Невинный Азраил и другие короткие рассказы

Фаик Гуламов, 2020

Рассказы о разных меридианах и о разных временах, о грустном и о забавном. Герои рассказов разговаривают в соответствии со своим уровнем образованности, профессии, уклада жизни и кругозора. Каждый читатель найдет именно тот рассказ, который окажется больше по душе.

Из любви к поэзии

У деревенского учителя литературы родилась дочь. Это известие он принял спокойно, даже можно сказать хладнокровно, сидя за своим письменным столом — был занят сочинением стихов. Это занятие было его стихией уже давно. Он писал стихи по любому поводу и читал их во время всяких деревенских торжеств и даже на похоронах. Слушающая публика состояла из тех, кто более или менее удачно сочинял стихи или предпринимал такие попытки. Надо сказать, что в этой деревне все обожали стихи, но наивысшей славой обладал, конечно, учитель литературы. Спустя неделю после родов жена учителя в сопровождении пожилых женщин деревни вернулась из больницы домой с новорожденной.

К ним стали заходить люди с поздравлениями по поводу рождения первенца в семье. Еще не окрепшая после родов жена учителя накрывала на стол, угощала их, чем могла. Некоторые гости приходили заранее выпившие и создавали много шума, выкрикивая красивые слова в честь малышки. Некоторые говорили: «Желаем, чтобы твоя доченька поскорей выросла и узнала, какой талантливый поэт ее отец!» Люди ели, пили и уходили веселыми.

Проходили дни. Девочке исполнилось сорок дней. В этот день учитель сидел в своей комнате, которую именовал кабинетом, где стояли книжный шкаф, полный толстых потрепанных книг и письменный стол. Над головой учителя на отсыревшей стене висел тар^[15]. Подобная обстановка его вполне устраивала. Именно при таком порядке вещей у него возникало особое, нужное для творчества, настроение. Но вдохновение приходило не всегда, и тогда учителю приходилось его усиленно вызывать.

Он взял одну из авторучек и стал заправлять ее чернилами, делая это крайне аккуратно и как можно дольше. В такие моменты нередко возникали строки очередных куплетов. Он должен был писать, в противном случае, что о нем могли подумать люди?! Ведь благодаря стихам он создал себе репутацию.

Замерший учитель засмотрелся на чернильницу, когда к нему вошла жена и прервала ход мыслей. Ее лицо выражало обеспокоенность:

— Всю женскую бригаду вызывают с лопатами на чайную плантацию. Как ты думаешь, мне пойти или остаться дома? — спросила она.

Учитель, приподняв голову, пощупал свою гортань и недовольным голосом ответил:

— Так пойди, уж если вызывают. Работа есть работа. Все люди работают. И я, — он обеими руками указал на бумаги на столе, — как видишь, работаю. Деньги надо зарабатывать трудом, они сами не приходят.

— Я бы пошла, — смутилась женщина, — как ты знаешь, сегодня ребенку исполняется сорок дней от роду. Не знаю, у кого можно ее оставить? Она еще такая слабая… Может, мне отпроситься от работы на несколько дней? Ты мог бы поговорить об этом с нашим бригадиром?

— Кто он?

— Он такой вредный мужчина… — женщина сделала брезгливое выражение, — все время обижает работниц. Ты его знаешь. Он раньше работал у вас в школе учителем по трудовому воспитанию.

Учитель опять взялся щупать свою гортань.

— Так мы с ним в ссоре и не разговариваем давно. Не буду же я унижаться перед ним, прося для тебя разрешения.

— Да, ты прав, я пойду, конечно, — сказала женщина, — но я тебя очень прошу, присматривай за ребенком. Она спит около печи на подушке. Сейчас холодно, пожалуйста, не забудь про нее, ладно?

Женщина бросила доверительный взгляд на своего мужа и вышла из комнаты. Перед уходом на работу она немного покачала дочь, затем поцеловала несколько раз ее розовый носик и положила на подушку, потом взяла свою лопату и ушла на работу.

