Книжные Черви 2

Фаусто Грин, 2023

Продолжение истории о приключениях героев русской классической литературы в современном мире.

Глава 18

Печорин вошёл в свою квартиру и упал на кровать. Сейчас ему хотелось провести вечер в постели с вкусной едой, сериалом и выключенным телефоном. Но вместо этого сам собой выключился только свет. А потом включился. И замигал. И Печорин понял, что, кажется, дело не в проводке. Григорий не хотел сражений, он уже напрягся и разозлился. Он догадывался, кто пришёл по его душу.

— Так и будешь прятаться, как трус? — раздражённо спросил Печорин.

Чёрный Человек проявился. Он восседал на комоде, подбрасывая свой цилиндр до потолка и ловя длинным пальцем.

— Разве так встречают друзей, Григорий? — растягивая слова, насмешливо поинтересовался Чёрный Человек.

— Не помню, чтобы друзей заставляли вскрыть себе горло, — мрачно отозвался Григорий.

— Воспитательная работа. Ты пропал. Мы беспокоились. Вдруг решил присоединиться к нашим противникам?

— Они ещё большие идиоты, чем вы, — презрительно поморщился Печорин.

— Разделяю твоё мнение, Искуситель. Но не заговаривай мне зубы. Ты очень медленно сближаешься с ними.

— Что тебе надо? — начал терять терпение Печорин.

— Видишь ли… На недавнем призыве Вия случилось событие, которое я не предвидел. Честно.

Печорин хмыкнул.

— Серьёзно, — продолжил Чёрный Человек. — Я планировал избавиться от нашего солдатика и применил рубин. Но кое-кто отменил действие камня. При этом его сила была растрачена.

— Ты говоришь о некоем Евгении Базарове?

— В точку. Этот парень со своим нигилизмом за те годы, что он здесь, порядком мне поднадоел.

— Ну, так убей его, — дёрнул плечом Печорин.

— Это не так-то просто…

— Для тебя? — Печорин встал с кровати и пошёл на кухню в поисках еды. Поставил чайник. Чёрный Человек проявился на столешнице.

— А ты не можешь сидеть на нормальных поверхностях? Убери свою нематериальную жопу с моего стола! — Гриша кинул в Чёрного Человека кухонным ножом, который, долетев до его тела, вошёл в него и тут же пропал.

— Ну, — вздохнул Печорин, — попытаться стоило.

— Боюсь, ни у кого из вас нет возможности даже ранить меня. Так что не суетись. — Нож воткнулся в разделочную доску рядом с Григорием. Тот вздрогнул. — Так вот, Базаров. Он один из тех, кому может подчиняться сила ожерелья, так как его создатель, во-первых, связан с владелицей ожерелья — Варварой Петровной, а во-вторых, я, конечно, не проверял, но не сомневаюсь в некоем очень отдалённом его родстве с создателем ожерелья…

— Это как? Его отец…

— Это долгая история, мало связанная с этой реальностью. Не забивай голову, — махнул рукой Чёрный Человек.

— Другие его дети также используют эту силу? Муму, Барыня, Герасим и Кирсанов?

— Верно. Муму я хотел бы иметь удовольствие прикончить собственными руками.

— О, противник прямо тебе под стать. Маленькая собачка против труса, прячущегося в тенях… — издевательски улыбнулся Печорин.

— Соскучился по видениям? — угрожающе-ласково поинтересовался Чёрный Человек.

— Я уже по горло сыт твоей болтовнёй, так что готов даже на них, — отмахнулся Печорин.

— Учту. А пока разузнай всё про силу Базарова. Вынуди его применить её на тебе.

— Ради чего?

Чёрный силуэт приобнял Печорина за плечи.

— Ради свободы… И… — Чёрный Человек нагло растягивал фразу, — как насчёт того, чтобы ты и тот человек из твоих кошмаров получили ту самую возможность… получили способность чувствовать и любить?..

В карих глазах Григория промелькнула тень сомнения.

— Ну, так как тебе моё предложение? — почти шёпотом произнесла тень.

***

Базаров не любил Москву. Шумная, множество людей, особенно в праздники, кроме того, Евгения неистово раздражали «мракобесы», как он называл верующих, которые готовились к Рождеству.

Очередь в храм Христа Спасителя в сочельник выстроилась на несколько сотен метров. Евгения поражало, как люди тащили детей, стариков, калек, беременных женщин в храм посреди зимы. Да, достаточно тёплой, но простудиться можно всё равно. Вопросы веры вообще раздражали Дока. Ведь сколько было случаев, когда он и его коллеги спасали человеческие жизни, а родственники пациентов ругались с врачами, которые только что спасали их родных, но крестились и благодарили бога, а не «взяточников-медиков». Сам Базаров смирился с такой «благодарностью». Людям очень повезло, что прошла эпоха войн и эпидемий. Евгений с удовольствием посмотрел бы, как люди бегут в больницы вместо храмов в поисках не чуда, а научных истин… Базарова сложно было назвать добрым доктором.

