В чужом раю. Повесть

Федор Федорович Метлицкий

В книге ставятся в занимательной форме вопросы, которые возникают у большинства читателей. Ограничивает ли искусственный интеллект человеческую натуру? Опасен ли ИИ?Не устарела ли идея прежнего гуманизма, выработанная великими умами, которая не помогла улучшить мир?Легче ли жить шаблонами «коллективного разума», и нужна ли теперь личность, способная повергнуть жизнь в хаос?Что такое ответственность? Суровый долг или желание отдачи себя людям?

© Федор Федорович Метлицкий, 2023

ISBN 978-5-0060-4364-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Туристы оказываются в пространстве Мета, спрограммированном ВИИ — Высшим искусственным интеллектом. Там нет войн, люди благоденствуют. Почему же им неуютно в цифровой реальности?

Они совершают вылазки в разные сферы. На плавучем острове в море, в Сфере мудрецов, есть что-то живое — подвергается сомнению блаженный мир ВИИ; в Подземной сфере, наоборот, бушуют страсти — там революционеры стремятся разрушить старый мир, не зная о том, что вверху; под водой в Сфере забвения старики ищут новые потенции существования; в Виртуальной сфере ощущают лишь иллюзию найденной родины.

Не вынесши цифрового концлагеря, без привычного трудового коллектива, туристы хотят домой. В Храме ВИИ умоляют вернуть их на родину.

____

«Широк человек, слишком даже широк…»

Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы»

1

— Привет, туристы!

Олежек продрал глаза, увидев рядом своих сотрудников с разноцветными тенями на лицах, лежащими под шатром каких-то растений.

Просыпались: худенький измученный председатель Общественного экологического союза Горюнов. Члены правления — прямой, с медальным носом отставной полковник Бугров и айтишник Олежек. Сотрудники: худенький бухгалтер Курочкин, которого звали просто Бух, вальяжный консультант Резиньков, кряжистый Василий Иванович. И примкнувший к ним индивидуальный предприниматель (ИП) Фролов, осторожный, с бегающими глазами.

Как оказалось, они лежали в середине большой цветочной клумбы. Гладиолусы, лилейники и ирисы, всякие другие сорта, о которых они не имели никакого понятия. При взгляде снизу цветы пестро расцвечивали июльское небо. Над лицами фосфоресцировали ярко голубые лепестки, более прекрасные, чем бледное голубое небо. Рядом розовые лепестки повторяли начинавшуюся зарю. Вокруг слишком яркие, очень нарядные «шары», меняющие цвета.

Приподнялись с клумбы. Как будто вставили в глаза новые хрусталики! Ослеплял какой-то светоносный воздух. Что это? Где они? Может быть, в раю?

Вечерело, солнце только уже начинало заходить. Тихо, словно после осевшего взрыва. Все здесь совсем другое — не бедное, а ярко цветное, словно первозданный мир, восставший из плодородного пепла последней ограниченной ядерной спецоперации.

Природа приковывала взгляд пульсирующей энергией света, совсем не такая понятная и банальная, к какой они привыкли.

Василий Иванович знал только скудную природу своей родины, и с любопытством озирал поразительную роскошь природы на чужбине.

Горюнов с Олежкой, городские жители, в заботах вообще не обращали внимания на какие-то деревья, растения и цветы, которые сажают в парках городские власти, или виденные в ботаническом саду. ИП Фролов никак не относился к природе, с бегающими глазами выглядывал что-то свое. А полковник вообще считал природу досадным препятствием, которое надо преодолевать.

Они встали, отряхнулись. Во рту было противно, хотелось домой, помыться, привести себя в порядок.

И пошли по тропинке, полковник — величаво бросая вперед ногу с прямой коленкой, носки врозь. Шли среди чудных диковинных деревьев и растений — в гул города где-то рядом.