Немного поработав, учитель почувствовал усталость и отбросив ручку, по обыкновению хотел крикнуть, чтобы ему принесли чай, но потом вспомнил, что жены дома нет. Что делать? Когда она еще вернется с работы? Учитель не любил лезть в домашние женские дела. Он неохотно встал, пошел на кухню и принялся заваривать себе чай. Огня в печи было недостаточно, ему пришлось подбросить туда пару поленьев, а затем поставить чайник на огонь. На подушке у печи спала его дочь. Она была укутана в рванную серую тряпку. Он вспомнил, что до сих пор даже не разглядел ее как следует. Малышка спала с полуоткрытым ртом, даже был виден ее маленький влажный язычок. Учитель изучающее понаблюдал ребенка, потрогал ее лобик пальцем.

— Ну почему мне не везет, — подумал он про себя, — что будет, когда она подрастет? Потребуется много затрат на ее учебу, на приданое. Черт бы побрал тех, кто выдумал эти обычаи! Да еще парни начнут за ней ухаживать… Придется выгонять их со двора. Им, бездельникам, ведь нечем заняться. Да и парней-то умных в деревне не осталось, все, чего-то стоящие, в далеких краях, на заработках. А здесь остались одни шизофреники и лентяи. Не выдавать же мне свою дочь за ненормального? Эх, если первенцем у меня был мальчик… Мальчик и сам себя может прокормить.

На кухне стало невыносимо жарко. Дрова в печи сильно разгорались. Вскоре и чайник закипел. Учитель приготовил себе стакан чая и вернулся в свою комнату. Чай был очень горячим, и он решил немного подождать. Из кухни доносился плач ребенка. «Этого еще не доставало — расстроился он, — где же это жена пропала?»

Ребенок беспрерывно плакал и кричал. «Она не имела привычки плакать. И чего сейчас разревелась? Может она голодна? Но чем мне ее кормить? Придет жена и накормит», — подумал он и взялся за перо.

Малышка проплакала еще минут десять, потом ее голосок умолк. Жена учителя литературы вернулась под вечер сильно уставшая. Из комнаты мужа доносились звуки тара. Учитель наигрывал Чахаргях^[16]. Увидев жену, он прервал игру и спросил:

— Почему так задерживаешься?

— Только один грузовик был. И было очень тесно. Я со всеми остальными женщинами на работу и обратно ехала, стоя в открытом кузове. Ветер и дождь обессилили меня. Пойду-ка на кухню и проверю ребенка. Как она? Не замучила тебя?

— Да, пойди и принеси мне что-нибудь поесть. Я сильно проголодался, — сказал мужчина, продолжив игру.

Из кухни раздался жуткий крик:

— Ребенок! Ах! Ах! Мой ребенок!

Учитель прекратил играть и пошел на кухню. Там его жена рвала на себе одежду. Перед ней на подушке был ребенок. Лицо малышки было покрыто пеплом. Часть лица, близкая к печи, обожжена, а край серой тряпки, в которую была завернута девочка, дымила.

Соседи, услышавшие крики, уже столпились на кухне.

— Мой ребенок! Она мертва? — кричала сквозь рыдания мать.

Сам учитель литературы, держа в руке тар, молча стоял у головки своей мертвой дочери.

Соседи побежали за деревенским врачом. Пришел врач, а за ним и остальные жители деревни. Врач пальцем приоткрыл ротик малышки и произнес:

— Вот, смотрите, сколько черной пыли у нее в ноздрях и на языке. Бедный ребенок, она задохнулась от угарного газа. Кто это умудрился набросать столько дров в печь, когда рядом ребенок без присмотра?

Теперь пришел и глава местной власти. Все оформили как несчастный случай и на следующее утро девочку похоронили в саду у дома, под деревом. А деревенский мулла долго читал молитву за невинную душу младенца.