Сейчас он шёл по карте вдоль всех водных каналов города, чтобы попытаться почувствовать местонахождение Вия. Базаров был уверен, что чудовище не могло покинуть центр города, а, значит, и искать его нужно было внутри садового кольца. Будучи педантом и перфекционистом, Евгений мог подметить любую, даже малейшую деталь, и сейчас его взор остановился на воде. На небольшом кусочке реки совершенно не было бликов и течения, словно кто-то просто забыл дорисовать их. Док огляделся. Прошёл по набережной взад-вперёд несколько раз, понял, что это не обман зрения.

Он закрыл глаза, представляя, что с течением реки всё нормально.

— Не верю, — прошептал мужчина.

А когда открыл, ничего не поменялось. Наваждения не было, искажение водной поверхности всё ещё было перед ним. Евгений обернулся. Приметил на асфальте замёрзшую лужицу. На льдинках совершенно не было никакого узора.

Затем Док перешёл на другую сторону улицы в поисках похожих луж. Он разглядывал поверхность каждой и шёл по ним в сторону следующей, на которой не было никакого узора. След оборвался неподалёку от Пушкинского музея.

— Проклятье, — пробурчал доктор.

Ему пришлось вернуться. Перейти мост и пытаться найти следы на другой стороне реки. Однако там подобных луж оказалось слишком много, и вели они в разных направлениях.

Тогда Евгений достал из кармана жемчужину, но она даже не засветилась. Значит, то, что оставило такой след, было очень далеко от этого места.

Зазвонили колокола. Полночь. С неба падали пушистые снежинки, погружая Москву в рождественский сон.

***

Павел Чичиков, Тёркин и Марго сидели у ведьмы на кухне. На столе стояла скудная закуска и бутылка водки. В Рождество старый состав Червей поминал тех из них, кто отдал свою книжную жизнь, чтобы достать жемчужины.

Интерлюдия Чичикова

В ворота одного из московских домов, расположенного рядом с известной гостиницей, въехала новенькая машина марки ГАЗ-12, в каких ездят товарищи вроде партийных чиновников. В машине сидел человек — не красавец, но и не дурной наружности, не слишком стар, но уже не слишком молод, не слишком толст, ни слишком тонок. Появление его не вызвало совершенно никакого интереса у соседей или прохожих. Он припарковал машину и скрылся в подъезде. Войдя в свою квартиру он, не соизволив снять обуви, прошёл в дальнюю комнату. На огромном письменном столе лежал портфель, всем своим видом манящий открыть его немедля.

Человек тяжело вздохнул. Сделал несколько шагов к портфелю. Остановился. Осмотрелся по сторонам. Выбежал из комнаты к входной двери, проверил — заперта ли? После чего подошёл к окнам и закрыл тяжёлые пыльные шторы. Когда же вся квартира погрузилась во тьму и тишину, он включил настольную лампу и, наконец, открыл чемодан. Вытащил бумаги, исчерканные и полуистлевшие, на одной из которых отчётливо разбиралось слово «paradis».

Роман Павлов был коллекционером. Но привлекали его не монеты, не марки, а рукописи и черновики русских классиков. Для получения их он часто пользовался своим высоким партийным положением.

Рукопись, что он держал сейчас в руках, принадлежала Николаю Васильевичу Гоголю. Несколько набросков, черновики, которые доказывали, что поэма «Мёртвые души» задумывалась трёхтомником. И перед коллекционером была, возможно, вся информация о третьей части.

Мужчина вчитывался в каждое слово. С лупой рассматривал каждую закорючку, пытался углядеть между строк стёртые пометки, хоть что-нибудь.

Каждое утро и каждый вечер молчаливо проводил он в компании этих черновиков, пытаясь найти что-то, что сам пока не понимал, но интуитивно стремился.

*

Когда осенней ночью 20 сентября 1956 года в квартире начался пожар, Роман Павлов спал без задних ног. Вскочил он уже, когда языки пламени перекинулись из кухни в гостиную. Мужчина бросился к книгам. Он открыл окно и начал выбрасывать их на улицу. Неравнодушные прохожие быстро нашли и ковры, и матрасы, чтобы сам мужчина выпрыгнул. Кричали ему, чтобы он бросал книги и спасался, но коллекционер не хотел их слушать.

Он кричал на огонь, нелепо пытаясь прогнать пламя от своих сокровищ, но всё было бесполезно. Мужчина бросился к столу, где лежали рукописи Гоголя, сгрёб их в охапку и, задыхаясь, двинулся к окну. Однако каждую ходку за книгами было делать всё сложнее. И в эту, наконец, он окончательно надышался дыма, в глазах потемнело, и он рухнул на пол, закрывая своим телом бумаги.

