Безлюдная земля на рассвете

Федор Федорович Метлицкий, 2020

На Земле случилась беда. Команда астронавтов с группой исследователей и туристов после длительного космического путешествия вернулась на Землю, и не обнаружила людей, только в отдельных местах копошились оставшиеся живые. Они, с мышлением XXI века, оказались в положении дикарей. Почему цивилизацию не спасли культура, искусство, наука? Был ли верным путь человечества? Люди из космоса начали все с начала, чтобы выжить и создать другое, лучшее будущее.

5

Сохранилось ли в мире какое-нибудь живое движение? Мы обследовали проплешины в лесу, где могли быть землянки, заселенные пещеры, откуда мог появиться дымок. Иногда встречали одиночек и уцелевшие семьи, приглашали в наш клан. Михеев особенно приглядывался к белесым не накрашенным девушкам. Он радовался, что сейчас им пригодится и старик, которого раньше сторонились и не замечали.

Мы обследовали окрестности.

Во всяком случае, могли остаться женщины и дети, у которых оказался иммунитет от всемирного мора. Правда, для нас, крутившихся в космосе в иных парсеках, где полстолетия пролетело как миг, дети, что были на Земле, стали стариками, оставшись еще целиком в старом застое, и только на их детей была надежда на обновление в новом мире.

На вездеходе, благо двигателем было ядерное топливо, и не надо было заправляться бензином, мы объезжали опустевшие города и поселки.

Въехали в провинциальный городок. И тут было безлюдно, одноэтажные дома пусты, только еще больше заросли растениями, не было света, и лишь в центре в мраморных зданиях бывшего местного правительства ютились немногие оставшиеся граждане. Со временем из-за холода они переселялись в теплые землянки. Кто-то из спасшихся богатых, боящихся неведомого возмездия, имели свои оборудованные бункеры, но все равно переселились в землянки, израсходовав запасы пищи и энергии.

На поверхности осталось то, что было видно грубо, зримо, сотворенное созидательным трудом, творческими усилиями людей, — мосты и каналы, дворцы, величественные религиозные святыни-церкви, статуи, дома. Все остальное, нематериальное, в том числе управляющее, контролирующее людей, сторожащее, тормозящее, испарилось, вытравленное временем как ненужное. Правда, и прекрасное сотворенное стало приходить в ветхость, потому что исчезла творческая рука.

Мы брали на учет найденных отдельных людей, одетых кое-как в оставшуюся со старых времен одежду. Потрепанных, чесавшихся, как наш Трансформер, с полностью разоренными душами из-за катастрофы. Сохранился ли в них оптимизм, хотя бы выраженный в нетленных духовных творениях? По-настоящему греющих душу творениях, выстоявших любые катастрофы среди сметенного океана хлама, когда-либо вышедшего из печатного станка или халтурной руки.

Один из чесавшихся стариков, когда спросили, что произошло на Земле, только махнул рукой:

— Все произошло как-то незаметно. Слышали, что вокруг тихо умирали, и делали свои дела. Дошло до нас, и мы пострадали. Но выздоровели. Глядь, а вокруг никого нет.

У них была полигамия, потому что женщин осталось больше, чем мужского пола. Жались замкнутыми семьями, жены с детьми вокруг мужика, в пышных хоромах или пятиэтажках и землянках, как жили первобытные люди, как будто опущенные в яму безысходности, одинокие, потерявшие родственников, или как в последние дни перед гибелью цивилизации соседи по лестничным клеткам в своих убежищах-квартирках, не знавшие ничего друг о друге.

Это были самостоятельные семьи, не собранные в кланы или племена, тем более в государство, как огромное число людей, жившее вне государств вплоть до XIX века. Но наши одиночки не были похожи на тех, внутри свободных фрилансеров, чем-то занятых, надеявшихся на будущее.

В холодных убежищах пахло чем-то кислым, в них молчали старики и молодые. Казалось, их жизнь кончилась, и даже не было надежды на появляющихся беззаботных детей, не думающих о трагедиях. Простили всех, отказались от старой гордыни, и были полностью потеряны.

Группами искали пригодные для еды растения, ковыряли землю, чем могли, чтобы спастись от голода и посеять зерно, найденное в пустых магазинах.

Марк призывал их объединиться в одну общину, ибо они в одиночку не выживут.

— Не, уж как-нибудь, — отвечал чесавшийся мужик.

Это было необычно — неужели они пали духом, и хотят дожить остаток дней перед окончательной гибелью.

Мы не могли утешить их, как и нас самих.

— Надо жить дальше, — только и говорил им Павел.

А я добавлял:

— Внешние беды можно преодолеть, и даже не замечать. Жизнь бессмысленна, но если будешь искать свой смысл, то твоя жизнь станет осмысленной.

Хотя какой смысл без человечества.

Мы уезжали молча.

— Живут дикарями! — фыркнул Михеев.

— Без путевки, — добавил Юдин.

— Это готовый материал для рождения новой цивилизации, — цинично провозгласил Марк.

Оказалось, что и на других территориях, которые мы смогли охватить, было явное шевеление, — оставшиеся люди тоже, наверно, думали, как жить. Правда, это был старый материал, по выражению Марка. Были опустившиеся и легко забывшие культуру последней развитой цивилизации. И естественно вошедшие в первобытный мир люди в лохмотьях и с дубинами, какими были всегда. И существа, чей разум застыл во временах жестокого Средневековья.

У всех одинаковые истории: после катастрофы они одни выжили, видимо с врожденным иммунитетом, а их семьи, близкие и знакомые вымерли. Они, уже ничего не боясь, похоронили их кое-как, — в гробах, оставшихся от похоронных бюро, или просто засыпали обернутых в белых простынях и в домашних шлепанцах. Психиатр определил бы их состояние как трезвое безумие.

Конец ознакомительного фрагмента.