Ведьмина шутка

Филип Капанадзе, 2021

Молодой парень разыскивает девушку, и отправляется в загадочное испанское поселение, пронизанное тайнами инквизиции. Но по дороге, он входит в конфликт с ведьмой, которая, за непочтительное отношение и насмешку над ней, накладывает на него необычное заклятие, вложив в это немного своей фантазии.

Глава 4

Очнулся парень в пропахшей сыростью скромной избушке, печально и мужественно осознав гипс на своей ноге. Однако факт отсутствующей кисти на руке вызвал у него истерический вопль.

— Ох, как назло, я как будто знал, черт подери! Где моя рука? — вопил он.

В комнату вбежал Пио с подносом еды и начал утешать бедолагу.

— Успокойся, успокойся, друг мой!

— Я погиб, моя рука, что ты с ней сделал?

— Я? Ничего. Несчастный случай.

— Что случилось? Проклятие! — продолжал завывать Симон.

— Небольшое столкновение. Видимо, она где-то на дороге затерялась. Сейчас я сбегаю за ней, — постарался утешить крестьянин. Затем поставил поднос на прикроватную тумбу, сел на стул и с пристрастием стал допрашивать страждущего.

— Скажи-ка, парень, как тебя звать? — спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Меня, кстати, Пио. Что с твоей рукой? Она здоровенная, как лапа горной гориллы.

— Мужик, по-моему, ты не хочешь сознавать своей оплошности. Ты вел машину, как пьяный дальнобойщик. Считай, что ты сломал мне руку.

— Я не специально. За нами гнались чокнутые сектантки. Я спас нас, мальчик. Эти дикие дамочки — чертовы ведьмы. Они могли бы сделать куда хуже. Например, без совести расплющить на грузовике или превратить в смоковницу.

— Мы как будто в каменном веке живем. Почему здесь нет полиции, и никто не занимается порядком в это помойном городке?

— Мы за чертой города. И можно сказать, что отныне мы живем в каменные века. Потому что все постепенно здесь стало превращаться в камень. Насколько мне известно, один полисмен теперь олицетворяет статую Свободы. Он сделал предупредительный выстрел вверх, пытаясь угомонить одну нахальную ведьму, так и застыв навсегда, — крестьянин что-то припомнил, напрягая надбровные дуги, затем вновь заговорил, — ах да, эту статую уже кто-то разнес, когда начались поиски пропавших полисменов. Очевидно, так заметают следы.

Симон с надутой отрешённостью уперся в пустоту, и Пио посмотрел на него.

— Ты не переживай, я слетаю за твоей конечностью.

С улицы забренчал велосипедный сигнал, и крестьянин вышел из дома. За забором у калитки он увидел Рамону с красиво сплетенным ромашковым венчиком на голове.

— Привет, Рамона.

— Мне нужна твоя помощь. На мой дом упало дерево. Помнишь, я просила тебя спилить его?

— Оно все-таки упало.

— Да, у меня выбило стекла в оранжерее и покосило крышу.

Пио впустил Рамону и направился к гаражу.

— Как у тебя все просто. Твою оранжерею чинить весь день. Мне сейчас надо съездить в одно место. Поехали со мной.

— Хорошо, если это не способ отвертеться от добрых и важных дел.

— Нет, конечно, моя кокетка. Добрые дела подождут.

Рамона. села в автомобиль Пио, и они поехали. Попутно она пытала его расспросами:

— Так мы куда едем?

— За одной необычной вещью.

— Интересно. Что это может быть?

— Знак судьбы.

— Серьезно, или ты шутишь?

— Смотря как глядеть на это. Знак выражает аллегорический смысл, посланный богиней Афродитой. Его надо только правильно растолковать.

— Я очень заинтригована. Хотя твоя реплика не внушает доверия, — сказала девушка, пощипывая лепесток на головном венчике.

Через полкилометра Пио остановился и, оставив Рамону в машине, стал осматривать дорогу, пока не заметил в пятнадцати шагах то, что искал. Когда он это подобрал и отнес Рамоне, она в отвращении отвернулась.

— Это неприлично.

— Что ты, Рамона! Это символ сексуальности и половой зрелости. Невинные девицы с венчиками на головах никогда этого не поймут.

— Зачем тебе это нужно, Пио? — продолжала морщиться Рамона.

Пио положил вещь в бардачок и поехал к дому.

— Это потерял один несчастный. Ведьма околдовала его.

— Это правда?

— Сейчас сама увидишь.

— Значит, это девятый случай за последние полгода.

Пио приехал домой и принялся рыскать в гараже. Отыскав там то, что искал, он отправился к Симону. Парень лежал и уныло пялился в потолок, когда в комнату зашел крестьянин.

— А вот и я, принес тебе твое несчастье.

За крестьянином зашла Рамона, незаметно встав в сторонке.

— Парень, я решил твою проблему. У меня супер-клей, мы восстановим твой обрубок.

— Даже не знаю, имеет ли это теперь смысл? — безразлично спросил Симон, не пошевелив даже бровью.

— Конечно, имеет — сказал Пио, но задумался, — хотя кто знает.

— Ладна, приделай мне ее! Я попробую размазать ею старым кикиморам черепушки!

— Рановато так хорохориться. Твои возможности на пределе. Одна нога, одна рука и, очевидно, сотрясение мозга, судя по тому, как туго ты соображаешь. Неделю нельзя вставать с койки. А если по правде, ты уже инвалид первой группы.

— Не неси чушь! Сегодня же я свалю из твоего пропахшего навозом сеновала!

Крестьянин подошел к койке и спокойно стал говорить:

— Я и не собираюсь тебя держать. Вот что. Я починю твою хренатень, затем мне нужно будет отлучиться, чтоб помочь Рамоне. За это время ты подкрепишься и трезво оценишь себя. Но как только я вернусь, мы обязательно обсудим это.

Симон устало закрыл веки и, заглотив амбиции, протянул свой обрубок руки.

— Это потрясающе, как ты до сих пор в состоянии шевелить своей культяпкой, — заметил Пио.

— Может, она стала выздоравливать, но ты, как специально, мне ее сломал.

— У меня выносливые нервы, так что не пытайся меня зацепить. Сознай, наконец, истину, что я твой искрений благодетель, — нисколько не обидевшись, приступил к делу крестьянин, — я вызывал врача, пока ты дрых. Никаких предписаний относительно твоей хвори. Зато он наложил на ногу гипс. Говорит, закрытый перелом. В больницу отказался брать, прохиндей. Пытался блефовать. Отмазался, лжец поганый, злости не хватает на таких. Я-то вижу, как тебе хреново.

Пио приклеил кисть к запястью Симона, затем вышел из дома, вывез из гаража машину, прицепил кузов к ней и, загрузив весь необходимый материал для ремонта оранжереи, поехал с Рамоной на ее участок.

Симон, набравшись решимости, наконец встал с кровати и, ступив на больную ногу, повалился обратно от резанувшей его боли. Приглядев в углу комнаты швабру с ведром, он придвинул стул к себе и, опираясь на его спинку, добрался до нее. Затем, используя швабру, как опорный костыль, он стал расхаживать по дому, рыская в чужих вещах, среди которых прибрал себе охотничий нож в футляре и найденную в письменном ящике отделанную ажуром медную зажигалку.