*

Павел Иванович открыл глаза и попытался пошевелиться. Дикая боль пронзила всё его тело. Слёзы невольно потекли из глаз. Он охнул.

В этот момент в палату вошла медсестра.

— Роман Иванович, не шевелитесь, пожалуйста! — воскликнула она, заметив, что пациент пришёл в себя.

Чичиков снова охнул, будто не замечая, что обращались к нему. Вытянул руку, перевязанную бинтами. И тогда медсестра подошла к его койке вплотную.

— Товарищ Павлов, соблюдайте указания докторов. У вас сложные ожоги. Вам нужно пребывать в покое.

— Голубушка, в ожоги я верю, вот только зовут меня Павел Иванович, и никакой не Павлов, а Чичиков.

— Товарищ Павлов, я вызову главврача, с ним и побеседуете. Ошибка, не ошибка, во всём разберёмся. Вы только спокойно лежите, а то потревожите раны.

— А вы не знаете, как так получилось, как я в госпиталь попал?

— Так пожар был. Вытащили вас, и сюда привезла бригада. Вы чудом в живых остались!

— Ясно. Благодарствую, — кивнул Чичиков и вновь охнул от боли.

Положение его и впрямь было плачевно. Всё тело, перемотанное бинтами с головы до ног, болело, а в голове одни крестьяне, помещики, да уездные города.

До появления главного врача Павел вслушивался в разговоры соседей по палате. Ему казалась странной манера обращения «товарищ», ни про каких «господ» и речи не было, за окном виднелся совсем незнакомый город и слышался шум, который Чичиков не мог объяснить.

Главврач разбудил успевшего задремать Павла.

— Роман Иванович, ну давайте обсудим, что тут у нас. Вот ведь удивительный вы человек, войну прошли — и ни единой царапинки, а тут в пожаре так пострадали…

Чичиков пытался вспомнить, какую именно войну и где он проходил, но в памяти были только пробелы.

— Да говорю же: я Павел Иванович Чичиков. Никакой не Роман Иванович Павлов. Послушайте меня!..

Мужчина обеспокоенно зацокал языком.

— Надо бы вас ещё на травмы головы проверить, товарищ Павлов. Вы что помните последнее?

— Ну, помещиков… — неуверенно проговорил Чичиков и услышал смех.

— Ну, помещиков и прочих буржуев мы все видим в гробу в белых тапочках и помним, что товарищ Маркс завещал нам. А до этого?

Чичиков насупился. Вести разговор было бесполезно, мужчина почему-то ему не верил. И вряд ли поверит в дальнейшем. Ещё, чего доброго, усомнится в психическом здоровье пациента, этого только не хватало… Так что Павел Иванович благоразумно сменил тему разговора.

— А, вот, уважаемый, мне же читать можно?

— Скоро можно будет, — благодушно кивнул доктор, видимо, обрадованный тем, что подопечный его перестал упорствовать в своём заблуждении и вещать про помещиков.

— А не сочтите за дерзость, могу ли я вас попросить принести мне Маркса перечитать. А то и впрямь не помню уже многого…

— Это можно. Даже нужно. Вам тут ещё недели две куковать, так что, вон, Маруську попрошу, она на смену пойдёт, занесёт.

— Маруську?

— Дочка моя. Медсестрой тут трудится, — улыбаясь, пояснил доктор.

*

Следующую неделю Павел Иванович провёл за чтением трудов Карла Маркса, которые ему любезно принесли. С Марусей тоже перебрасывался историями. Она в основном рассказывала фронтовые байки, из которых Чичиков узнал о страшной войне и о времени, в котором он почему-то очнулся. С тем, что его называют Романом, даже как-то смирился. Решил, что и впрямь, наверное, он головой стукнулся и рассудком оттого слегка повредился. Однако фамилию «Чичиков» записал. Вдруг удастся в какой-нибудь местной библиотеке на досуге вызнать, откуда она взялась у него в голове.

Когда время его пребывания в больнице закончилось, он уточнил адрес, по которому проживал, и отправился туда.

Сама квартира его теперь являла собой жалкое зрелище. Всё было покрыто толстым слоем копоти. Обгорелые обои свисали со стен. Пол представлял собой толстый слой угля, который когда-то был паркетом. В одной из комнат стоял обгоревший остов дивана. Чичиков прошёлся по комнате и плюхнулся на этот диван, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Это надо же как-то теперь тут восстанавливать всё… — только и смог пробормотать он.

В этот самый момент в дверной косяк постучали.

— Войдите! — крикнул Чичиков, вспомнив, что не запирал дверь.

В комнату вошла женщина лет пятидесяти, в очках и с пучком на голове.

