Откровения акушерки. Тайны родильного отделения

Филиппа Джордж, 2020

За одну только минуту на Земле рождается 300 новых людей. Автор книги, акушерка из Британии, показывает целый калейдоскоп историй, которые затрагивают важные темы и заставляют посмотреть на них под новым углом. От женщины, ставшей матерью при свете домашнего очага, до роженицы, которая пытается сделать кесарево сечение собственными руками. От младенцев, появившихся на свет в туалете, до тех, кто умирает в родительном отделении. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

1. На самом дне

Я с шестнадцати лет знала, что хочу быть акушеркой, с того самого момента, как меня отправили от школы на шестидневный ознакомительный курс акушерства в местную учебную больницу. До этого события вы бы и за миллион лет не догадались о моей будущей профессии.

Я была обыкновенной артистичной девушкой, которая преуспевала в кружках рукоделия, рисования, драмы, кулинарии и вообще во всем, что предполагало творчество. К сожалению, мои таланты не распространялись на математику, английский или естественные науки. А еще мне нравилось гулять с друзьями, возможно, даже чересчур. Вы бы тогда могли взглянуть на меня и с уверенностью сказать, что наука определенно не была моей сильной стороной. На самом деле, если бы мы изучали запретные поцелуи в шею, то я бы выучила все уроки на отлично!

Стать акушеркой может кто угодно. До прихода в профессию я, например, вообще не интересовалась медициной.

К счастью, у меня была отличная компания друзей, и они присматривали за мной дикими ночами в местном клубе. Но лучше всего было то, что отец всегда отвозил меня домой на своем такси в конце вечера. Папа уволился из полиции несколько лет до того, но оставался очень заботливым отцом, и всякий раз, когда у нас планировались такие походы, он настаивал на том, чтобы забрать меня в конце вечера. Независимо от того, сколько было времени — полночь, час, два ночи, — папа ждал меня. Может быть, это как-то связано с тем, что я была единственным ребенком, или, возможно, он просто видел слишком много ужасных вещей, пока работал полицейским. В любом случае отец всегда был рядом и умудрялся игнорировать тот факт, что я иногда возвращалась сильно пьяной.

— Лучше сразу ложись спать, — говорил он мне, если это было слишком очевидно, имея в виду: «Не дай маме увидеть тебя в таком состоянии!» Дома хозяйкой была мама, и никто из нас с ней не спорил: ее слово было законом, и она пришла бы в ярость, узнав, что я напилась в стельку.

На самом деле мне повезло. Я выросла в доброй, любящей и гармоничной семье и очень уважала обоих родителей. К тому времени, когда мне исполнилось семнадцать лет, я наслаждалась независимостью и уезжала на выходные с друзьями. Я, конечно, не думала о карьере акушерки, пока учитель не предложил мне пройти ознакомительный курс. До этого момента я даже никогда не держала ребенка!

Тем не менее мне всегда было немного любопытно узнать, каково это — работать в здравоохранении. Мама была медиком, и часть ее работы состояла в том, чтобы помогать в операционной. Истории, которые она рассказывала мне о запекшейся крови и кошмарах, происходивших во время операции, были захватывающими — настоящий фильм ужасов. Но прежде я никогда даже не заходила в больницу и абсолютно ничего не знала о беременности и родах, кроме того, что мама убила бы меня, если бы это случилось со мной!

Ознакомительный курс был разделен на три основные части: мы провели два дня в университете, изучая теорию; затем пару дней на приемах с дежурными акушерками помогали беременным женщинам и навещали новоиспеченных матерей дома, а потом еще два дня присутствовали в послеродовом отделении. Университетские занятия подарили мне облегчение. Особенно не отличаясь успехами в учебе, я обрадовалась, что материал не был слишком трудным для восприятия. Мы узнали о процессе родов и кое-что из акушерского жаргона, пугающего и интригующего одновременно. Затем я присоединилась к акушерке в терапевтическом отделении, чтобы ухаживать за беременными.

