врач сказал, что его состояние хорошее…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — … сердце здоровое, аппетит хороший.

МАРЛЕН: — Ммм-мм… Хорошо, но тогда почему меня вызвали?…

НИНЕЛЬ: — Марлен, а что Шабан тебе разве не отец?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да еще и друг, и родной человек.. Отец и мать в одном лице….

МАРЛЕН: — Нет, дело не в этом… Из ваших слов я сделал заключение, что он при смерти… Печальный, то есть Рашаддин сказал даже, что он умер…

НИНЕЛЬ: — Отец сам так посоветовал сказать…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, это дядя Шабан так посоветовал сказать…

МАРЛЕН: — Ну хорошо, а дом?…

НИНЕЛЬ: — Дом?… Ты опять про дом?

МАРЛЕН: — Ну да, что станет с домом?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Все будет хорошо… Дай бог всем нам здоровья……

МАРЛЕН: — Во всяком случае и я тоже член этой семьи. И у меня есть семья, дети.

НИНЕЛЬ: — Да кто тебе что говорит, Марлен?… Конечно, мы знаем, что и ты член семьи. МАРЛЕН: — Дом надо выставить на продажу…

НИНЕЛЬ: — А наш отец?…

МАРЛЕН: — Отец?… Я буду снимать для него дом… До тех пор, пока… пока он…

НИНЕЛЬ: — А продавщица мацони?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Не глядите, что эта женщина продает мацони… Никакая она не продавщица…

НИНЕЛЬ: — Не мешай нам, Печальный, брату с сестрой разговаривать, сиди спокойно, не вмешивайся.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но ведь эта женщина не продавщица мацони… Она аферистка… И вы тоже…

НИНЕЛЬ: — Эта женщина теперь законная жена нашего отца…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да кто она такая, я ей голову…

НИНЕЛЬ: — Ты кто такой, Рашададдин? Есть закон, порядок. Кто может выгнать женщину, состоящую в законном браке из ее собственного дома?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я ее прогоню, как собаку!..

НИНЕЛЬ: — Бедняжка, ты даже жалкую будку не смог удержать в руках! Тебя самого хотят оттуда турнуть! И у тебя еще есть язык говорить?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я на эту женщину подам в суд и докажу, что ее свидетельство о браке фиктивное…

НИНЕЛЬ: — Да какой суд теперь рассматривает дела по совести?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Посмотрят, посмотрят! Новый судья родственник моего знакомого Наркома!

МАРЛЕН: — Тише! Я сам с этой женщиной поговорю.

НИНЕЛЬ: — А ты разве не убедился какая она бесстыдница?…

МАРЛЕН: Если понадобиться, я сам еще более бесстыдным могу стать!

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А про меня вы забыли!… Я ей такое устрою, что она свою шапку… э..э… платок свой позабудет и быстренько туфельки поищет…

МАРЛЕН: — Вы только на нее поглядите… Больного пожилого человека обманула и женила на себе… Может кто-то свихнулся?… Мы, же не дети, неужели ничего не понимаем?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Не скажите… Позвольте, я сам с ней поговорю…

НИНЕЛЬ: — Сиди на месте, Рашададдин… Это не твое дело…

МАРЛЕН: — Я сам все улажу… Вы только на нее поглядите…

Марлен уходит

НИНЕЛЬ: — Послушай, а ты чего заявляешь о себе, как немытая ложка…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А ты разве не видишь что вытворяет эта продавщица мацони?…Эта аферистка может сделать так, чтобы мы будем вынуждены уйти с нашего дома?…

НИНЕЛЬ: Замолчи!… Дом по закону принадлежит этой женщине…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Правда?… Это ты так считаешь?… С одной стороны ты права, Эта женщина в тысячу раз благороднее Марлена.

НИНЕЛЬ: — Да только ты благородный и эта женщина. Дурак ты этакий, в их свидетельстве никакого загса нет! Понял?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — В чьем паспорте? Да?….Правда?… А ты это откуда знаешь?…

НИНЕЛЬ: — Я вытащила из кармана отца его паспорт и посмотрела. Наш отец холост. Вероятно, и в паспорте этой женщины нет печати. Да даже если бы и была загсовая печать, то это все равно было бы незаконно, поскольку только паспорт нашего отца считается основным документом… Но об этом Мадлен не должен знать… Понял?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вот оно что…

Из комнаты слышны отрывистые звуки трубы. Затем эти звуки сменяют звуки военного оркестра, играющие военный марш. После этого Бике и Марлен, переругиваясь выходят во двор. Бике бьет Марлена по груди и намеревается вновь его толкнуть.

