Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ (сборник)

Умберто Эко

Смысл названия: внимание! Мир прогрессирует – и мир движется вспять! «Средневековье возвращается» – так озаглавил Умберто Эко статью в 1994 году. Этот антиутопический образ подхватила пресса всего мира. И третье тысячелетие демонстрирует: время глядит вспять, ибо в развитых обществах мораль не успевает в ногу с прогрессирующей технологией. Война, доказанный абсурд, все еще средство осуществления политики. Ненависть к «другому» – все еще лучший рычаг для сплочения масс. Достижения техники все сильнее способствуют порабощению людей и насаждению невежества. Суеверия, как примитивное объяснение мироустройства, все активнее влияют на попытки истолковать мир. Умберто Эко всемерно противостоит этим тенденциям, создавая романы, смысл которых – утверждение разумности и нравственности в духе Просвещения. Эко считает своим долгом высказывать то же самое и прямыми словами. Сборник «Полный назад!», составленный из статей и публичных выступлений с 2000 по 2005 год, посвящен анализу современной действительности, ее самых очевидных и потому с трудом поддающихся исправлению зол.

Публикуется по соглашению с литературным агентством ELKOST Intl.;

© RCS Libri S.p.A. — Milano Bompiani 2006–2010

© Е.Костюкович, перевод на русский язык, 2007

© Е.Костюкович, примечания, 2007

© А.Бондаренко, оформление, 2012

© ООО «Издательство Астрель», 2012

Издательство CORPUS ®

Шагая раком

В этой книге собран ряд статей и выступлений, написанных с 2000 по 2005 год. Это особый период. В его начале люди переживали традиционный страх перед сменой тысячелетий. Смена произошла, и грянули 11 сентября, афганская война и иракская война. Ну а в Италии… В Италии это время, вдобавок ко всему, было эпохой правления Берлускони.

Поэтому, оставив за рамками тома прочие высказывания на разнообразные темы, я собрал только те размышления, которые затрагивают политические и медийные события тех шести лет^[1]. Шаг за шагом я проследил закономерность, описанную в предпоследней из «Картонок Минервы»^[2]. Та «Картонка» называлась «Торжество облегченной технологии».^[3]

Это была пародийная рецензия на вымышленную книгу вымышленного Краба Ракоходса (Crabe Backwards. Pan Galaxy. Loop Press, 1996). Там я писал, что в последнее время отмечаю немало технологических новшеств, представляющих собой настоящие шаги назад. Так, тяжелые виды коммуникации с 70-х годов начали легчать. Вначале преобладающим видом коммуникации был цветной телевизор — здоровый ящик, он загромождал помещение, зловеще пыхал в темноте и урчал на устрашение жильцам других квартир. Первый шаг к облегченной коммуникации сделали, когда изобрели дистанционное управление. Можно стало не только по желанию понижать или же вовсе устранять звук, но и убивать цвет и менять канал. Прыгая с дискуссии на дискуссию, глядя на черно-белый беззвучный экран, телезритель получает новую творческую свободу: начинается жизнь под аккомпанемент заппинга. Старое телевидение, передавая все в прямом эфире, держало зрителя в рабстве, принуждая к последовательному просмотру передач. Но прямые эфиры теперь почти изжиты, и, значит, телевидение изжило нашу от него зависимость, а видеомагнитофон не только преобразует телевидение в кино, но и позволяет отматывать записи, выводя нас из пассивности и подчиненности.

На этой стадии, думаю, можно вообще убрать из ТВ звук. Крутить смонтированные картинки под звуковую дорожку пианолы, синтезируя музыку на компьютере. А учитывая, что телевидение часто пускает бегущую строку для слабослышащих, ждать осталось недолго — скоро появятся программы, где будут показывать целующуюся пару с титром понизу экрана: «У нас любовь». Таким образом облегченная технология приведет к реизобретению немого кино Люмьеров.

Уже совершен следующий шаг — к обездвижению изображений. Когда родился интернет, пользователи стали получать неподвижные картинки низкого разрешения, часто вдобавок — черно-белые, без звука, звук оказался лишним: вся информация выводилась на экран в текстовом виде.

Следующей стадией этого триумфального возврата в Гутенбергову галактику^[4], говорил я, будет, конечно, исчезновение картинок. Изобретут коробочку, умеющую ловить и передавать одни лишь звуки, не требующую дистанционного пульта: можно будет скакать через каналы, регулируя настройку круглой ручкой! Это я так шутил, предлагая изобрести радиоприемник. Теперь я вижу, что пророчествовал и изобретал iPod.

