Янтарная кровь куртизанки

Ульяна Гринь, 2019

О чем мечтает куртизанка? О танцах на балу и о собственном экипаже. Вместо этого в её налаженную жизнь врываются тайны, расследования, заговоры. Убийца идёт за ней по пятам, на пути постоянно встречается странный полицейский, много лет пугающий Вейру. И при чём тут незнакомец, который решил замёрзнуть у её порога в ледяной ночи?

Глава 5. Мастер Виджан, или Порочная страсть съедает сердце

Мил скользнула под колченогий стол, повинуясь взгляду Вейры. Лира тяжело опустилась на деревянное кресло и вытянула ноги к печке. Пожаловалась:

— Мёрзну я страшно… Хоть на угли залазь.

— Я пришлю тебе с посыльным вессландскую шаль, — стараясь не пропустить нотку жалости в голос, ответила Вейра, присела у стола и отхлебнула эля. Вытерла пену с губ. Лира хмыкнула:

— Засунь её себе знаешь в какую дырку…

— Твоё дело, носить или нет, а я пришлю.

— Упрямая дура. Ладно, говори, зачем притащилась, — буркнула Лира, прикрыв глаза.

— Вчера я нашла у себя на пороге полузамёрзшего мужчину, — коротко бросила Вейра. Сделала ещё глоток и добавила: — Он не помнит ничего, кроме своего имени.

— Тоже мне сюжет для приятного разговора, — Лира фыркнула, устраивая руки на подлокотниках. — Мужчины, мужчины… Всегда одни мужчины на уме у девушек.

— Его зовут Ликсено. Такое странное имя, правда?

— Как ты сказала? — мгновенно проснулась Лира, вперила в неё взгляд прищуренных глаз.

— Ликсено, — повторила Вейра. — Я думала, Ликс. Но он настаивает, вероятно, на полной форме.

Лира нахмурилась, прижала ладонь ко лбу. Забормотала:

— Ликсено, Ликсено… Что-то мне это имя напоминает… Я определённо его слышала совсем недавно… Чёрная Ведунья, когда ты хочешь наказать, то лишаешь человека памяти! Не помню!

— Прямо как мой ночной гость! — не удержалась от иронии Вейра. — Ничего, найдёшь, поймаешь свою мысль. А пока скажи мне, отчего интуиция подсказывает мне, что никому нельзя говорить о вене Ликсе?

Лира поднялась с кресла, прошлась по кухне, рассеянно согрела закопченный чайник касанием ладони и принялась заваривать любимый чай из коры. Потом со вздохом ответила:

— Ты должна, наконец, привыкнуть к своей интуиции. Радуйся, что изысканный вид магии подвластен деревенской замарашке, а ты, похоже, и сама в него не веришь! Раз подсказывает — значит, так и надо. Ликсено… Нет, я определённо встречала это имя. Буквально на днях.

Она вновь опустилась в кресло, и то жалобно скрипнуло под её погрузневшим телом. Острый приступ жалости пронзил Вейру. Лира всегда была сильной, самой сильной из тех людей, которых она знала. Проклятая болезнь! Как она меняет тело и душу… Может быть, Лира согласится жить с ней в качестве компаньонки? Комнату ей легко устроить на первом этаже под лестницей, рядом с печкой. Там сейчас Бея хранит запасы угля и дров, но их можно переместить в пристройку, где обычно держат лошадь. Ведь лошади у Вейры нет…

«Предложу. Но не сейчас, — решила она. — Обязательно предложу!»

Колокольчик пронзительно заголосил под потолком кухни. Точно такой же вторил ему из залы. Вейра встрепенулась, но лишь на миг. Теперь этот звук не означает для неё ровным счётом ничего. На её месте работают другие девушки, крестьянские дочки, сироты или бывшие нищенки. А Вейре можно сидеть на кухне и потягивать эль с почти уже забытым вкусом хмеля…

Зато Лира отставила свою чашку, поднялась и принялась поправлять локоны парика, смотрясь в маленькое, замызганное жиром и копотью зеркальце на стене:

— Интересно, кто сегодня первый пришёл… Знаешь, шмакодявка, в чём преимущество чужих волос на башке?

— В чём? — усмехнулась Вейра.

— В них не заводятся всякие поганые букарашки! — победно захохотала подруга и подошла к завесе, осторожно выглянула, но тут же отпрянула назад: — Вот бесы! Бездна его забери! Всё, считай ночь пропала…

— Что такое? — подняла брови Вейра. Пропавшая ночь — это визит имперской полиции с самого открытия. Примета была верной, как весна с прилётом журавлей из-за моря.

— Смотри сама, — и Лира поманила пальцем, приглашая на свой наблюдательный пост. Но Вейра уже услышала знакомый голос. До боли знакомый…

— Ну-ка, ну-ка, птички мои! Подлетаем ко мне, готовим ладошки для проверки личности!