Марлен покачнувшись, поправляет свою одежду и затем вновь набрасывается на Бикю; та ударом ноги сбивает Марлена на пол.

Марлен пытается встать и вновь хочет броситься на Бикю, но чувствуется что он трусит. Нинель и Печальный спокойно следят за дерущимися и многозначительно переглядываются между собой. Бике резко проходит в дом, берет трубу и барабан и выносит во двор.

Нинель и Печальный в страхе пятятся назад.

Марлен встает, отряхивается.

Лева и Солтан показываются в дверях. Они в удивлении обозревают находящихся во дворе людей.

Бике кладет музыкальные инструменты на скамейку и отходит назад.

Военный марш умолкает.

Лева и Солтан проходят вперед и осматривают музыкальные инструменты.

Нинель и Бике проходят за ними в дом. Все молчат.

ЛЕВА: — А что случилось?..

СОЛТАН: — Шалбан Шалбанович… умер?… Рахмят…

МАРЛЕН: — А это еще кто?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вы что бредите, Солтан… Мурад… Наш мужик, слава тебе господи, здоровехонек, как орех…

ЛЕВА: — Это надо отметить. Давайте с начало познакомимся. Меня зовут Лев Александрович… То есть Лева…

СОЛТАН: — А я Сотанмурад Сафармурадович…

МАПРЛЕН: Марлен Шабанович…

ЛЕВА: — Я трубач… Шабан Шадманович мой карифан, то есть близкий друг и брат…

СОЛТАН: — Я барабанщик… Лев Саныч мой близкий друг и брат.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Они пришли по просьбе дяди Шабана… С благим намерением… Слава богу, кажется все хорошо закончилось.

МАРЛЕН: — Хмы… м — м… Хорошо… Рад знакомству. (Отряхивается и гневно смотрит на дверь). Садитесь…

ЛЕВА: — Я очень рад познакомиться с сыном моего старого друга…

СОЛТАН: — Шабан Шадмановичу рахмет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Слава тебе господи, на этот раз ты правильно произнес имя дяди Шабана. Но пока рано говорить ему рахмет.

ЛЕВА: — Мы это обязательно отметим.

Лева берет в руки трубу, снимает затычку, приближает губы к музыкальному инструменту: но становится ясно что труба пуста.

СОЛТАН: — Что?… Ничего не осталось?…

ЛЕВА: — Ни хера не осталось…

Лева и Солтан, покачивая головой, смотрят на окружающих.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что, звук трубы пропал?..

ЛЕВА: — Наоборот… Она теперь лучше будет играть.

Лева настраивает инструмент: слышны отрывочные звуки трубы.

СОЛТАН: — Кажется у меня есть еще одна…

ЛЕВА: — Молодец, у тебя всегда есть «запаска»… Давай доставай ее…

Солтан поднимает крышку барабана и вытаскивает бутылку водки.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что это? Ой, это же водка… Вы, я вижу, из каждой дырки, можете вытаскивать водку… Но… Не было времени, а то бы Нинель что-то приготовила поесть для вас…

ЛЕВА: — Да, ничего… Мы и без закуски обойдемся…

СОЛТАН: — А вот же закуска. (Берет из сахарницы кусочек сахара).

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Марлен, как ты думаешь, надо ли отметить это событие?..

МАРЛЕН: — Какое событие?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Твой приезд… Победу дяди Шабана над болезнью… И то что мы живы и здоровы… Кладбище… То есть, я хочу сказать, что дух твоей матери возрадовался, увидев тебя здесь…

МАРЛЕН: — Хм-мм-ммм — Хорошо… Но я не буду пить…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да разве можно так? (Направляясь к дверям). Я сейчас тебе в таких бакалах налью, что ты будешь вынужден выпить…

МАРЛЕН: — И что это за бокалы?..