В завершение я писал, что последней стадией явится отказ от передач в эфире, где все время какие-то помехи, — и переход на кабельное телевидение, использующее телефонные и интернетные провода. Тем самым, говорил я, беспроволочная передача звуков сменится проволочной передачей знаков — так мы, допятившись до Маркони, отодвинемся к Меуччи.^[5]

Я шутил, но идеи осуществились. Что мы прогрессируем вспять, стало понятно уже после падения Берлинской стены, когда поменялась политическая география Азии и Европы. Издатели атласов сдали в макулатуру запасы со складов: с карт мира исчезли Советский Союз, Югославия, Восточная Германия и подобные чудища. Карты стали стилизоваться под 1914 г., на них вернулись Сербия, Черногория, балтийские государства.

Прогресс навыворот, надо сказать, здесь не кончается. В третьем тысячелетии мы начали вытанцовывать еще больше обратных па. Примеры — пожалуйста. После полувека «холодной войны» мы развязали наконец в Афганистане и в Ираке войну горячую, снова пережили наскоки «коварных афганцев» на перевал Хайбер^[6], возродили средневековые крестовые походы, повторили войны христианства против ислама. Снова завелись смертники-ассасины, муштруемые в укрывищах Горным старцем^[7], и загремели фанфары Лепанто^[8], а некоторые новомодные книжонки можно пересказать одним истошным воплем «мамочка, ой, турки!».^[9]

Вновь поднял голову христианский фундаментализм, который, как мнилось прежде, опочил с XIX веком, возродилась антидарвинистская полемика, и снова замаячил перед нами (пока что пугая только демографией и экономикой) жупел Желтой Опасности. В наших белых семьях снова трудятся цветные рабы, как в романе «Унесенные ветром», и варварские племена снова идут в переселение, будто в первые века нашей эры. И, как показано в одном из опубликованных здесь очерков, восстанавливаются (по крайней мере, в моей Италии) манеры и обычаи, бытовавшие в Риме периода упадка.

Торжествует, явившись вновь, антисемитизм с его «Протоколами», и у нас сидят в правительстве фашисты (называющие себя «пост…», хотя среди них — те же люди, что звались прямо фашистами). Я гляжу, оторвавшись от верстки этой книги: в телевизоре спортсмен приветствует болельщиков римским, то бишь фашистским, салютом. Точно как я почти семьдесят лет назад, когда был балиллой^[10] и меня заставляли. Что говорить о деволюции^[11], грозящей отбросить Италию в догарибальдийское время.

Снова, как в послекавуровские годы^[12], грызутся друг с другом церковь и государство. В довершение дежавю возрождаются вымершие, как это представлялось (ошибка!) христианские демократы.^[13]

Будто история, устав от поступательности двух тысячелетий, свертывается змеей и задремывает в блаженном уюте Традиции.

В очерках, вошедших в эту книгу, разобраны разные случаи отката в историческое прошлое. Их достаточно, чтобы обосновать выбранное название.

Однако, безусловно, в ситуации прослеживается и нечто очень новое, по крайней мере — для нашей страны. Кое-что до сих пор места не имевшее. Я имею в виду правительство, основанное на популистской демагогии, усиленной беспрецедентно сгруппированными в одних руках средствами массовой информации, правительство, созданное одной-единственной частной компанией, заботящейся о собственных приватных интересах. Незнакомый до сих пор новый вариант, по крайней мере в европейской политике. Эта новая сила коварнее и технически оснащенней, нежели любая из популистских элит и диктатур третьего мира.

Многие очерки посвящены именно этой проблеме. Они продиктованы беспокойством и возмущением пред лицом Нахрапистой Нови, которую (по крайней мере в день написания этих строк) неясно еще, удастся ли обуздать.^[14]

Второй раздел сборника посвящен популистскому деспотизму (regime) в средствах массовой информации, и я без всяких колебаний употребляю это слово примерно в том же значении, которое имели в виду средневековые мыслители (никак не коммунисты!), писавшие de regimine principum.^[15]

Кстати о «деспотизме», и вообще довольно кстати, я открываю второй раздел воззванием, которое опубликовал перед выборами 2001 года, — его поносили, как мало что на этом свете. Один знаменитый журналист из правых, который, однако, почему-то меня любит, горько сетовал, как это «хороший человек» (это обо мне), может презирать мнение половины граждан Италии (то есть зачем я третирую тех, кто голосует не так, как я).

А недавно меня раскритиковали уже не из чужого лагеря, а из собственного, за высокомерие и малосимпатичную манеру держаться, которая-де свойственна нашим диссидентствующим интеллектуалам.

Я так часто огорчался, слыша о себе, будто я стараюсь быть симпатичным любой ценой и со всеми на свете, что обрадовался определению «малосимпатичный» и даже преисполнился гордости.

Однако диву даюсь, при чем тут высокомерие. Это как если бы в свое время (si parva licet componere magnis^[16]) братьям Росселли, супругам Гобетти и таким диссидентам, как Сальвемини и Грамши, не говоря уж о Маттеотти^[17], поставили на вид, что они не хотят войти в положение фашистов.