Хрипловатый, низкий, вибрирующий голос. Вейра почувствовала, как задыхается, прижала руку к сердцу, глухо колотящемуся под корсетом… Воздух словно испарился из кухни, унёсся ввысь, и стало нечем дышать. В глазах потемнело, застучало в висках, и Вейра погрузилась во мрак…

Она сидела на тёмной балюстраде, прильнув щекой к выпуклой деревянной стойке, и смотрела вниз, в ярко освещённую залу. Там веселились вовсю. Лира и толстенькая Амиранда пытались пристроиться на коленях у клиента — невысокого черноволосого молодого мужчины с нашивкой имперской полиции на вороте. Одноглазая Эмилина молча обнималась со своим постоянным кавалером: слишком юным для неё сыном местного торговца рыбой. Велена и Бокль обхаживали двоих мастеров в возрасте, которые краснели, смущались и переглядывались украдкой. А Вейре сверху всё было отлично видно. Звенели бокалы, пенился эль и муссат, девушки звонко смеялись, мужчины вторили басом. Даже вечная брюзга матушка Бийль улыбалась, не выпуская дымящей трубки изо рта, и что-то отвечала на шутки полицейского.

Вейра смотрела во все глаза. От неё не укрылась ни оголённая грудь Амиранды, ни загрубевшая рука мастера на нежной коленке Бокль, ни взгляд рыбного наследника, которым он пожирал тело Эмилины. Заведение оказалось домом терпимости, но Вейра уже привыкла жить здесь. Её не гнали прочь, не слишком загружали работой, кормили почти до отвала. Даже эль позволяли пить. Ночные горшки и заляпанные пятнами простыни, сопливые носовые платки, которые она усердно оттирала щёткой, не пугали и не вызывали отвращения. Главное — в «Птичках-невеличках» Вейра нашла подобие семьи и заботы. Здесь она была как все, а не приживалка, не девочка для битья…

Вспомнив свою прежнюю семью, кровную, Вейра на несколько минут выпала из жизни от обиды и боли. А над ухом внезапно хрипло протянули:

— А кто это тут у нас прячется?

Вейра вздрогнула и подняла взгляд. Тёмные глаза, цепкие и затягивающие, коротко стриженые чёрные волосы с вихрушками над высоким лбом, худое, не слишком привлекательное лицо. Полицейский! Смотрит. Губы кривит в усмешке. Какой страшный дядька! Точь-в-точь жуткий тролль, которым детей пугают в деревнях… Вейра оцепенела, как кролик перед змеёй, не в силах пошевелиться, а мужчина протянул руку — быстро, резко — схватил за щёку:

— Да ты будешь настоящей жемчужиной среди этих девок! Я приду к тебе, дождись меня, птичка.

Всё внутри задрожало от его голоса, от мучительного страха, который полицейский внушал маленькой беглой девочке… К счастью, Лира капризным тоном протянула, будто пропела:

— Мастер Виджан, пойдёмте, славный вы наш! Она слишком мала! Зато есть мы с Амирандой!

— Развратница!

Он отвернулся от Вейры, звонко шлёпнув Лиру по заднице, потом притянул к себе толстушку Амиранду и, чуть покачиваясь на ходу, потащил обеих в комнату для утех. Вейра выдохнула, согнувшись пополам от жжения в лёгких, и чуть ли не ползком бросилась к себе, в каморку под лестницей на чердак. Там спряталась с головой под тонкое стёганое одеяло, пытаясь унять предательскую дрожь, и зажмурилась. Может, так образ и слова полицейского уйдут из памяти…

— А ну очнись!

Лицу стало мокро, и Вейра покрутила головой, спасаясь от ледяных брызг. Разлепила тяжёлые веки и плывущим взглядом увидела два лица над собой. Лира, с каменным спокойствием обтиравшая её щёки снегом, и полицейский, щуривший тёмные жгучие глаза.

— Уйди… — отмахнулась Вейра от видения. — Прочь…

— Ты гонишь меня? Меня? — раздул ноздри Виджан. — Девка, что ты себе позволяешь?

— Ах, оставьте меня, мастер Виджан, — слегка опомнившись, Вейра превратилась из маленькой напуганной замарашки в известную куртизанку, вытащила из складок юбки надушенный платочек с вышитым вензелем и обтёрла мокрое лицо. Лира поддержала её за локоть:

— Ну ты учудила, шмакодявка! Чего в обморок бухаешься?

— Служанка слишком туго зашнуровала корсет, — поднимаясь, буркнула Вейра и взглянула прямо в глаза полицейскому. Они затягивали в свой водоворот, цепляли душу и не желали отпускать. Но Вейра стойко выдержала испытание и даже улыбнулась, хотя только Творец знал, чего ей это стоило.