Учитель выглядел растерянным. Впервые в своей жизни он закурил, взяв сигарету у соседа, и тут же закашлялся. Его глаза покраснели. Но он продолжал курить и продержал сигарету между пальцами, пока она не обгорела совсем, только почувствовав боль, он выбросил окурок.

Мулла говорил о том, что согласно божественной книге, душа ребенка обязательно отправится в рай, так как она еще не успела нагрешить в этом мире. И еще он добавил, что наука, знания одного ученого равна заслугам семи шахидов, павших за веру в священной войне.

По местному обычаю мать умершей девочки поднесла собравшимся людям сладкие лепешки. Они брали по одному и ели. Учитель подошел и стал рядом с муллой:

— Мне очень понравилось то, что вы сказали, — обратился он к нему, — а как насчет стихов, их тоже можно считать наукой или они больше относятся к искусству?

Мулла, перебирая свои четки и немного подумав, изрек:

— Можно отнести и к тому, и к другому. Ведь смотри, все священные писания созданы на языке поэзии, и кто посмеет сказать, что они не научные? Безусловно, поэзия тоже есть наука.

…Всякая боль, какой бы она ни была, проходит. Вот только проходит она не без следа. У матери умершей малышки долгое время душа болела так, словно залитая кипятком. Она не знала, кого винить в смерти ребенка — себя или мужа. Скорее всего, они оба были виноваты. Но отец ребенка вроде бы обо всем очень быстро забыл. Он громко читал свои стихи, а деревенские любители поэзии по прежнему с изумлением слушали его. Проходили дни, каждый шел на свою работу: учитель литературы — в школу, а его жена Наида — на плантацию, где у нее уже никто ничего не спрашивал и не напоминал о случившемся. Только этим она и была довольна. Но почему-то женщина стала очень рассеянной. Иногда во время работы она отрешенно замирала, а во время коротких рабочих перерывов засиживалась дольше остальных женщин. В работоспособности она уступала всем остальным работницам. Да и внешне она казалась слабой: высокая, тонкая, как молодая сосна. Бригадир хозяйства на первых порах как бы не замечал ее, но позже в нем пробудился какой-то сатрап, и тон его обращения к Наиде становился жестче и жестче.

— Не отставай от других женщин! Ты смотри, если тебе не хочется работать, то напиши заявление об увольнении и отнеси в контору, — сказал он ей однажды.

Слова «контора» боялись все работницы. Там они получали зарплату, ставили свои подписи, и бригадир мог на них пожаловаться в ту же контору. Теперь Наидиной жизнью распоряжались двое мужчин: ее муж, приказывающий ей дома, и бригадир — на работе. Она боялась их обоих. Но от бригадира еще зависела ее зарплата. Напуганная Наида ускорила темп работы и бригадиру вроде не в чем стало ее попрекать.

С приходом осени на плантации началась кропотливая сезонная работа и она продолжалась, несмотря ни на какие погодные условия. Над головой ползли темные облака, время от времени сыпались холодные капли. Работницы с ножницами в руках косили обросшие кусты. Издали в своих разноцветных платках они сами напоминали вялые цветки, растущие вдоль сухих чайных рядов. Женщины были огрубевшими и, казалось, они только и созданы, чтобы держать в руках ножницы и косить, согнувшись, продвигаясь вперед, пока не закончатся ряды кустов. И если среди них была женщина, похожая на настоящий цветок, то это была Наида. Ведь она была еще свежа и молода.

Женщины отдыхали, когда на плантацию подъехал джип председателя коллективного хозяйства. Он пожаловал, чтобы поинтересоваться ходом полевых работ. Бригадир подбежал к нему навстречу еще до того, как водитель притормозил машину. Он лакейским жестом открыл дверцу и председатель, не спеша, по-королевски, сошел с джипа. Они пожали друг другу руки и прислонившись к машине, завели разговор. Председатель давал указания, а бригадир покорно слушал. Потом председатель сел в кабину, и водитель завел мотор. Прежде чем тронуться с места, председатель вспомнил что-то и подозвал бригадира к себе. Они опять немного поговорили и ухмыляясь, расстались. Джип отъехал.