— Роман Иванович, горе-то какое!.. — тут же запричитала она. — Ну, ничего, родненький, отстроитесь ещё…

— Отстроюсь… — машинально прошептал Чичиков. — Я, простите, головой ударился, ваше имя запамятовал…

— Галина Валерьевна я, соседушка ваша. Беда, Роман Иванович, беда. Но вы не переживайте, мы зевак отогнали, ваши книжки драгоценные собрали… Вы же из-за книжек так пострадали, спасли мы то, что вы из окон выбрасывали.

— Правда? — воодушевился Павел Иванович. — Вот спасибо, Галина Валерьевна! Какие добрые вы люди, вечный ваш должник…

— Вы не переживайте, в следующий раз обсудим это. А пока я управдому о вашем возвращении сообщила, мы тут решили помочь вам — кто чем может. С уборкой там, может, вещи какие отскребём…

Павел Иванович был поражён такой отзывчивостью людей, которые и с уборкой жилища ему помогли, и часть имущества его сохранили, да ещё и вещей надавали взамен сгоревших.

Однако в первую же ночёвку в этой квартире Павлу стало не по себе. Ему показалось, будто застрял он между сном и явью, а какая-то сущность пытается откусить ему пальцы. Павел всмотрелся в темноту и разглядел скрюченный силуэт существа с выпавшими зубами и шершавым языком. Существо это с причмокиваниями, будто леденец, обсасывало руку Чичикова. Павел попытался вырваться, но ничего не помогло. Тогда он начал читать молитву, что, похоже, ещё больше разозлило сущность. Чичиков постарался вывернуться из лап существа и пополз к выходу. Существо двинулось за ним. Павел продолжал читать молитву, как вдруг увидел сверкнувший на полу камешек. Он светился в темноте. Что-то подсказывало Чичикову немедленно взять камень и бросить его в преследователя. Что, собственно, Павел Иванович и сделал. Бестелесный дух закричал.

— Отдай! Это моё! Моё тело! Отдай мне моё тело! — закричал дух.

Павел Петрович оглядел себя.

— Стой! Я не вор! Я не знаю, как оказался в твоём теле. Оно мне моим не кажется! — крикнул Павел, но вдруг понял, что не услышал собственного голоса, а будто бы мысленно произнёс это духу.

— Врешь, паскуда! Тело моё отдай! Рукописи мои отдай!

— Какие?

— «Мёртвые души»! «Мёртвые души» мои отдай! Отдай! — кричал дух.

Павел Иванович собрался с силами.

— Как мне отдать тебе их?

— Забери! Забери! И в огонь! В большой огонь! — завыл дух.

Павел Иванович понятия не имел, о каких мёртвых душах говорит существо из сна, но на всякий случай и это записал угольком на стене.

Следующий день Павел Иванович посвятил разбору книг и рукописей, которые забрал по соседям.

Ничего про мёртвые души в них не было. В тот же день произошёл ещё один визит. Это был малопримечательный гражданин в сером пальто и шляпе. По его словам, он работал с Романом Ивановичем, и сейчас расследовал дело. Уж очень подозрительным казался мужчине этот пожар.

Сам Чичиков стал понимать, что он не знает, как отвечать на вопросы визитёра. С каждым ответом он всё больше зарывался, до тех пор, пока не заметил в углу того самого господина, который пытался сожрать его ночью. Господин недовольно фыркал. Чичиков взмолился, мысленно обращаясь к бестелесному духу, и, к своему удивлению, получил ответ.

— У меня нет секретов от партии. Просто я ударился головой и сейчас мне трудно вспомнить всё, о чём вы меня спрашиваете, — проговорил Чичиков.

— Тут несложно, товарищ. Вы владели драгоценными камнями, которые вам не принадлежат.

Чичиков вновь обратился к духу.

— Камни были переданы в отдел до пожара. Проверьте.

Серый мужчина записал всё в свой блокнот и вскоре покинул квартиру. После этого дух сразу засуетился:

— Идиот. Собирай рукописи, камни и уезжай.

— Объясните, что происходит, Роман Иванович? — взмолился Чичиков.

— Я собирал не только старинные рукописи, но ещё ряд… вещиц. В основном они все были связаны с одним человеком, изучению его жизни я посвятил многие годы. И потратил бы оставшиеся, если бы ты покинул моё тело!

— Я не знаю, как я тут очутился. Но меня зовут Павел Иванович Чичиков. Я здесь случайно…

Дух рассмеялся.

— Не смеши. Ты называешь себя именем героя книги. Как такое возможно?

— Я понятия не имею, но если, Роман Иванович, вы скажете мне, что прочитать, я прочитаю.

— «Мёртвые души» читай, увалень, — гневно произнёс дух. — Но не сейчас, собирай вещи и беги отсюда. Машину бери, уезжай.

— Машину?

— Действительно, ты и водить-то не умеешь… Собирай вещи. Поедем отсюда.

— Но куда?