— Вы арестуете меня, мастер Виджан?

Это прозвучало неожиданно кокетливо и игриво. Виджан отшатнулся, словно она ударила его по лицу, и процедил сквозь зубы:

— Не надо меня провоцировать! Там, — он кивнул на залу, — хватит добычи на сегодняшний день. А ты… Вы…

Он фыркнул, как собака под дождём, и махнул рукой. Отодвинул занавесь и, уже уходя, бросил:

— Лучше уходите отсюда, вильена Эбенер. Вам здесь не место.

— Вы приукрашиваете моё положение, мастер Виджан! — со злостью ответила ему Вейра, хотя он уже не слышал. — Я пока ещё не вильена, но скоро стану ею!

— Девочка, Творец с тобой, успокойся.

Ладонь Лиры легла на её плечо — тёплая, ласковая, надёжная. Вейра глубоко вздохнула несколько раз, прижав руки к животу. Проклятая дрожь и ярость медленно растворялись внутри, уступая место слабости. Вейра ощутила непреодолимое желание что-нибудь пнуть или разбить, но, за неимением ничего под рукой, набросилась на Мил, которая настороженно наблюдала за происходящим из-под стола:

— А ты! Охранница называется! Дрыхнешь, пока тут… Выгоню на все четыре стороны!

Рысь подняла брыли и издала нечто среднее между фырканьем и шипением. Ха! Она ещё смеет огрызаться! Вот Пери не стерпела бы нахальства полицейского и вцепилась бы в его наглое лицо когтями.

— Он не желал тебе зла, всё только в твоей голове, Вейра.

Мягкий голос всегда такой жёсткой Лиры удивил и испугал. Вейра обернулась к подруге, пытливо заглянула в глаза:

— С тобой всё в порядке?

— Какая разница, — усмехнулась Лира. — Иди домой, пока он и правда не забрал тебя в участок.

— Я так и не знаю, что делать с незнакомцем, который лежит в комнате на втором этаже, — вздохнула Вейра, оправляя складки юбки. — Ведь по закону и логике надо было бы рассказать о нём хотя бы мастеру Виджану или другому полицейскому чину… Но что-то во мне противится этому.

— Слушай свой внутренний голос, маленькая упрямая девчонка, — Лира выглянула за занавесь в залу. — Иди. Он забрал двух новеньких… Ох, матушке придётся их выкупить, если девчонки не смогут обслужить половину участка…

— Хорошее крещение, — покачала головой Вейра. — Ладно, я скоро навещу тебя, Лира. Постарайся не умереть до того!

Она обняла подругу, которая вяло воспротивилась этой нежности, и вышла вместе с рысью через заднюю дверь.

Чёрная закрытая повозка, запряжённая двумя хилыми клячами непонятного цвета, ещё стояла перед заведением. Матушка Бийль вышла на крыльцо, вертя в руках трубку, и бросила вслед спускавшемуся по ступенькам Виджану:

— Не слишком портите мне девчонок! За них плачено гаульденами!

— Да хоть золотыми империалами, — насмешливо фыркнул полицейский. — Они не имеют права приближаться к метрополии на две мили.

— Всё же поаккуратнее с ними…

Виджан подтянулся на сильных руках и сел рядом с возницей. Тот тронул повозку щелчком кнута. Лошади медленно потянули её по снегу в сторону следующего дома терпимости, чуть ниже по улице. Вейра поймала на себе пристальный взгляд и не удержалась — посмотрела на Виджана. Сердце снова замерло в груди, дыхание сбилось, и ей пришлось стиснуть пальцами мех капора у рта, чтобы полицейский не заметил болезненной гримасы, исказившей губы. Хотя, к чему тешить себя напрасными заблуждениями? Он заметил. Он замечал всё, этот странный, порочный и удивительно честный человек…

Дорога до дома заняла у Вейры на удивление мало времени. Возможно, она даже бежала, но заметила это, лишь пытаясь отдышаться в собственном салоне. Корсет жал, сдавливал, не давал воли, и Вейра сбросила манто с палантином на пол, взбежала по лестнице в свою комнату и принялась срывать платье, стараясь дотянуться до крючков на спине. Кое-как ей это удалось, как и развязать шнуровку корсета. Вейра отшвырнула тряпки к стене, оставшись в тонких кружевных панталончиках. Зеркало над туалетным столиком отразило её без прикрас. Юная, стройная, красивая… Пухлые груди с торчащими сосками, покатые плечи, созданные для декольте и воротника-пелерины, кукольные руки… Слёзы градом катились по щекам, и она не вытирала их. Пусть… Надоело! Надоело быть безотказной, милой, улыбчивой, утягивать талию в корсет, помадиться и пудриться! Всё только для того, чтобы мужчины, у которых есть лишних двадцать гаульденов, пользовались её телом для удовлетворения своих низменных инстинктов! Или того хуже…

— Ненавижу, — прошептала Вейра своему отражению, обняв плечи. — Ненавижу и всегда буду ненавидеть…

Шрамы от плётки затянулись давно. Остались только на спине, самые первые, дядюшкины… А на сердце все-все ещё открыты, кровоточат иногда, как сегодня, когда она снова увидела Виджана.