ЛЕВА: — Сейчас ты сам увидишь… Я тоже в жизни такого не видел.

СОЛТАН: — Великолепные бокалы… Я вас уверяю….

МАРЛЕН — Я ничего не понимаю…

Печальный несет в руках пару туфель.

ПЕЧАЛЬНЫЙ — Посмотри, тебе они нравятся?…

МАРЛЕН: — И что это за туфли?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Это туфли жены Наркома. (Снимает каблуки). Видишь, что получается, увидел?..

МАРЛЕН: — Такие туфли разве бывают? (Берет туфли и внимательно их рассматривает. Смеется). Это твоя собственная фантазия?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Мое изобретение, Марлен!…

МАРЛЕН: — Ну и хорошо. В таком случае наполните бокалы, проведем испытание…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (наливая водку): — Марлен, эти бокалы уже и так прошли испытание…

ЛЕВА: — Послушай!… Как этот самый?…Марлен?… Что это обозначает? Марлен…

СОЛТАН: — Что означает Марлен, дорогой?… То есть в чем смысл твоего имени?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но ведь я вам говорил, что дядя Шадман был идейным человеком. Любил Ленина…

СОЛТАН: — Это мы поняли Ленин — Нинель…

ЛЕВА: — Но это относится к Нинель. А при чем здесь Марлен?

МАРЛЕН: — Я сам вам объясню. Мой отец наровне с Лениным почитал и Маркса…

СОЛТАН: — Вероятно, и теперь еще почитает. Он же пока еще жив…

ЛЕВА: — Дай бог ему здоровья…

МАРЛЕН: — Да.… Он соединил имена Маркса и Ленина и получилось «Марлен»…

ЛЕВА: — Это же тоже большое изобретение… Мар-лен… Маркс — Ленин.

СОЛТАН: — Аллах сеня рахмет елясин, Шабан… Царствие небесное…

МАРЛЕН: — Он еще жив…

СОЛТАН: — Но и живым можно пожелать «рехмет»…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Как мне кажется, в вашем языке «рехмет» означает «будь здоров».

ЛЕВА: — Какая разница? Наш язык — ваш язык… Все один черт, один хрен…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Нет, это не так… Ребята, у меня есть одно предложение — давайте выпьем за Маркса и за Ленина.

СОЛТАН: — Тогда не торопись… Давайте выпьем за каждого из них в отдельности…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Это же такие гиганты. Каждому полагается как минимум по одному

тосту.

ЛЕВА: — Нет, дело не в этом. Когда мы говорим Маркс и Ленин подразумеваем Марлен, а когда говорим Марлен…

ВСЕ ХОРОМ: — «…подразумеваем Маркс и Ленин»…

ЛЕВА: — Да, у вас башка работает, ребята! Правильно догадались… Давайте поднимем бокалы…

Они поднимают «бокалы», выпивают. Вначале Лева целует туфлю, затем Марлен долго поглаживает свой «бокал» и его целует.

СОЛТАН: — Мне кажется, и Марлен Шалбанович любитель пяток.

ЛЕВА: — Все умные люди любят пятки…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вероятно, ты имеешь в виду женские пятки.

ЛЕВА: — Конечно…

МАРЛЕН: — Нет… (Поглаживая туфлю). Дело не в этом.

ЛЕВА: — А в чем дело?…

МАРЛЕН: — Дело в том, что я свой хлеб из туфель добываю.

ЛЕВА: — Ты тоже сапожник?…

МАРЛЕН: — Нет. Я заниаюсь бизнесом, я обувь продаю.

СОЛТАН: — Говорю же… Марлен не похож на сапожника.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А что у сапожника есть рога?

СОЛТАН: — То есть я хочу сказать, если бы он был сапожником, то водку выпил бы не в туфлях а в каблуках. Как ты… Точно как я…

Каждый берет по кусочку сахара из сахарницы

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Бах — бах… Вкусно… Марлен, давай еще по одной.

МАРЛЕН (внимательно смотрит на обувь): — Действительно, интересная вещь… (Печальному). Откуда к тебе пришла в голову эта идея?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Это туфли жены Наркома, моего друга. Принес он мне их, мол мол,

если получится что-то почини, а если нет — выброси. (Берет каблуки смотрит). Я посмотрел и понял, что они еще могут сгодиться. Теперь я разрабатываю другую идею.