— На дачу, там затаимся, — сказал дух. — Иди в санузел, сними решётку с вытяжки. Там шкатулка. Бери её.

Чичиков отправился в ванную комнату и там под потолком обнаружил вытяжку. Встав ногами на унитаз, он поддел ногтями вентиляционную решётку. За ней лежала небольшая деревянная шкатулка, в которой были драгоценные камни. И один из них — жемчужина — светился особенно ярко.

— Бери шкатулку, бери рукописи и уходи, — процедил дух.

Павел Иванович начал собираться, как вдруг услышал скрип половиц. Нетрудно было догадаться, что серый мужчина вернулся, да ещё и с компанией.

— Роман Иванович, вы обвиняетесь в шпионаже, государственной измене и хищении государственного имущества. В связи с этим вы будете арестованы.

Павел Иванович только успел открыть рот. Дух, стоящий рядом, выругался.

Роман Иванович Павлов действительно пользовался своим высоким положением для того, чтобы расширять свою коллекцию. Не чурался он и общения с иностранцами в поисках людей, которые уехали из страны и увезли с собой вещи и рукописи, принадлежавшие некогда Николаю Васильевичу Гоголю. Роман Иванович был одержим этим автором, считал себя его дальним родственником и старался окружить себя вещами своего кумира. Однако за этими его странностями всегда наблюдали. И особенно люди, которым Роман Иванович не угодил. И мешался.

— Перестань дышать! Перестань дышать! Перестань дышать! — вдруг раздался в прихожей женский голос, и мужчины, которые пришли арестовывать Павлова-Чичикова, рухнули на пол, как мешки с картошкой.

— Вы двое, берите вещи и идите за мной. — Женщина в шинели и красном платке кивнула Чичикову, который понял, что она видит и его, и бывшего владельца тела. Павел, не задумываясь, подобрал своё имущество и проследовал за женщиной. Дух последовал его примеру.

— Ты бы попросил её, чтобы она нас так не положила, — прошептал ужаснувшийся дух.

— Не положу. К тому же, они живы. Только память немножечко стёрта, — ухмыльнулась женщина.

Во дворе дома стояла чёрная машина. Женщина кивнула Павлу. Тот покорно проследовал в салон автомобиля, и дух Романа Ивановича — следом за ним.

*

Машина выехала за пределы Москвы. Всю дорогу собравшаяся компания молчала, пока не доехала до небольшой, практически заброшенной деревеньки возле железной дороги.

— Где мы? — не смог сдержать любопытства Чичиков.

— В Быкасово, — коротко ответила так и не назвавшая себя спасительница. — Выходите.

Когда Чичиков-Павлов вылез из машины, он, наконец, смог разглядеть водителя. Это был полноватый мужчина в очках, одетый в тёмную куртку и кепку. Шея его была завязана белым шарфом.

— Не пытайтесь сбежать, господин Чичиков, и вы, товарищ Павлов, тоже не старайтесь, — добродушно сказал он. — Я знаю наперёд всё, что вы планируете.

— Могу ли я попросить вас представиться? — поражённый этим откровением, осторожно поинтересовался Павел Иванович.

— Ах да, прошу меня извинить. В этой варварской эпохе я растерял все манеры. Меня зовут Пьер Безухов. А это госпожа Солоха.

Дух Романа Ивановича рассмеялся:

— То есть, ты не единственный дурной здесь. Вон ещё называют себя именами книжных героев.

— Книжных? — растерянно переспросил Чичиков.

Солоха и Пьер заулыбались и переглянулись. Павлу Ивановичу предстояло ещё много узнать о своей новой жизни.

*

День сменялся днём. Книжные Черви, так эти ребята себя называли, радушно приняли Павла Ивановича. Солоха обучала его магии, Пьер — как выживать в этом обществе, Роман Иванович был в таком восторге оттого, что мог наблюдать за жизнью своих любимых героев, что не особо стремился уходить в мир иной и дал Солохе честное слово, что разрешит упокоить себя через год. Его ресурсы пригодились команде. С такими деньгами можно было осесть в глубинке и переждать несколько лет, пока о Павлове-Чичикове не забудут совсем.

Всеми связями с общественностью занималась милая девушка Соня, худенькая голубоглазая блондинка. Соня редко приезжала к Солохе. Бóльшую часть времени она вместе с Муму жила в Санкт-Петербурге, где продолжала поиски других героев и жемчужин.

Ещё реже Чичиков видел другую девушку, смуглую черноглазую Наташу. Она была одного пера с Пьером, но после гибели своего возлюбленного сильно разочаровалась в идее собрать ожерелье и вернуться обратно. Всё, что её занимало теперь, — это месть Непримиримым, от которой её тщетно пытались удержать Солоха и Пьер.