У Наиды сохли губы и потели ноги, у нее была небольшая температура. «Что будет, если вдруг пойдет холодный дождь», — подумала она. Приостановив работу, она села на влажную землю и сняла с ног один, а затем и второй резиновый сапог и стала поправлять сбившиеся в носок хлопчатобумажные носки. Она почувствовала на себе взгляд и оглянувшись, увидела бригадира. Боясь очередного разноса, женщина быстро надела сапоги. Бригадир подошел к ней, наклонился и одной пятерней, распрямляя свои густые волосы, другую небрежно положил ей на бедро.

— Устала? — усмехнулся он. — Дай-ка я тебя подниму.

Наида убрала его руку.

— Не надо, сама в силах.

— Понятно, понятно, — сказал бригадир и пошел дальше. По его тону было не понять, что именно он понимал.

После окончания рабочего дня бригадир собрал всех женщин и, стоя перед ними с заложенными в карманы руками, сказал:

— Не забудьте, на днях вам выдадут очередную зарплату. Те, кто не расписывался в нормативном табеле, пусть прежде, чем пойти домой, заглянут в контору. Табели находятся у председателя. У него мало времени, поторопитесь. А что касается Наиды, то она вообще, я бы сказал, обнаглела — не расписывается в табеле уже целую неделю.

Одна из работниц стала защищать молодую женщину:

— Так у нее же горе… Она не выходила на работу в те дни… У нее умер ребенок.

Бригадир пожал плечами.

— Конечно, мы тоже люди, все понимаем. Однако ей необходимо отмечаться за пропущенные рабочие дни. Иначе получит неполную зарплату. Итак, женщины, не забудьте, и ты, Наида, тоже зайди в контору сегодня или завтра, но не позже. Не опоздай.

Бригадир, насвистывая, ушел. За ним на дорогу вышли все члены бригады. На обочине их ожидал грузовик, который развозил работниц по домам. Все женщины залезли в кузов, а бригадир сел в кабину. Тронулись. Машина остановилась около конторы. Сошла только Наида. В это время мимо конторы проходило стадо баранов с пастухом. Наиде это показалось забавным. Она вспомнила бригадира и представила его с длинной палкой в руке, погоняющего работниц.

В конторе оказался только председатель. Запирая изнутри дверь своего кабинета, он сказал:

— Наидочка, подойди поближе к столу.

Она подошла. Председатель переворачивал листы в ведомственном журнале, а женщина ставила свою подпись.

— Все? Или еще есть? — спросила она.

— Есть еще, — ответил председатель.

— Где?

— Подожди, не торопись…

Председатель гипнотизирующее смотрел Наиде в глаза. Женщина, не выдержав, отвернулась:

— Есть еще какие-то бумаги? Давайте быстро закончим. Я должна идти, пока не начался ливень.

— Боишься дождя?

— У меня температура. Правда, невысокая.

— Дай-ка проверю твою температуру, но учти, я не врач и лечу совсем другим способом, по — своему…

Председатель взял женщину за оба локтя и со страстным придыханием приблизил свое мясистое лицо к ее лицу. Тут Наида все поняла и, пытаясь высвободиться из рук мужчины, откинулась назад. Но за ней стоял председательский стол с различными рабочими папками и журналами.

— Отпустите, слышите, отпустите, говорю вам, — прошептала женщина.

