Убийство в поместье

Фиона Грейс

«Очень увлекательно. Я настоятельно рекомендую всем читателям, которые ценят отлично написанные детективы с неожиданными поворотами и продуманным сюжетом, пополнить этой книгой свою библиотеку. Вы не пожалеете. Отличный способ скоротать холодный уик-энд!»– Обзоры книг и фильмов, Роберто Маттос (об «Убийстве в поместье»)УБИЙСТВО В ПОМЕСТЬЕ (УЮТНЫЙ ДЕТЕКТИВ О ЛЕЙСИ ДОЙЛ—КНИГА 1) – дебютный роман из новой чудесной серии уютных детективов от Фионы Грейс.Тридцатидевятилетняя Лейси Дойл, недавно пережившая развод, нуждается в кардинальных переменах. Ей необходимо уволиться, уйти от ужасной начальницы и оставить Нью-Йорк с его суетой. Вспомнив свою детскую мечту, она решает бросить все и повторить любимые выходные из детства в милом приморском городке под названием Уилдфордшир, в Англии.Уилдфордшир оказывается именно таким, каким Лейси запомнила его: с неподвластной времени архитектурой, мощеными улочками и чарующей природой на расстоянии вытянутой руки. Лейси не хочет возвращаться домой и спонтанно принимает решение остаться, чтобы попытаться воплотить детскую мечту в реальность: открыть собственный антикварный магазин.Лейси наконец чувствует, что в ее жизни все становится на свои места, пока ее новую известную клиентку не находят мертвой.Поскольку Лейси новенькая в городе, все подозревают ее, и только она может очистить свое имя.Новый бизнес, немезида в лице женщины из магазина по соседству, кокетливый пекарь из кондитерской напротив и дело, которое нужно раскрыть, – неужели такой Лейси представляла свою новую жизнь?Книга №2 из этой серии—СМЕРТЬ И ПЕС—также доступна для предзаказа!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Без вины.

Эти слова были написаны на бумагах на развод, жирным шрифтом и черными чернилами на белоснежном фоне.

Без вины.

Лейси вздохнула, взглянув на документы. Неприметный конверт из оберточной бумаги только что доставил прыщавый подросток с таким безразличием, будто доставил пиццу. И хотя Лейси сразу же поняла, почему ей принесли заказное письмо, в тот момент она не почувствовала ровным счётом ничего. Только после того, как она плюхнулась на диван в гостиной, где на кофейном столике все еще выпускал тонкие струйки пара капучино, который Лейси оставила там, услышав звонок в дверь, и вынула документы из конверта, до нее наконец дошло.

Бумаги на развод.

Развод.

Она закричала и бросила их на пол, словно арахнофоб, получивший по почте тарантула.

Теперь они лежали здесь, разбросанные по модному и безумно дорогому ковру, подаренному ей ее начальницей, Саскией, из фирмы по дизайну интерьеров, где она работала. Лейси не могла отвести взгляд от написанных на бумаге слов: «Дэвид Бишоп против Лейси Бишоп». Из бессмысленного набора букв перед ней стали вырисовываться слова: расторжение брака, непримиримые разногласия, без вины…

Она нерешительно подняла бумаги.

Конечно, это не было сюрпризом. В конце концов, Дэвид закончил их четырнадцатилетний союз, бросив ей в лицо: «С тобой свяжется мой адвокат!» Но, даже несмотря на это, Лейси не была готова к тому, что почувствовала, держа в руках документы, ощущая их вес, их тяжесть и глядя на этот жуткий жирный чёрный текст, заявляющий об отсутствии вины.

Это было в стиле Нью-Йорка, — разводы «без вины» не такие хлопотные, верно? — но формулировка «без вины» казалась Лейси довольно забавной. В любом случае, если верить Дэвиду, виновата была исключительно Лейси. Тридцать девять и без детей. Без малейшего проблеска материнского инстинкта. Без гормональных всплесков при виде очередного ребёнка кого-нибудь из их друзей, милого маленького круглолицего создания, которое не вызывало в ее душе абсолютно никакого отклика.

— А часики-то тикают, — в один прекрасный вечер сказал Дэвид за бокалом Мерло.

Естественно, на самом деле он хотел сказать: «Наш брак — тикающая бомба замедленного действия».

Лейси громко вздохнула. Если бы только, выходя за него замуж в двадцать пять, в блаженном вихре белого конфетти и пузырьков шампанского, она знала, что выбор карьеры вместо материнства однажды так ей аукнется.

Без вины. Ха!

Она пошла за ручкой — внезапно ее конечности будто свинцом налились — и нашла её в горшке с ключами. По крайней мере, теперь везде был порядок. Дэвид больше не метался по дому в поисках потерянных туфель, потерянных ключей, потерянного кошелька или солнцезащитных очков. Теперь все лежало на своих местах. Но в настоящий момент это казалось сомнительным утешительным призом.

Взяв ручку, она подошла к дивану и поднесла ее к пунктирной линии, где должна была стоять ее подпись. Но вместо того, чтобы коснуться бумаги, Лейси застыла, держа ручку всего в миллиметре над линией, будто ее отделяла от бумаги некая невидимая преграда. Ее внимание привлекла фраза «оговорка о супружеских алиментах».