*

Чичиков собственными глазами видел то, как Книжных Червей становилось всё меньше и меньше. Встречи с Непримиримыми с каждым годом случались всё чаще. Казалось, что жемчужины призывали только героев, желающих изменить свою судьбу. А в рядах тех, кто принимал свою судьбу такой, какой она была им дарована создателем, пополнений практически не было.

Сначала при загадочных обстоятельствах погибла Наташа. Павел и Солоха не смогли отыскать ни её тела, ни хоть каких-то следов того, что с ней произошло. Ещё через десять лет в безвестность канул Пьер, который погиб в поединке с одним из Непримиримых — Григорием Мелеховым. Именно тогда все — и Книжные Черви, и Непримиримые — поняли, что происходит, если слишком много героев одной книги погибает. Книга перестаёт нравиться читателям, и её стараются забыть. Ценой этого знания стала смерть Пьера, Андрея и Наташи.

После смерти Пьера Книжных Червей возглавил Павел. А Солоха, Соня и Муму помогали в поисках других призванных, коих с конца 1980-х стало появляться всё больше и больше.

*

Павел сидел в гостинице. Он не был в Москве десять лет. Солоха стояла возле окна и бесцеремонно курила, несмотря на все возражения сидящей в сумке Муму.

— Чего ты ожидаешь от возвращения, а, Некромант? — насмешливо поинтересовалась ведьма, выдыхая дым.

— Хоть какую-то надежду, что наши смерти прекратятся и мы найдём чёртово ожерелье, — вздохнул в ответ Чичиков.

— Ну, — Солоха ухмыльнулась, — я неплохо тебя обучила, так что, полагаю, при нашем нынешнем составе Непримиримым придётся сильно попотеть, чтобы избавится от нас.

— Так значит, мне называть вас своим учителем? — Павел подошёл к Солохе и взял её за руку. А через секунду отдёрнул пальцы, почувствовав, что его будто ошпарило очередным заклинанием ведьмы.

— Всё ещё недостаточно хороший ученик, — сказала женщина.

Ключ в замке провернулся. В комнату вошла коротко стриженная голубоглазая блондинка. Сонечка.

— Муму была права. Я нашла его. Ещё одного призванного, — с порога выпалила она.

— Где? — обернулась к ней Солоха.

— На Белорусской. Солдат. Милостыню просит.

Конец интерлюдии

***

Воспоминания превращались в сон. Чичиков видел во сне своих старых друзей, до того, как они все погибли.

***

Вернувшийся Базаров разом нарушил всю ламповость посиделок наведением суеты.

— Предположительно, я его нашёл, — с ходу сообщил он.

Посапывающий в углу Чичиков мигом проснулся от этой новости.

— Где? — взволнованно спросил он.

— Вий прячется в канализации. Не могу сказать, что знаю конкретно место, но подозреваю, что в пределах Садового кольца.

— То есть, ты предлагаешь лезть в канализацию, чтобы поймать это чудовище? — надеясь на отрицательный ответ, спросила Марго.

— Типа того, — кивнул Базаров.

— Женя, давай мы совершим столь непростой подвиг хотя бы не сегодня!.. — взмолился Тёркин.

Базаров пожал плечами.

— А где остальные? — сменил тему Док.

— Гуляют, — пожал плечами Чичиков.

— Тогда соберёмся утром и поговорим. Отправьте им месседж, чтобы завтра были наготове. А я спать, — буркнул Базаров и направился в комнату, в которой остановились Раскольников и Чацкий.

— Здесь? — удивлённо спросила Марго.

— Одну ночь, добрая хозяюшка, ты меня потерпишь. — Евгений и сам был не рад ночевать в этой квартире, но мотаться сейчас по городу ему хотелось ещё меньше. Он бесцеремонно подошёл к столу, налил себе стопку водки, выпил и направился спать.

— Э, нет, уважаемый… — кинул вслед Тёркин. — Раз уж ты учуял его сейчас, сейчас и отправимся. Нечего ждать. Кто знает, что это чудовище устроит?

— Вася! — Марго явно не нравился план идти куда-то в ночь.

— Вынужден согласиться с Василием, — встрял в разговор окончательно проснувшийся Чичиков. — Пойдём сейчас. За нами не увяжутся Родя и остальные. Не будет лишних скандалов. Предупредим Осю и в путь. Вчетвером справимся.

Базаров почесал голову, после чего налил себе ещё стопку водки, достал из рюкзака банку энергетика и запил.

— О, сразу видно: доктор. Какое беспокойство о своём здоровье: синьку с кофеином мешать. Ух, аж дух захватывает, — съязвила Марго.

Базаров в очередной раз проигнорировал подколку.

— Ну, хорошо. Тогда в путь.

***

Когда Остап прочитал сообщение от Тёркина, дозвониться до кого-либо из компании уже не представлялось возможным. Раскольников тоже не отвечал, а от Чацкого сейчас было бы мало толку. Остап не понимал, кто предложил такую гениальную идею: отправиться на охоту на Вия вчетвером и без плана, но вот сам Остап планировал придушить этого умника лично.

