Пропавший Бог

Фелиция Шай, 2023

После побега Кейт из облачной темницы архангелы пребывали не в самом лучшем настроении. Пока Михаил не предложил развеяться. Что может быть лучше отдыха с семьей?Но всего лишь одна новость испортит то, что строилось веками. Рай замерзает.

Михаил

— В голове не укладывается! — возмутился я, расхаживая по кабинету в Небесном штабе.

Не удосужившись даже снять доспехи после нападения на Облачную темницу, пришлось тут же отправиться в штаб, и разогнать братьев по домам, а самому же остаться раздумывать над произошедшим.

Уму непостижимо, что демон смог пробраться в Рай и забрать пленницу из темницы. Да, Кейт — моя дочь, но Отец всю жизнь говорил нам о том, что за проступком следует наказание, а предательство у нас особо расценивается. То представление, что мы предоставили толпе — лишь одна из мер урока. Ей следовало бы быть хоть немного благодарной за то, что тут же не казнили, а дали возможность насладиться свободой. А зря. Ускользнула из рук, как только что пойманная рыба с крючка.

Часы на стене в это время отстукивали время, словно бы издеваясь надо мной. Секундная стрелка точными ритмами говорила о том, что ничего уже не исправить. С каждым новым насмешливым щелчком часы становились словно только громче, заставляя неприятно морщиться и расхаживать по кабинету, как загнанный в клетке зверь.

— Они оказались слишком точны в своих расчётах, — с сожалением произнес Гавриил, что сидел на стуле напротив стола и опирался на свой одноручный меч.

Конечно, всех братьев отправить не получилось. Младший упёрся всеми крыльями, заставляя от бессилия согласиться. И что он тут забыл? Я чувствовал, как жестоко облажался перед всей армией, допуская такую оплошность.

— Отец следит за Раем! — внезапно воскликнул я, пугая тем самым Гавриила и заставляя его заметно вздрогнуть. — Он передал нам бразды управления, но ведь должен сам хоть немного следить! В первый раз он позволил Люциферу проникнуть в Райский сад, искушая тем самым Еву, второй — когда позволил этим ирамитасам появится на свет. А теперь? Сатана свистнул у нас из-под носа вместе с каким-то ангелом-предателем девчонку.

— Если бы следил, — негромко начал брат, но я его перебил:

— Это вопрос. Вопрос в том, насколько сильно Отец, вообще, следит за Раем, и собирается ли он хоть иногда появляться. Ты же понимаешь, насколько, крылья их подери, ирамитасы обнаглели? Им падения не хватило! Очищают крылья, чтобы бесами не стать!

Жар ненависти и гнева внутри только сильнее разрастался, словно огромный и колючий кустарник. Он колол самые тонкие струны души, заставляя негодовать всё больше и больше. И от чего же? От полного бессилия над ситуацией, которая с каждым часом становилась только хуже.

— Мы не справляемся с обязанностями Отца, Гавриил, — тяжело выдохнул я, наконец падая в кресло за своим столом и теперь оказался лицом к лицу с братом. — Нас семеро и, несмотря на то, что я ставлю точку в каждом споре, мы не можем прийти к нужному решению. Нам нужен Бог, — после чего тяжело уронил голову на руки и впервые почувствовал, как же, оказывается, в этих доспехах натирает крылья.

А может, это всего лишь мне так показалось? Я чувствовал, как на спину давит тяжелый камень, размером, наверное, с целую гору. Он прижимал к столу, заставляя едва хватать воздух в лёгкие и пытаться не задохнуться. Этим камнем была ответственность, и я чувствовал, как перестаю с ней справляться.

Всё, что происходило в Раю, — моя вина и только. Да, Совет архангелов официально придерживался той позиции, что мы решаем всё коллективно, но точку ставил я. Каждое собрание подводил итоги именно я. Да даже смерть Иеремиила — нашего брата — была тоже моей виной.

— А если вдруг узнается, что Отцу всё надоело и он исчез? — вкрадчиво поинтересовался Гавриил, беря в руки маленький камушек и начиная вертеть его в руках.

— Быть такого не может, — фыркнул, отметая эту идею в сторону, словно какой-то мусор. — Он пообещал, что всегда будет рядом. Значит, смотрит за тем, что происходит и пытается нас чему-то научить. Разве не так? — я вскинул голову на брата и заглянул в голубые глаза напротив.