До работы акушеркой мне было интересно послушать истории мамы о крови и прочих ужасах операционной.

Женщины приходили на осмотр, некоторые с немного округлыми животиками — с ними они совсем не выглядели беременными. Другие ковыляли, как утки, неся перед собой большой выпуклый живот. Мы обсуждали их самочувствие и то, какие советы акушерка может дать, чтобы помочь женщинам. Также акушерка проводила различные обследования, измеряла артериальное давление и объем живота, чтобы убедиться в нормальном развитии плода. Наконец, она использовала маленькое портативное устройство под названием Sonicade^[6], чтобы слушать сердцебиение ребенка. Это всегда был особенный момент. Происходило ли все впервые, или беременная слышала это много раз прежде — лицо каждой женщины преображалось от радости, когда она различала сильный глухой стук маленького сердечка внутри нее.

Дело в том, что большинство беременных женщин понятия не имеют, что на самом деле происходит в их теле. Они знают, что ребенок растет, но в глубине души всегда есть беспокойство, что что-то может быть не так. Напряжение исчезает, только если у будущей матери есть реальные доказательства, что с ребенком все в порядке, поэтому, когда она слышит сердцебиение плода, ее переполняет облегчение. Хмурые взгляды сменяются искренними, естественными улыбками, и настроение у всех в комнате поднимается словно по щелчку. Было так здорово ощущать себя частью этого, что я вдруг обнаружила, что постоянно улыбаюсь от восторга. Когда патронажная акушерка пальпировала пациентке живот, чтобы понять, как лежит ребенок, она заставила и меня тоже положить туда руки. Что за ощущение! Я сама едва вышла из детства, и было радостно почувствовать очертания маленького существа, растущего внутри женщины. Ни у кого из моих друзей или близких родственников не было детей, поэтому я никогда раньше не проводила время с беременными. Я с удивлением наблюдала другую сторону жизни, о которой абсолютно ничего не знала.

Большинство современных беременных женщин понятия не имеют, что происходит в их теле.

Еще одна часть работы дежурных акушерок — посещение женщин на дому после родов. Встречаясь с новоиспеченными мамами и слушая их рассказы о том, через что они прошли, я была очарована. Что может быть более ценным, чем наблюдать за первыми вздохами ребенка, объятиями, улыбкой? Женщины полностью доверяют акушеркам. Вот мы, незнакомцы из самых разных слоев общества, внезапно оказываемся вместе в самый интимный, особенный и часто пугающий момент жизни женщины. Связь формируется мгновенно. Я еще никогда не присутствовала при рождении ребенка, но отчаянно хотела увидеть этот процесс и быть человеком, который помог принести новую жизнь в наш мир.

Наконец, мы провели два дня в послеродовом отделении, помогая женщинам, которые только что родили. Каждое мгновение становилось настоящим открытием, озарением из-за невероятного процесса родов. И благодаря великодушию акушерок и женщин, за которыми они ухаживали, у нас было много возможностей помочь и сблизиться с молодыми мамами. На самом деле в одном случае даже слишком близко.

На второе утро я следила за акушеркой, которая должна была удалить катетер у пациентки, перенесшей кесарево сечение. Дама была очень мила и сказала, что счастлива быть под моим наблюдением. Поэтому я внимательно следила за тем, как акушерка выкачала мочу из катетера, а затем вынула его. Но, видимо, она не выкачала ее полностью. И, возможно, из-за увлеченности я стояла слишком близко. Когда трубка вышла, она была немного натянута. А затем, секунду спустя, как в замедленной съемке, отскочила назад и ударила меня по лицу. Фу-у-у! Чья-то моча была у меня на лице! Я мгновенно раскраснелась, и в ушах зазвенело. Желудок перевернулся, и в этот момент я действительно думала, что упаду в обморок.