ЛЕВА: — Молодец, парень… Ты умник. Жаль, что у нас таких людей не ценят.

СОЛТАН: — Рашададдин, а теперь ты что хочешь изобрести?… Если это не секрет, поделись с нами…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (наливая водку): — Давай я налью еще по одной… Что я хочу изобрести?… Есть женские сапоги, с длинным верхом… Вы вероятно видели такие?

ЛЕВА: — Между прочим, я люблю длинноногих.

СОЛТАН: — Лева, ты иди, играй на своей на трубе! Какое тебе дело до ног и сапог?!

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да, что я хотел сказать?… В эти сапоги я собираюсь поместить пластиковую бутылку. Я их помещу в носок этих сапог (Показывает рукой). Вот сюда,,, Затем эту посуду водкой наполню. И они будут называться: « Водочные сапоги!»…

(Смеется). Да. Ну, как?

ЛЕВА: — Давайте поднимем этот тост за Рашададдина… За наших друзей…

СОЛТАН: — Давайте выпьем за нас…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (смотрит на бутылку): — Кончилось. На дне ничего не осталось…

Пьют. Каждый берет по кусочку сахара.

МАРЛЕН: — В барабане вы всегда прячете водку или?…

СОЛТАН: — У нас в этом «зелье» всегда есть нужда. Знаете ли… Внутренность барабана надежное место. Иной раз мы и в трубу наливаем водку. Но… Кажется, теперь все наши запасы закончились.

ЛЕВА: — Черт его знает, кто выпил?… Тут была кизиловая водка… Но елки — палки…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вы действительно налили водку в трубу?… Это тоже неплохая находка! А где сейчас эта водка?… Выпили? Да нет же!… Но у нас нет пьющих!…

ЛЕВА: — А ты сам? Разве не пьешь?…

СОЛТАН: — А может эта продавщица мацони выпила?

МАРЛЕН: — Хм..хмы… От этой женщины всего можно ждать..

Бике выходит во двор. Решительными шагами проходит мимо них, вновь возвращается и становятся слышны звуки трубы.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Как только эта женщина подходит, труба сама собой играет.

ЛЕВА: — Труба от страха звучит… Я боюсь этой женщины…

СОЛТАН: — Вы только посмотрите сколько в ней энергии, даже труба это чувствует и сама — собой играет…

МАРЛЕН: Да кто она такая?… Вероятно, она до сих пор нормального мужика не видела.

Печальный кашляет, прочищает горло. Лева и Солтан тоже начинают кашлять. Затем они тихонько начинают смеяться, затем уже хохочут. Марлен удивленно на них смотрит и покачивает головой.

ЛЕВА: — На самом деле она энергичная баба… Но я не знаю как Шабан Шадманович с этим справляется?…

СОЛТАН: — Эта не женщина, ударник, ударник. (Рукой дотрагивается до барабана). Ба-ба-ба…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Все, закончилось!…

СОЛТАН: — Что… Что закончилось?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Водка… Может, мне что-нибудь прочесть?…

МАРЛЕН: — Мы-мы-… Ну хорошо… Читай.. Все равно сидим… Ну и что ты собираешься прочесть?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Стих… Хочу в газету предложить…

ЛЕВА: — Давай читай…

СОЛТАН: — Но чтобы не очень длинное…

Печальный снимает свою обувь с ноги и вытаскивает оттуда бумажку.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — «Ты почему так рано ушел, дядя Шабан?..». Да.. Нет.. Это на смерть дяди Шабана. Это потом. Я их выбью на могильном камне. Это потом… А теперь давайте, я новое прочту…

Печальный кладет бумажку на место и одевает обувь. Затем снимает другую пару и оттуда тоже вытаскивает бумажку.

ЛЕВА: — Тоже стихи?…

СОЛТАН: — Это тоже посвятил Шабану?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да… Это я посвятил здравию дяди Шабана. Вот послушайте…

СОЛТАН: Если оно небольшое, читай…

Нинель подходит, слушает.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Дядя Шабан, дядя Шабан,

Ты наша судьба, наша вера, наш стяг.

Не умирай, пусть помрет твой враг.

