Пари на секс

Ульяна Гринь, 2019

Мне двадцать семь. Живу работой. На шее кошка и младшая сестра. Сколько уже в моей жизни не было секса? У-у-у, даже считать не хочется! От вынужденного целибата есть только одно средство – секс с лучшим другом. Каждый день. Замутим марафончик? А кто первый сдастся, платит отпуск в Таиланде! В тексте есть: – много секса – много шуточек, иногда очень даже пошлых – много эмоций – хэппи-енд!

Глава 2. Секс в гостинице. Завтрак включён

11 августа, воскресенье

Утром неожиданно случилось воскресенье.

Я встретила его в своей постели с тяжёлой головой и опухшими веками. То ли кальян был лишним, то ли танцы плохо помогли. Похмельем я никогда особо не мучилась, поэтому опрометчиво решила встать и попить водички на кухне. Но по пути пришлось срочно свернуть в туалет, чтобы освободить несчастный желудок от остатков алкоголя.

Ох, нет…

Умывшись, я всё же добралась до кухни и припала к носику чайника. Вода была тёплой: Женька уже побывала тут и заваривала свой вонючий чай для похудения. Пришлось пить водичку из-под крана, забив на возможное отравление всеми находящимися там микробами. Ничего, говорят, алкоголь дезинфицирует.

Потом бросила взгляд на мобильник. Там светилась иконка сообщения. С утра пораньше, блин. Но часы показали одиннадцать утра. Зато выспалась! Ладно, кому я там понадобилась?

Сообщение было с Кузиного номера и гласило: «В девять в Харатсе форма одежды секси». Чего-о-о? Что за Харатс? Почему секси? Кузя съехал с катушек?

Ой.

Походу, с катушек съехала я, потому что у нас с ним секс-марафон на спор. Вчера у меня куда-то потерялась голова, а сегодня мне придётся нести за это ответственность. С Кузей… С Кузей, подумать только! При мысли о нём всё тело будто пронзил электрический разряд — родился в животе и томно умер, разлившись по рукам и ногам. Как давно у меня не было секса, чтобы возбудиться на лучшего друга? Это должно быть запрещено законом, вообще-то! Это же, как инцест! Ведь Кузя мне как брат? Хотя у меня никогда не было брата, откуда мне знать. Нет, выбросить надо идиотские мысли из головы и пойти в ванную. Интересно, куда этот безбашенный меня поведёт? Стоп, что такое Харатс?

Через пять минут я уже изучала вдоль и поперёк сайт ирландского паба на Невском. Опять пить? Не, не пойдёть! Пить не буду. А вообще, это в Кузином стиле — пригласить меня в ирландский паб. Что же будет после паба? Ноги надо брить? Письку депилировать? В салон идти? Или самой, дома?

— Господи, какая я дура!

Встала, запустила пальцы в волосы и застонала. Ответом мне было Женькино:

— О, самокритика утром — это прелестно! Ну, как вечер провела?

— Не спрашивай, — отмахнулась я. — Где твой крем для депиляции? Мне надо!

— Который? — наморщила лоб сестра, размышляя. — Что ты собралась депилировать?

— Бикини! — рявкнула я. — Дай всё, что есть! Мне ещё на ноги надо!

— Ю-у-уля-а-а!

На лице сестрицы отразилось неподдельное изумление. Она осмотрела меня с ног до головы, потом ещё раз, словно первый результат её не удовлетворил, а потом спросила с видом заправской сплетницы:

— На свидание идёшь? С кем?

— Не твоё дело! Дай крем и ещё духи одолжи, ну те, с цветочным ароматом!

— А-а-а! Кто этот счастливчик?! А всё, я поняла! Ты с бывшим одноклассником сошлась! С кем? Ну расскажи!

Я только со стоном уронила голову на руки. Бли-и-ин… Главное, не говорить Женьке про секс-марафон! Она ж меня со свету сживёт потом. Будет постоянно намекать, что меня невозможно полюбить, только трахать можно. Ладно, придумаю ей сказочку про поклонника, который водит меня по ресторанам и театрам!