Словно интуиция подсказывала Остапу, что охотиться на Вия сегодня было самоубийством и операцию нужно было немедленно останавливать. Проклиная всё на свете, Бендер дозвонился Онегину и объяснил, что сейчас не лучшее время для охоты на Вия и нужно отыскать команду. Жене только и оставалось, что согласился на новую авантюру.

***

Марго, Чичиков, Тёркин и Базаров бродили по подземной Москве второй час. Чичиков и Марго явно потеряли всякий настрой на поиски Вия, зато Базарова и Тёркина было не остановить. Они носились по подземке со светящимися жемчужинами в руках в надежде, что хоть где-нибудь заискрит. Но с каждой пройденной сотней метров они получали одну и ту же картину. Следов Вия нигде не было.

Вскоре и Тёркин начал зевать и медлить в своих реакциях и рассуждениях. И только Базаров всё так же рьяно пытался найти чудовище.

— Так, ну хватит, — скомандовала Марго. — Давайте сворачивать эту миссию, господа. Женя, Москва огромная, мы можем лазить здесь бесконечно!

— Значит, я потрачу своё время так, — буркнул Базаров. Признавать, что он просчитался, Док категорически не хотел.

— Ты серьёзно собираешься здесь остаться и слоняться по канализации, пока не отыщешь его? — Чичиков поморщился.

— Я не верю, что мы его просто так упустили. Я направлюсь по каналам вверх. Времени у меня вагон.

— Отлично ты отпуск решил провести, — попытался пошутить Тёркин, но никто из собравшихся был не в силах оценить шутку.

Марго, уставшая от всего этого балагана, бросила ключи Чичикову.

— Я на работу, потом домой, а вы сразу домой. А Док пусть приключается сколько ему угодно. Я уже здесь довольно нагулялась, чтобы понять, что тут ничего нет. Хочет проверять — пожалуйста. Взрослый мальчик, сам справится.

Чичиков и сам устал.

— Господа, Марго права, пойдёмте домой, — сказал он.

— Идите, я ещё поищу, — махнул им Базаров.

Переспорить его было, похоже, невозможно.

***

Когда Бендер и Онегин встретились на Бауманке, Остап с удивлением обнаружил там ещё и Печорина, поджидающего их возле метро. Григория опознали не сразу: без своего плаща и белых шмоток он переставал выделяться из толпы.

— Я его позвал. Решил, что он уже может не отлынивать от работы, — добродушно сказал Онегин.

— Жуть как люблю лазить по всяким канализациям, просто в восторге, — сыронизировал Гриша.

— Я хрен знает, на кой они сегодня туда полезли за Вием, но я считаю, что это не самое лучшее время и идея. Нужно было план придумать, решить всё обстоятельно…

— Угу, меня в план посвятить, — не унимался Печорин.

Остап понимал, что Онегин, скорее всего, рассказал Грише о том, что Ангелы Невы не слишком доверяют их кандидатурам, но сейчас не было времени обсуждать личные приязни и неприязни.

— Господа присяжные заседатели, к делу, — Остап отодвинул крышку люка.

— Великий комбинатор, — поинтересовался Онегин, — а почему мы должны искать именно здесь?

— Потому что Тёркин отправил точку, с которой они стартуют. Да и Чечёра максимально близка к Комсомольской, и имеет разветвлённую сеть подземелий. Я с диггерами общался, так что тут уже лазил.

— Ну, это внушает доверие, — процедил Онегин. — Может, хотя бы здесь нас не попытаются убить.

— Это вряд ли, — усмехнулся Печорин и первый начал спускаться по ступенькам. За ним следом спустились уже Остап и Женя.

— Так, ну дышать здесь можно, — победоносно заявил Онегин.

— Но не нужно, — закашлялся Печорин.

— А как ты собираешься искать их? — спросил Онегин.

— А вот так! Марго! Солдат! Док! Кто-нибудь! — крикнул Остап вглубь тоннеля.

Печорину стало не по себе и он быстро заткнул Бендеру рот.

— Ты с ума сошёл?! А более продуманного плана у тебя нет? А если Вий здесь?!

— Да нет здесь никакого Вия, — успокоил собравшихся Остап. — Прогуляемся несколько кружочков да вернёмся.

Онегин и Печорин пожали плечами. Больше всего во всей этой ситуации Онегин переживал, что его мобильник здесь не работает. Он как раз собирался сделать один звонок личного характера или даже ждал этот самый звонок, но, похоже, само мироздание было против его и так сомнительного счастья…

***

Родион в этот вечер сидел в стейкхаусе на Лубянке и наблюдал из окна за группой музыкантов, которые сначала играли очередной кавер на «Ночных снайперов», а затем от рока русского перешли на зарубежный и с чудовищным акцентом, достойным американских клюквенных фильмов про Россию, пели не то Linkin Park, не то Skillet: всё было на один манер.