Казалось, что младший хочет что-то сказать, донести до меня, но почему-то сам этого не заметил. Был слишком зациклен на себе и своих промахах.

— Так, но, — архангел только набрал воздуха, чтобы что-то сказать, как я вновь перебил его.

— Вот видишь! О чём я и говорю! — руки упали на стол, ударяя ребрами ладоней и сжимаясь в кулаки. — Отец просто хочет нас научить терпению. Он наверняка хочет научить нас быть богами.

— Я был бы поосторожнее с такими словами, — негромко вставил слово Гавриил.

— С Люцифером была другая ситуация, сам ведь помнишь, — отмахнулся я, — он против Отца тогда треть ангелов собрал. Я просто пытаюсь провести хоть какие-то параллели с тем, что происходит сейчас и почему Он пускает всё на самотек, — пытаясь показать брату, что это и так понятно, абсолютно забывал о том, что именно Гавриил входит в число тех, кому позволено общаться с ним в любое время дня и ночи.

— Понимаешь, Михаил, Отец ведь и впрямь…

— Да-да, я понимаю, Гавриил. — Я вновь встал с места, принимаясь расхаживать по кабинету. — Он отошёл от дел, чтобы дать нам возможность стать лучше, чем мы были. Так что сейчас не повод сокрушаться об упущенном. Когда мы в последний раз сидели в семейном кругу, общаясь по душам? — остановившись, я обратил взгляд на брата, показывая, что вопрос был глубоко не риторическим.

— Лет семьсот назад, наверное. Даже больше, тогда Отец ещё был с нами, — в явном смятении ответил брат, прекращая свои попытки сказать мне что-то нечто важное.

— Видишь! Семьсот лет назад! Мы встречаемся друг с другом только, когда надо решить основные проблемы, и это выматывает. Надо собраться. В саду, как это было в те самые незапамятные времена. Пообщаться, понять, что мы семья, а не куча работников, которые только и думают, чтобы поскорее вернуться домой и уснуть, чтобы на следующий день вновь вернуться в штаб. Как тебе? — обратился я к брату, делая небольшой шаг вперёд.

По правде говоря, видя явное воодушевление, мне кажется, Гавриил не мог сказать чего-то обидного в мой адрес, ведь ещё только некоторое время назад мне казалось, что я уже стал падшим, а сейчас крылья, даже не раскрываясь, сами несли меня куда-то очень далеко. Хотелось оставить всю грязь, что произошла с нами в прошлом и возобновить общение, переворачивая исписанную вдоль и поперёк чёрными чернилами страницу, открывая чистый белый лист.

Гавриил встал со стула и прошёлся по кабинету, изучая книги, что стояли на полках.

В кожаных переплетах они гигантами возвышались над братом, показывая своё величие.

Проведя по одной из них, Гавриил глянул на пальцы. Пыль, что очень давно осела здесь, никто не вытирал, да и надобности в этом не представлялось.

— Идея хорошая, только помнишь, что было в прошлый раз? — усмехнулся брат, стряхивая грязь и обращая взгляд на меня.

— Да ладно тебе. Какие братья не ругаются друг с другом? — усмехнулся я, подходя к Гавриилу и убирая из его рук книгу, что тот схватил с полки. — Понимаешь ведь? Ну, бывает, что Уриил начинает возмущаться, а Иегудиил ведётся, но…

— Ага, а ещё как ты начинаешь вступать в полемику с вечно спокойным Варахиилом, с чего сам начинаешь беситься и от этого ещё больше ругаешься, — скептично закивал он, отбирая несчастную книгу из моих рук и ставя обратно на место. — Это будет полным крахом! Я же знаю, как вы себя ведете.

— Зато ты вечно сидишь и молчишь, пока мы пытаемся спросить у тебя мнения! — уже откровенно рассмеялся я, скрещивая руки на груди и склоняя голову набок, поддразнивая брата.

— На чью-то сторону становиться опасно, и это можно понять из многовековой истории смертных, — парировал он. — Только представь: я встану на сторону Варахиила — обидишься ты, и начнётся не пойми что. Встану на твою — Варахиил не обидится, но втайне будет меня недолюбливать, а потом это выльется в очередную ссору. Вот мне это надо, скажи? — поинтересовался Гавриил, усмехаясь.