А ты живи пока,

Пусть имя твое из страны в страну кочует,

Набирает силу,

А враги твои найдут могилу.

Им я кончины желаю,

А о тебе стихи слагаю.

ЛЕВА: — Прелесть!… Мне очень понравилось..

НИНЕЛЬ: — Печальный ты недавно написал эти стихи?… А где старое стихотворение?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (кладет бумажку в туфель): — Нет, это старое стихотворение я отложил в сторону, пока в нем нет надобности…

СОЛТАН: — Они очень похожи на стихи Махдумгулы.

ЛЕВА: — Кто это, — Махтим… кули?..

МАРЛЕН: — Махдумкули? Это имя мне знакомо…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вероятно, это родственники многодетных соседей Солтанмурада…

НИНЕЛЬ: — А может, это родственники твоего многодетного деда Гурбангулы?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я всех родственников деда хорошо знаю. В нашем роду нет человека по имени Махдумгулу.

СОЛТАН: — Да, послушайте, Махдумгулы — это человек из нашего рода. И к тому же это поэт номер один.

ЛЕВА: — Это же здорово!…

НИНЕЛЬ: — И он тоже многодетный?…

СОЛТАН: — Кто?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Да я спрашиваю про твоего родственника — поэта..

СОЛТАН: — Ты про Махдумгули? Да он, по моему, еще и не женат вовсе. А может, был женат… Я очно не знаю…

ЛЕВА: — Значит, ты Солтан, не знаешь твой родственник был женат или холост?

НИНЕЛЬ (Печальному): — Истинный поэт таким должен быть…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Таким? Каким таким?…

НИНЕЛЬ:_ — То есть, холостым… Надо чтобы поэт всегда оставался холостым.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А кто бы тогда на тебе женился?…

МАРЛЕН: — Стыдно. Услышат…

НИНЕЛЬ: — Пепел тебе на голову! Тот кто хотел на мне жениться, сейчас работает директором обувной фабрики, а не так как ты, латальщиком чужих туфель.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — А та девушка которая меня любила, сейчас главврач поликлиники и не такая необразованная медсестра, как ты…

НИНЕЛЬ: — Необразованный невежда ты и еще твой дед — Гурбангулу! Понял?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (Марлену): — Видишь, Марлен. Что теперь мне делать?…

МАРЛЕН: — Лично я ненавижу мужчин, которые трусят перед женщиной.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И я… тоже…

НИНЕЛЬ: — И я терпеть не могу трусливых мужчин.

Бике выходит во двор.

Звук трубы. Все вздрагивают.

Лева креститься. Солтан проводит по лицу салават (жест по лицу после молитвы). Печальный и Марлен боязливо отходят назад.

Нинель косо оглядывает Бикю и мужчин.

Бике вешает полотенце на гвоздь на стене, резкими шагами возвращается в дом.

Звук трубы обрывается, все облегченно вздыхают.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Эх..х…х… и ваша эта труба…

ЛЕВА: — Труба само — собой звучит… Хорошо что еще барабан не играет…

СОЛТАН: — Если так пойдет, то немного погодя и барабан заиграет…

МАРЛЕН: — Какая же она бессовестная…

НИНЕЛЬ: — Не надо так…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Но чувствуется, что сердце у ней доброе.

ЛЕВА: — Да, она энергичная баба… И при том, она обаятельна и даже, я бы сказал, красивая.

СОЛТАН: Да о такой жене можно только мечтать…

НИНЕЛЬ: — Да вы, я вижу, женщин не видели, вам…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Дай бог, чтоб каждый своей женой был…

МАРЛЕН: — Это же не женщина… Дьявол, дьявол…

НИНЕЛЬ: — Я терпеть не могу, когда мужчины занимаются сплетнями…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И я этого не люблю…

Марлен гневно расхаживается.

ЛЕВА: — Ну как себя чувствует Шабан Шадманович?… Хоть есть какое-то продвижение…

СОЛТАН: — Что, разве ты его не видел недавно?.. Мне кажется Шалбан Шалбанович не похож на покойника…

Лева знаками показывает Солтану, чтобы тот замолчал.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Послушайте, мой свекор не Шалбан… он Шабан.