Близкий контакт с телесными жидкостями — неотъемлемая часть работы акушеркой. И брезгливым здесь не место.

— Мне нужно выйти, — пробормотала я, прежде чем ринуться в туалет поскорее смыть все, что на меня попало.

Медленно, с покрасневшим от тщательного мытья лицом, я села на унитаз, положила голову на колени и попыталась взять себя в руки. Я просидела там добрых пятнадцать минут, в ушах все еще звенело, мысли метались: «Я не могу. Я не могу этого сделать. Это отвратительно». Но после того как первая волна тошноты и паники прошла и я достаточно успокоилась, чтобы встать, появилось желание немедленно вернуться к акушерке, к которой я была приставлена. Я не хотела ничего пропустить. Сейчас я смеюсь, вспоминая тот случай: как меня возмутила крошечная капелька мочи! С тех пор я пришла к пониманию, что близкое соприкосновение со всеми видами телесных жидкостей — неотъемлемая часть работы медика, и это меня ничуть не беспокоит.

Потребовалось всего шесть дней, чтобы убедить меня в желании стать акушеркой. И к концу недели я поняла, что нашла свое призвание. Это мое будущее! Я настолько преисполнилась решимости следовать своему предназначению, что сразу после окончания ознакомительного курса зашла в местный книжный магазин и скупила все книги о беременности, какие только смогла найти. Не книги по акушерству и гинекологии, а пособия для беременных женщин. Что за дурачество! Но мне было все равно. Я тут же втянулась в чтение и впитывала со страниц каждое слово, лежа в своей спальне, пока компакт-диски Селин Дион ревели из стерео. Я знала, что акушерство мне подходит, и попыталась достичь своей цели. Вернувшись к учебе, я еле сдала дополнительные экзамены по программе средней школы. Я подала заявку через организацию, координирующую прием в вузы, на место в следующем потоке дипломного курса акушерства в университете, находившемся примерно в часе езды от моего дома. Я была весьма взволнованна, когда смогла пройти собеседование в сентябре — как раз к началу учебного семестра.

Твердо решив стать акушеркой, я скупила все пособия для беременных в ближайшем книжном. Тогда мне это казалось логичным.

Я явилась на собеседование в своей самой дорогой и опрятной одежде, ужасно нервничая. Там я познакомилась с двумя другими кандидатками, обе были намного старше меня. Одной было за тридцать, а другой — чуть за сорок (и, как ни странно, эти женщины теперь работают в моем фонде траста НСЗ). Несмотря на разницу в возрасте между мной и двумя женщинами и мою нервозность, я была достаточно уверена, что собеседование прошло успешно. Я ответила на все вопросы интервьюера, продемонстрировав энтузиазм и недавно приобретенные знания. Но в декабре пришло письмо, в котором говорилось, что мое заявление отклонили.

Я была опустошена. Это же мое призвание, моя судьба! Как, черт возьми, я теперь смогу стать акушеркой? Я позвонила в университет, чтобы узнать, что же пошло не так. Интервьюер быстро взял трубку.

— Пиппа, вы очень хорошо показали себя на собеседовании, — сказала она извиняющимся тоном. — Но боюсь, кандидаты оцениваются по балльной системе, а остальные просто набрали больше очков, чем вы, вероятно, из-за их возраста и жизненного опыта, — мне тогда было всего семнадцать лет, и это стало большим разочарованием. — Не сдавайтесь, — ободряюще продолжала она, — вы поступите. Мне просто жаль, что на этот раз не получилось, но, пожалуйста, подайте заявку снова в следующем году, и мы будем иметь вас в виду.

Женщина-интервьюер общалась со мной вполне вежливо, но я чувствовала себя совершенно безнадежно. Что же мне теперь делать? Я впала в отчаяние. Мне не требовался диплом о полном среднем образовании, который нужен для поступления в вузы, и я настолько убедила себя в желании работать акушеркой, что знала: я должна найти другой способ получить эту профессию. Поэтому я приняла решение бросить школу и пойти на подготовительный курс здравоохранения и социальной помощи в местном колледже.