— На чью-то сторону он не хочет становится. Какой важный, — я закатил глаза и похлопал младшего по плечу. — Не переживай. В этот раз ничего подобного не произойдёт. По крайней мере, я тебе это обещаю, — посмотрев в глаза брата, я понял, что он, если и верит, то крайне слабо и натянуто.

На этом наш разговор и закончился.

Думаю, всё было бы немного иначе, услышь я Гавриила ещё тогда, в кабинете. К сожалению, моя глухость не сыграла никому на руку, и глаза мои остались слепы.

На следующий день мне довелось сообщить остальным братьям, что в ближайшую пятницу нам стоит собраться. Не по важному делу, разумеется, а просто так: отдохнуть в Райском саду, как полагается. С кагором, нектаром и повседневной болтовнёй, коей у нас так мало.

Конечно, многие изначально удивились и даже искали подвоха во встрече встрече, задавали вопросы. А я ходил, как дурак, и улыбался: настроение от такого поднималось. Несмотря на проблемы, что остались после побега, всё давалось легко, будто заранее оказалось запланировано и отточено до мелочей.

Вскоре наступил день и час, в который мы должны были собраться.

Вечерело. Красное солнце уже почти зашло за горизонт, когда мы пришли на место. Повсюду летали светлячки, еле освещая полянку, на которую Варахиил по мановению руки пригнал парочку летающих огоньков, освещая место.

На траву лёг большой плед, чтобы вместить всех семерых архангелов. Тут же появились и кагор, и нектар, и даже различные вкусности, чтобы было, чем занять во время разговоров руки.

— Итак, мы здесь собрались для того, чтобы?.. — обратился ко мне Иегудиил, разливая по золотым кубкам вино и протягивая его каждому.

— Побыть вместе, — просто ответил я, наслаждаясь тишиной и спокойствием сада.

Приняв бокал в руки, слегка поднял его, оглашая и причину, и первый тост за сегодня.

— Братья! В последние дни я понял, что мы действительно мало проводим времени вместе. Я бы сказал: крайне мало. Слишком. В нашем случае это непростительная ошибка, ведь держаться только за то, что мы Совет архангелов, — глупо. Я уже и не помню таких моментов, когда мы собирались друг с другом и разговаривали по душам. Чтобы мягко попивали вино и слушали звуки вечернего засыпающего Рая. Мы разучились быть семьёй. Парадоксально, не правда ли? Мы учим смертных быть едиными друг с другом, а сами забываем о таких простых вещах. Согласен. У нас есть принципы, которые диктуют нам соблюдать порядок в Раю. Но о каком порядке, вообще, может идти речь? Я вижу, что большинство из нас разбито, в основном, после того побега. Пусть мою дочь и освободили, но какое нам дело до демонов, когда надо налаживать связь с ангелами? А как наладить и её, если сами забываем про такие простые вечера? Пожалуй, я никогда не был так счастлив, как в данную секунду, ведь все мы, братья, рядом и можем провести один спокойный вечер всемером, не заботясь ни о чем, вообще.

Я поднял бокал, и мне навстречу отозвалось ещё шесть таких же.

В глазах архангелов было заметно смятение и даже некоторое непонимание происходящего, а если быть точнее, моих слов, ведь я никогда так горячо не говорил о семье, а очень зря. Понимая свою ошибку, был готов идти до последнего, но уже не ради войны, а ради того, чтобы снова обрести семью, какой мы являлись ещё с зарождения самого времени.

К счастью, неловкость первой за сотни лет встречи быстро скрасил алкоголь.

Он расслабил, заставлял говорить всё более открыто, что под конец мы уже перешли на заоблачные темы, которых я не планировал касаться: снова можем начать переругиваться.

— А вот Отец пропускает всё веселье, — усмехнулся Варахиил, довольно потягиваясь и разминая плечи.

Кости хрустнули, выдавая, что ему вновь захотелось в бой.

— Уверен, что он наблюдает за нами. Всё-таки разве не от него пошёл приказ и разрешение на войну с ирамитасами? — хмыкнул Иегудиил, выливая остатки кагора в кубок и делая небольшой глоток.