Председатель обхватил ее тонкую талию и, уложив на стол, навалился на нее. Он с отдышкой приговаривал: «Я сделаю тебе много приятного», начал целовать ее в губы, щеки, глаза — куда попало. Наида была хрупкой женщиной и сколько-нибудь противиться не хватало сил, а может и отказаться толком не могла. В эти мгновения она осознала свою суть: она ведь женщина в конце концов… должна уступить… Она, задыхаясь, отворачивала свое лицо то влево, то вправо, пока не поняла, что уже поздно и пора перестать сопротивляться…

Прошло больше часа. Капли дождя барабанили по окнам. Председатель с Наидой уже мирно лежали на мягком диване в кабинете. На полу валялись разные отчеты хозяйства и табель с подписями Наиды.

— Мне надо уходить, хватит уже, отстань от меня, — холодно произнесла она, пытаясь встать. Председатель еще минут пять потискав ее в объятьях, в конце концов отпустил. Женщина, встав, начала поправлять на себе одежду. Председатель тоже резво, как жеребец, поднялся и стал заправлять рубашку в брюки.

— Дура, — мягко произнес он, обращаясь к женщине, — надо смириться и попытаться получить удовольствие. Какая разница под каким предлогом делают с тобой это, и кто делает, муж ли твой или посторонний человек. И еще, будешь вести себя хорошо, то сделаешь хорошо самой себе, взамен получишь волю, будешь делать все, что душа пожелает. Поручу бригадиру, чтобы он не замечал твою слабую работу. А также часто будешь представляться на денежную премию.

Наида молчала. Внимательно посмотрев на нового мужчину в своей жизни, она вышла из конторы. Председатель закрыл за ней дверь кабинета.

Домой она вернулась позже обычного и вся была промокшая. Она кашляла. Ее встретил подозрительный взгляд мужа.

— Где ты пропадала? — спросил он у нее.

— После работы зашла в бухгалтерию. Они хотели мне срезать зарплату. Я объяснила им причину моего невыхода на работу. Меня поняли. В общем все удалось уладить.

Учитель задал своей жене обычный вопрос, на что получил весьма обычный ответ, на который способен ум любой женщины.

— Значит, с зарплатой у тебя все в порядке?

Наида вспомнила про обещания председателя и невольно по ее губам пробежала улыбка.

— Да, конечно — ответила она. Это было впервые после несчастного случая в их доме, когда она позволила себе улыбнуться. Учитель заметил улыбку своей жены и это ему понравилось.

— Ладно, иди на кухню, сделай мне яичницу, я голоден, работал целый день, — сказал он и пошел к себе. Из его комнаты раздались звуки тара. Он разучивал новую мелодию.

Наида подала яичницу очень быстро, даже не переодевшись в сухое. Музицирование поэта прекратилось — он ел. Мысли женщины вновь вернулись к происшедшему:

— Что же случилось сегодня? Как быть дальше? — задаваясь этими вопросами, она сушила свои волосы. Она была очень удивлена и в то же время растеряна. Но ее женский разум подсказывал ей: не все ли равно — и успокоившись, она пошла ужинать.

Ливень кончился только к утру. Как и ожидалось, после дождя всюду была грязь. Работницы на плантации угрюмо двигались среди чайных кустов, но в глазах бригадира была безумная радость. Чему он радовался, знать могла лишь Наида. Он подождал Наиду и когда она поравнялась с ним, принялся у всех на виду щипать ее за бока. Наида стыдливо улыбалась, пытаясь пройти вперед. Женщины смотрели в недоумении и укоризненно качали головами. С того дня бригадир больше времени проводил около Наиды, пытаясь вовлечь ее в разговор, если Наида разговаривала с водителями или случалось с каким-то другим мужчиной, бригадир ревниво делал ей замечания:

— Наида, а ну иди работай!

Он напоминал пса, стремящегося показать, как честно служит своему хозяину, бережет его достояние, а заодно поджидающего момента, чтобы своровать и покормиться самому.

