Мы вас построим

Филип К. Дик, 1962

В этом лирическом и трогательном романе Филип К. Дик переплетает историю токсичной любви с историей о разумных роботах и рассматривает все это через призму шизофрении, которая не щадит ни человека, ни робота. Когда компания Луиса Розена создает андроида – идеальную копию Авраама Линкольна, она попадает в прицел олигарха, имеющего свои собственные планы на роботов. Тем временем Розен ищет совета у Линкольна в сердечных делах, поскольку ухаживает за женщиной, неспособной понять человеческие эмоции. Женщиной, которая может быть даже более роботизированной, чем копия Линкольна.

Глава 4

В офисе меня застал телефонный звонок. Это был Честер из Бойсе. Он вежливо напоминал об оставленном Эдвине М. Стэнтоне и просил забрать его, если, конечно, это возможно.

— Мы постараемся выкроить сегодня время, — пообещал я.

— Он сидит все там же, где вы его оставили. Сегодня утром папа включил его на несколько минут, чтобы проверить, есть ли какие новости.

— Какого рода новости?

— Ну, утренние новости. Типа сводки от Дэвида Бринкли.

Они ждали, что симулякр выдаст им новости. Таким образом, в данном вопросе семейство Розенов разделяло мою позицию: они воспринимали Стэнтона как некий механизм, а не человека.

— Ну и как? — поинтересовался я.

Новостей не оказалось.

— Он все толковал о какой-то беспримерной наглости полевых командиров.

Я повесил трубку, и мы помолчали, осмысливая услышанное.

— Может, Прис съездить и забрать его? — предложил Мори.

— А у нее есть машина? — спросил я.

— Пусть возьмет мой «ягуар». И пожалуй, лучше бы тебе поехать с ней. На тот случай, если твой папаша передумает.

Попозже Прис и в самом деле показалась в офисе, и вскоре мы с ней катили в Бойсе.

Она сидела за рулем, и первое время мы молчали. Затем она подала голос:

— У тебя есть на примете кто-нибудь, кого б заинтересовал Эдвин М. Стэнтон?

— Нет, — удивился я. — А почему ты спрашиваешь?

— Зачем ты согласился на эту поездку? — продолжила она допрос. — Я уверена, у тебя имеются какие-то скрытые мотивы… они так и сквозят сквозь каждую твою пору. Если б это зависело от меня, я бы не подпустила тебя к Стэнтону ближе чем на сотню ярдов.

Прис не сводила с меня взгляда, и я чувствовал себя как под микроскопом.

— Почему ты не женат? — внезапно сменила она тему.

— Не знаю.

— Ты голубой?

— Нет!

— Может, не нашлось девушки, которая бы польстилась на тебя?

Внутренне я застонал.

— Сколько тебе лет?

Вопрос — вполне невинный сам по себе — в этой беседе, казалось, тоже таил какой-то подвох. Я пробурчал что-то невнятное.

— Сорок?

— Нет, тридцать четыре.

— Но у тебя седина на висках и такие смешные зубы.

Мне хотелось умереть.

— А какова была твоя первая реакция на Стэнтона?

— Я подумал: какой благообразный пожилой джентльмен.

— Ты сейчас лжешь, да?

— Да.

— А на самом деле что ты подумал?

— Я подумал: какой благообразный пожилой джентльмен, завернутый в газеты.

Прис задумчиво проговорила:

— Наверняка ты предвзято относишься к старым людям. Так что твое мнение не в счет.

— Послушай, Прис, ты доиграешься — когда-нибудь тебе разобьют голову! Ты отдаешь себе в этом отчет?

— А ты отдаешь себе отчет в том, что с трудом обуздываешь свою враждебность? Может, оттого что чувствуешь себя неудачником? Тебе, наверное, тяжело оставаться наедине с самим собой? Расскажи мне свои детские мечты и планы, и я…

— Ни за что. Даже за миллион долларов!

— Они столь постыдны? — Она по-прежнему внимательно изучала меня. — Ты занимался извращенным самоудовлетворением, как это описывается в пособиях по психиатрии?

Я чувствовал, что еще немного — и я упаду в обморок.

— Очевидно, я затронула очень болезненную для тебя тему, — заметила Прис. — Но не стоит стыдиться. Ты же больше этим не занимаешься, правда? Хотя… Ты не женат и не можешь нормальным образом решать свои сексуальные проблемы.

Она помолчала, как бы взвешивая, и вдруг спросила:

— Интересно, а как у Сэма с сексом?

— У Сэма Вогеля? Нашего водителя из Рино?

— У Сэма К. Барроуза.

— Ты одержимая, — сказал я. — Твои мысли, разговоры, мозаика в ванной — и еще этот Стэнтон…

— Мой симулякр — совершенство!