Первое время обучения в колледже было настоящей пыткой. После школьных занятий оно мне показались полнейшим хаосом.

Это было ужасно — худшая ошибка в моей жизни, — и я ненавидела свое решение каждую минуту. Мне был противен сам колледж и учеба, там я просто ненавидела все. В отличие от школы день в колледже был совершенно неструктурированным, и, поскольку никого не знала, я чувствовала себя потерянной и ужасно одинокой. Наступила середина января, и к концу первой недели я была совершенно подавлена. Негативные мысли крутились в голове повторяющейся строкой: «Моя мечта никогда не исполнится. Я никогда не буду акушеркой. С таким же успехом я могу сдаться прямо сейчас». Потом позвонил школьный директор. Он хотел знать, почему я бросила учебу. Я разрыдалась в трубку.

— Я знаю, что хочу стать акушеркой, — объяснила я, — но мне не удалось поступить, куда я хотела. А теперь я хожу на эти подготовительные курсы, и они просто мне не подходят. Не представляю, что мне делать. Я знаю, где я хочу быть, но просто не понимаю, как туда попасть!

— Ладно, Пиппа, возвращайся в школу и получи аттестат, — сказал он. — Держись. Честное слово, все будет хорошо. Затем в следующем году просто повторно подашь заявку на курс акушерства.

Его совет стал толчком к действию, который был так мне нужен, и я благодарно приняла план Б. Да, директор прав, всегда был следующий год. Итак, я вернулась в школу на новой неделе и с того места, где остановилась, продолжила изучать биологию, психологию и здравоохранение. По крайней мере, теперь у меня был план, как осуществить мечту.

В следующем месяце мне позвонили из университета. Одна из успешных претенденток выбыла. Не хочу ли я занять ее место? Если да, то смогу ли я начать через две недели? Ура! Что за американские горки! За три месяца я перешла от глубокого отчаяния к абсолютной радости, а через две недели должна была приступить к обучению акушерству. Наконец я очутилась на правильном пути.

На курсе, где я обучалась акушерству, я оказалась самой младшей — остальным было больше 30 лет, а одной женщине даже за 50.

В первый день в университете я так нервничала, что меня буквально трясло. Как-никак, был только март, так что большинство моих друзей все еще учились в школе, завершая среднее образование. Я была единственной, кто рано поступил в университет, и понятия не имела, чего ожидать. К счастью, все студенты-акушеры на курсе оказались милыми и невероятно дружелюбными. Всего нас набралось двадцать человек, и я была самой младшей. Нэнси, с которой я ездила на машине, было за пятьдесят, а остальным студентам — за тридцать или сорок. Была только одна девушка, близкая мне по возрасту, ей было двадцать пять. Я определенно казалась ребенком на их фоне, но это, видимо, не имело значения. Мы быстро сблизились и стали сплоченной командой, помогая друг другу при необходимости.

Дипломный курс подразумевал две части: практическую и теоретическую. Первые восемь недель мы все изучали теорию в университете. Написание эссе — не мой конек, и каждый раз, когда нам поручали такое задание, я ощущала себя неуверенно. Но как только мы оказывались рядом с пациентами, знакомясь с практической стороной профессии, я чувствовала себя в своей стихии. Места для практических занятий делятся на три части: родильное, послеродовое и дородовое отделения, а также дома́ новоиспеченных матерей. Мы также проводили какое-то время и в других отделениях больницы, чтобы улучшить общие сестринские навыки.

Поначалу мы в основном работали в приемном покое, где принимали беременных женщин. Так что только через восемь месяцев после начала обучения я впервые посетила само родильное отделение. Я никогда не видела настоящих родов и все еще была очень наивна. Там в самую первую смену меня определили к наставнице по имени Беверли. Но в середине утра мы разошлись, и я стала бродить по отделению, ища ее, как заблудившийся ягненок.