Навстречу вышел высокий рыжий человек с лицом весельчака, в изящном светящемся хитоне, что-то напевал. Его тонкое тело колебалось в вечернем тумане. Остановился, увидев мятых людей в старомодной одежде.

— А мы вас ждем.

— Неужто? — удивился Олежек.

Незнакомца оглядывали с любопытством. Олежек, с веселыми хмельными глазами, спросил:

— Кто вы, нарядный наш?

— Меня зовут Гавриил.

Олежек хохотнул.

— Никак, архангел?

Василий Иванович вгляделся в незнакомца.

— Нет, он не совсем божий человек, — степенно сказал он.

Тот засмеялся.

— Тáк вы представляете архангелов с крылышками? Такого ареопага у Бога нет. Да и Бог не бородач в земном воплощении, или что-то необъяснимое в вышине.

— А какой он, по-вашему?

— Такой, каким его представляет наука, — словоохотливо начал тот. — Ближе подошел к Богу испанский художник Сальвадор Дали в его модернистской картине «Тайная вечеря», где апостолы математически точно «симметричны, как крылья бабочки», по словам поэта Лорки. Бог у него — Нечто, что творит идеальный образ мира.

— Так мы не умерли? — облегченно выдохнул Курочкин.

— Не в Вальгалле! — обрадовался Фролов, оглядываясь. — Какой это континент?

— У нас один континент, конечный, — засмеялся Гавриил. — Можете называть его Метавселенной. Или просто Мета. Мы в одном духовном мире.

— Вы говорите по-русски?

— Вот у меня в ухе устройство для синхронного перевода «ЛаЛаЛа». Кто бы ни был по национальности — всех понимаем. Все языки становятся одним языком.

— А вы совсем ничего не знаете, что сегодня происходит на Земле? — в свою очередь удивился Олежек.

— Где? Тут никогда не бывает ничего обычного. Все необычно.

— Он чист, как архангел!

Бух самодовольно заключил:

— Какой он архангел? Он просто наш мужик!

Горюнов озирался.

— Нам бы почиститься и переодеться.

— Это мы завсегда, — подлаживался под них Гавриил, осознав, что новые знакомые в старомодной одежде из какой-то глухомани. — Моя профессия — давать надежду всем отчаявшимся, заставлять прислушаться к голосу совести, наставить на истинный путь.

Он привел их в странный гостевой дом, внешне похожий на большую скрученную раковину. Они не успели оглядеться, как оказались в помещении ванны, напоминающей отсвечивающую никелем лабораторию. Разделись, но вместо мытья Гавриил уложил каждого на лежак и взялся за лейку со шлангом для душа.

— Ой, что это он! — испугался Бух. — На столе мыться будем?

Гавриил удивился:

— Будем мыться и одеваться заодно. А теперь — закройте тряпицами чресла и надуйте животы.

Он включил шланг, их тела стало заливать каким-то спреем.

— Это мелкие текстильные волокна со связующим составом, — комментировал Гавриил. — После высыхания будете в одежде, точно подогнанной по фигуре. И в подогнанных под ногу свпожках.

Курочкин затрепыхался от страха.

— А мыться?

— Не волнуйтесь, материал высасывает всю грязь с тела. К тому же, материал дышит, согревает, не мнется, легко снимается. В рукавах встроены сенсоры — меряют температуру, сердцебиение…

Гости встали с лежаков, не узнавая самих себя, и друг друга. Стали похожи на гимнастов в сияющих цветных одеяниях, или на древних витязей в плотно пригнанных кольчугах.

Правда, Бух походил на тоненького червяка, и стеснялся модного спортивного костюма. Товарищи подсмеивались:

— Что, привык к простой одежде?

— Желательно холщевой, чтобы не выделяться от народа.

— И не набили морду.

Фигуру Василия Ивановича портил большой живот. Над ним посмеивались уважительно.

У полковника Бугрова ноги казались огромными лапами с высоким подъемом, что его всегда досаждало. Но на этот раз он легко всунул ноги в услужливо подставленные эластичные сапожки. Смеяться над ним побаивались.