— Интересно, что бы сказал твой аналитик, если б знал?

— Милт Хорстовски? Он уже знает и уже сказал.

— Ну так поведай мне. Разве он не назвал твою затею разновидностью маниакального бреда?

— Нет. Он считает, что творческий процесс полезен для моей психики. Когда я рассказала про Стэнтона, доктор похвалил меня и выразил надежду, что мое изобретение окажется работоспособным.

— Очевидно, ты предоставила ему выборочную информацию.

— Да нет, я рассказала ему всю правду.

— О воссоздании Гражданской войны силами роботов!

— Да. Он отметил своеобразие идеи.

— Боже правый! Да они там все сумасшедшие!

— Все, — ухмыльнулась Прис. Она потянулась и взъерошила мне волосы. — Но только не старина Луис. Так ведь?

Я молчал.

— Ты слишком серьезно все воспринимаешь, — насмешливо протянула Прис. — Расслабься и получай удовольствие. Да куда тебе! Ты же ярко выраженный анализирующий тип с гипертрофированным чувством долга. Тебе следует хоть раз расслабить свои запирательные мышцы… смотри, как все связано. В душе тебе хочется быть плохим, это ведь тайное желание каждого человека анализирующего типа. С другой стороны, чувство долга требует выполнения обязанностей. Все это ведет к педантизму и перманентному пребыванию во власти сомнений. Вот так. У тебя ведь куча сомнений…

— Нет у меня сомнений. Только чувство абсолютного всепоглощающего ужаса.

Прис засмеялась и снова прикоснулась к моим волосам.

— Конечно, очень смешно, — огрызнулся я. — Мой всепоглощающий ужас — отличный повод для веселья.

— Это не ужас, — сухо сказала она. — Просто нормальное человеческое вожделение. Человеку естественно желать. Немного меня. Немного богатства. Немного власти. Немного славы.

Она свела два пальца почти вместе, чтобы продемонстрировать некое малое количество.

— Примерно вот столько. А в совокупности получается много. Вот тебе твои всепоглощающие чувства.

Прис улыбалась, явно довольная собой. Мы продолжали свой путь.

В Бойсе, в доме моего отца, мы упаковали нашего симулякра, погрузили его в машину и снова поехали в Онтарио. Там Прис высадила меня у офиса. На обратном пути мы мало разговаривали. Она снова замкнулась, меня же мучило чувство смутной тревоги и обиды. В то же время я подозревал, что мое состояние только забавляло Прис. Так что у меня хватило ума держать рот на замке.

Зайдя в офис, я обнаружил, что меня дожидается невысокая плотная женщина с темными волосами. Она была одета в короткое пальто и держала в руке кейс.

— Мистер Розен?

— Да. — У меня возникло неприятное предчувствие, что это судебный курьер.

— Я Колин Нилд из офиса мистера Барроуза. Он попросил меня заглянуть и побеседовать с вами, если у вас найдется свободная минутка. — Голос у нее был довольно низкий и какой-то неопределенный. Мне она напоминала чью-то племянницу.

— А что, собственно, мистеру Барроузу нужно? — с опаской поинтересовался я, предлагая даме стул. Сам я уселся напротив.

— Мистер Барроуз поручил мне изготовить копию вот этого письма к мисс Прис Фраунциммер и вручить ее вам. — С этими словами она достала три тонких гладких листка.

Я не мог четко разглядеть, что там было напечатано, но, несомненно, письмо носило деловой характер.

— Вы ведь представляете семейство Розенов из Бойсе, которое предполагает производить симулякры? — осведомилась Колин Нилд.

Пробежав глазами документ, я уловил снова и снова вылезающее имя Стэнтона. Не вызывало сомнений, что это — ответ на какое-то письмо Прис, написанное ранее. Однако общий смысл послания Барроуза упорно ускользал от меня, слишком уж оно было многословным.

Затем внезапно наступило просветление.

Я осознавал, что Барроуз неправильно понял Прис. Ее предложение воссоздать перипетии Гражданской войны при помощи наших симулякров он воспринял как некую гражданскую инициативу патриотического характера. Этакий жест доброй воли, направленный на усовершенствование системы образования. Может, рекламная акция, но никак не деловое предложение. Вот чего добилась эта девчонка! Я еще раз перечел полученный ответ: Барроуз благодарил мисс Фраунциммер за ценную идею, предложенную его вниманию… однако, говорилось далее, он ежедневно получает подобные предложения, в данный момент у него на руках уже немало интересных проектов… в некоторых он принимает посильное участие. Например, он затратил немало усилий на запрещение строительства дороги, проходящей через жилой район времен войны где-то в Орегоне… далее письмо становилось таким расплывчатым, что я и вовсе потерял нить рассуждений.