Без десяти девять я припарковала свой местами покоцанный «Матиз» на площади Восстания и потопала по Невскому туда, где, по мнению Яндекс-навигатора, располагался паб Харатс. В глубине души зрела надежда, что Кузя пошутил. Или заранее сдался. Но надежда померла собственной смертью в мучительной агонии: Кузя ждал меня перед пабом, пританцовывая от нетерпения, и оглядывался по сторонам, то и дело заботливо поправляя пошлый целлофан на букете цветов.

Боже! Он купил цветы!

От такого финта я чуть было не пала замертво рядом с надеждой, но всё-таки нашла силы подойти к другу.

— Ну, ты прямо как на настоящее свидание припёрся, Кузя!

— Ты всё-таки язва, Юлька, у нас и есть настоящее свидание, — пробормотал он, а потом, когда я потянулась к нему для привычного чмока в щёку, извернулся и чмокнул в губы. Я замерла и спросила неуверенно:

— Кузя, это ты промахнулся, да? Твои губы скользнули мимо…

Вместо колкого ответа он просто обнял меня за плечи и очень уверенно поцеловал снова, но на этот раз по-настоящему. Я даже глаза забыла закрыть от неожиданности, так и пялилась на него, пробуя на вкус мягкие губы, которые ласкали мой рот осторожно, чуть прикусывая, будто проверяя реакцию. Реакции не последовало. Точнее, то, что её не последовало, и было реакцией. Ибо в другой момент я бы уже стукнула Кузю по дурной башке и обругала балдой. А сейчас что-то растерялась.

Поэтому, когда его губы оторвались от моих, пробормотала:

— Ну, если ты и сейчас промахнулся, то ты рукожоп!

— Губошлёп, — рассмеялся Кузя, но я сразу поняла, что и ему не по себе.

В пабе мне не понравилось. Не люблю шумные места, не люблю торчать за столиком в толпе, просто не люблю. Зато Кузя чувствовал там себя как рыба в воде.

— Выпьем пива и пойдём? — предложил он, заметив мою неловкость.

— Пей ты, а я не буду, вчера хватило на полгода вперёд, — я мотнула головой и чуть было не задела соседа — бородача в татухах.

— Ладно, тогда я с собой возьму, — подмигнул Кузя и протиснулся к барной стойке. Через пару минут он получил в руку большой стакан с крышкой, как в Макдональдсе, и кивнул мне: — Пошли, тут недалеко.

Оказалось, идти и правда было несколько шагов. Буквально в соседнем доме на стене светилась вывеска «Отель», и Кузя галантно открыл дверь, пропустив меня вперёд. Увидев девушку в униформе за стойкой, я чуть было не попятилась, но друг подхватил меня под локоть и мило улыбнулся:

— Добрый вечер ещё раз, мы в номер.

И потащил за собой по коридору. По ковровой дорожке из ГУМа. Мимо одинаковых дверей с номерками. А я шла за ним с видом сбежавшей с уроков школьницы — только бы мама не узнала, где я… Боже, что я делаю!

Кузя открыл дверь карточкой и впихнул меня в комнату. Щёлкнул выключателем, и я огляделась.

— Боже, что за совок? — прыснула.

— Не жужжи, что нашёл, то нашёл, — обиделся друг. — Подожди, тут, кажется, можно лампу включить где-то.

Он по-хозяйски сбросил кроссовки, прошёлся по номеру, оставив пиво на столике, и принялся задёргивать шторы на окнах. Вечерний город светил огнями рекламы даже сквозь не очень плотные гардины, и я просто щёлкнула обратно выключателем. Кузя обернулся:

— Я ещё лампу не нашёл!

— Не надо лампу, — внезапно охрипшим голосом ответила я. — Давай так.

— Юлька, ты что, стесняешься? — удивился Кузя, подходя. Я сглотнула:

— Конечно, а ты дурак.