— На самом деле, даже интересно, почему от него пришёл приказ. Прозвучало ведь очень не в его духе, — заметил Варахиил, опуская взгляд в пустой кубок и переводя его на Уриила. — Он как-нибудь объяснил такой поступок? Всё-таки он ещё после второй райской зарёкся о том, что более здесь не прольётся кровь ни ангелов, ни ирамитасов, — припомнил брат, и теперь я тоже почему-то насторожился.

В последнее время приказы Отца и впрямь звучали немного не в его духе. Точнее, я сказал бы: не по заповедям. Он убивался после войны с ирамитасами, что мы позволили себе нарушить самые священные правила Рая, а сейчас так просто добились разрешения и на муки Кейт, и на подготовку, и отпор в виде войны чернокрылым. Что-то тут не клеилось.

Уриил переглянулся с Селафиилом и недобро ухмыльнулся. Сделав глоток из кубка, он отставил его на плед и скрестил руки на груди.

— А Отец и не давал нам эти приказы, — нагло улыбнулся Уриил.

Шутки? Неужели вино так в голову ударило, заставляя рассказывать какой-то бред и так недобро поиздеваться над нами? Я напрягся и за спиной проявился меч, что тут же выдал меня с головой.

— Воу-воу. Михаил, что сразу за оружие-то? — поинтересовался Селафиил, и теперь уже за его спиной показался чехол с ангельским клинком. — Я тоже так умею, только зачем нам это надо, скажи, пожалуйста? — поинтересовался брат, склоняя голову набок. — Отец нас оставил, — уже грубо, со всей прямотой произнёс он, вставая и оглядываясь на архангелов. — Он не выходит на связь уже много лет. Понимаете весь масштаб трагедии? — Селафиил сделал шаг назад и, обратив взор к небу, рассмеялся.

От смеха по коже пошли мурашки. Можно подумать, что брат сошёл с ума и теперь так развлекается над нами. Но что-то подсказывало, что всё было чистейшей правдой, высказанной под хорошее начало Уриила.

Вскочив на ноги, я сжал руки в кулаки и оглянулся на братьев, понимая, что они в не меньшем ступоре. Только вот раз за разом за спинами вспыхивал свет, показывая ангельские клинки.

За исключением Гавриила. Он, как сидел мирно, так и остался. Только вот голова поникла. Похоже, он не чувствовал той же эйфории, что Селафиил с Уриилом. Он не упивался властью, которая попала в руки.

— Мы — новые Боги! И вы каждый раз с таким упоением слушали нас, думая, что всё говорит Отец. Глупо, не правда ли? — спросил Уриил, подходя ко мне и буравя взглядом. — Особенно ты, старшенький. Что, понравилось решать? Ну как тебе наши решения? — он склонил голову на бок и ухмыльнулся.

— Да вас за такое с неба следует сбросить! — воскликнул Иегудиил, вскакивая на ноги и выхватывая из-за спины меч.

Кубок с вином, что опрокинул брат, растёкся по пледу, подобно алому пятну крови, а звук выхватываемого клинка прорезал тьму также неожиданно, как гром среди ясного неба.

Следом показались и остальные мечи, сверкая в свете луны и летающих огней.

Завязался бой. Четверо против двоих.

Гавриил лишь отошёл в сторону, чтобы его не убили. Похоже, он думал, что не имеет права нападать сам, ведь знал план Уриила с Селафиилом от начала и до конца. Видел, с каким самозабвением они наслаждались властью, и именно поэтому не смел сказать и слова. Младший ведь.

— Неужели ты не рад, что твою дочку-предательницу прилюдно истязали на площади? — спросил Уриил, делая очередной выпад в мою сторону, от которого я ловко ушел, ставя верхний блок и с силой отводя оружие в сторону.

Лязг соскользнувшей друг о друга стали высек искры, что звёздами осыпались на землю.

— Я говорил, что против таких суровых мер! Она не лучше Пенелопы, но подобное наказание оказалось слишком даже для нас! Таким промышляют демоны! — воскликнул, чувствуя острую боль, что резанула меня по сердцу.

Я ведь даже с тяжестью на душе отводил её к тому столбу, что установили перед Небесным штабом. Сотню раз было желание извиниться, но Кейт была предателем, а посему, когда Уриил предложил мне зачитать ей обвинение и первым нанести удар, я не отважился. Закрыл глаза, притворился, что есть дела поважнее, и отошёл в сторону. А после быстро убежал в свой кабинет и плотно закрыл дверь, только чтобы не слышать громких криков дочери.