Хорошо, что к плотно прилегающим к телу одеждам полагались короткие плащи ярких цветов.

Потом в светлой столовой, где не было обеденного стола, они возлегли в кресла, на столиках рядом лежали на подносах разноцветные тюбики, таблетки и что-то, завернутое в блестящую фольгу. Сопровождавший их Гавриил предупредил вопросы:

— Еда в формах, удобных для потребления, напечатанных на 3Д-принтерах.

Полковник похвалил:

— Удобно во время боевых действий.

Бух отодвинул столик.

— А есть другое, кроме этих пипеток? Тарелки хотя бы.

— Увы, у нас нет такой посуды. Это удобнее, чем с древними ложками, вилками и тарелками. И компактная еда, подходит для вестников ВИИ, летающих по мирозданию для связи с ним.

— С кем, с кем?

— Высшим Интеллектом.

Вальяжный Резиньков презрительно процедил:

— Не знаете последних достижений.

Элегантно взял тюбик, выставив мизинец, и стал сосать.

Кое-как непривычно поглотав и пососав еду, гости лежали в креслах комнаты отдыха. Бух привычно ковырял в зубах зубочисткой, вытащенной из карманов старой одежды.

— Куда мы попали? — снова засомневался он.

— Что нам делать? — беспокойно бегал глазками ИП Фролов. — Где наши?

Бугров уверенно приказал:

— Не надо паники! Наши своих не бросают.

Василий Иванович был спокоен.

— Будем устраиваться, а там видно будет.

____

В спальне они удивились теплым на ощупь одеялам с подогревом, отсутствием выключателей. Свет исчезал голосовым приказом.

Озабоченный Горюнов включил свой айфон, и сразу ворвался неведомый голосовой помощник.

— Рада вам помочь, — сказал женский механический голос.

— Как нам добраться домой?

— Извините, куда?

— В Россию.

— А в какую эпоху?

— Как, в какую? — влез лицом Курочкин. — Которая обнулилась после всего!

— Рада вам помочь, — запнулась Алиса, и отключилась.

— Опять она здесь! — выругался Бух.

У бухгалтера Курочкина была давняя вражда с автоответчиками. Дома имел дело с ними, когда непривычно искал в интернете очередную новую инструкцию по оформлению налогового отчета (они часто менялись), все время спохватывался — сроки должны были пройти еще вчера, и сдавал с ошибками, что кончалось штрафом. Вообще всякие дебеты-кредиты, проводки и тому подобное ему не давались. От наплыва сложностей даже переставал соображать, что такое «нарастающий итог».

В налоговой инспекции, в зловещей тьме таились равнодушные к живому виртуальные помощники — инспектора, контролеры… Они неумолимо требовали точности, в том числе в сроках. Такое противоборство с ним, горе-бухгалтером, было готовым детонатором для взрыва и разнесения организации в щепки.

— Минуточку, пожалуйста, — говорила Алиса звенящим голосом.

Время шло, Бух кипятился. Наконец, она равнодушно отвечала:

— Новые бланки отчетов еще не пришли.

— Когда будут? — свирепел Бух.

— Ждите.

— Ты, зараза, скажи, сколько ждать?

— Ждите через неделю, — монотонно отвечала Алиса.

— Ах ты, сволочь!

Курочкин воспринимал интернет, а в нем рекламу и автоответчики, как что-то живое, опасное, готовое заманить, подстроить, чтобы ограбить его до нитки.

— Спасибо за ожидание, — наконец, отвечала Алиса. — Ваш звонок не будет оставлен без внимания.

Олежек, рядом, гнусаво похохатывал:

— Ты с кем воюешь? С автоматом?

Фролов усмехался.

— Отстал ты, братец, на сто лет.

Кряжистый Василий Иванович степенно говорил:

— Все переходит на цифру. Так что, пощады не жди.