— Госпожа! — раздался снаружи стук и голос Беи. — Вы вернулисися, госпожа?

— Да. Что тебе нужно?

Вейра очень старалась, чтобы голос не дрогнул — не хотела показывать, как рвётся сердце на кусочки. Бея ответила уже потише:

— Я сварилася курятины для… ну… гостя! И завтрашь мы с тётушкой Фридиль идёмся на рынок! Тама вама один достопочтенный вен передался свою карточку, написался, что обедаться будется у вас…

Обедать? Вейра вытерла ладонью глаза. Это, разумеется, вен Вюрстер. Вкусные изысканные блюда и фривольные разговоры за бокалом вина. Экономка займётся приготовлением обеда, но вино Вейре придётся купить самой. Творец, вен Вюрстер платит вдвое больше вена Риули и не требует ничего, кроме безупречного внешнего вида, отменной сервировки и лёгких поцелуев в щёку. Что же, отлично. Быть может, ей удастся разузнать что-либо о Ликсено, имя необычное и редкое…

— Хорошо, Бея, можешь идти спать. Ты мне больше не нужна сегодня.

— А раздетися, госпожа?

— Сказала, иди спать.

За дверью удручённо вздохнули, раздался перестук пробковых подошв Беиных домашних туфель, скрип лестницы, и всё стихло. Вейра облизнула пересохшие губы, глядя на себя в зеркало, сжала ладонями груди, будто представила руки Виджана. Вздох вырвался из самой глубины души. Она ненавидит его… И хочет снова быть с ним, хоть раз, хоть ненадолго.

Белая Ведунья, помоги… Помоги забыть этого человека! Им не быть вместе, для него она всего лишь падшая женщина из тех, с кем забывают о законных жёнах. Ей даже жить с ним нельзя. Мастер Виджан стал заметным чином в имперской полиции, его разжалуют за сожительство с куртизанкой… Будущего нет, только воспоминания о прошлом. Правильно Лира сказала: она, Вейра, просто убогая дура.

Умывшись перед сном, расстелила свежую постель. Разобрала причёску, отпустив локоны на волю, провела расчёской пятьдесят раз по волосам. Натянула на тело ночную сорочку из тончайшего вессландского батиста, отороченную широкими кружевами. Легла под стёганое одеяло и закрыла глаза. Она не будет думать. Она просто уснёт. Не стоит мечтать и строить планы, чем больше планов, тем больше вероятность, что они не сбудутся. Всё произойдёт, как того захотят Творец, Воин и Ведунья. Она, маленькая Вейра, не властна над судьбой. А раз так, то и мысли вон… Надо сходить в храм, принести Ведунье подарок, задобрить её, чтобы замолвила словечко перед сыновьями. Да, завтра после винной лавки и сходит…

…Где-то на заднем дворе кукарекал петух. Голосил что есть силы, возвещая рассвет. Вейра с трудом разлепила глаза, потёрла их кулаками и потянулась. Надо вставать, растопить печь, повыносить из комнат горшки, собрать недокуренные сигариллы и грязную посуду внизу, в общем, приниматься за утреннюю уборку… Она надела старое, поношенное платье, отданное Лирой, поверх ночной сорочки, у которой на подоле было два неоттираемых даже магией пятна, и тихонько, на цыпочках, вышла из каморки.

Запах вчерашнего веселья, как и всегда по утрам, превратился в смрад: тяжёлую смесь эля, пепла, пота, благовоний и духов. Вейра спустилась по лестнице, стараясь не наступать на скрипевшие ступеньки, и принялась двигать засаленные, пропитанные дымом от трубок портьеры. Изо всех сил дёргая за ржавые щеколды, распахнула все окна в зале, с наслаждением вдохнула свежесть летнего утра. Постояла минутку, чтобы окончательно проснуться, и снова потащилась наверх.

Все сознательные девушки, которые не были слишком пьяны вечером, уже выставили свои прикрытые крышками разномастные горшки за двери. Только у Лиры перед комнатой было пусто. Вейра осторожно открыла дверь и вошла в темноту. Двигалась наощупь, потому что знала расположение мебели. На кровати, свернувшись в клубок, похрапывала Лира, а рядом лежал, вытянувшись во весь рост, руки под голову, мужчина. Ох незадача! Только бы не разбудить! Обычно клиенты на ночь не остаются…

Конец ознакомительного фрагмента.