Прошло еще два дня. И бригадир передал Наиде послание босса о том, что он после работы ждет ее у себя в конторе, мол, «опять надо кое-где расписаться». И Наида пошла. Она боялась, что в противном случае председатель может уволить ее с работы. Произошла ее вторая встреча с самым влиятельным человеком в жизни. Позже подобные вызовы председателя «для подписей» участились и становились довольно продолжительными. Наида никак не могла побороть в себе непонятную покорность. У нее не хватало силы противиться. Всякий раз она шла к нему, как безотказная овца. По-другому и нельзя было. Председатель обращался с ней как с послушной наложницей. Казалось, что, встречаясь с ним в кабинете, она выполняет свой служебный долг, проделывает привычную работу и за это получает зарплату. Однако, ей зарплату платило государство и платило за выполнение государственной работы. Может председатель был тем самым государством?

Однажды Наиде довелось увидеть председателя с его женой. «Вполне приятная женщина. Зачем же он, имея такую жену, так прилип ко мне? А может он больше любит меня?» — спрашивала она себя.

Она — жена председателя — и Наида имели отношения к одному и тому же человеку. Но, к сожалению, Наида не была законной женой председателя и не могла прилюдно появляться с ним. Она была лишь законной работницей этого человека. И была женщиной в тени, для дополнительного развлечения. Почему не она жена председателя, в конце концов?

Говорят, беременность происходит по воле Бога, как и все, что случается с человеком. Наида стала беременной. Она радостно сообщила об этом своему мужу и его старой матери, навестившей их семью.

— Матушка, — нежно обратилась она к старухе, — сейчас я спокойна. У меня опять будет ребенок. На этот раз я малыша не оставлю без присмотра у печи, матушка.

Старуха ласково обняла Наиду и ответила:

— Ты, доченька, только роди, а я займусь воспитанием вашего ребенка. Буду беречь его от дурных глаз, каких много вокруг. И ты себя береги.

— От дурных глаз?

— От дурных глаз, от дурных языков… мало ли что бывает, — ответила старуха.

Последние слова старухи молнией пронеслись в сознании женщины. Она покраснела, вспомнив свою связь с председателем. Женщины, работающие с ней на плантации, несомненно, о ее связи с ним знали. Хотя мать мужа вряд ли могла о чем-либо догадаться, она жила достаточно далеко.

Ночью, перед сном, Наиде пришла в голову тревожная мысль: «А что, если зачатие произошло не от мужа, а от председателя. Как быть, если после рождения выяснится, что тот на своего отца совсем не похож. А когда подрастет, станет похожим на председателя, кого все знают в лицо?»

На четвертом месяце она твердо решила прервать беременность. Убедить учителя в необходимости этого было нетрудно. По утрам Наида рассказывала мужу свои сны, где якобы она каждый раз видела появление на свет девочки. Учитель хотел мальчика. Такие прогнозы беременной жены вынуждали его не вмешиваться в это дело. Для большей убедительности Наида пошла к гадалке, откуда вернулась с ответом: «Я и сама чувствовала, что родится девочка. И гадалка предвидит то же самое. От зародыша надо избавляться». Слова жены у учителя не вызвали никаких подозрений. Наиде оставалось выбрать подходящий момент для планируемого дела.

На самом деле гадалка предсказала жене учителя рождение мальчика. Им, гадалкам, верят очень многие люди, хотя есть и не признающие их. Каким бы ни было отношение к ним, у людей этой запутанной профессии есть то, чего нельзя оспаривать — это их интуиция и знания психологии человека. Для опытной гадалки любой посетитель как пациент для врача, которому нужно ставить диагноз. Но в отличие от врачей, они не излечивают, да и анализов не берут. Все измеряется зорким глазом. Одна из таких, к кому ходила Наида, принимала на первом этаже своего двухэтажного дома. Гадалка, как истинная мусульманка, укутанная в черный платок, сперва отвлекла Наиду разными пустыми вопросами, вроде, где она живет, как легко она ее нашла и всякое другое. А заодно, незаметно для посетительницы изучала ее внешность. Затем гадалка вдруг перестала слушать Наиду, взяла ее мозолистые руки в свои и закрыла глаза:

— Ты работаешь на плантации.