Нахмурившись, Лейси нашла соответствующую страницу и пробежалась взглядом по тексту. Как кормилица семьи и единоличный владелец квартиры в Верхнем Истсайде, в которой она находилась в данный момент, Лейси должна будет выплачивать Дэвиду «фиксированную сумму» в течение «не более двух лет», чтобы он мог «устроить» свою новую жизнь «привычным для него образом».

Лейси не смогла сдержать горький смех. Какая ирония: Дэвид пользуется ее блестящей карьерой, которая как раз и погубила их брак в первую очередь! Разумеется, в его понимании это выглядело иначе. Дэвид назвал бы это чем-то вроде «компенсации». Он всегда стремился к балансу, справедливости и равновесию. Но Лейси знала, чем именно являются эти деньги. Расплатой. Местью. Ответным ударом.

«Вот тебе и еще один пинок под зад», — подумала она.

Вдруг все перед глазами у Лейси помутнело, и на ее фамилии появилась клякса, под которой растеклись чернила и сморщилась бумага. По щеке непроизвольно покатилась слеза, и она быстро вытерла предательский глаз тыльной стороной ладони.

«Придется сменить имя, — подумала Лейси. — Вернуться к девичьей фамилии».

Лейси Фэй Бишоп больше не было. Стерта. Это имя принадлежало жене Дэвида Бишопа, и как только она поставит подпись над пунктирной линией, она больше не будет этой женщиной. Она снова станет Лейси Фэй Дойл, девушкой, с которой она рассталась, когда ей было чуть за двадцать, и которую едва помнила.

Но фамилия Дойл значила для Лейси даже меньше, чем фамилия Дэвида, которую она носила на протяжении последних четырнадцати лет. Отец оставил их, когда ей было семь, сразу после чудесного семейного отдыха в безмятежном приморском городке Уилдфордшире в Англии. С тех пор она его не видела. Вот он здесь, ест мороженое на диком, холмистом, продуваемом всеми ветрами пляже, а на следующий день его нет.

И теперь ее постигла та же неудача, что и родителей! После всех этих детских слез, пролитых за ушедшим отцом, после всех этих злобных подростковых оскорблений, брошенных ею в адрес матери, она лишь повторила их ошибки! Ее брак не удался, также как и брак ее родителей. Единственным отличием, решила Лейси, было то, что ее ошибка не приведет к невинным жертвам. Ее развод не оставит после себя двух убитых горем, морально надломленных дочерей.

Она вновь посмотрела на эту проклятую строку, которая так и требовала ее подписи. Но Лейси все еще не решалась. В голове все крутилось ее новое имя.

«Может, мне просто избавиться от фамилии вообще? — подумала она с оттенком сухой иронии. — Я могла бы быть просто Лейси Фэй, как поп-звезда». Она почувствовала, как внутри назревает истерика. «Но тогда уж зачем останавливаться на этом? Я могу в два счета сменить свое имя на что угодно. Я могла бы быть, — она окинула взглядом комнату в поисках вдохновения, и ее взгляд привлекла все еще нетронутая кофейная кружка, стоявшая на столе, — Лейси Фэй Капучино. Почему бы и нет? Принцесса Лейси Фэй Капучино!»

Она взорвалась смехом, запрокинув голову назад, отчего блестящие тёмные кудри подпрыгнули вверх. Но это длилось лишь мгновение, и смех утих так же быстро, как и начался. В и без того пустой комнате повисла тишина.

Лейси быстро и небрежно поставила подпись на бумагах на развод. Все.

Она сделала глоток кофе. Он уже остыл.

*

Вся в делах, как обычно, Лейси зашла в набитый вагон метро, направившись в офис, где она работала помощником дизайнера интерьеров. Каблуки, сумка, отсутствие зрительного контакта — Лейси была похожа на обыкновенного пассажира, регулярно совершающего поездки. Но, конечно же, она не была одним из них. Потому что из полумиллиона пассажиров, которые в эту минуту находились в нью-йоркском метро в утренний час пик, она была единственной, кому этим утром вручили бумаги на развод. Ну или, по крайней мере, она так чувствовала себя. Она только что пополнила ряды клуба печальных разведёнок.

Лейси почувствовала, как подступают слезы. Она потрясла головой и заставила себя думать о хорошем. Ее сознание перенеслось в Уилдфордшир, к этому умиротворенному дикому пляжу. Воспоминание вдруг оказалось таким живым, что Лейси вспомнила океан и соленый воздух. Она вспомнила фургончик с мороженым с этой жуткой звонкой мелодией и горячую жареную картошку (отец говорил, что здесь ее называют чипсами), которую подавали в ведерке с маленькой деревянной вилкой, и чаек, пытавшихся украсть ее, как только она теряла бдительность. Она подумала о родителях, об их счастливых лицах в тот выходной.

Неужели это все было ложью? Ей было всего семь, а Наоми — и вовсе четыре, они обе были слишком малы, чтобы понять нюансы эмоций взрослых людей. Ее родители, очевидно, отлично умели все скрывать, поскольку все было идеально, пока вдруг за одну ночь не стало ужасно.