Если кто-то бьется за политические изменения (а в данном случае я бьюсь за изменения политические, гражданские и моральные), то, не отменяя непременного права-обязанности интеллигента быть готовым к пересмотру своих позиций, этот бьющийся в момент действия все же должен быть убежден, что стоит за справедливое дело, и должен энергично клеймить ошибочную позицию тех, кто ведет себя иначе. Не могу себе представить, как можно строить предвыборную кампанию на лозунгах вроде «ваша позиция сильнее нашей, но мы вас просим голосовать за нашу, за слабую». В ходе предвыборной кампании критиковать противника надо жестко, безжалостно, так, чтобы перетянуть на свою сторону если не оппонентов, то хотя бы колеблющихся.

Вдобавок часто та критика, которая звучит малосимпатично, является критикой нравов. А критик нравов (порою в чужих пороках клеймя свои собственные или свои наклонности к оным) должен быть бичевателем. Снова сошлюсь на классику: критикуя нравы — будь Горацием, пиши сатиры; а если ты скорее Вергилий — тогда пиши поэмы, самые прекрасные поэмы на свете, но воспевая начальников.

Времена плохие, нравы у нас развратные, и даже сама по себе работа критиков (та, которой удастся протиснуться через цензуру) выставляется пред народом на поругание.

Что ж, тогда я сознательно опубликую эти очерки под знаком конструктивной малосимпатичности, изберу ее как флаг.

Все заметки печатались прежде (источники приводятся), однако многие тексты для этого издания переработаны. Не для того, конечно, чтобы подновлять и вписывать в опубликованные очерки задним числом пророчества, а чтоб поубирать повторы (поскольку иногда в запале невольно возвращаешься к навязчивым темам), отредактировать слог, иногда — вычеркнуть отсылки к тому сиюминутному, что сразу забывается читателями и становится малопонятным.

Примечания

1

Эта книга вышла перед парламентскими выборами, которые состоялись 9 апреля 2006 г. и принесли победу левоцентристскому блоку. Правительство Сильвио Берлускони (р. 1936), которое Эко столь живо осмеивал, ушло в отставку. Победе оппозиции способствовали, в частности, высказывания авторитетных представителей итальянской интеллигенции в форме выступлений, статей и отдельных книг, подобных настоящему сборнику. (Здесь и далее примечания Е. Костюкович. В подборе материала для примечаний участвовала Л. Сумм. Переводы цитат, если в сноске не указано иное, выполнены Е. Костюкович.)

2

Под этим названием на последней странице журнала Эко публикует прежде — еженедельно (1985—1998), а впоследствии — дважды в месяц (с 1998 по настоящее время) заметки о нравах, вопросах культуры и этики, философские зарисовки. Название восходит к уже не существующим спичкам «Минерва», которые наклеивались на широкие полоски картона. На картонках Эко на заседаниях или в поездках составлял конспекты будущих очерков. Сборник этих очерков (Eco U. La Bustina di Minerva. Milano: Bompiani, 2000) в русском переводе вышел в 2007 г. в издательстве «Симпозиум» под названием «Картонки Минервы. Заметки на спичечных коробках».

3

Eco U. Il trionfo della tecnologia leggera // La Bustina di Minerva. Milano: Bompiani, 2000. P. 329.

4

Гутенбергова галактика — терм ин, введенный канадским философом и теоретиком коммуникаций Гербертом Маршаллом Маклюэном (1911—1980), автором книги «Гутенбергова галактика. Появление человека типографского» (The Gutenberg Galaxy: the Making of Typographic Man, 1962), наряду с термином Global Village — «глобальная деревня». Гутенберговой галактикой Маклюэн назвал первые пять сотен лет печатной техники до 1844 г. — до изобретения телеграфа Морзе. Современная электронная цивилизация получила имя «галактики Маркони». См.: Eco U. From Internet to Gutenberg. Лекция в The Italian Academy of Advanced Studies in America, 12 ноября 1996 г. Также: Эко У. От интернета к Гутенбергу. Текст и гипертекст. Публичная лекция, МГУ 20 мая 1998 г.

5

Гульельмо Маркони (1874—1937) — итальянский инженер и предприниматель, считающийся в Италии изобретателем радиоприемника (1898). Антонио Меуччи (1808—1889) — итальянский изобретатель телефона (1857). Из-за неправильного оформления документов утратил право именоваться первооткрывателем, и этим правом пользуется А.Г. Белл, запатентовавший телефон в 1876 г.

6

Хайбер (Khyber Pass) — перевал стратегической важности на границе Афганистана с Пакистаном, место битвы, где целый британский полк в 1839 г. был уничтожен воинами племени пуштун.