— Могу я оставить это у себя? — спросил я у мисс Нилд.

— Конечно, — любезно ответила она. — И если у вас есть какие-то комментарии, мистер Барроуз будет счастлив с ними ознакомиться.

— Сколько лет вы работаете на мистера Барроуза?

— Восемь лет, мистер Розен. — Казалось, этот факт делал ее абсолютно счастливой.

— Он действительно миллионер, как утверждают газеты?

— Полагаю, что так, мистер Розен. — Ее карие глаза блеснули за стеклами очков.

— Насколько хорошо он обращается со своими сотрудниками?

Вместо ответа мисс Нилд улыбнулась.

— А что это за история с жилым районом, которая упоминается в письме? Кажется, Грин-Пич-Хэт?

— Да, именно так. Это один из крупнейших многоблочных жилых массивов на северо-западном побережье Тихого океана. Его официальное название — «Небесные Врата Милосердия», но мистер Барроуз предпочитает то, что указано в письме. Хочу заметить: изначально наши противники вкладывали в это название издевку, в то время как мистер Барроуз использует его, чтобы защитить граждан, проживающих в том районе. И люди ценят его заботу. Они подготовили петицию с благодарностью мистеру Барроузу за его участие в этом многотрудном деле. Там почти две тысячи подписей.

— Я так понимаю, жители района не хотят, чтоб его сносили?

— О да, они горячо поддерживают нас. Проблему создает некая группа доброхотов, в основном из домохозяек и светских людей, которые присвоили себе функции ходатаев по данному делу. Они добиваются передачи земли под сельский клуб или что-то в этом роде. Называет себя эта группа «Товарищество граждан Северо-Запада за улучшенную застройку», их лидер — миссис Деворак.

Я припомнил то, что читал об этой даме в орегонских газетах: достаточно высокое положение в светских кругах, всегда в центре событий. Ее фотография регулярно появлялась на первых страницах модных журналов.

— А почему мистер Барроуз хочет спасти этот участок застройки?

— Он не желает мириться с фактом ущемления прав американских граждан. Ведь большинство из них бедные люди, им некуда идти отсюда. Мистер Барроуз прекрасно понимает их чувства, поскольку сам многие годы жил в подобных условиях… вы ведь знаете — его семья была не бог весть как богата. И свое благосостояние он обеспечил себе сам, годами упорного труда.

— Да, — сказал я.

Мисс Нилд, казалось, ждала продолжения, поэтому я добавил:

— Замечательно, что, несмотря на все свои миллионы, он сохраняет связь с рабочим классом Америки.

— Хотя мистер Барроуз сделал свое состояние на крупной недвижимости, он прекрасно понимает, как трудно рядовому американцу обеспечить себе пусть маленькое, но достойное жилье. В этом его отличие от великосветских дам, подобных Сильвии Деворак. Для них Грин-Пич-Хэт — это всего лишь кучка старых домов. Они же никогда там не бывали, более того, им и в голову такое не придет!

— Знаете, — сказал я, — то, что вы рассказываете о мистере Барроузе, вселяет в меня надежду на сохранение нашей цивилизации.

Миссис Нилд одарила меня теплой, почти неофициальной улыбкой.

— А что вам известно об этом электронном симулякре Стэнтоне? — задал я вопрос.

— Я знаю, что он существует. Мисс Фраунциммер сообщала об этом и в письме, и в телефонном разговоре с мистером Барроузом. Также мне известно, что мисс Фраунциммер хочет отправить его одного, без сопровождения, на грэйхаундовском автобусе в Сиэтл, где в настоящий момент находится мистер Барроуз. По ее мнению, это должно наглядно продемонстрировать способность симулякра раствориться в толпе, не привлекая ничьего внимания.

— Забавно, если принять во внимание его костюмчик и раздвоенную бороду.

— Меня не информировали об этом моменте.

— Не исключено, что симулякр затеет спор с водителем автобуса о кратчайшем маршруте от автовокзала до офиса мистера Барроуза. Это станет дополнительным доводом в пользу его человечности.

— Я обсужу данный вопрос с мистером Барроузом, — пообещала Колин Нилд.

— Позвольте еще спросить: вы знакомы с электроорганом Розена или, может быть, со спинет-пианино?

— Не уверена.

— Фабрика Розенов в Бойсе производит самые лучшие из всех существующих электроорганов. Хаммерштайновский тональный орган по сравнению с нашим — не более чем слегка видоизмененная флейта.

— К сожалению, я не имею такой информации, — призналась мисс — или, может быть, миссис — Нилд. — Но я обязательно сообщу это мистеру Барроузу. Он всегда был ценителем музыки.