Наида восторженно:

— Да!

— Твой муж очень образованный человек, — продолжала женщина, — ты ожидаешь ребенка и ко мне пришла, чтобы узнать, кто у тебя родится мальчик или девочка.

— Да! Вы все так точно знаете!

— Будет мальчик. По велению Бога он родится здоровым и будет красивым. Но над ним будет висеть угроза смерти, пока ему не исполнится пятнадцать лет. В шестимесячном возрасте ты должна его принести ко мне, чтобы я прошептала ему в ухо молитву и повесила на шею талисман от злых духов…

Рано утром, в святую пятницу, Наида избавилась от плода. Старуха обломанной веточкой проверила зародыш на пол. Оказалось, это был мальчик.

— Черт бы побрал эту самую гадалку, что предсказала девочку! — ругалась она.

Наида немного сожалела, но и радовалась. Теперь ее связь с председателем недоказуема. Теперь оставалось родить еще одного ребенка, но быть осторожной при зачатии.

Выкидыша закопали около погибшей девочки. Старуха еще несколько дней пробыла в доме своего сына, помогая невестке в домашних делах.

После случившегося Наида стала вести себя немного странно. Часто стоя на крыльце дома, она улыбалась, засмотревшись на инжирное дерево. Но в ее улыбке не было умиротворения, в неподвижном взгляде читались грусть и безысходность.

Прошло еще шесть месяцев. И в жизни семьи учителя ничего не изменилось. Время от времени их навещала его старая мать. Однажды утром она рассказала им, что якобы ночью слышала плач новорожденного. Она утверждала, что плач доносился со стороны инжирного дерева. Ей не поверили. Да и кто поверит — она стара, слышит с трудом. Возможно, ей что-то приснилось. Но старуха то же самое рассказала и на следующее утро. В таком состоянии бедная старуха провела в доме сына целую неделю, и каждую ночь ей слышался плач ребенка.

Старуху проводили. Она уехала. Учитель со своей женой иногда разговаривали о разном, иногда что-то вспоминали из прошлого. Но они не забывали о выкидыше… «Если бы Наида не избавилась от него, он бы уже родился»… Ведь с тех пор прошло больше девяти месяцев.

После смерти дочери учитель приобрел плохую привычку. Он выкуривал одну-две сигареты в день. Это ему помогало собраться с мыслями, что было очень важно для создания стихов. Он не курил в доме, а выходил в сад и обозревая все кругом, пуская клубы дыма, думал. В один из таких вечеров учитель литературы увидел в саду двух малышей — девочку и мальчика. Похоже, они были брат и сестра. Они были очень малы. Девочка держала своего брата за руку, и они испуганно смотрели на учителя. Учителю это не понравилось, он накричал на них:

— Эй, дети, а ну быстро уходите из сада, кто вам разрешил здесь играть, да еще так поздно!

Дети в панике побежали в сторону инжирного дерева и исчезли. Учитель потушил сигарету и вошел в дом.

— Какие-то беспризорные дети играли у нас в саду, я их выгнал, — заявил он жене.

Женщина принесла ему стакан светлого чая, а сама пошла спать. Учитель, немного посидев, встал и, выключив свет в своем кабинете, тоже пошел спать. «Хватит работать», — сказал он самому себе, входя в спальню.

Прошли зима и весна. У учителя литературы в саду перед домом расцвели и завязали плоды все деревья, кроме одного — это было инжирное дерево. Оно, опустив свои ветви до самой земли, напоминало скорбную мать, бережно охранявшую своих детей. Под ним покоились малышка и нерожденный младенец.

Примечания

15

Струнный щипковый народный инструмент.

16

Фольклорная музыка.