7

Горный старец или Владыка гор — вождь исмаилитов Хасан ибн Саббах, основатель мистической секты ассасинов (гашишинов, XII в.).

8

Морская битва при Лепанто (Греция) 7 октября 1571 г. и победа испано-венецианской коалиции положили конец господству османского флота на Средиземном море.

9

Имеется в виду книга итальянской журналистки Орианы Фаллачи (1929—2006), после 11 сентября 2001 г. неистово обрушившей свой гнев на исламскую цивилизацию, «Ярость и гордость» (Fallaci О. La rabbia e l ’ orgoglio. Milano: Rizzoli, 2004. Рус. пер.: М.: «Вагриус», 2004). Книга является образцом политической некорректности, однако получила восторженный прием миллионов читателей в Европе.

10

Балилла (Opera Nazionale Balilla, 1926—1937) — при Муссолини фашистская организация для подростков от 9 до 14 лет.

11

Деволюция — термин современной итальянской политики: федерализация страны путем передачи государственных функций регионам. Лозунг автономистской «Лиги Севера» (Lega Nord).

12

Знаменитый политик граф Камилло Бенсо Кавур (1810—1861) сыграл определяющую роль в ходе двух войн за независимость, которые привели к объединению Италии (17 марта 1861 г.) и к провозглашению Итальянского королевства под управлением Виктора-Эммануила II. Во время Третьей войны за независимость (1866) и завоевания Папского Рима (1870) Кавура уже не было в живых. Папское государство было объявлено несуществующим; в этот «посткавуровский» период молодому итальянскому государству пришлось решать особенно болезненные вопросы взаимоотношений с католической церковью, которая противилась присоединению Рима к Италии. Папское государство (в пределах Ватикана) было воссоздано только при фашизме, которому католическая церковь предоставила одобрение и поддержку, в награду за что Муссолини подписал Латеранские соглашения (1929), придавшие Ватикану статус отдельного государства.

13

Христианско-демократическая партия Италии (Democrazia Cristiana), основанная в 1942 г. Альчиде Де Гаспери, была распущена 18 января 1994 г. после волны скандалов и судебных процессов, получивших название «Чистые руки» (Mani pulite), когда под судом оказались виднейшие представители этой партии и сформированного из нее правительства. Из обломков «христианской демократии» родились три партии различных направлений: левого, правого и центристского. Говоря о дежавю, Эко имеет в виду, что в 2000 г. ядро партии под руководством Фламинио Пикколи восстановилось под традиционным именем Христианско-демократической партии (Partito Democratico Cristiano).

14

Прошедшие 9 апреля 2006 г. парламентские выборы принесли победу анти-берлускониевской коалиции левоцентристских партий. Победа досталась крайне незначительным перевесом голосов, что дополнительно накалило конфликтную атмосферу в итальянской политике последних лет.

15

«О правлении государей» (лат.). Название нескольких средневековых сочинений (Фомы Аквинского, Эгидия Римского, оба — XIII в.) об уместности и необходимости абсолютных монархий. Идея восходит к трактату Аристотеля «О политике».

16

Коль великое сравнивать с малым (лат.). Вергилий. Георгики. iv, 176. Пер.

С. Шервинского.

17

Карло (1899—1937) и Нелло Росселли (1900—1937) — итальянские последователи Г. Сальвемини (см. ниже), выпускавшие подпольную антифашистскую газету «Нон молларе» и открывшие закулисную сторону убийства Маттеотти (см. ниже), были убиты во Франции по приказу Муссолини. Пьеро Гобетти (1901—1926) — итальянский мыслитель-либерал, основатель журнала «Революцьоне либерале». Преследуемый фашистами, эмигрировал с женой Адой в 1926 г. и умер во Франции. Гаэтано Сальвемини (1873—1957) — итальянский историк, основоположник социалистической философской мысли, настаивал на необходимости аграрных реформ в целях модернизации экономики Юга Италии. Антонио Грамши (1891—1937) — один из основателей итальянской компартии, однако, в отличие от Пальмиро Тольятти, не был настроен ни просталински, ни просоветски. Автор знаменитых философских записей «Тюремные тетради» (1928). Джакомо Маттеотти (1885—1924) — итальянский депутат-социалист, 30 мая 1924 г. произнесший в парламенте речь, оспаривавшую легитимность имевших место за месяц до этого выборов, в результате которых пришел к власти Бенито Муссолини. «Я свою речь произнес. Теперь готовьте похоронную речь по мне», — сказал он друзьям. Через десять дней Маттеотти был похищен и зверски убит. Когда нашли его труп, разразился политический кризис, угрожавший самому существованию режима. Произнося речь в парламенте 3 декабря 1925 г., Муссолини открыто взял на себя ответственность за преступление.