В перерывах между песнями выходил их басист и читал стихи. Родион не понимал что, но что-то в этом пареньке ему определённо не нравилось. Раскольников заметил эту группу ещё на Новослободской, но затем они переместились. Жемчужина на этих ребят никак не реагировала, но сама их энергетика показалась Родиону знакомой.

Вдруг к Раскольникову подошёл официант и поставил на стол бутылку шампанского. Родион непонимающе посмотрел на него.

— Это подарок от заведения, — пояснил тот.

Нетрудно было догадаться, что абы кому и просто так ничего не достаётся на халяву. Через несколько минут Родиона отвлекли от слежки: напротив него бесцеремонно плюхнулся вызывающе красивый блондин в яркой толстовке и принялся открывать шампанское.

— И как это понимать? — тихо спросил Раскольников.

— Это заведение принадлежит моей сестре. Ты же не думал, что останешься незамеченным? — ухмыльнулся парень.

— По правде говоря, я здесь действительно случайно. Странно, что ты меня ещё не отравил, Анатоль.

Курагин усмехнулся и разлил по бокалам шампанское.

— Нет настроения. К тому же, это не пойдёт на пользу репутации ресторана.

— Так что тебе нужно? — подозрительно прищурился Раскольников, даже не думая притрагиваться к своему бокалу.

— Жемчужины. Передайте часть своей коллекции нам, и гарантирую: вас отпустят обратно в ваши миры. У него есть такая власть.

— Буквально пару недель назад ты не был настолько сговорчивым. Кто-то из наших отбил тебе голову? — едко поинтересовался Родион. Краем глаза он заметил, что группа музыкантов уже свернулась. Слежка провалилась.

— Может быть, даже ты. Но. Ты же понимаешь, что из всей компании мы с сестрой — персоны, наиболее заинтересованные в том, чтобы это нелепое противостояние поскорее закончилось?

— Анатоль, свали, — отмахнулся уже начинающий скучать Родион. — Я хочу спокойно поесть.

— Уверен, что тебе стоит есть этот стейк? — поддразнил Раскольникова Курагин.

— Уверен. Сам же сказал, что печёшься о репутации заведения. А если кто-то узнает, что в ресторане в центре Москвы свинина имеет подозрительно сладковатый вкус, боюсь, у тебя будут проблемы с Роспотребнадзором.

Анатоль усмехнулся и вновь выпил, оскалив белоснежные клыки. Действительно, после призыва пища, которую приходилось потреблять ему и его сестре, частично отличалась от общечеловеческой. Но, с другой стороны, не настолько, чтобы он, сверкая клыками, попивал здесь кровь, замаскированную под кровавую Мери.

— Как там Панночка? Не реанимировали ещё? — как бы между прочим поинтересовался Раскольников.

— В процессе. Элен очень печётся о ней. А почему тебя это волнует?

— Прикидываю, когда вы в следующий раз доставите нашим проблем.

— В любой момент, — довольно усмехнулся Анатоль. — Родион, и всё же, подумай. В нашей власти даже вернуть твою дорогую Сонечку…

Комок подступил к горлу Раскольникова, и ему стоило чудовищного усилия воли не перевернуть стол и не начать сражение с Курагиным прямо здесь.

— Полагаю, она не сильно хотела быть в этом мире. Как и я. — Родион залпом допил своё пиво и стал собираться.

Анатоль молча остался сидеть, провожая взглядом наспех одевающегося Родиона. Конечно же, встреча не была случайной. То, что Раскольников следит за одним юным музыкантом, Непримиримые заметили уже некоторое время назад и приняли все возможные меры, чтобы слежка провалилась, а Раскольников так ничего и не заподозрил.

Сам же Родион ещё какое-то время бродил по улицам, прогуливаясь пешком до Бауманской, пока, к своему удивлению, не увидел, как трое мужчин посреди ночи влезают в канализацию. И один из голосов показался Раскольникову слишком знакомым…

***

Часы показывали 02:48. Вся троица уже забила на то, что в подземельях мог оказаться Вий, и просто гуляла, рассказывая байки. Остап пересказывал то, что знал от диггеров: про тайные символы, иероглифы на стенах московских подземелий и то, чем это всё может быть на самом деле. Григорий периодически предлагал вылезти наверх и найти пива. А Онегин просил просто вернуться. И это было бы реально, если бы только в какой-то момент сам Бендер не заблудился. Они неоднократно дали крюк, не различая кирпичных стен, и теперь уже искали хоть какой-нибудь люк наверх. Поиски другой части команды обернулись тем, что искать нужно было уже самих спасателей.

Конец ознакомительного фрагмента.