Я все еще сидел, погруженный в изучение письма Сэма К. Барроуза, когда мой партнер вернулся с ланча. Я показал ему бумагу.

— Значит, Барроуз пишет Прис. — Мори сосредоточенно изучал письмо. — Глядишь, из этого что-нибудь да выгорит… Как думаешь, Луис? Возможно же, что это не просто выдумка Прис? О боже, здесь ничего не понять… Ты можешь мне сказать, он заинтересовался или нет нашим Стэнтоном?

— Кажется, Барроуз ссылается на страшную занятость в связи с собственным проектом под названием Грин-Пич-Хэт.

— Я жил там, — сказал Мори, — в конце пятидесятых.

— Ну и как?

— Я скажу тебе, Луис, — сущий ад. Эту помойку следовало бы сжечь до основания. Спичка, одна только спичка спасла бы это место.

— Некоторые энтузиасты тебя бы с радостью поддержали.

— Если им нужен исполнитель для такого дела, — мрачно пробормотал Мори, — можешь предложить мою кандидатуру, я с радостью соглашусь. Это ведь собственность Барроуза, насколько я знаю.

— А…

— Собственно, он сделал на этом состояние. Один из самых выгодных бизнесов сегодня — сдача трущоб внаем. Получаешь в пять-шесть раз больше, чем вкладываешь. Тем не менее, полагаю, не стоит впутывать личные отношения в дела. Сэм Барроуз — смышленый парень, как ни крути. Пожалуй, он лучший, кому бы мы могли доверить раскрутку наших симулякров. Хоть он и порядочный подонок… Но, ты говоришь, в письме он отказывается?

— Можешь позвонить ему и лично выяснить. Прис, кажется, уже звонила.

Мори взялся за телефон.

— Погоди, — остановил я его.

Мори вопросительно поглядел на меня.

— У меня дурное предчувствие — это добром не кончится.

Мори пожал плечами и проговорил в трубку:

— Алло, я хотел бы поговорить с мистером Барроузом…

Я выхватил у него трубку и швырнул на рычаг.

— Ты… — Мори дрожал от гнева. — Трус!

Он снова поднял трубку и набрал номер.

— Прошу прощения, связь прервалась. — Он огляделся в поисках письма с номером телефона Барроуза.

Я скомкал листок и швырнул на пол. Мори выругался и снова дал отбой. Мы стояли, тяжело дыша и глядя друг на друга.

— Какая муха тебя укусила? — поинтересовался наконец Мори.

— Думаю, нам не стоит связываться с таким человеком.

— Каким «таким»?

— Если боги хотят погубить человека, они лишают его разума, — процитировал я.

Это, похоже, проняло Мори. Он смотрел на меня, смешно, по-птичьи склонив голову.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он. — Считаешь меня психом, оттого что я звоню Барроузу? Бронируешь место в клинике? Что ж, может, ты и прав, но я сделаю это.

Он прошел через всю комнату, поднял и разгладил бумажку, запомнил номер и снова вернулся к телефону. С упрямым выражением лица стал накручивать диск.

— Нам конец, — констатировал я.

Ответом мне было молчание.

— Алло, — внезапно ожил Мори. — Я хотел бы поговорить с мистером Барроузом. Это Мори Рок из Онтарио, Орегон.

Пауза.

— Мистер Барроуз? Говорит Мори Рок. — Он скособочился, опираясь локтем на бедро, на лице застыла напряженная гримаса. — Мы получили письмо, сэр, к моей дочери Присцилле Фраунциммер… это по поводу нашего изобретения — электронного симулякра. Вы помните, совершенно очаровательный мистер Стэнтон, военный советник мистера Линкольна.

Снова пауза.

— Так вы заинтересованы в нем, сэр?

Пауза, гораздо длиннее, чем предыдущие.

«Нет, Мори, не надо продавать его», — заклинал я в душе своего партнера.

— Да, мистер Барроуз, я все понимаю, сэр, — бубнил Мори. — Но позвольте обратить ваше внимание… Боюсь, что вы недооцениваете…

Разговор тянулся до бесконечности долго. Наконец Мори распрощался с Барроузом и повесил трубку.

— Ничего не вышло?

— Ну… — промямлил он.

— Что он сказал?

— То же, что и в письме: он не рассматривает это как коммерческое предложение и продолжает считать нас организацией патриотического толка. — Мори выглядел растерянным. — Пожалуй, ты прав — ничего не выходит.

— Н-да, плохо.

— Может, оно и к лучшему.

Голос его звучал потерянно, однако я видел: Мори не сдался. Когда-нибудь он снова повторит свою попытку.

Никогда еще мы с моим партнером не были дальше друг от друга.