— Вы не видели Беверли? — спрашивала я разных членов команды.

— Попробуй поискать ее там, — посоветовал один из них, указав на закрытую дверь.

Я вошла в палату и увидела на кровати женщину, державшую маленький сверток. В комнате было тихо и спокойно, и ребенок, казалось, лежал у нее на руках, слегка прижатый к коленям.

— Ах, слава богу! — произнесла она ровным и спокойным голосом, увидев меня. — Я уже целую вечность звоню. Не могли бы вы положить ребенка обратно в холодильник, пожалуйста?

— Простите, не могли бы вы повторить это еще раз? — сказала я, думая, что ослышалась.

— Не могли бы вы положить моего ребенка обратно в холодильник? — повторила женщина.

Мое сердце остановилось. Она произнесла фразу так небрежно, будто это была самая обычная просьба в мире. Холодильник? Зачем мне класть туда ребенка?!

В первый же час работы акушеркой я впервые увидела мертвого человека — и это был первый же новорожденный, которого я держала на руках.

И тут я увидела, что скрывается под маленьким одеялом, которое она обнимала, — очень тихий, бледный ребенок. Явно мертвый. Я дрожащими руками взяла у нее прохладный сверток, и она почувствовала мое замешательство.

— Он в комнате в конце коридора, — объяснила женщина.

Я пробормотала что-то невнятное и вышла с мертворожденным младенцем на руках. Холод потряс меня.

— Эм, что мне делать? — спросила я первого встречного.

Акушерка уловила панику в моем срывающемся голосе и взяла инициативу на себя, положив ребенка обратно в длинный металлический холодильник в маленькой боковой комнате в конце коридора. Я даже не представляла себе, что такое место существует — комната с длинной холодильной камерой и полками, достаточно большими, чтобы на них можно было складывать маленькие свертки. Под ней были ящики с детскими вещами — шляпками, платьицами, жилетками и одеялами, — и все это, как я теперь поняла, предназначалось для тех малышей, которые так и не сделали первый вдох.

Я больше ничего не хотела видеть. Я побежала, чувствуя, как кровь стучит в ушах, и спряталась в туалете, рыдая. Я никогда раньше не держала на руках ребенка и вдобавок никогда не видела мертвого человека. Но вот я здесь, идет мой первый день, и все это успело случиться до 9 утра! Я просто не была готова к виду крошечного бледного тельца с шелушащейся кожей, с венами, видимыми сквозь полупрозрачную кожу маленького личика, и глазами, все еще слипшимися. Смогу ли я с этим справиться? В первый день я долго размышляла, действительно ли мне подходит акушерство.

Когда я наконец нашла Беверли, мне пришлось объяснить свое отсутствие. Наверное, шмыганье носом и опухшие красные глаза говорили сами за себя.

— О нет! — Беверли выглядела удрученной. — Не надо было тебя туда посылать. Мне так жаль, Пиппа, я должна была быть с тобой. Просто меня срочно вызвали. Прости. Ты в порядке?

— Я немного в шоке, — призналась я.

— Знаю, знаю. Ты не должна была оказаться в таком положении, но не позволяй произошедшему сбить тебя с толку. Да, это правда, некоторые дети не выживают, но мы должны справляться с потрясениями. Горе, потеря, утрата — все это часть работы, которую мы здесь делаем. Но со временем к плохому привыкаешь, хотя это ни в коем случае не норма. Обещаю, что все исправлю. Пойдем, я начну с того, что угощу тебя чаем.

Беверли была верна своему слову. Она хорошо опекала меня после того случая и позаботилась о том, чтобы обучение в больнице было запоминающимся. Шел мой первый день в родильном отделении, и меня швырнуло на самое дно. Как оказалось, в акушерстве многое случается в первый раз…

Примечания

6

Детектор сердцебиения плода (фетальный монитор).