Его лицо в сумраке, освещённом лишь уличными фонарями, показалось мне смущённым. Но тёплые руки снова оказались уверенными. Обняли, скользнули по спине. Он наклонился ближе, и губы защекотали кожу на щеке возле уха. Кузя сказал тихо:

— Ещё какой…

Всё-таки я большая умница, что продепилировалась вся целиком и надела свободные штаны вкупе с простой маечкой. А вот Кузя неожиданно оказался большим мастером по расстёгиванию лифчиков. Как он его вытащил из-под майки, я не знаю, но уже через секунду мои груди оказались на свободе. Правда, ненадолго. Мужские ладони тут же охватили их, слегка сжимая, большие пальцы провели по соскам, и я выдохнула. А получился стон. Боже, как давно…

— Юлька… — шёпот на ухо показался криком. — Никогда не думал, что смогу увидеть твои сиськи в голом виде!

— Пошляк, — слабо возмутилась я, чувствуя, как невидимые иголочки покалывают в животе, будто нетерпеливая сексуальная зверюшка внутри меня желала вырваться на волю — и неважно, с кем и где!

— Абсолютный и бесповоротный, — согласился Кузя, мелкими шагами подталкивая меня к кровати.

— Что, вот так сразу? — усомнилась я в правильности таких быстрых действий.

— А чего ждать? — он снова припал к моим губам, как умирающий от жажды к источнику, и мы вместе завалились на совковое произведение мебельной промышленности. Которое к тому же громко и жалобно скрипнуло.

— Твою мать, — удивилась я.

— Твою мать, — обиделся Кузя.

— А по фиг, продолжай, — я притянула его к себе, потому что теперь уже мне захотелось целоваться. Во вкус, что ли, вошла? Да, блин, да! Ещё! И майка мешает. И его футболка тоже!

А в животе уже бил разрядами электрический скат, и от них было горячо и холодно попеременно. Его кожа под моими ладонями плавилась, а Кузя не то стонал, не то фырчал, возясь с застёжкой джинсов, которая никак не поддавалась. А будет знать, как в джинсах являться! Помочь ему, что ли?

— Ты не мог джоггеры напялить, ты?! — толкнула Кузю на спину и оседлала его, нащупывая молнию. А этот дегенерат обнял меня, притянув к себе:

— Ты такая агрессивная в сексе, детка!

— Назови меня ещё раз деткой, и я тебя укушу, — пропыхтела я, вслепую расстёгивая ширинку. — Нет чтобы помочь… Вот укушу, и будешь знать! И завтра на работу так пойдёшь!

— Вампирша, — выдохнул он, впиваясь губами в мои губы.

Всё внутри сжалось, а потом так же стремительно разжалось, и я ринулась с головой в нахлынувшую волну возбуждения. Мы освободились от одежды, как бегущие к морю купальщики. Его руки ласкали моё тело так жадно и жарко, что даже неловко стало — будто я девственница и не в курсе, что надо делать. А Кузя быстро перевернул меня, уложив на подушку, лёг сверху и пробормотал:

— Глинская, зачем ты такая красивая, а?

— Тебя не спросила, зачем, — простонала я, когда он приник губами к соску, разминая второй между пальцев. О-о-о, сожми его сильнее, вот так, блаженство! Я выгнулась, как кошка, под его телом, а Кузя поймал мои бёдра, прижимая к своим. Горячий твёрдый член скользнул по моему животу, оставляя влажную дорожку. До дрожи пробрало ощущение нереальности происходящего.

— А мне нравится, — выдохнул Кузя, заставив меня нервно рассмеяться. — А тебе?

— Пока не распробовала, — я схватила его ладонь и направила туда, где свежи ещё были шрамы от депиляции. Ну, не шрамы, слукавила, но прохлада его кожи успокоила. Шершавые пальцы скользнули с лобка к клитору, мгновенно взбудоражив ската в животе, и я подалась бёдрами к этим пальцам, чтобы случайно не потерять возникшую связь.

— Сейчас распробуешь, — пообещал Кузя, снова завладев моим ртом. Его язык — неожиданно робкий — несмело облизнул, губы куснули губу… Палец исследовал клитор со всех сторон, как беспристрастный экспериментатор, наблюдая за реакцией. Протяжный стон вырвался из моей груди, а рука сама нашла томящийся член, стоявший торчком у моего бедра. Многообещающий, кстати, по размерам и такой твёрдый, что восторг переполнил меня до краёв. Сколько там прошло времени с последнего раза? Год, что ли? Обняв член ладонью, почти с ликованием пропустила его через кулак на всю длину, скользя сверху вниз, а потом снизу вверх, до головки, и опять, и снова…

— Глинская, полегче, — протянул Кузя умоляюще. — Не нажимай на курок, выстрелит!