Лейси подумала, что они действительно казались счастливыми тогда, но с другой стороны, они с Дэвидом, наверное, тоже выглядели так, будто у них все хорошо. И так и было. Красивая квартира. Высокооплачиваемые, хорошие работы. Хорошее здоровье. Не было только этих проклятых детей, которые внезапно стали так важны для Дэвида. На самом деле это было практически так же внезапно, как и уход ее отца. Может, это такая мужская особенность. Внезапное озарение, после которого обратной дороги нет, раз уж решение принято, и все, что стоит на пути, сжигается дотла, потому что зачем оставлять все как есть?

Лейси вышла из метро и присоединилась к толпам людей, протискивающимся по улицам Нью-Йорка. Она всю жизнь считала этот город родным. Но сейчас он казался удушающим. Ей всегда нравилась деловитость, не говоря уже о бизнесе. Нью-Йорк полностью ей подходил. Но сейчас ее переполняло желание все изменить, начать с чистого листа.

Когда до офиса оставалась всего пара кварталов, она достала из сумочки телефон и позвонила Наоми. Та подняла трубку с первого же гудка.

— Все хорошо, дорогая?

Наоми с нетерпением ждала документов на развод, поэтому и вскочила в такую рань. Но Лейси не хотелось обсуждать развод.

— Помнишь Уилдфордшир?

— Что? — голос Наоми был сонным, что неудивительно, ведь одна была одинокой матерью Фрэнки, самого неугомонного семилетнего мальчика.

— Уилдфордшир. Последние выходные, когда мама и папа были вместе.

На секунду повисла тишина.

— Почему ты спрашиваешь?

Как и их мать, Наоми хранила обет молчания касательно всего, что касалось отца. Она была младше, когда он ушел, и заявила, что вообще ничего о нем не помнит, поэтому зачем обременять себя переживаниями о его отсутствии? Но после очередного коктейля в пятничный вечер она признавалась, что очень хорошо его помнит, что часто видит его во сне, и что она на протяжении трех лет раз в неделю посещает психотерапевта, где на каждом сеансе люто винит отца во всех своих неудавшихся отношениях. Когда Наоми было четырнадцать, она нырнула в круговорот страстных, бурных отношений и так и не вынырнула. От любовных приключений Наоми у Лейси голова шла кругом.

— Они пришли. Бумаги.

— О, дорогая! Мне так жаль. Ты…ФРЭНКИ, ПОЛОЖИ ЭТО НЕМЕДЛЕННО, ИНАЧЕ Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО Я С ТОБОЙ СДЕЛАЮ!

Лейси вздрогнула и отвела телефон от уха, пока Наоми угрожала убить Фрэнки, если он не прекратит делать то, чего не должен.

— Прости, дорогая, — сказала Наоми, умерив громкость голоса. — Ты в порядке?

— Все нормально, — Лейси выдержала паузу. — Нет, на самом деле нет. У меня возникло внезапное желание. По шкале от одного до десяти, насколько безумным будет прогулять работу и отправиться в Англию следующим рейсом?

— Эм, где-то одиннадцать. Тебя уволят.

— Я попрошу отгул.

Лейси буквально слышала, как Наоми закатила глаза.

— У Саскии? Ты серьезно? Ты думаешь, она даст тебе отгул? Эта женщина, которая заставила тебя работать в Рождество в прошлом году?

Лейси тревожно поджала губы. Этот жест, по словам мамы, она унаследовала от отца. — Я должна что-то сделать, Наоми. Я чувствую, будто меня все это душит, — она оттянула воротник своего свитера, который вдруг стал ощущаться, как удавка.

— Конечно, должна. Никто не винит тебя в этом. Просто не совершай необдуманных поступков. Я имею в виду, что ты предпочла карьеру Дэвиду. Не стоит ей рисковать.

Лейси выдержала паузу, ошеломленно подняв брови. Значит, это так Наоми видела ситуацию?

— Я не предпочла карьеру Дэвиду. Он поставил мне ультиматум.

— Называй это, как хочешь, Лейс, просто…ФРЭНКИ! ФРЭНКИ, КЛЯНУСЬ…

Лейси дошла до офиса.

— Пока, Наоми, — вздохнула она.

Завершив вызов, она окинула взглядом снизу вверх высокое кирпичное здание, которому посвятила пятнадцать лет своей жизни. Пятнадцать работе. Четырнадцать Дэвиду. Конечно, она посвятила себе хоть немного? Только один отпуск. Одна прогулка по закоулкам памяти. Неделя. Две. В лучшем случае, месяц.

С внезапным чувством решительности Лейси направилась в здание. Она обнаружила Саскию стоящей у компьютера, выкрикивающей указания одному из перепуганных стажеров. Прежде чем начальница успела хотя бы слово ей сказать, Лейси подняла руку, останавливая ее.

— Я беру отгул, — сказала она.

Едва увидев, как Саския нахмурилась, она развернулась на каблуках и зашагала по направлению к выходу.

Через пять минут Лейси уже бронировала билет до Англии по телефону.