Ни один предатель не заслуживает такой долгой казни, что предложили они. И всё под каким предлогом? Что так повелел Отец! Ну, как же я раньше не заметил, что это слишком жестоко? К смертным Бог относился по одному. Потоп, всадники Апокалипсиса — всё это создано, чтобы наказать грешников, но к нам, своим сыновьям и творениям — ангелам, Отец относился гораздо более трепетно.

Я помню, с каким тяжелым сердцем он приказывал мне столкнуть Люцифера в Ад, хотя, накануне ещё думал о том, чтобы просто передать ему права владыки подземного царства, ведь было у него такое ощущение, что люди всё-таки падут и будут жить на земле. Тогда ещё сказал, что женщину создал не по своему подобию, а подобию брата. Так и получилось.

— Девчонка заслужила это, — почти что прорычал в гневе Уриил, делая в мою сторону выпад.

От колкого оружия спас Варахиил, что отбил удар.

Лязг мечей прервал громкий крик Гавриила:

— Хватит!

От неожиданности все даже на мгновение притихли.

Скорее, от непонимания происходящего, чем от приказа.

Архангелы стояли и в смятении глядели на злого Гавриила.

Голубые глаза полыхали праведным гневом, руки напряжены, дыхание тяжёлое и даже сбивчивое, словно он сам только что отбивался от сумасшедших родственников.

— Великие силы вас подери! Вы издеваетесь? Михаил наконец попытался сделать хоть что-то, он честно выполнял приказ Отца, а что по итогу? Его доверием воспользовались, как и остальными! Я молчал. Молчал очень долго, ведь меня затыкали, говорили, что я ничего не смыслю в политике, но кто бы послушал! — Гавриил вздохнул, пытаясь успокоить себя и подошёл чуть ближе к нам.

Рука прошлась над пледом, убирая пятно от пролитого вина и лежащие кубки. Вечер испорчен, но сейчас, видимо, он хотел нам рассказать нечто, что знали трое, но молчали.

— Началось всё с того, что мы перестали слышать Отца. Он очень редко отвечал на наши зовы и даже, казалось, в расчёт не ставил. Мы пытались спрашивать у него, звать и кричать. Как-то отважились к Родному дому вернуться. Вы ведь все помните его? Они с Судьбой жили там. Оказалось, что Отец в нас разочаровался. Постоянными ссорами и криками мы вынудили его замолчать. Так он хотел показать свой протест нам, который мы не поняли.

Переведя дыхание, Гавриил хотел продолжить, но его попытался заставить молчать Уриил:

— Мелкий, может, ты заткнешься? Ещё все святые тайны выдай, вот будет весело!

— Нет, — рыкнул он, прорезая взглядом брата. — Не заткнусь. Сейчас надо помолчать как раз вам, коль не смогли сохранить Рай таким, каким его изначально видел Отец, — заставив Уриила притихнуть, Гавриил продолжил: — Мы увидели его не в самом лучшем духе и сразу же нарвались на гнев, мол, не смели мы сюда приходить, ведь дом священен, и любой визит без разрешения должен бы караться падением. Его успокоила Судьба. Что-то шепнула на ухо, и гнев постепенно ушёл, сменяясь спокойствием и внутренним душевным равновесием.

— Ты забыл, что перед этим он уже собирал силы, чтобы действительно сбросить нас в Ад, — напомнил Селафиил, но тут же наткнулся на колючий взгляд брата и замолчал.

— Мы поговорили с ним, пообещали, что больше не будем ссориться меж собой, и нам был дан срок.

— И вы нам об этом не сказали? — в удивлении приподнял брови Варахиил.

Голос был мягким и спокойным, словно не хотел нарваться на гнев ранее спокойного младшего брата.

— Одно из условий, что он снова нам помогает и говорит, как поступать, давая благословения или запреты, являлось то, что вы не будете знать об этом разговоре. Срок истёк, а мы всё так же переругивались. Общались лишь небольшими парами да обсуждали за спиной. Именно поэтому я всегда вёл себя тихо на собраниях: каждый из вас приходил ко мне жаловаться друг на друга, и мне приходилось слышать плохое о каждом из вас. С каждым разом на душе становилось всё противнее и противнее.