НИНЕЛЬ (Солтану): — Шалбан твой дед… Понял?…

МАРЛЕН: — Если кто и убьет старика, так это, эта женщина…

НИНЕЛЬ: — Марлен, а она не так уж и плоха.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Совсем не плоха? Какая женщина так смотрит за своим мужем?

МАРЛЕН: — Какой муж, какая женщина?… О чем вы говорите? Стыдно! Не говорите ерунды. Эта дьяволица хорошо понимает, что жизнь Шабан Шадмановича близится к концу. Потому она и преподносит себя, как хозяйку дома. Что, разве я не знаю, какую цель она преследует?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — И какая же ней цель?…

МАРЛЕН: — Ее цель — захватить дом! Но у ней ничего не получится! Этот дом принадлежит моему отцу!

НИНЕЛЬ: — Не моему, а нашему!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — То есть моему свекру.

МАРЛЕН: — Ну пусть будет нашему. Дальше что?..

НИНЕЛЬ: — После, посмотрим…

Марлен гневно садится на стул.

МАРЛЕН: — Я вынужден подумать и остаться…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ты что, насовсем решил остаться?…

МАРЛЕН: — Нет… Зачем «насовсем?»… Просто хочу посмотреть чем все закончится…

СОЛТАН (печально): — А если он вообще не умрет?… Как ты думаешь, Лева?…

ЛЕВА: — Солтан, надо что-то придумать… Значит у тебя в барабане точно ничего нет? Вот посмотри, сколько хороших событий, которые мы должны отметить…

СОЛТАН: Тогда все было бы хорошо, если бы этот вопрос вскорости решился

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Какой вопрос?…

НИНЕЛЬ: — Мне кажется, у этого мужчины не все в порядке с головой. (Показывает на Солтана). Послушай, ты лучше собери свои манатки и топай отсюда.

СОЛТАН: — Мы сюда пришли для благого дела, иншаллах…

ЛЕВА: — Солтанмурад Сафармурадович, ты не переживай… Для музыкантов всегда работа найдется,..

НИНЕЛЬ: — Таких музыкантов как вы пусть ваши близкие приглашают на похороны своих родственников…

Нинель гневно проходит в дом. Марлен встает.

ЛЕВА: — Марлен Шабанович, как вы думаете, а, может, отметим ваш отъезд?..

МАРЛЕН: — Я пока никуда не еду…

ЛЕВА: — Но все равно… Отметить надо…

СОЛТАН: — Но ведь в барабане ничего не осталось,..

ЛЕВА: — Тогда ты сходи за водкой…

СОЛТАН: — У меня нет ни копейки…

ЛЕВА: — У меня то же самое…

Лева и Солтан вопросительно смотрят на Печального и Марлена.

СОЛТАН (тихонько — Леве): — Они не похожи на людей дающих деньги.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — О чем вы там переговариваетесь?

СОЛТАН: — Да так… Просто… Совещаемся. Ты постарайся, что б что-то приготовили. А мы сейчас мигом пойдем в магазин и вернемся. (Леве) У тебя ведь много знакомых… Они тебя уважат…

ЛЕВА: — У меня на работе есть запас… Но тебе не дадут. Пойдем вместе… Марлен Шабанович, мы сейчас…

Бике решительным шагом подходит, берет платок со стены. Труба « звучит». Лева и Солтан под звуки музыки выходят. Марлен подходит к Бике. Труба умолкает.

МАРЛЕН: — Как он?..

БИКЕ: — Кто как?..

МАРЛЕН: — Как больной?..

БИКЕ (гневно): — Отлично!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ (радостно): — Слава, господи!..

МАРЛЕН: — Ты можешь показать мне свой паспорт?…

БИКЕ: — А зачем тебе мой паспорт?…

Марлен стоит перед Бике. Нинель внимательно наблюдает за ними.

МАРЛЕН: — Если даже в твоем паспорте есть заксовая печать, то все равно это

ничего не значит.

БИКЕ: — Почему?…

МАРЛЕН: — Потому что ты больного человека с понталыки сбила и в его паспорт поставила фальшивую печать…

БИКЕ (горько смеясь): — Ты это можешь доказать?