— Не стреляй! — я даже руку отдёрнула испуганно, призывно подалась всем телом к нему. — Ты презик взял?

— Ты же мне не дала времени даже расчехлить, женщина! — проворчал Кузя недовольно, не переставая ласкать мою грудь. — В джинсах…

Я пошарила рукой по покрывалу, пытаясь найти штаны с очень важным предметом защиты. Нащупала, дёрнула к себе, ища карман, а Кузя фыркнул, перевалившись через меня:

— Полночи искать будешь! Я сам!

— Сам он… — я откинулась на подушку. Пауза затягивалась, мне не хватало мужских рук на своём теле, в самых потаённых его местах, и в ожидании я стиснула сама груди, пытаясь не потерять искру, зажжённую после долгих месяцев целибата. Кузя возился с презервативом, злясь в полумраке, а потом издал короткий вопль победителя и ринулся ко мне. Кровать издала короткий оглушающий скрип. Я вскрикнула:

— Сломаешь — будешь платить!

— Будем вместе платить! — Кузя со страшным звериным рыком голодного хомячка подмял меня под себя и раздвинул мои ноги. — А пока… По фиг!

Я захлебнулась в желании и двинула бёдрами ему навстречу. Он вошёл одним движением, как по маслу, неглубоко, но дерзко. И замер, словно проверяя — не будет ли возмущения? Я продолжила его рывок со своей стороны, ненасытная, как нимфоманка, вбирая член в себя на всю длину, услышала стон, ухватилась руками за крепкие плечи…

Он двигался ритмично, как танцор зумбы, и хотелось быть его полноправной партнёршей, но я ещё не знала танца. И старалась подладиться под каждое движение, пыталась поймать волну для себя, но не смогла, не успела. Кузя простонал сквозь зубы:

— Глинская, кончаю…

— Подожди меня! — взмолилась, но было поздно. Он замер в самой глубине моего тела, вжав бёдра в мои, выдохнул и подался назад, стиснув кулаком презерватив. Я разочарованно протянула, распластавшись на спине с закрытыми глазами:

— Нет, ну так нече-е-естно…

— Спокойно, — буркнул Кузя, и в следующий момент я снова поймала волну возбуждения: его язык прошёлся по клитору, обводя его по кругу, а пальцы скользнули в скользкое влагалище, заменив уставшего бойца.

— О, да-а-а, — мой собственный стон показался мне невероятно пошлым, как в плохом порно, но я тут же выгнала эту мысль из головы, поднимаясь на то самое, седьмое по счёту небо, быстро, рывками, невесомо… Ещё немножко… Ещё чуть-чуть… Не останавливайся, Кузя, мать твою, не останавливайся!

Искры, буря, безумие оргазма, и мой вскрик, и Кузины губы, накрывшие мой рот, и его смех:

— Глинская, ты космос!

— Как банально… — выдохнула я, прижав ладонь к животу и провожая прибой великолепной волны наслаждения.

— Я очень банальный и очень удовлетворённый мужик.

Он лёг рядом, обнимая меня, притягивая вплотную, обжигая жаром. Я понежилась в его руках и наморщила лоб:

— Кузя, почему мы раньше не сделали этого?

— Потому что мы лучшие друзья, Юлька, а друзья таким развратом не занимаются, — хмыкнул он.

— Фу таким быть… Слушай, а наш арбитр засчитает этот раз?

— А мы ему сейчас сделаем видео наших переплетённых ног и завалимся спать. Тебе к скольким на работу?

— К восьми… О божечки, а до этого ещё домой заехать!

Кузя чмокнул меня в губы и достал мобильник:

— Ноги положи на мои. Вот так. Классные ножки, Мирусь заценит.

— Балбес, — рассмеялась я. — Одеяло накинь. Меня сейчас срубит.

— Будильник на шесть?

— На шесть… Нет, на полшестого!