Вздохнув, Гавриил сел под дерево, рядом с которым кружил один из огоньков, и прикрыл глаза. На пару минут в воздухе повисла тишина.

Клинки за нашими спинами давно уж исчезли, а мы постепенно переваривали то, что говорил нам только что брат. Слова не унимались в голове, а его злой голос отчаяния всё терзал душу, заставляя чувствовать себя виноватыми. Каждого из нас.

Ведь мы действительно периодически жаловались друг на друга, не говоря об этом в лицо, хотя на каждом заседании открыто сообщали, что рады командной работе. Как же отвратительно на душе.

Никто не смел сейчас сказать и слова. Повисшая в воздухе недоговоренность только и ждала момента, что Гавриил продолжит рассказ там же, где оборвал.

Постепенно мы осели на землю и обратили взгляд на младшего.

Ещё с минуту помолчав, он хрипло продолжил:

— После того, как прошёл срок, мы так и не услышали от Отца ни единого слова. Он ушел, оставляя нас одних. ещё в споре упомянул, что мы и так хорошо работаем вместе. Не живем как семья, но как работники очень неплохие. Единственное, что мы увидели, так то, что по прошествии сорока дней у нас троих рядом с кроватями появилось письмо, которое мы не могли открыть. На конверте осталась пометка: «Разорвать в случае крайней надобности». Сколько мы ни пытались его открыть, чем ни пытались — все напрасно. А сегодня утром, послушав своё предчувствие, я понял: конверт легко поддаётся. Бумага рвётся, но открывать не спешил. Хотел всё это сделать при вас.

— И ты молчал? Серьезно? — фыркнул Уриил, с обидой глядя на младшего.

— Молчал. Потому что знал: если вы узнаете, то тут же всё испортите. Власть затмила вам глаза. А ведь когда-то за подобное действие мы сбросили Люцифера с неба, хотя он просто пожаловался на Отца.

— Так мы и не собирали треть ангелов под своими крыльями, — прыснул Иегудиил.

В чём-то он был прав, только вот говорить об этом я не стал.

Всё равно считал, что Уриил с Селафиилом поступили очень неправильно, скрывая от нас столько времени подобное. Мы могли решить всё мирным путем, договориться друг с другом, только вот им захотелось почувствовать себя богами. Я так надеялся, что они почувствовали свою вину за произошедшее, что ненадолго даже выпал из разговора, хотя Гавриил тем временем продолжал:

— Сейчас я хотел бы достать письмо и прочитать его при вас. Чтобы понять, что оставил нам Отец. Честно, я молюсь на то, что он сказал о том, куда пропал и что нам надо искать, ведь мы не сможем иначе дальше править Раем. С таким недоверием, какое возникает в семье, это не работа. Это, как когда все винтики одного механизма крутятся не пойми как.

Глубоко вздохнув, Гавриил достал из-за спины белый конверт с золотистой окантовкой. Я узнал на нём размашистый подчерк отца, и захотелось поскорее прикоснуться, услышать его слова, которые он оставил напоследок.

Зашелестела тонкая бумага, разворачиваемая длинными пальцами Гавриила. Откашлявшись, он принялся зачитывать:

— «Дорогие мои дети. Видимо, с Раем действительно всё настолько печально, что единственной вашей волей в эту ночь было то, чтобы я снова вернулся. Без этого конверт не открылся бы. Кто бы сейчас ни читал послание, знайте: я не просто так давал вам звания. Я знал, что в конечном итоге произойдёт сбой или вы вновь поругаетесь настолько, что не придёте к одному выводу. Мне страшно представить, что могло произойти в нашем уютном поднебесье, но, пожалуй, вы сами мне всё расскажете, когда придёт время. Выдавать своё месторасположение я не хочу: ваше сердце и душа меня найдут. Я могу забросить одну подсказку, которая может вам помочь в поисках. Возвращайтесь в Истинный Рай, в наш Родной дом. Двери будут открыты, стоит только вспомнить, как мы каждый вечер сидели за обеденным столом и в каком порядке ваши чаши наполнял нектар. Источник на заднем дворе пересох. Ждёт только вас. Прошу, поторопитесь, мне ужасно интересно узнать, что же произошло с моим творением, которое, вероятно, с треском рушится каждую новую секунду».