МАРЛЕН: — Это докажут врачи…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Врачи?…

НИНЕЛЬ: — Какие врачи?…

МАРЛЕН: — Или вы хотите закрыть глаза на аферистические номера этой женщины?… Я попрошу врачей… Психиатра, невролога…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Психиатра?…

НИНЕЛЬ: — Ты что, хочешь моего отца представить слабоумным, Марлен?..

МАРЛЕН: — Он не только твой отец…

БИКЕ: — Вы сами слабоумные!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Меня в эту группу не включайте!…

Шабан у дверей с палкой в руках взирает на них. Собравшиеся во дворе его не видят.

НИНЕЛЬ: — У моего отца с головой все в порядке…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — В том числе мозги…

МАРЛЕН: — Последнее слово за врачами!

БИКЕ: — Боюсь, как вас самих эти врачи не сочли за умалишенных…

МАРЛЕН: — Ты с помощью фиктивного брака хочешь захватить наш дом!..

БИКЕ: — В моем паспорте до сих пор никакой заксовой печати не было. Но даю вам слово, что завтра же вместе с Шабаном пойду в загс!..

НИНЕЛЬ: — Этому не бывать!…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Что разве дядя Шабан сирота?… Что разве у него никого нет?…

ШАБАН: — Если бы вы померли, это было бы в тысячу раз лучше!…

НИНЕЛЬ: — Отец! Ты все слышал что эта женщина утверждает?.. Я знаю, что твой паспорт чист. Но эта женщина…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Вы посмотрите, какой у этой женщины аппетит! Это тебе не мацони продавать!..

МАРЛЕН: — Я ведь вам говорил…

ШАБАН (Марлену): — Что ты говорил?.. Что я потерял рассудок?.. Конечно, если так пойдет я и голову потеряю и тело…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Последнее слово за докторами…

МАРЛЕН: — Отец, но ты…

ШАБАН: — Бике правильно говорит, я пойду с ней в закс…

НИНЕЛЬ: — Но отец, ведь твоя наследница — я…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Дядя Шабан, у тебя есть внуки… А им как быть?

МАРЛЕН: — По закону наследником считается сын.

БИКЕ (Марлену): — То есть, ты?…

НИНЕЛЬ: — А тебя не спрашивают… Поняла?…

ШАБАН: — Я и свой дом и все что имею завещал Бике…

НИНЕЛЬ: — Свое имущество?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Ну да… Когда я говорил, что, Нинель, не может быть, чтобы у твоего отца ничего не было, она мне отвечала, что он, мол, нищий, откуда у него богатство?…

МАРЛЕН: — Да какой он нищий?… Столько лет при пагонах… Конечно, у него должно быть и золотишко припрятано…

ШАБАН: — Да, а теперь вы успокоились, узнав, что у меня все есть?… Бике, готовься, мы уходим!…

НИНЕЛЬ: — Куда ты идешь, отец?…

ПЕЧАЛЬНЙ: — Куда это ты, дядя Шабан?..

МАРЛЕН: — Уходишь с продавщицей мацони?… С этой аферисткой?

ШАБАН: — Мы идем в закс!..

Шабан снимает с гвоздя военный китель, берет Бикю под руку и хочет выйти. Вначале Марлен, затем Нинель, и наконец Печальный преграждают им путь.

НИНЕЛЬ: — Отец, ты никуда не пойдешь!…

ШАБАН: — Отойдите!… Пойду…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Куда?..

ШАБАН: — Прямиков в закс!…

МАРЛЕН: — Я же сказал вам… Наш отец потерял рассудок!… Его надо поместить в больницу…

БИКЕ: — Ведите себя в рамках!.. Не забывайте, что перед вами ваш родной отец!

НИНЕЛЬ: — Мы хорошо знаем, кто перед нами. А ты — то кто такая?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (Бике): — Ты давай, уходи отсюда!… А не то я тебе язык пригваждю…

ШАБАН: — Убирайтесь, мерзавцы!… Всех уничтожу…

МАРЛЕН: — Его эта женщина настраивает…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Я эту женщину комбайном срежу…

ШАБАН: — А у людей в прошлом году урожай сгорел из-за недостатка комбайнов…

НИНЕЛЬ: — Отец, видать, ты действительно потерял рассудок?…

ШАБАН: — Да, я потерял рассудок!… Всех вас перебью!… Все отойдите в сторону! Убирайтесь вон!…

Нинель, Марлен и Печальный встают перед Шабаном.

Бике резко отходит в сторону; вначале начинает звучать труба, затем барабан, а после весь оркестр.

Звучит военный марш.

Шабан палкой по голове ударяет Марлена. Марлен хватается за голову, падает. Бике поднимает Марлена за руку и сажает на скамейку. В это время Нинель бросается на Бикю. Бике хватает Нинель за грудки и прислоняет ее к стене. Нинель замирает на месте Печальный хватает Бикю за горло. Бике высвобождается и обораняясь трубой

наступает на Печального. Печальный отступает назад. Шабан бьет палкой по голове Печального. Печальный, сраженный наповал, падает на скамейку рядом с Марленом.

Бике откладывает трубу в сторонку и рукой прикрывает лицо, собираясь заплакать.

Шабан берет трубу и бросает свою палку. Внимательно смотрит на раненных и подносит трубу ко рту. Но чувствуется, что у музыкального инструмента кончилось « горючее».

Марлен встает и хочет уйти. Бике убирает руку с лица и преграждает ему путь. Марлен хватает Бике за грудки.

Шабан опускает трубу на голову Марлену. Марлен покачнувшись, падает в объятия Печального. Печальный вскакивает. Печальный и Марлен бросаются к дверям. Бике бьет в барабан, преграждая им дорогу.

Печальный и Марлен «отскабливают» прилипшию к стене Нинель.

Все «пострадавшие» усаживаются на скамью.

Теперь Шабан дует в трубу, а Бике играет на барабане.

К военному маршу, звучащему на протяжении этого сражения, присоединяются два соло звука — ударника и трубы.

Наконец звуки военного марша удаляются. Затем умолкают и звуки трубы и барабана.

Появляются во дворе Солтан и Лева с бутылкой водки в руках. Они тоже усаживаются на скамейку и удивленно смотрят на «раненых».

ЛЕВА: — А что случилось?..

СОЛТАН: — Кто их так разукрасил?…

ЛЕВА: — Шабан Шадманович, рад вас видеть. Вы так бодро выглядите…

ШАБАН: — Да, спасибо Лева… Видишь, да.

СОЛТАН: — А что теперь делать?… (Откладывает бутылку в сторонку). Начнем?… (Бьет жестом по горлышку). Да, Лева…

ШАБАН: — Давай, Лева… (Солтану). И ты погоди… Возьмите инструменты, прошу вас…

Лева берет трубу, Солтан бьет в барабан и внимательно смотрит на Бикю и Шабана.

ЛЕВА: — А что нам делать?…

ШАБАН: Сыграйте для нас марш…

СОЛТАН: — Какой вы хотите марш?…

ЛЕВА: — Наверное, вы хотите услышать военный марш?…

ШАБАН: — Я ухожу из этого дома. Оставшуюся жизнь я проведу рядом с Бике.

БИКЕ: — У меня есть хороший частный дом с садом… И я там устала жить одна…

ШАБАН: После этого мы как два голубка будем жить вместе с Бике…

ЛЕВА: — Дай бог вам здоровья…

СОЛТАН: — Какую вы хотите услышать музыку?

ШАБАН: — Сыграйте прощальный марш…

СОЛТАН: — Прощальный марш?…

ЛЕВА: — Прощальный?…

НИНЕЛЬ: — Прощальный марш? Почему?

МАРЛЕН: — Прощальный!.. Почему прощальный?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: — Прощальный марш? Почему?

ШАБАН: — Я не собираюсь прощаться с этим миром. Но я собираюсь проститься с людьми, которых считал своими близкими. Я прощаюсь со своим прошлым. Поэтому хочу услышать «Прощальный марш!»… Прощайте!…

Лева берет трубу, Солтан берет барабан и начинают играть. Затем к их мелодии присоединяется звуки военного марша. Под звуки торжественного марша Шабан снимает с гвоздя фуражку, одевает ее на голову и раскрывает объятия; Бике бросается к ему в объятия. Нинель, Печальный и Марлен встают и проходят вперед. Звуки военного марша усиливаются.

ЗАНАВЕСЬ

КОНЕЦ